Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нил, — тихонько позвала я мужчину, когда остальные оказались заняты какими-то своими разговорами, и у меня возникла возможность задать самый важный и щекотливый из возникших сегодня вопросов. — Слушай, мне кажется, или Гудвин и Ная...
— Ты только заметила, что ли? — весело фыркнул он. — Он ещё на корабле очень уж трепетно относился к Айе, да и её маму, мне кажется, быстро рассмотрел.
— То есть, действительно возможно, что они...
— Иль, это как раз тот случай, когда окружающим стоит тактично делать вид, что никто ничего не замечает, — насмешливо подмигнул мне мужчина, обнимая одной рукой и привлекая к себе поближе. — У нас говорят, "чтобы не сглазить", — проговорил он мне почти в самое ухо, мимоходом прихватив губами его краешек и коснувшись виска. — Ты мне лучше вот на какой вопрос ответь; почему у всех остальных демонов имена длинные, а Ная — просто Ная? Или это тоже сокращение?
— Сокращение, конечно, — я растерянно пожала плечами. — Просто... ну, это же очевидно; полностью её имя звучит как Найтурия.
— Почему — очевидно? — уточнил сканер.
— Суффикс в конце имени определяется социальным положением, или, скорее, древностью рода. "Тур" у мужчин и "турия" у женщин означает буквально "старший", это... немного похоже на вашу аристократию, но не несёт в себе никаких привилегий, лишь отражает принадлежность к старинной семье. Просто когда речь идёт о таких известных фамилиях, как С'Наур, С'Арн или С'Эрс, по-другому и быть не может.
— Эй, молодые, о чём вы там шепчетесь? — окликнул нас Аристотель. — А подсластить гостям трапезу?
— Док, — укоризненно посмотрел на него Нил, не выпуская меня из охапки. — Чего тебе неймётся, сиди спокойно!
— Не согласен, — разошёлся тот. — Мы свадьбу гуляем, или где?
— А что случилось-то? — не сообразила, о чём речь, я. — Тебе сахарницу найти? — недоуменно воззрилась я на Аристотеля.
— Не, тут другое имеется в виду, — насмешливо фыркнул рядом Нил, отодвигаясь от стола и приглашающе похлопывая себя по колену. — Иди-ка сюда!
— А-а, — наконец, догадалась я, удобно устраиваясь на коленях собственного мужа. Видимо, это была аристотелевская интерпретация сакраментального "Горько!".
— Халтура! Стоя должны! Лентяй! — возмутился док. Нил в ответ продемонстрировал товарищу какой-то жест, я не видела, и прижал меня к себе, целуя.
— Нил, как не стыдно, при детях такие жесты? Фу! — насмешливо прокомментировал Гудвин.
— То есть, вот так целоваться при детях — это можно, а жесты — нет? — ехидно возразил Фил.
— Ладно, Нил, верю и признаю, что это была плохая идея, — засмеялся Аристотель. — Возвращайтесь к нам. Или мы вас совсем потеряли, и дальше празднуем без виновников торжества?
— Так и быть, побудем ещё немного с вами, — ворчливо согласился Нил через несколько секунд, прерывая поцелуй. — Но только при условии хорошего поведения! — строго предупредил он доктора, не спеша выпускать меня из объятий.
— Я буду очень стараться, — пообещал Аристотель, и тему на этом закрыли.
Дальнейшие посиделки удались на славу. Я, например, наконец-то познакомилась с музыкальными талантами Филармонии. Сказать, что они меня впечатлили, — ничего не сказать! Во-первых, он что на гитаре, что на том странном и очень сложном инструменте, аккордеоне, играл по-настоящему виртуозно, пальцы так и порхали. Во-вторых, Фил оказался обладателем удивительно красивого звучного голоса, и великолепно пел, аккомпанируя самому себе. В-третьих, песен, которые он исполнял, я никогда не слышала, но влюбилась в них сразу и бесповоротно. А когда присутствующие порой не слишком музыкально, но очень искренне начинали подпевать солисту, становилось особенно уютно и радостно.
