Идеальный любовник (завершено)

Невероятное ощущение головокружения от того, что прочитал в ее глазах... Он не мог поверить что это правда и стоило большого труда удержаться, остановиться на поцелуе, попытаться объяснить. И как следовало ожидать, попытка неуклюже оправдаться и рассказать как дела обстоят на самом деле провалилась не успев начаться. Девушке не нужны были оправдания, глупость своих слов он осознал потом, ей не нужны были именно сейчас объяснения и все получилось не так, как хотелось.

Злые слова о том, что не любит, больно полоснули по натянутым чувствам и прозвучали чем-то вроде пощечины. Но прежде чем окончательно самоустраниться, Дэн собирался выяснить все окончательно. Ему жизненно важно было знать, любит или нет. Если нет, тогда он больше не станет мешать ей жить и уйдет. Но взгляд, как забыть взгляд полный любви и нежности?

— Любовь, любовь, за нее проливают кровь, — дурным голосом проблеял знакомый демон. Он нагло расположился на кровати и похабно ухмылялся. — Какой вы сентиментальный, вьюноша. А как же месть? Как же Морис Линтенгейл, который вышел на охоту? Ты думаешь девчонка любит тебя? Она видит в тебе только героя, который явился в нимбе вызволять бедняжку из рук врагов. Юность падка на героев и кумиров, дружок, не тебе ли это знать. Представляешь, а Димочка дяде все-все про тебя рассказал. Каков дурак. Я было восхитился, такой элегантный ход, ты ни при чем, все решается между родственниками, а Димусик возьми да перехитри сам себя. Не забудь поцеловать дядю, когда он появится и передай ему привет. Интересно, он Леру пощадит, или тоже отправит в ад как свидетельницу?

Демон растворился, напоследок напомнив:

— Тебе осталось только несколько часов в этом мире. Отсутствие привязки неплохо на тебе сказывается. Как ощущения? Нравятся? До встречи в аду, Дэн.

Появление старого знакомца из ада немного отрезвило и отвлекло от обустройства личной жизни. Какие чувства, когда еще остаются нерешенными проблемы?! Конечно, демону не стоит верить на слово, соврет и недорого возьмет. Но тревожит то, что тот держится так уверенно, будто знает что-то, что неизвестно самому Дэну. Особенно кстати пришлось напоминание о том, что привязки нет... Или демон врет как сивый мерин? Ведь Лера так смотрела... Или взгляд был обманом?

Обычно хладнокровный Дэн никак не мог придти к какому-либо решению и решил исходить из худшего варианта, из того, что скоро ему предстоит встреча с адом один на один. И за это время нужно было помочь Лере, так чтобы она могла спокойно жить, не оглядываясь на врагов и разрешить вопрос с местью. Если очень повезет и если приложить максимум усилий, то можно было успеть почти все. Так что же выбрать? Чем же в первую очередь заняться? Благополучием Леры? Или местью? Колебался недолго. Он был в долгу перед девушкой, а значит ее проблемы стоило начать решать прямо сейчас. Лешу переместить в безопасное место, как и Лерку, и поработать с памятью врагов. Им незачем помнить о том, что имеют что-то против молодых людей. А уж разгадать все загадки Лерка с Лешей смогут сами. Тут он уже не успеет им помочь.

Стоит еще загодя приготовиться к встрече с родственником. Как она пройдет после стольких лет? Вот тут необходимо продумать расход сил, разговор вряд ли будет дружеским.

Мне стоило большого труда сдерживать рвущиеся наружу слезы. Хватит, наплакалась. И задерживаться в этой деревне тоже не стоит. Но все опять упирается в ненавистного Германа. Без его помощи нам не выбраться, разве что бабуля Лешки еще раз проспонсирует. Но это уже будет наглостью с нашей стороны. Точнее с моей. Лешка-то понятно, он ей внук. Правда и с ним неохота никаких дел иметь, как и с Германом.

Как же хочется сбежать куда-нибудь на край света, но нет ни средств, ни возможности. В раздрае и не заметила как выбежала во двор, еще чуть-чуть и за калитку бы ушла, куда глаза глядят, так сильно мне хотелось оказаться подальше от этого места сейчас.

