Саша рассказал про то, как ему было плохо из-за снов, а Кристина ему в ответ, что, когда ей бывает противно от жизни, она берет меч и рубится на тренажерах. Один раз она так долго была там, что от усталости заснула прямо в комнате на полу и ее нашли только на следующий день.
Саша рассказал ей про волшебные странности, которые он встречал в пути, а Кристина ему в ответ про то, что недалеко от их усадьбы был храм богини Дар Кон, который был выжжен по приказу ее отца. Прямо так и поступили.
— Поехала туда мама моя с людьми и огнеметом все выжгла. Злая это была богиня. Вот. Так ей и надо. После этого больше никаких странностей в округе нет.
— А кто у тебя родители?
— Как кто?! — Она была оскорблена в своих лучших чувствах. Как так! Гостить в доме и не знать, кто есть кто! — Они — хозяева этого замка. Мой отец граф д` Марон. Вот.
"Вот это да! Интересные здесь у них порядки".
Для Саши до сих пор титулование графом, князем или каким-нибудь герцогом было из разряда "другой жизни". Он подозревал, что рано или поздно встретится с каким-нибудь рыцарем или благородной дамой, но никак не предполагал, что это будет бассейн в духе американских миллионерских особняков с полуобнаженной девушкой, увлекающейся экстремальными видами спорта вроде скачек на бревне да еще с острым мечом в руках.
"Прям мексиканское мыло про "бедного Бето"".
Все было бы очень забавно, если бы не одно слово, которое выхватило его подсознание, очень знакомое по смыслу, но абсолютно нездешнее — "огнемет".
— "Огнемет" — это, наверное, что-то магическое, да?
Кристина потупилась.
— Ну, можно и так сказать. Вот. — Она была болтлива и прекрасно об этом знала, но, как и ее мать, Кристина скрывала за напускной болтливостью острый ум и наблюдательность. Ей просто пока не хватает опыта, так как не было достаточного общения.
— Может, у вас еще и компьютеры есть?
— А что это такое?
— Э-э-э... Там где я живу... Жил... Это была большая часть моей жизни. — В голову лез внезапно всплывший МТVишный рекламный слоган об Интернете. Глупость, конечно, но одновременно объективный факт. Действительно, очень большая. — Это что-то вроде инструмента такого... Счеты. Понимаешь?
— Да, я знаю, что такое счеты.
— Компьютер это такие счеты, на которых, кроме того, что считаешь, можно писать, играть с ними, через них можно даже с другими людьми разговаривать. Понятно? ... Нет? — Девушка выглядела слегка озадаченной, поэтому Сашка решил больше не касаться этой темы. — Ладно, давай не будем об этом. Хорошо?
— Хорошо.
— Лучше расскажи мне, как это — быть графиней?
— Ха! Очень скучно быть здесь графиней. Вот. — Она надула щеки, и Сашке показалось, что девушка задумалась. — У папы с мамой нет никаких дел. Они следят за порядком в поместье, судят вилланов, иногда выезжают на охоту, в монастырь ездят, в гости к соседям. Скукота, одним словом, и совершенно неинтересно.
— Почему? — Если бы Сашка увидел себя со стороны, то ему стало бы стыдно, ибо весь его вид показывал глубокую и отнюдь не белую зависть человека, обделенного этими скучными мелочами.
— Да потому! — Кристина выпрыгнула из бассейна, еще раз продемонстрировав Саше фигуру. — Вот ты кто?
— В каком смысле?
— Чем занимаешься?
— Типа, студент.
— А еще спрашиваешь, почему скучно! — девушка фыркнула и принялась вытирать волосы.
Саша воспользовался тем, что его не видят, и тоже вылез из бассейна. На нем было подобие семейных трусов, но почему-то с матерчатыми помочами и карманами, и он чертовски стеснялся этого наряда, когда купался. Слава Богу, Кристина приняла их как должное.
— И все же я не понял.
— Тебя что, ни разу не заставляли учить всяческую глупость, которая тебе никогда в жизни не пригодится?
— Конечно, заставляли, — вспомнилась школа и институт. — Например, философия, литература там всякая.
— Вот! И меня заставляют постоянно. — Девушка встала руки в боки и менторским голосом продолжила. — Кристина! Ты должна учить все это, потому что надо сохранить знания наших предков. Это наша миссия. Мы должны помогать жителям этой планеты. Когда ты вырастешь, то будешь делать то, что сейчас делаем мы. ... Фу! Не хочу! Вот! — Девушка даже топнула ногой.
— У тебя что, нет никого, к кому бы ты могла сходить в гости? — Саша очень старался остаться невозмутимым, разыгрывая озабоченность "неприятным" положением, в котором находилась Кристина. Где-то в душе у него витала определенная надежда. Девушка ему очень даже нравилась. — "Графиня, к тому же".
— Нет у меня никого. Хотела бы, да мне с ними неинтересно. Как-то раз я даже сбежала из дома, чтобы посмотреть на бал у одного из наших соседей. Приоделась, конечно, пошла и залезла через веранду. Народу там было! Все танцуют, вино да пиво пьют. Эти пьяные рожи ко мне приставать сразу начали. Вот. Ну, я от них убежала к молодежи. А те еще хуже. Одни танцульки, охота, да война какая-нибудь на уме. Ни с кем поговорить толком нельзя. Вот!