Косвенным участником вечера стал и дракон. Понятное дело, в дом его затащить не получилось бы, а на улице было слишком холодно для перемещения всей компании туда, но гости то и дело поодиночке и группами выходили подышать свежим воздухом и поболтать с общительным ящером. Некоторых приходилось возвращать насильно. Фил вообще загорелся идеей напоить Ару, и не сдался даже тогда, когда ему объяснили тонкости драконьей физиологии. Разве что с идеи напоить переключился на какие-то другие легальные и не очень стимуляторы, и унялся только после угрозы физической расправы со стороны Нила и Гудвина.
Потом Аристотель учил меня рисовать карикатуры, или, вернее, шаржи. Я с данной отраслью изобразительного искусства была почти незнакома и никогда не понимала её смысла, а док понимал, любил, но рисовать не умел совершенно. Поэтому он пытался на словах объяснить мне, что именно следует нарисовать и как, а я — воплотить всё это графически. В итоге из нас двоих получился один неплохой карикатурист; во всяком случае, окружающие результат оценили высоко.
Первым откланялся Андрей. Был он очень задумчив и сосредоточен, а перед уходом о чём-то долго беседовал с Нилом. Я хотела проявить любопытство и выяснить предмет их разговора, но не успела: бегство первого из гостей послужило сигналом для остальных. Все сразу засобирались, ужасаясь, насколько засиделись, и буквально минут за пятнадцать дом совершенно опустел.
— Ну что, как тебе сюрприз? — поинтересовался сканер, когда мы в уютном молчании уже почти убрали со стола.
— Замечательно, — искренне улыбнулась я. — Очень хороший сюрприз, я рада была всех повидать. Дань, а о чём вы с Андреем перед его уходом разговаривали? Ну, если не секрет, — осторожно уточнила я.
— Да какой секрет? Просто у человека началась переоценка ценностей, что от него и требовалось, — пожал плечами мужчина. — Я его именно сейчас именно для этого и пригласил, чтобы посмотрел на тебя и Наю и понял, что всех чесать под одну гребёнку нельзя.
— А почему он... вот так на нас реагировал? Мне кажется, такое отношение не могло возникнуть на пустом месте, — задала я ещё один важный вопрос, параллельно аккуратно выбирая нужные пункты в меню посудомоечного агрегата. Как оказалось, вся человеческая техника очень проста в использовании, достаточно было внимательно читать всё то, что она находит нужным спросить.
Мужчина не спешил отвечать. Дождавшись, когда я закончу, привлёк меня в объятья, отвлекая от серьёзных мыслей долгим неторопливым поцелуем с лёгким терпким привкусом земного красного вина на губах.
— Как думаешь, уже достаточно поздно, чтобы можно было пойти спать? — тихо уточнил Нил, отстраняясь. Я только кивнула, и тут же была подхвачена на руки. — Вот и отлично. А что до твоего вопроса... Ответ простой, война. Для большинства людей пять лет — достаточный срок, чтобы вернуться к мирной жизни, унять боль потерь и научиться жить настоящим и будущим. А Андрей никак не может отпустить и смириться. У него любимая девушка погибла, буквально на его глазах; винит себя, что не успел спасти, а заодно и всех демонов скопом.
— Как хорошо, что Уля тогда была ещё слишком маленькая, и не успела попасть в армию, — я зябко повела плечами. — Ультурия — это моя сестра, — пояснила на всякий случай.
— Я догадался, — кивнул Нил, с готовностью меняя тему. — Было бы любопытно на неё взглянуть. Вы похожи?
— Наоборот, совсем разные, — улыбнулась я. — Она в папу удалась: и характером, и внешностью и даже Даром.
— Женщина-Мертвитель? Я думал, таких не бывает; страшно представить, — хмыкнул мужчина, укладывая меня на кровать в спальне, путь до которой оказался весьма коротким.
— Зря ты так, она хорошая, — возразила я. С сестрой, несмотря на огромную пропасть в разнице характеров и мировосприятия, у нас были вполне неплохие отношения.
