— А если я его не дам? — Единственный черный как смоль глаз Барда загорелся нехорошим огнем.
— А если ты его не дашь, я возьму и сяду тебе на сломанную ногу. — Файри потеряла терпение. — И тебе будет очень больно. Ну, а серьезно — если ты его не дашь, то подведешь множество хороших людей, которые, совсем тебя не зная, уже несколько дней стараются спасти твою жизнь. Если бы ни они, тебя бы уже на свете не было. Парень, сделай нам всем одолжение, пожалуйста.
— Ладно, — сдался Бард. — Но я... не знаю форму... нам еще не давали...
— Просто скажи "даю разрешение", этого достаточно. — Файри села рядом с Ири на кровать и осторожно погладила его по свободной от бинтов макушке. — Поверь, ты себя уже наказал так, что страшнее и быть не может. Но если ты после этого остался жив — значит, у тебя появился второй шанс. Смертью ничего искупить нельзя. Только делом.
— Откуда... ты это знаешь?
— Я проверял. — Скрипач перешел на свой собственный голос: Бард, конечно, уже понял, что перед ним морок на мороке. — И мой напарник проверял.
— Вы рауф?..
— Ага. Ири, мы оказались тут почти так же, как ты. По той же причине. Помоги нам, парень...
— Чем?
— Тем, что поможешь себя спасти. И тем, что потом нам скажет спасибо твоя мама. У тебя есть Связующая?
— Она и есть...
— Кто?
— Мама... так получилось, что она — моя Связующая... — Ири вздохнул. — Мы с ней... начали искать Бардов, когда мне было девять... на моих концертах... творилось что-то... что-то странное... и ей посоветовали...
— А на чем ты играешь?
— У меня рабочий инструмент для Сети — виолончель. — Ири виновато вздохнул. — Сплошная... аномалия... как все говорили...
— Да, ты уникум. — Скрипач улыбнулся. — Тем более надо тебя, такого необычного, выручить. Учти, тебе предстоит большое испытание — дорога долгая, пойдем на машине, которая называется БЛЗ, будет трясти... и будет больно. Очень долго будет больно, предупреждаю. Три недели. Но ты уж постарайся, хорошо?
Бард кивнул, впрочем, без особой уверенности, но Скрипач — именно Скрипач, конечно, не Файри — видел, что дела не так уж и плохи. Выдержит. Помучается, конечно, но выдержит. Барды, как и Сэфес, существа действительно крепкие. Там, где человек или даже официал за три дня уходит, эти способны жить месяцами, а то и годами. Это не их личная заслуга, конечно, это Сеть, которая каким-то образом влияет на физическое тело.
Файри встала.
— Мне нужно работать, поэтому я пойду. А ты давай, собирайся с силами и морально готовься, хорошо? По дороге поговорим, я вижу, что у тебя много вопросов, но задавать их сейчас нет времени.
— Ладно, — согласился Бард. И вдруг улыбнулся, еле заметно, но все-таки улыбнулся. И Файри ободряюще улыбнулась ему в ответ.
* * *
Зеркала в туалете Найф, конечно, не интересовали. А интересовал ее выход на лестницу и то, можно ли там открыть окно без шума. Для начала она все-таки зашла в туалет, поставила на полочку раковины очиститель, положила рядом тряпку, а затем неспешно отправилась туда, куда и хотела — по коридору прямо, потом направо, потом налево, затем снова направо, еще поворот, и — пожалуйста.
На лестнице никого не было, но Найф все-таки постояла с минуту, тщательнейшим образом вслушиваясь. Чисто, можно действовать дальше.
Окно оказалось в алюминиевой раме и заделано наглухо. Найф, с риском сломать ноготь, просто сняла раму с петель, поставила одно стекло рядом со вторым, села на подоконник и посмотрела вниз.
Отлично.
Очень хороший небоскреб, ступеньками построен. Снизу ничего не видно, да и высота порядочная. Так, дальше. Ниже окна метра на три шел уступ, просто декоративный элемент, шириной сантиметров десять.
