— Берегись! Нестабильный артефакт!
Предупреждать дважды не пришлось: студенты бросились врассыпную. Одному этих болванов выучили железно — с магией не шутят. Даже самые нетрезвые мгновенно обрели твердость походки и непреклонность намерений немедленно убраться подальше. Облегченно вздохнув, я швырнул взрывоопасную дрянь на середину очистившейся улицы.
До мостовой этот снаряд так и не долетел, рванув прямо в воздухе. Спасибо Небесным Родителям — не у меня в руках. Оглушительный удар, напоминающий раскат близкого грома, заставил меня болезненно поморщиться, а затем злорадно усмехнуться. Сколько раз мне не спалось по ночам вместе с беспокойными экспериментаторами! Я искренне надеялся, что хотя бы один из этих уродов подскочил сейчас в кровати, едва успев сомкнуть глаза после разборок у особняка Дайне.
Следующая мысль была уже не такой радостной. Мне вдруг пришло в голову, что Высокий город — это не Стрелка, где, заслышав подозрительный шум, стараются обойти его источник за несколько кварталов. Здесь и обычная-то стража не спит, а уж за магическим полем должны следить и подавно.
Резвость, с которой толпа случайных свидетелей в студенческих мантиях покидала место происшествия, подтверждала худшие из догадок. Одно хорошо, не придется думать, как разогнать этих горлопанов. Падучие звезды, знать бы хоть приблизительно, как смотрят в Академии на подобные вещи — сквозь пальцы или копаются въедливо!
Шаги за спиной заставили меня обернуться. Тианара не умела подкрадываться бесшумно, как Подсолнух или Бойцовый Пес, и в том было ее счастье. Злить меня вообще не стоит, а в таком состоянии и подавно. Хвала звездам, на этот раз ничего тяжелого чародейка с собой не прихватила. Молча проскользнув мимо меня, она подошла к ограждению балкона, опуская на перила трясущуюся руку. Даже я порядком струхнул, чего уж говорить об изнеженной девчонке-теоретике, до сих пор едва ли встречавшей опасность серьезнее пальчика, отдавленного тяжелым фолиантом! Смерть любит честность. И открывая кому-то свою костлявую рожу, требует от собеседника ответной любезности. Равнодушная кукольная маска разлетелась в фарфоровую пыль, подобно несчастному ходячему скелету, и под ней обнаружилась вполне живая девчонка, растерянная и напуганная. Не увидев под балконом кучи развороченных тел, она с облегчением вздохнула — и вдруг, закатив глаза, опасно пошатнулась в направлении перил. Неизвестно, чем бы это закончилось, не подхвати я ее за талию.
— До сих пор все обходилось без трупов, — напомнил я. — Давай ты не будешь падать с балкона и нарушать традицию.
Тианара вымученно улыбнулась.
— Наверное, — вздохнула она, — мне стоит перед тобой извиниться. Дважды. И... Спасибо.
— Не за что, — буркнул я.
Сделав, не без моей помощи, два неверных шага в направлении кресла, девушка обессилено рухнула на плетеное сиденье, закрывая лицо руками.
— Небесные Родители, сейчас здесь будут дознаватели!
Ну что за гадство! Звезды меня ненавидят, это точно. Все указывало на то, что лучший выход — немедленно сигануть через перила и пуститься восвояси, вслед за удравшими студентами. Только и видели фальшивого первокурсника...
Девчонка уставилась на меня несчастными глазами.
— Что теперь будет! Что я им скажу! Что мне им сказать?
Нашла кого спрашивать! Мне был известен лишь один надежный метод общения с представителями закона: не попадаться. Я честно развел руками.
— Понятия не имею. У нас в Стре... э-э-э в деревне хоть десять артефактов рванет, никто разбираться не станет. — Просто явится отряд-другой боевиков и дожжет то, что не порушили артефакты. Но об этом я благоразумно умолчал. — Так что тебе лучше знать, как работают дознаватели и что им сказать.