— Не сомневаюсь, — рассмеялся сканер, скидывая ботинки и вытягиваясь рядом со мной. Лёг на спину, обнял меня одной рукой, притягивая поближе. — И Зверь С'Эрс тоже хороший и, главное, добрый, — язвительным тоном добавил он. Таким... нехорошим, злым. Не с лёгкой иронией, к которой я привыкла и которую тоже в нём любил, а с каким-то чужим мрачным сарказмом.
— Нил! — я возмущённо нахмурилась. — Если бы это было не так, мы бы здесь сейчас не находились. Не надо про папу гадости говорить; я же твоих родителей не ругаю!
— Да, действительно, — всё также недобро хмыкнул он, потом досадливо поморщился и крепко прижал меня к себе. — Извини, я... ляпнул, не подумав. Сам сейчас Андрея воспитывал, а туда же, — он вздохнул. — Стереотипы, они живучи и вылезают из всех щелей, стоит немного отвлечься. Всех демонов скопом я, конечно, никогда не ругал, но твой отец... весьма примечательная личность.
— Это я и так знаю, — ощутив перемену в его настроении, тут же успокоилась я. — Ты, кстати, ничего не рассказывал о своих родителях. Они... умерли, да? — внезапно сообразила я, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть ему в лицо, и коря себя за недогадливость и бестактность. Нил, впрочем, отреагировал спокойно; пожал плечами, с философской задумчивостью глядя куда-то в потолок, слегка поглаживая меня кончиками пальцев по спине. На губах его блуждала рассеянная полуулыбка, а в голосе звучала только лёгкая и какая-то удивительно светлая грусть.
— Давно ещё, в самом начале войны. Как в сказке, в один день; хотя и независимо друг от друга, в совершенно разных местах. Они оба пилотами были, в лётной школе и познакомились, только мама грузовики гоняла, а отец летал на тяжёлом боевом катере. Мы тогда с Ником бросили учёбу и подались добровольцами в армию. Мстить, — добавил он с горькой насмешкой. — Пожалуй, тогда мы бы нынешнему Андерю фору дали по накалу страстей и глупости.
— А Ник... — начала я, но Данила меня перебил.
— Брат мой старший, Никита. Мы с ним погодки, но похожи почти как близнецы. Были, — добавил он, поморщившись. — Он погиб буквально через неделю после того, как улетел из учебки по распределению. Хотя и стрелял лучше меня, и вообще — отличник боевой подготовки. А я вот, как показала практика, более везучий; оказалось, это гораздо важнее, — хмыкнул мужчина. В ответ на мой тихий всхлип Нил вздрогнул от неожиданности и перевёл озадаченный взгляд на меня. А я смущённо опустила глаза и уткнулась лицом в его плечо. — Эй, бесёнок, ты чего?! Хорошая моя, ну, не плачь, всё в порядке, — с тревожным удивлением проговорил он, перекатываясь по кровати и оказываясь сверху. Приподнялся на локте, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть мне в лицо.
— Извини, — пробормотала я, снова всхлипнув, и попыталась вытереть глаза запястьем. — Просто это всё... так грустно, и я никогда не могла понять необходимости... Кому, зачем нужны все эти смерти? Я пыталась представить, что будет, если вдруг с папой или с мамой что-то случится, но мне сразу становилось так страшно, и я старалась на что-нибудь отвлечься. А ты — вот так, совсем один... и всё равно такой добрый, такой нежный, такой замечательный, — сбивчиво пробормотала я, чувствуя, что слёзы никак не хотят успокаиваться. Нил перехватил моё запястье, отводя в сторону.
— Милая моя, родная, не плачь, — просил он, перемежая слова поцелуями, осушая губами мои слёзы. — Я же не один, у меня есть ты. Любимый мой маленький бесёнок, всё хорошо, не надо плакать!