— И чего ты девонька бежишь как на пожар? — остановила меня баб Маша, которая вышла следом и стояла на пороге веранды.

— Уйти хочу, как можно дальше, — буркнула и шмыгнула носом.

— А ну пойди сюда, ко мне, — баб Маша спустилась по невысокому, перекошенному крылечку и подошла к скамейке у сарайчика. — Присядь-ка рядом, уважь старуху.

Надулась, но все-таки сделала так, как она меня просила. Села на облупленную, скрипучую скамейку — узкие доски были приколочены к двум тяжелым колодам, которые служили опорой для конструкции.

— Нельзя убежать от проблем. Нельзя убежать от боли. Нельзя убежать от себя, — после недолгого молчания обронила баб Маша. — Никто и никогда не решит все за тебя. Можно надеяться на это, ломать все, если оно не удалось и пытаться строить заново. Но ломать, не хранить. Гораздо тяжелее продолжить рушащееся дело, чем начать новое. Вот только жизнь пройдет, а не остается того, что завершено, доделано. Будут одни недостройки.

— Это все хорошо, — хмыкнула и пожала плечами, я не готова была слушать поучения от кого-либо в этот момент. — Но если сохранять нечего, если уже все разрушено и не мной?

— Тогда да, тогда нужно возрождать и подымать из руин новое здание. Но прежде убедиться, не сама ли приложила руку к разрухе. Благими намерениями вымощена дорога в ад и то, что кажется тебе правильным, зачастую ведет ой в какие дебри. Ой, чегой-то я тебя совсем заговорила, хотя послушай старуху, девонька, и подумай, стоит ли бежать. Подумай, подумай. Я ж чего хотела... Фотографии показать. Ты вылитая Лексей в детстве. Один в один, почти. Сейчас принесу, только ты никуда не уходи.

— Э... Как это вылитая? — но баб Маша уже скрылась в доме.

Теперь точно не уйду, пока фотографии не покажет. Хотя и неприятно, что она так меня, мол, не могу ничего достроить. А если я еще даже и строить ничего не начинала? Да и как что-либо построить с таким человеком как Герман? Блин, разбередила душу, теперь буду мучиться вопросом, что же не так я сделала. Как же погано на душе, как же хочется реветь, от души, со вкусом, долго. Но я держалась, загоняла обиду и боль как можно дальше, на задворки сознания и делала вид, что все нормально. Кто знает, сколько я смогу еще так продержаться? Рана кровоточит и ничего нельзя изменить... Но я держусь и все в порядке, почти в порядке.

Бабуля скоро вернулась со старым, потрепанным фотоальбомом. Обложка его была непонятного — то ли фиолетового, то ли коричневого — от старости выцветшего, цвета. На желтые листы наклеены черно-белые, не очень хорошего качества, карточки. Вид альбома заинтриговал меня очень сильно, вряд ли там фотографии последних лет, мне будут показывать что-то действительно старое.

— Где же это было? Подожди, Лерочка, сейчас найду. Совсем стара стала, не помню где же было. Ага, вот! Смотри! — баб Маша торжествующе уперла перст в старое фото, на котором запечатлены были двое парней. — Это Стасик мой, Лешкин отец, а это Лексей, друг его. Не разлей вода были. Лексей Стасику жизнь спас, век ему благодарна буду. Когда Стасик тонул, Лексей его из речки вытащил, полуживой сам был, водовороты у нас там ой какие. Сколько говорила не купаться там, нет, пошли же. Потом, правда, уже туда не ходили. Потом только в Березовке плавали, она поспокойней будет. В честь Лексея Стасик внучка мово и назвал, даже не смотря на то, что дружба закончилась. Лексей, он Павла сынок был, они тут, через два дома жили. Павел-то по пьяни в сугробе замерз зимой. Уснул и замерз. Аккурат когда Леше двадцать стукнуло, он как раз из армии вернулся. А мать Лексея, Нинка, за городского потом замуж вышла и Лексея с собой забрала. Ох, Лешка и шебутной был. На месте не сидел и слабый до женского полу был. Все девки у нас от него ревьмя ревели. Попортил всех кого мог. Заговорить мог любую, через девку они со Стасиком и поссорились. Были не разлей вода, а Оксанка всю дружбу попортила. Хвостом вертела и перед Стасиком и перед Лексеем. Лексей-то об нее зубки и обломал и со Стасиком поссорился. Она ни того, ни другого не выбрала, потом за богатея какого-то замуж вышла. Уехала в столицу там и вышла. Лиса Оксанка была, ой какая лиса. Любого могла провести. Хорошо, что Стасик ее легко забыл. Я все боялась, когда он в столицу поехал, в институт поступил, что с ней увидится. Ан нет, не пересеклись пути дорожки. А Лексей как из армии пришел, думал Оксанка еще здесь, цветы ей купил, кольцо, предложение руки и сердца собирался делать, а она уже укатила в столицу-то. Он бешеный неделю ходил, а потом поуспокоился. Зимой-то и отец замерз, а Нинка долго горевать не стала. Полюбовник у нее городской был, приезжал в гости к бабке Антонине кажним летом, вот за него и выскочила замуж. Лексей тоже охотно в столицу переехал. Видать, надеялся с Оксанкой встретиться. Да та уже замужем была.

— По-моему, мы совсем не похожи, — умудрилась вставить свои пять копеек в сплошной поток информации, который на меня выливала баба Маша. — Да и почему мы должны быть похожи?

— Ну, почему не знаю, — хитро улыбнулась старушка. — Но вы действительно очень похожи. Сама глянь. Лицо один в один. Нет, сейчас, Лексей, наверняка другой совсем. Постарел, поседел, тебе лучше знать. А вот поставь вас рядом, когда он молодой был, один в один. И разрез глаз, и волосы, и губы. Все его. Только нос и цвет глаз Оксанкин. У Лексея глаза карие.

— Что вы такое говорите? — я вскочила со скамейки, попутно уронив фотоальбом на землю, до меня только сейчас стал доходить смысл слов баб Маши. — Моего отца не Алексеем зовут..., — я стала даже заикаться от ужасной догадки. — А-а-а-н-натольевна я, по отчеству.

— Прости, Лерочка, — в ужасе всплеснула руками баб Маша. — Я не знала! Я думала, что Оксанка развелась и все-таки за Лексея вышла! Если бы знала, я бы не сказала бы тебе ничего. Незачем тебе это знать. Прости дуру старую.

— Этого просто не может быть, — чувствовала, как мурашки бегут по коже и становятся дыбом волосы. — Этого не может быть. Вы все врете. Врете. Мне всегда говорили, что я вся в отца, в моего отца. Вы врете, врете, врете.

Села обратно на скамейку, обхватила плечи руками и завыла, тихо завыла. Столько боли, обиды, предательства и все в один день. Я качалась из стороны в сторону и заливалась слезами. Кто-то сбежал с крылечка и знакомые руки заключили меня в объятия:

— Что вы ей сказали? — грозно спросил Герман у баб Маши.

Та испуганно ответила:

— Глупость сказала, я все придумала. Все неправда и никакого сходства нет. Лерочка, деточка, не слушай ты меня, дуру старую. Мало ли, может я с ума сошла на старости-то лет.

— Она мне сказала, что я похожа на дядю Лешу, — отстукивая дробь зубами, умудрилась с трудом выговорить фразу, сквозь подвывания.

— Тсс, не плачь, — Герман сел рядом со мной. — Ну и что, что похожа. В жизни бывает много двойников. Не плачь, воробышек, не надо. Не надо воспринимать все так болезненно.

— Ты не понимаешь, — своего он добился, я смогла справиться с эмоциями и больше уже не выла волком. — Ты ничего не понимаешь. Раз я на него похожа, раз он мать мою любил, значит это все он, он... Это он отца убил, это он с мамой на отцовские деньги собирается жить заграницей. Поэтому маман так настаивала, чтобы я с ними уехала. Все они знали, и она виновата в смерти отца. То-то спектакль разыгрывала, безутешную вдову из себя строила. Сволочи, какие же они оба сволочи. Интересно, они сколько лет моего отца обманывали? Я не дочь дяди Леши, нет, не дочь. Не верю. У меня один отец, который так и останется единственным и другого мне не надо. Надо в милицию обратиться. Надо что-то делать. Нельзя давать им возможность уехать с отцовскими деньгами! — я вскочила со скамейки, оттолкнув Германа. — Отец эти деньги не для них зарабатывал.