Нет, надо драпать, и поскорее. Это я знал точно, но почему-то медлил, глядя на поникшую фигурку в кресле.
— Я тоже не знаю, — сокрушенно призналась девушка. Широко распахнутые глазищи казались совсем огромными на бледном лице. — Я ни разу в жизни не совершала ничего запрещенного...
"А как насчет студенческого нашествия на особняк архимагистра?" — так и подмывало спросить меня. Обычная чародейская повадка: сделать дело чужими руками и не признавать своего в нем участия. Но я промолчал. Во-первых, и сам не столь уж чист в этом деле, а во-вторых, девчонка на грани — чего доброго, закатит истерику. Только женских соплей и криков не хватало для достойного продолжения бурной ночки!
Вопрос "что делать" решился сам собой. В окне дома напротив замаячила смутная фигура. Но не успел я как следует напрячься, как фигура, оказавшаяся невыспавшимся парнем в бесформенной белой рубахе, — точь-в-точь призрак с Туманного Брата — протянула руки к железным ставням и с грохотом их захлопнула. Дремавший до сих пор контур, затягивающий проем, зажегся тусклым бирюзовым светом. То же самое повторилось с другими окнами. Судя по звукам, хорошо слышным в предутренней тишине, парень в рубахе был не единственным соседом, спешившим создать видимость полной непричастности к взрыву. У меня отлегло от сердца. Высокий город или Стрелка, но отношение людей к возможности побеседовать со стражей оказалось совершенно одинаковым.
— Пойдем, — сказал я, протягивая девушке руку. — Скажем то же, что и все остальные. — И пояснил в ответ на недоуменный взгляд: — Что крепко-накрепко спали и ни ящеролюда чешуйчатого не видели и не слышали. И понятия не имеем, что здесь рвануло.
— Но следы... — робко возразила чародейка.
— Какие? — фыркнул я. — Твоего уродца разнесло в пыль. Свидетели разбежались. И кто докажет, что здесь было на самом деле?
Растерянная и подавленная, Тианара безропотно позволила увести себя в комнату и усадить на диван, в ворох покрывал и подушек. Небо за окном уже сделалось из черного густо-синим, но в доме было темно. Выбрав наугад одну из початых бутылок на столе и с трудом нащупав бокал, я налил его полный и протянул девушке. Та молча взяла, покорно отхлебнула несколько глотков.
— Это не уродец, это Масик, — печально вздохнула она. — Я так его назвала. В честь маминого кота.
Я уже готов был высказаться о том, как должен выглядеть мамин кот, если в честь него называют ходячие скелеты, как вдруг Тианара подскочила, словно к ней оса под юбку залетела. На лице у девушки читалась искренняя паника.
— Есть еще один голем, которого я не имела права создавать! Тем более вне лаборатории! Если дознаватели его найдут, если смогут доказать, что Масик тоже был моей работой... Они заявят, что контур потерял стабильность из-за моей ошибки!
Как раз в этот момент легонькое винцо, которым развлекались девчонки, решило явить коварство своей натуры. На ноги чародейка поднялась, но тут же пошатнулась и, не в силах устоять без поддержки, повисла у меня на шее.
— Похоже, звезды всерьез смотрят на твой должок с ирисом, — не удержался я от замечания. — Второй раз гляди как ко мне пристраивают.
Это сомнительное остроумие пропало без толку. Вряд ли Тианара даже расслышала, что я сказал.
— Помоги мне! — воскликнула она, глядя на меня жалобнее, чем прикормленная у рынка собака на торговца мясной лавки. — Надо срочно развеять контуры!
Так и не сообразив толком, что от меня требуется, я проводил нетвердую ногами хозяйку по коридору в одну из дальних комнат, выходящих окнами во двор. Не то чтобы я так рвался помогать, но другого способа вникнуть в суть путаного рассказа, кроме как увидеть все своими глазами, попросту не существовало.