— Тротуар, — пробормотала Найф.
И скользнула вниз по стене, почти ее не касаясь. Встала на уступ, спиной, одернула блузку, пригладила волосы. Вниз простиралась пропасть высотой этажей в десять, дальше начинался следующий ярус.
— Солнце село в сине море, как янтарное кольцо... — пробормотала она. — Ай, выходи моя Раиса на широкое крыльцо...
Шепот тут же унес ветер. Да, поправочку бы на это сделать не худо. Какой кретин придумал юбки, и для чего, спрашивается? Чтобы дядькам было интереснее жить, что ли? Ужасная одежда. Неудобная, непрактичная и, если вдуматься, некрасивая. Разве что для каких-то парадных случаев...
Передвигаться пришлось приставным шагом, поэтому Найф шла на полторы минуты больше, чем рассчитывала. Потом, дойдя до нужного окна, она приложила к стене ладонь и принялась слушать — принцип стетоскопа, как нечего делать...
— Только четыре машины?! Вы же обещали, что их будет шесть!
— Их задача — заставить колонну ускориться и вывести на "санди" в нужный момент, потому что они не будут сидеть на дамбе двое суток, — возразил другой голос. — А также они должны блокировать дамбу, чтобы русские не смогли вернуться обратно.
— И еще — чтобы довести тело до заказчиков, которые, скажем так, от ситуации не в восторге, — рявкнул знакомый голос. О, так это же мистер Доусон собственной персоной. Ну-ка, что ты еще скажешь, любитель благотворительности, породистых першеронов и малой авиации?
— Фредерик, умерьте пыл, — неприязненно отозвался другой голос. Акцент... хм, акцент едва заметен, но похоже, что это немец. — Да, представительство в Хайдельберге действительно ждало этого гостя... к себе в гости... но ведь еще остается шанс его получить, не так ли?
— Остается. Но свет клином на нем не сошелся. — Видимо, сам Теодуло собственной персоной. — Неужели вы не поняли, что это провокация? Русские сто раз видели, как на площадке выходят гости, а среагировали подобным образом единожды. Тем более, что в России, насколько мне известно, ситуация с гостями вообще почти не регулируется. Большинство из них умирает за считанные часы, и никому нет до этого дела. Просто закапывают, и все.
— Сколько материала пропадает, — проворчал кто-то.
— И в чем причина этой провокации, как вы считаете? — спросил Доусон.
— Монополия, конечно, — уверенно заявил Теодуло. — Гость просто повод привлечь внимание. Они играют в какую-то мутную игру, но к нашей основной задаче это не имеет отношения... к счастью. Я подозреваю, что могла произойти утечка информации по Европе, в этом и есть причина. Им пока что удалось только одно — они слегка подпортили нам репутацию. Но... господа, остался последний рывок. После этого нам не будет никакого дела до того, что о нас говорит мировое сообщество. Вернее, оно будет говорить то, что мы ему скажем.
— Значит, если они отобьются...
— Скорее всего они не отобьются, но даже если это произойдет, ничего страшного не случится. Сейчас наша главная задача — это трасса Ялта-Стамбул. Вот что действительно жаль, так это что они не отдали ее за гостя... хотя могли это сделать. Ладно, господа. Работаем дальше.
Найф кивнула.
— И впрямь, работаем дальше, — пробормотала она. — Быстро работаем.
И пошла обратно — надо было выпустить из кладовки настоящую Сэлму и спешно отправляться на место встречи. Время поджимало.
* * *
Вечером Коля собрал водителей для экстренного совещания.
— Мужики, у нас три часа, — сходу начал он. — Парня мы хорошо устроили, даже кондиционер там повесили. Будем при нем сидеть и меняться. Это раз.
— Два — все бегут варить турели. — Ит обвел притихшую колонну взглядом. — Все бегом бегут варить турели на кабины, а таможню мы берем на себя.