— А теперь спокойно и внятно расскажи, что все-таки произошло, — приказным тоном велел Герман. — А потом и будем решать что делать.

— По словам баб Маши выходит, что дядя Леша, Алексей Палыч, — поправилась я, дядей Лешей больше не хотелось эту сволочь называть. — Всю жизнь любил мою маму и я один в один похожа на него. Вот и делай выводы. Отца убили, деньги украли, мама с любовником собирается переехать на ПМЖ заграницу. Все сходится. Не знаю, когда они это все задумали и знает ли дя... Алексей Палыч, что я его дочь, но, то, что это их рук дело, уже не сомневаюсь. Маман у меня та еще стерва. А дя... Алексей Палыч все эти годы притворялся папиным другом и верным начальником СБ только ради одной цели, спереть деньги, забрать маман и жить счастливо. Сволочь.

— Я ничего такого не говорила, — испугалась старушка и всплеснула руками. — Может это и не та Оксанка. Да и Лексей на тебя не так уж и похож. Вот губы совсем другие и щеки. Ты только глянь.

— Вы не говорили, но выводы сделать можно, — пропало желание плакать, появилось желание действовать. — Я знаю, как поступить. Что-то мне подсказывает, что Алексей Палыч знает про наше с ним родство. Я могу послужить приманкой для того, чтобы найти его. Достаточно будет позвонить маман и сказать ей где меня искать, тогда сразу станет ясно верны ли мои догадки или нет. Я хочу уехать отсюда, срочно. А еще хочу позвонить Андрею. Ему будет интересно узнать, кто же украл деньги.

— Лера. Не надо горячиться и принимать поспешные решения, — попытался урезонить меня Герман. — Стоит обдумать и прикинуть все варианты.

— Я уже все обдумала. Ты поможешь мне? Если нет, справлюсь сама. Только мне нужно быть в столице как можно скорее. Еще будет нужен мобильный, с которого сделаю все звонки, потом можно будет выкинуть симку, на всякий случай. Еще необходимо побывать в милиции и рассказать все, что я знаю. Пусть поучаствуют в поимке преступников.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — осторожно спросил Герман.

— Я хочу отомстить. Мой отец не заслуживал того, чтобы мать наставляла ему рога с его же начальником СБ. Папа не заслуживал того, что его так подло убили и обокрали. Виновные должны заплатить и я приложу все усилия для этого. Он был замечательным человеком, и я отомщу. Нельзя подобные вещи оставлять безнаказанными. Лешка может остаться здесь, он только помешает. После того как позвоню Андрею, вряд ли они с его отцом станут Леху искать.

— Месть не самое лучшее чувство, она связывает руки и выжигает душу, — грустно сказал Герман. — Но если ты решила, то помогу тебе.

— Что здесь происходит? — умирающий лебедь Леша появился во дворе. — Что за крики, а драки нету?

— Мы уходим, — сказала твердым тоном. — Ты можешь остаться, теперь ты в безопасности, тебя не будут искать.

— Будут, — усмехнулся Леха. — Я с вами. Ноут тоже с собой возьму.

— Не будут, я позвоню Андрюхе, и тебя оставят в покое, — махнула на парня рукой и повернулась лицом к сидящему на скамейке Герману. — Ты готов?

— Будут. Мне виднее, — и кинув нам. — Подождите меня, только вещи возьму, — скрылся в доме.

— Что-то мне подсказывает, что и этот враль нечист на руку, — проворчала, но решила, что Леху стоит взять с собой, хотя бы ради того, чтобы порасспросить.

— Баб Маш, вы простите нас, неучтивый мы народ, — Герман решил извиниться перед хозяйкой дома за наш внезапный отъезд, я же сделала вид, что он за нас за всех расшаркивается. — Но видите сами, срочно надо ехать. Да и не хочется приводить за собой беду в ваш дом.