— Ты... Только не пугайся, как с Масиком, — сказала чародейка на пороге.
Предупреждение оказалось своевременным. От глубокого, звучного голоса, раздавшегося из темноты, я вздрогнул, рывком перекидывая девушку к правой руке, в то время как левая нашаривала у пояса несуществующий нож.
— Тианара, звезда неба моего! — приветствовал незнакомец.
Много чего я успел передумать прежде, чем заметил мерцающий силуэт в углу, замерший в таком изысканном поклоне, что я начистил бы этому типу морду без всяких раздумий... Будь он живым человеком нормального роста.
Голем. Всего лишь голем, высотой не более двух локтей. Кукла из фарфора, проволоки и магических плетенок. Аристократического вида блондин, тонкий, элегантный, безоружный. "Прямо как я сейчас", — промелькнуло в голове. Нет, до этой породистой рожи мне, конечно, далеко, но бархатными штанами и шелковой рубахой похвастаться могу. Тианара (а теперь я был уверен в том, что она и есть автор всех этих игрушек, наполняющих дом) не позаботилась снабдить парня самым завалящим кинжалом, но не забыла о тонком кружеве на манжетах и воротнике. "Говорить" голему позволял уже знакомый зеленый контур — подобный ему использовали боевики в доме архимагистра, когда требовали сдаться. Как ни странно, я не обнаружил в плетенках никакого сходства с големами из ринских катакомб. Совершенно другие цвета, совершенно другие узоры — и дело было вовсе не в разном назначении фехтовальных манекенов и бестолковой игрушки. Я уже понимал, что за поведение сложной конструкции отвечают контрольные контуры — вот эти тонкие фиолетовые ниточки. Неудивительно, что они не похожи на таковые у манекена. Но и в хрупких сплетениях, окутывающих фарфоровые суставы, не наблюдалось ничего, даже близко напоминающего лаконичный, четкий почерк ринских мастеров. А ведь цель у этих контуров одна: заставить неживую фигуру двигаться по-человечески.
Тем временем Тианара пробудила дар, протягивая руку к своему обреченному творению. Аура у нее была на удивление бледной, едва различимой в окружающем полумраке. И это наследница магического рода?!
— Три года расчетов и почти год на создание и проверку трафаретов, — горько вздохнула чародейка.
— Трафаретов? — переспросил я.
Пришла очередь девушке удивленно уставиться на меня:
— По-твоему, такую сложную конструкцию можно создать без них?
— Э...
Я разрывался между любопытством и шансом проявить серость, непомерную даже для деревенского дуболома. Чего бы такого соврать?
— Если честно, никогда не задумывался, как их создают. Только как ломают — щиты, ловушки и прочую дрянь.
— Эх ты, боевик — мозги в клеточку! — рассмеялась Тианара.
Я уже видел эту девушку под маской высокомерной наследницы, видел испуганно цепляющейся за перила, видел печально размышляющей над бокалом вина о последствиях собственных ошибок. Не видел только улыбающейся — вот так, как сейчас, задорно и искренне. Кометы! Да я не видел ее вообще до этого самого мгновения, настоящую Тианару Астеш. Я не знал о ней ничего, не ведал причин, по которым лишь громадное потрясение да явный перебор с вином способны пустить веселые лучики по углам огромных серых глаз, разворошить на дне их лукавые огоньки, разрумянить бледные щеки, отпустить прямую спину, расслабить застывшие плечи... Но если у этих причин имелись конкретные виновники, я был готов поубивать их голыми руками.
— Почему в клеточку? — поинтересовался я.
Палец даю на отсечение, имелось в виду что-то обидное, но изобразить нужную степень оскорбления у меня не вышло. Слова прозвучали как-то мягко, почти ласково. А глядел я, не отрываясь, прямо в эти невозможные глаза. А Тианара смотрела на меня.