Мужчина целовал меня, шептал ласковые слова, гладил, окутывая своим теплом и утешая. А я с жаром отвечала на его ласки, целуя в ответ, прижимаясь к нему, но всё никак не могла успокоиться. Мне было так больно и грустно, будто я плакала не о незнакомых людях, погибших много лет назад, а о ком-то очень родном и близком.
Слёзы кончились как-то вдруг — и совершенно, будто их и не было. Осталась только трепетная нежность и замешанная на обожании любовь, слишком огромная для двух крошечных разумных существ.
Она пронизывала весь мир, оплетала собой галактики, бесконечная и всеобъемлющая — негатив межзвёздной пустоты с крошечными чёрными точками вырванных из первозданного слепящего света звёзд. Антоним бесстрастного вакуума, высшая форма бытия и исконный, заложенный самим Создателем смысл жизни. На какие-то мгновения нам посчастливилось соприкоснуться с ней, стать крошечной её частью и — каплей дождя из грозовой тучи упасть обратно в океан реальности. Такими же, какими и были до, но — изменёнными и перекроенными на новый лад. Лучше, ближе, правильней...
После великолепно проведённого дня и совершенно волшебной ночи утро наступило... обычное. Спокойное, уютное и сонное. И от этого оно казалось ещё лучше и ещё уместнее, и даже нахмурившееся небо за окнами, сеющее на землю мелкий дождь, не портило ни картины, ни настроения.
День прошёл также размеренно и неторопливо, как начался, за ним — следующий, ещё и ещё. Так легко и спокойно мне не было никогда прежде; может быть, только давным-давно, в детстве, когда все мои странности пусть и с трудом, но укладывались в принятые нормы поведения, и в жизни моей самой страшной проблемой была разбитая коленка или ещё что-то столь же значимое.
Учебный процесс доставлял массу удовольствия, а отношения с соучениками окончательно устаканились. Натан всё так же приравнивал меня, как и всех прочих, к элементам интерьера, с Эльзой мы постепенно становились если не подругами, то приятельницами — точно. А Илья хоть и продолжал флиртовать, но делал это скорее машинально, чем с какими-то далеко идущими планами.
Нил всё время моего отсутствия проводил с драконом, и они не просто болтали обо всём, а тренировались. Как раздражённо ворчал Нил, он "пытался за три дня освоить то, чему Чак учился несколько лет". То есть, надо полагать, развивали те самые способности Видящего, которые были нужны для путешествий в компании дракона. Я порывалась присоединиться к ним и тоже попробовать свои таланты на практике, потому что Дар мой скромно помалкивал, и никаких его проявлений, кроме воплотившегося дракона и тех странных привидений на "Гордой деве", до сих пор не наблюдалось. Но Ара только отмахнулся, сообщив, что уж мне-то волноваться не о чем, всё будет в порядке.
Время "полевых испытаний" пришло дней через двадцать после "свадебных торжеств" или около того, точную дату я не высчитывала. Утро выходного дня началось с довольно раннего подъёма, где-то через час после которого мы, взгромоздившись на спину Ары, отбыли в неизвестном направлении. Отбыли, к слову, вполне тривиальным способом: полетели.
Летать на драконьей спине оказалось весьма неудобно. Главным образом, из-за пронзительного холодного ветра, от которого Нил самоотверженно, но почти безуспешно пытался меня укрыть. И это мы ещё летели на небольшой высоте, над самыми древесными макушками; страшно представить, что было бы наверху. Да и чешуя ящера была на ощупь хоть и довольно тёплой, но очень уж твёрдой. А распахнувшийся серо-голубой затянутый облаками горизонт, ничем не затенённый, и виднеющаяся в прорехах древесных крон земля заставляли кружиться голову; правда, в присутствии Данилы высоты я почти не боялась.
— А теперь давай открывать портал, — проговорил мне в самое ухо мужчина. — Закрой глаза, сосредоточься, представь поляну перед домом и ощути, вспомни себя там или внутри дома. Нужно какое-нибудь очень яркое и сильное впечатление, чёткая картинка. А самое главное, ты действительно должна захотеть там оказаться.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |