операция "клык волка"

— Ничего, — небрежно сказал я, — половина выживет, другую спишем в расход.

В аудиторию прошла волна вздохов, но уже другого содержания. Все признаки, что они напуганы или обозлены. Пусть понимают, что учеба здесь относительная.

Валя провела экспресс-анализ состояния пилотов. Вопреки ее первоначальному мнению, все они были здоровы. А как же, в армии находятся уже несколько месяцев! Пока проводила осмотр, некоторые непонятливые или пораженные красотой, попытались к ней клеиться. Я решил с этим покончить.

— Валентина Сергеевна, — в упор глядя на смазливого выпускника Астраханских курсов, только что прошедшего осмотр, — пилоты не прошли комплексной прививки. Сколько там уколов?

— Шестнадцать, — не моргнув, сказала Валя.

— Можете начинать от с этого, — я показал на смазливого. Того как ветром сдуло.

Возгальцев, с трудом сдерживая смех, — он прекрасно понимал подоплеку разговора о несуществующих прививках, подошел ко мне с какой-то мелочью и сразу поплатился за отвлечение по пустякам.

— Кстати, Валенька, вот капитан Возгальцев пострадал в одном из боев и ему запрещено летать. Не посмотришь?

Возгальцев поморщился — я наступил на его любимую мозоль.

— Медицинская комиссия..., — начал он, но был оборван.

— Не рассуждать! — вдруг рявкнула моя любовь таким ледяным тоном, что капитан больше не рассуждал, а чуть ли не бегом направился в медчасть. Так и жили. То по Фрейду, то по уставу.

К 15.00 Сидоров разбил пилотов на три девятки. Мы не проводили время понапрасну и пока пилоты благоустраивались, определялись с их личностными характеристиками. Своих, новосибирских мы знали, как облупленных, астраханских пришлось делить с опорой на личные дела. И теперь в Центре существовало три полноценных учебных эскадрильи. Я с самого начала потребовал, чтобы у пилотов были свои машины, которые они обкатают в период учебы и будут использовать, став уже настоящими беркутами. Ладыгин считал это баловством и бесцельным расточительством. Он, хотя и обещал новые машины для каждого пилота, но, как это бывает, передумал и отказал мне. Командующий ВВКС Московского округа встал на его сторону. Тогда я просто позвонил главкому и сообщил о расхождениях во взглядах. Через несколько минут на планшетник командира дивизии беркутов пришло сообщение о прибытии к 13.00 партии Су-47АП в количестве тридцати пяти машин со строгим приказом отдать Центру. Ладыгин восхищенно обложил меня матом и что-то пробурчал о любимчиках начальства.

Машины мы разделили между пилотами, а остаток — между офицерами. У меня сушка уже была и я снисходительно смотрел на проводимую дележку. Затем, решив не раскачиваться, начал поднимать одну эскадрилью за другой и давал задания по проведению фигур высшего пилотажа. Получалось лучше, чем предполагал. Но какие же это еще щенки. Неужели я был таким же?

Когда поднялась последняя группа, взлетел сам и показывал фигуры высшего пилотажа. Затем начал гонять поэскадрильно. И вдруг увидел, что гравитационный локатор ведет себя странно. Его индикатор постоянно менял пеленг. Так он должен был работать либо в случае резкой смены высоты, либо при подкрадывающегося за пологом невидимости врага. Смена пеленга показывала небольшую массу. Это был шершень. И достаточно близко. Мне показалось, что остались доли секунды до открытия им огня.

Не раздумывая, я нажал гашетку спаренных пушек. На директрисе огня находилась машина Шахова. Пришлось выпустить несколько снарядов, сделать пропуск, пока электронный прицел держал сушку на линии огня, затем снова змейкой выпустил очередь. Бил я, честно говоря, наугад, пытаясь по изменению гравитации определить точное нахождение шершня.

Попал! Подбитая машина врага лишилась невидимости и медленно падала. Пилот пытался уйти, но шершень уже горел, пламя расползалось по корпусу и вскоре ему пришлась катапультироваться в спаскапсуле. Еще один пленный.

Посмотрел в локатор и гравитационный локатор. Чисто. Мои птенчики, воспользовавшись тем, что их командир был занят, прекратили работать и сбились в кучу. Пришлось напомнить им о задании и потребовать прекратить сачковать. Честно говоря, я был бы рад использовать выражения покруче, но Валя взяла за привычку прослушивать мои разговоры в воздухе, а потом при встрече воспитывать.

Через полчаса мы сели. До ужина еще было время и я выстроил пилотов на плацу, чтобы каждому раздать причитающееся. Привел ошибки, предупредил, что завтра до обеда каждый должен будет прогнать комплекс фигур не менее десяти раз. Вариант упрощенный.

Один из астраханцев — сержант Видяев — поинтересовался, что означает упрощенный.

— Без использования бортового компа, — пояснил я, — только в ручном управлении.

Когда убедился, что вопросов больше не будет, медленно прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица. Надо сделать накачку. Что я им нянька, от каждого шершня спасать?

Как назло, подошла Валя, пришлось выбросить все приготовленные матерные и околоматерные выражения.

— Сержант Шахов, — вкрадчиво спросил я, — как вы понимаете режим безопасности во время полета?

Марат подобрался, понимая, что с него снимают стружку.

— Виноват, товарищ полковник, — не стал он отпираться.

— Да куда уж больше, — согласился, — он же был почти около тебя. За гениталии не хватал?

Марат покраснел, в строю раздались смешки.

— Товарищ полковник, — укоризненно сказала Валя.

— Товарищ капитан, — отрезал я, — не мешайте мне воспитывать младшую группу детского сада. Они опять пописали мимо горшка.

Строй замер, словно речь шла не о них.

— А остальные восемь чем занимались? И я больше чем уверен, будь в воздухе другие эскадрильи, они бы так же зевали. Как вам вколотить мысль, что вы уже пилоты, а значит, раскачки не будет. Вы будете учиться и стрелять по реальным целям. Будут стрелять и по вам. Кто это не понимает, может написать родным предсмертное письмо.

— Товарищ полковник, но ведь в зоне аэродрома должны быть стационарные локаторы, — произнес кто-то из астраханцев.

— Вот именно должны, — зло ответил я, еще не остыв, — там зевнули, тут зевнули, а мы сегодня вечером хоронили бы Шахова. Точнее, что от него осталось бы.

Марат покраснел еще больше, поняв, что был сегодня на грани жизни и смерти.

— Спасибо, товарищ полковник, — негромко произнес он.

— Спасибо мало, — фыркнул я, — вторая эскадрилья, за проявленные беспечность, бестолковость, — пожевал губами, проглатывая мат, искоса посмотрел на Валю, — ну и так далее, — закончил я не убедительно перечисление степеней вины, — два часа строевой подготовки после отбоя.

Я ожидал увидеть хмурые лица, но вторая эскадрилья вдруг облегченно вздохнула и расслабилась. Они что, думали я их бить буду?

— А кто будет проводить подготовку? — осторожно спросил Возгальцев. По своей должности он был единственным кандидатом на двухчасовую ночную прогулку.

— Найдем, а вы, товарищ капитан, занимайтесь лечением.

К радостному удивлению Возгальцева, Валя просветив колено рентгеном и сделав несколько компьютерных снимков, только покачала головой.

— Трудно, но излечимо, почему вас списали? Будете ходить ко мне на процедуры. Можете летать. Ограниченно, — подчеркнула она, посмотрев на меня. И выпроводила обоих из санчасти.

После ужина я занялся двухчасовой теорией, прессингуя сержантов. К моему удивлению, никто не возражал, или хотя бы морщился, или, по крайней мере, был в плохом настроении. Большинство даже улыбалось.

— В чем дело, — остановил я лекцию, — у меня испачкано лицо? Или на спине бумажка с надписью "я лох"? Что вы лыбитесь?

Сержанты смутились.

— Товарищ полковник, — осторожно сказал Мишка Самарин, мой старый товарищ еще по вузу, — вы не обращайте внимания. Мы всего лишь рады, что оказались у вас в подчинении. С вашими-то умениями и мы классными пилотами станем.

Я удивился извилистости мысли и продолжил накачивать пилотов. К девяти отправился в штаб. Надо разобраться со сменой локаторщиков. Они что, спали?

Ладыгин, днем находившийся в штабе округе, а теперь тоже пожелавший выслушать разгильдяев, был занят. Локаторщики — три офицера и два контрактника — сидели в приемной и угрюмо ждали, когда комдив соизволит их вызвать к себе в кабинет. Увидев старшего по званию они вскочили.

Вали здесь не было и я обрушился на смену полным набором нецензурной брани, вновь заведенный до предела. Ладно, мои птенчики, передо мной были люди опытные, сидящие за экранами локаторов не первый год.

Первоначально они пытались отбиваться, особенно старший смены капитан Рыжий, которого я знал и был даже, если так можно выразиться, в неплохих отношениях. Но пыл их быстро угас и они лишь сопели. Затем стали заглядывать мне за спину.

Выдав последнюю порцию, оглянулся. На пороге кабинета стояли Ладыгин и Ардашев.

— Не мат, а песня, — подвел итоги комдив, — сейчас вернемся к виновникам, а ты мне скажи, любопытство съедает. По дивизии слух прошел, легенда настоящая, что ты бил по шершню через свою сушку. На ней, я специально посылал посмотреть, ни одной царапины. А шершень сбит. Пушки специальные?

Я удивился:

— Откуда? Таких в помине нет. Открываешь огонь, пропуск и снова огонь.

— Да скажешь тоже, — не выдержал Ардашев, — бортовой комп не успевает по реакции, а ты смог. Чего скрываешь?

Я развел руки.

— М-гм, — хмыкнул Ладыгин, — с чудо-стрельбой разберемся. А что с этими? По степени вины вполне тянут под трибунал.

— Легко отделываются, — кровожадно не согласился я, — у меня пилоты второй эскадрильи, проморгавшие шершень, получили по два часа строевых упражнений после отбоя. Поставить этих тоже, а капитана Рыжего назначить старшим. Пусть марширует и командует.

Ладыгин подумал, его лицо просветлело.

— Капитан Рыжий, вы слышали?

— Так точно!

— Приводите всех в парадной форме, присоединяете к птенчикам Савельева и с десяти до двенадцати топчете плац напротив моих окон.

— Так точно!

Идите!

Смена поторопилась выйти, не ожидая, пока намерения генерала изменятся. Ладыгин повернулся ко мне:

— Покажешь, как стреляешь?

— Да за милую душу!

Я хотел добавить, но тут зазвенела таблетка телефона. Я включил громкую связь, догадываясь, кто хочет со мной поговорить. Не ошибся.

— Товарищ полковник, вам не кажется, что рабочий день имеет тенденцию к окончанию? — спросил меня мелодичный женский голос.

— Так точно, товарищ капитан, — не стал я спорить, — скоро буду.

Ладыгин выслушал наш диалог и махнул рукой, показывая, что он больше меня не задерживает.

Глава 28

Первая половина дня, как я и обещал, началась с отработки фигур высшего пилотажа. Я, Сидоров и майор Михальцев — новый инструктор, присланный из полка офицерского резерва ВВКС и ставший помощником Сидорова — внимательно отслеживали маневры. Самых тупых или, наоборот, продвинутых, я садил на землю и вывозил "в поле" на спарке, показывая методику полета и требуя повторить. К обеду на относительную тройку летали и самые слабые, а Лошкарев и Самарин могли претендовать на подобие четверки. Пора было показать настоящий полет, а не детские шажочки.

Посадил всех на землю, собрал в кучу и приказал наблюдать за боевым полетом. Сушка набрала пятьсот метров — выше будет плохо видно, остановился, имитируя старт и рванул на форсаже. Через пару секунд, набрав предельную скорость, начал крутить фигуры, максимально прижимаясь к земле. Десятисекундного полета хватило на создание учебного фильма.

Но перед тем как выступить перед пилотами комментатором полета, мне пришлось пережить накал человеческих страстей.

Не успел я начать рассказывать, как со стороны штаба дивизии вынырнул шустрый "газик" и подлетел к нам.

В "газике", разумеется, был Ладыгин, который начал материться, еще находясь в машине. Когда он подошел ближе, ничего не изменилось, просто голос стал громче.

Все стояли на вытяжку и восхищались генеральскими оборотами. Впрочем, комдиву быстро надоело говорить одному и он обратился ко мне:

— Ты чего это... мать, вытворяешь?

— Демонстрировал пилотам учебный боевой вылет.

— Если я... подохну от инфаркта... я тебе... этого не прощу, — начал он просвещать меня, вставляя в промежутки живительные фразы. Потом до него дошло: — учебный боевой? Показывай.

Я это и хотел сделать, но перед этим задал вопрос — что пилоты видели? Оказалось, что видели они до безобразия мало. Сидоров за них вступился:

— Скорость и высота были такие, что и я почти ничего не увидел.

— Вот, — назидательно поднял я палец, — а товарищ генерал даже номер разглядел.

— Скажешь тоже, — уже спокойно сказал Ладыгин, — манеру я увидел, исключительно твоя, наглая и талантливая.

— А нам можно так летать? — поинтересовался Самарин.

— Нет, — отрезал генерал, а я добавил:

— Для того, товарищ сержант, чтобы просить разрешение на такой полет, вы должны, прежде всего, подумать о своих технических возможностях.

Мишка увял. Я поступил жестко, но надо сразу заставить пилотов думать, что они могут.

В аудитории на большом планшетнике мы сначала посмотрели запись, сделанную видеокамерами, совмещенными с локатором. Видеокамеры постоянно запаздывали, но, главное, местами сушка пропадала из виду.

— Покажи-ка вначале запись из кабины, — попросил Ладыгин.

Из этого почти ничего не вышло. Большая скорость и крутые маневры по вертикали, горизонтали, диагонали и т.д. привели к мельтешению картинок.

— Как же ты не врезался, — ахнула подошедшая Валя. Мне самому стало не себе. В кабине машины я сидел на адреналине, а здесь, в спокойной обстановке, гормоны не помогали.

— Любаревич, — переключился Ладыгин на медика, — а вы что здесь делаете?

— Меня вызвали, сказали, что кому-то из пилотов плохо, — возмутилась Валя. Как и любой представитель женского пола, она оставляла последнее слово за собой.

— Нет, у всех есть отмазка, — завелся комдив, — один я на совещании в штабе округа выгляжу дурак дураком. У меня де и медики самые красивые и пилотов я отбираю со всей России. Картина "Утро помещика" и только. Оказывай помощь и не мешай нам.

В принципе, кибер-медики комбинезонов уже оказали помощь. Я совсем не понимал, зачем вызвали медика по такому пустяку. Валя быстро проверила самочувствие пилотов, двоим все же вколола по уколу, по моему представлению только для демонстрации своей полезности, и укоризненно обратилась ко мне:

— Товарищ полковник, вы все-таки учитывайте возможности пилотов. Ведь это молодые люди, почти мальчики.

Я с интересом уставился на сказавшую глупость красавицу, а Мишка Самарин обиженно добавил:

— Я старше товарища полковника на год.

Пилоты крепились, сдерживая смех, но не выдержали и захохотали. Валя сначала обиделась, а затем засмеялась со всеми.

— Ничего, — сказал Ладыгин, — я тоже иной раз забываю о возрасте товарища полковника. Давай рассказывай.

Я поставил самый медленный режим и начал экзаменовать пилотов:

— Олин, как я набрал такую скорость за две секунды?