Кометы! Лучше бы я сбежал. Пока не стало слишком поздно. Пока она оставалась для меня еще одной самодовольной чародейкой, фарфоровой куклой с каменным сердцем. Чутье кричало мне об опасности, а я, как последний дурак, пытался связать ее с дознавателями, когда все доказывало обратное. Я отбросил предупреждение, решил, все дело в усталости и подозрительности, разросшейся в моей душе хуже бурьяна на пустыре. А чутье-то было право. Только бояться стоило не дознавателей, а Тианару.
Но, похоже, самообладание оставило не одного меня.
— Мозги в клеточку потому, что там нет извилин. Только отпечаток пропущенного боевого контура, — прошептала девушка севшим голосом и, протянув руку, медленно, плавно, словно под наваждением, дотронулась до моего виска. Я вздрогнул: прикосновение показалось жгучим, будто лист эльнейского ириса, — и, похоже, не мне одному. Тианара поспешно отдернула пальцы, да так и замерла с поднятой рукой, будто не решаясь повторить попытку.
Спорить насчет извилин и собственной принадлежности к боевикам я не стал, лишь покачал согласно головой:
— Точно. И мыслей — не больше, чем у кота Масика. Так что там насчет этих трафаретов?
Звездами клянусь, я не собирался ничего такого делать, но правая рука, до сих пор деликатно поддерживавшая девушку за плечи, сползала все ниже и ниже, пока не утвердилась на талии, а ладонь и вовсе очутилась там, где не следовало.
— Д-да, трафареты, — запинаясь, промямлила чародейка. — Л-лучше всего создаются в паре с тактильщиком. Сначала делается пробный контур. Потом тактильщик зарисовывает форму. По ней делается трафарет из серебряной проволоки. Серебро притягивает эманации и... и... — Длинные ресницы затрепетали, но взгляда девушка не отвела. — Во имя Небесных Родителей, о чем я только что говорила?..
— О притяжении, — хрипло выдохнул я. — Э-э... этих... эманаций.
Влип. Как есть влип. Левая рука тоже не теряла времени даром, мягко зацепила нежные пальчики, замершие у виска, и отвела их вниз. Хрупкая, изящная ручка чародейки целиком скрылась в моей шершавой ладони.
— Точно, — согласилась Тианара. — Эманаций...
Я привлек ее теснее — девушка поддалась, неуверенно и робко. Да и сам я, если честно, цепенел хуже мелкого сопляка, впервые отправившегося гулять с девчонкой. Да уж, когда-то конопатой племяннице пекаря Нила и то удалось получить от меня нечто, более напоминающее поцелуй, — а ведь то был мой первый опыт. Мы с чародейкой отпрянули в стороны, едва соприкоснувшись губами. Не знаю насчет Тианары, но мой мир вдруг сократился до сияющих глазищ, дурманящих почище самой отборной южанки. Если бы под звездами существовали подобные магическим контуры эмоций, нас опутывала бы сейчас сверкающая конструкция мощнее всех щитов особняка Дайне вместе взятых. И, провалиться мне за Врата, я не готов был разорвать эти контуры даже в обмен на головы врагов, выставленные рядком в стеклянных банках.
Кровь выстукивала торжественную дробь в висках, когда я склонился к чародейке для второго поцелуя — страстного, долгого. Будь на то моя воля, поднял бы девчонку на руки, не прерывая его, отволок бы на тот диванчик, в подушки, и пусть Академия, дознаватели, архимагистры, боевики, бандиты со всеми князьями, ринские недотепы с неведомым мастером во главе — пусть хоть сами Небесные Родители подождут ближайшие денек-два.
— Что мы делаем, так нельзя! — пробормотала Тианара, отстраняясь из моих объятий. — Мы же пришли развеять контуры!
— Почему это еще нельзя? — возмутился я. Возвращение от звезд на землю давалось тяжко. Ну да, точно, голем, которого надо уничтожить. "Ладно, — решил я, — пусть сделает это, успокоится, тогда и поговорим о том, чего нельзя, а чего очень даже можно".