— Нас собираются обложить и спереди, и сзади. — Скрипач хлопнул ладонью по столу и решительно встал. — Так вот, давайте сделаем так, чтобы им ни одной нашей жизни не досталось, ни одной капли крови! Сумеем?
— Сумеем, наверное. — Один из "ветеранов", Серега, посмотрел на него с сомнением. — Ты только скажи, как лучше сделать.
— Сейчас скажу. Ит, спать три часа. Без возражений, — приказал Скрипач.
— Через полчаса лягу. — Ит тяжело посмотрел на него. — У меня тут тоже дел полно. Так, теперь по антивандальным. Крепим не так, как обычно, на шпильки, а прикручиваем. Намертво. Если что, потом собьем, но сейчас главное — пройти засаду. Шпильки они могут снять, а с винтами возиться им некогда.
— Нам тоже некогда.
— А у вас есть три винтоверта, так что вперед. — Ит тоже встал. — Ребята, мы предупреждали, что эта авантюра чревата последствиями. Все, работать. Кругом, бегом и шагом марш.
Часть третья
Время разбрасывать камни
10
Москва, НИИ БВФЖ
Идиоты
— ...а потом они как выскочат из-под дамбы... нарыли там карманов, твари, как она в этом месте до сих пор не рухнула, не знаю. — Скрипач по своей привычке сидел на стуле верхом и размахивал в воздухе рукой. — Вот только они не ждали, что мы знаем про засаду. Мы их хорошо приложили.
— И что было дальше?
— Дальше... ну, самых первых Коля намотал на колеса, а следующим пришлось еще веселее. Мы стреляли не из самих кабин, не из окон, а с турелей, которые стояли на кабинах сверху. Причем турели были ко всему еще и защищенные... Не повезло мужикам, что сказать. За пятнадцать минут мы засаду прошли, как по маслу, ни одного своего не потеряли. Помните, на счет люков в кабинах были дрязги?
— Помню, — покивала Ольшанская. — Очень узкий просвет, дяди с пузами не пролезали.
— Ну, это уже издержки конструктива БЛЗ, — развел руками Ит. — Козырек мешает. Стреляли те, кто потоньше. А которые потолще — вели машины. В общем, отбились, только спать было некогда из-за "Хаммеров", которые перли следом. Кстати, они нас пытались догнать на трех скутерах... Мы даже связываться тогда не стали, оказалось достаточно поорать на них в мегафон, и они ушли обратно. Больше не лезли.
— Ну, предположим, если бы они по-настоящему захотели нас сделать, мы бы так легко не ушли, — справедливо заметил Скрипач. — То есть ушли бы, но скорее всего с потерями и с дырами в кузовах. Однако, что бог ни делает, все к лучшему.
— Ири, бедолага, измучился ужасно, но зато у вас, Роберта, теперь есть возможность пообщаться с настоящим живым Безумным Бардом. — Ит улыбнулся. — Когда он придет в себя, конечно же.
— Он совсем молодой, — с сомнением сказала Роберта.
— Ага, мальчишка, — кивнул Ит. — Но этот мальчишка, поверьте, знает такие вещи, которые ни вы, ни мы себе и представить не можем.
Бард после трех недель дороги, невзирая на заботу и внимание, которым его окружили, был едва жив. Сейчас он находился в больнице, но через несколько дней его собирались перевезти в высотку, в ту палату, которую раньше занимал Ит. В дороге Ири пришлось тяжело, но и Скрипач, и Ит тогда поразились его самообладанию. Несмотря на боль, он даже не застонал ни разу, не вскрикнул и ни единожды не пожаловался. То ли выдержка, то ли воля, то ли воспитание... то ли все сразу. Конечно, они старались помочь изо всех сил, как могли. Дежурили с ним по двое, отвлекали, постоянно кололи обезболивающие... но что обезболивающие, когда сломана спина, обе ноги, левая рука? Шевелиться больно, не то что ехать куда-то. А вместо покоя постоянная тряска, потому что дамба — это все-таки дамба, пусть даже и международная.
Однако довезли. И Бард уже выздоравливал, насколько это было возможно. Вернее, не выздоравливал даже, а восстанавливался. Вернуть ему потерянный глаз и сделать заново сломанный позвоночник тут никто бы не сумел...
Ит и Скрипач по возвращении десять дней не вылезали с закрытых докладов — они только и успевали мотаться от одного министерства к другому, без отдыха и срока. Информация, которую они успели собрать, оказалась настоящей бомбой. Как и ожидал Ит, гостей, конечно, отодвинули на второй план, а вот Европейское сообщество во главе с Россией взволновалось не на шутку. Пока что все происходило за закрытыми дверями, но, по общему мнению, если сведения хотя бы частично подтвердятся — будет как минимум мировой скандал. А то еще что похуже.
От постоянных забегов и докладов Ита и Скрипача спасли Ольшанская и Томанов. Федор Васильевич связался с коллегами, и затурканные агенты получили, наконец, хотя бы возможность выспаться. Чем и воспользовались — из комнаты не выходили трое суток, ели, спали, перекидывались парой-тройкой дежурных фраз с забегающей к ним Робертой, и снова ели и спали.
— Рыжий, это не отработка, а издевательство, — жаловался Скрипачу Ит. Они сидели на кухне и занимались очень позитивным процессом: варили макароны. — Ну как в такой хреновой форме можно что-то путное делать? Даже ты...
— А я чего?
— Ой, прекрати... Даже ты еле ноги таскаешь, а я... черт, хожу, как тень. — Ит осуждающе покачал головой. — А что будет, когда начнется следующий этап?
— Ну, он пока что не начался. — Скрипач задумчиво катал по столу вилку. — Сейчас отдохнем немножко, и...
— Рыжий, это не отдых ни хрена. Это передышка перед очередной мясорубкой. Вот увидишь... И знаешь, почему?
— Ну, почему? — Скрипач встал, помешал макароны. Прищурился, заглянул в кастрюльку. — Тушенки бы туда добавить... так ведь нет тушенки. Так почему не отдых, я не понял?
— Потому что это вот такая длинная отработка, перерывы в которой не предусмотрены, — уверенно сказал Ит. Тоже встал, заглянул в кастрюлю следом за Скрипачом. — Слушай, попроси у Роберты какую-нибудь консерву. Хоть бычков в томате. Невозможно третьи сутки подряд есть эти вареные тряпки...
* * *
Два с половиной месяца их отсутствия группа Ольшанской времени не теряла. Продвинуться они сумели весьма существенно, по крайней мере уже точно были известны точки, образующие гекс, к которому принадлежала площадка в Домодедово. К счастью, гекс оказался весьма компактным. Вторую его точку, которая находилась под Новороссийском, даже удалось проверить — начальство оплатило Роберте, Олесе и Мише недельную командировку. И точку проверили, и в море искупались, и фруктов поели...
— Берта, расскажите, что на этом этапе получается? — Ит стоял напротив карты в рабочем кабинете Ольшанской и рассматривал усеивающие эту карту булавки с наклеенными на их головки разноцветными флажками. Булавок было много, флажки разных цветов с крошечными пометками на каждом усеивали карту очень густо. Ит знал, что клеить и красить флажки Берта заставляет Олесю — сама она давно посадила себе зрение, а достать хорошие очки при ее зарплате было весьма затруднительно.
— В общих чертах получается следующее. Если взять за основу то, как оказался устроен американский гекс, то раскладка по точкам в этом гексе должна быть следующей...
Первая известная нам точка находится в Домодедово. Она имеет волновой тип и рабочие доли по всему кругу. Вторая точка, как мы выяснили, является статичной, и точно такая же картина наблюдается в американском гексе. Третья точка в соответствии с тем, что получается, обязана быть пульсирующей... но проверить ее собственноручно невозможно.