Сашка почувствовал себя ущербным.
"Это ж надо! А с виду вроде нормальная".
Надежа погасла, так и не разгоревшись.
— О чем же можно говорить на балах? — Саша действительно не представлял, о чем там говорят обычно. Единственный прообраз бала, который он мог себе представить, была дискотека, где из-за музыки, под которую надо дергаться, много не наговоришься. Тем более после выпитого перед дискотекой.
— Ну, я не знаю. ... Но представляешь, никто из них не читает книг. А один был вообще неграмотный!
"Так! Пора заканчивать". — Саша понял, что эта графиня для него будет такой же недоступной старшеклассницей, как та "женщина мечты" из 7 "Б", которая его прилюдно высмеяла.
Он очень боялся вопроса о том, что читает в свободное время, потому что просто не знал, как на него ответить. В свободное время он играл в футбол, пил пиво и "лазил" по Интернету.
— Я, наверное, пойду?
— Я тебя провожу. ... Вот. Я, например, увлекаюсь психологией нелюдского населения королевства и мечтаю когда-нибудь написать книгу по сравнительной типологии социального поведения троллей, эльфов, друидов и дриад при совместном жительстве. Вот. А что ты делаешь в свободное время?
Чашу позора пришлось испить до дна.
* * *
Несмотря на наказание, Кристина не собиралась отказываться от своих привычек. По утрам, по очень ранним утрам, она любила бегать на речную запруду, недалеко от поместья и любоваться играми русалок. Эти земноводные полулюди предпочитали устраивать пляски на воде перед самым рассветом, когда их якобы не видят ночные и дневные существа. Этот час так и зовется — "Час Русалок" или "Час Снов", ибо по легендам своими танцами русалки усыпляют людей и затаскивают под воду. Кристина проверяла — ерунда все это. Очень милые созданья, без криминальных наклонностей. Не любят, правда, чтобы реки сетями перегораживали.
Девушка знала, что у воды будет по-утреннему сыро и зябко, поэтому как только она спустилась со своего балкона по стене во двор, направилась на конюшню взять попону, чтобы постелить ее в кустах недалеко от берега. Кристина выбрала попону черного цвета, аккуратно свернула и привязала к лямкам своего походного рюкзачка.
За этими увлекательными занятиями ее застал герольд королевской службы.
— Эй, ты! — закричал Кристине разукрашенный разноцветными перьями и значками молодой служака. — Коня возьми!
Пришлось взять.
Герольд отдышался, приложил к губам трубу и затопил двор усадьбы басистым гулом.
— Не шуми так, людей разбудишь, — попыталась урезонить герольда слегка удивленная девушка, но на нее даже не обратили внимания.
Труба пробасила еще раз.
— Что случилось-то?
Ответом был третий трубный глас, после которого к герольду должен был выйти хозяин замка. Может быть, в каких-нибудь замках эту традицию и соблюдали, но не в тихой усадьбе графства д` Марон и уж тем более не в четыре часа утра.
Из дверей особняка выглянула заспанная физиономия Иогана.
— Что угодно господину герольду? — осведомился дворецкий таким тоном, что в некоторых уездах королевства благородные дворяне вздернули бы его на первом же удобном суку.
Нимало не смутившись, молодой человек спешился, и, звеня рыцарскими шпорами, смело двинулся к дверям дома, за которыми предусмотрительно скрылся Иоган. От пинка кованым сапогом дубовая дверь распахнулась, и герольд направился по ковровой дорожке в главную залу дома.
Кристина так и осталась стоять во дворе, держа взмыленного коня. Она улыбалась, догадавшись, что произойдет дальше. По традиции, прежде чем герольд королевской службы объявит волю короля, троекратный призыв должен прозвучать в главной зале замка.
"Эх и достанется же бедному Иогану за то, что забыл спросонья закрыть дверь".
Новый вой трубы, усиленный акустикой дома, застал Кристину, когда она пробиралась к окнам гостевого зала дома. Она хотела подслушать, что будет объявлять герольд, и рассчитывала, что до наступления холодов окна гостиной держат открытыми для проветривания. Девушка не ошиблась, зрелище, ради которого она решила не беспокоить русалок, обещало быть не менее увлекательным.
В зале уже бушевала графиня.
— Что ты себе позволяешь, мальчишка!!! — гремел ее голос. Правда, после оглушительного рева трубы, ее звонкий крик не мог внушить должного страха.
Молодой герольд с побледневшими щеками и покрасневшими ушами старался делать вид, что буйство мадам графини его ни сколько не интересует. Он достал из своего дорожной сумки трубку с королевским эдиктом, развернул и принялся читать, решив, что в зале собралось достаточно народу для того, чтобы услышать волю Его Королевского Величества.
— Слушайте! Слушайте! Слушайте!
— Да, слышим мы, слышим, — отозвался Учитель, появляясь, наконец, в зале.
— Повелитель Королевства Трех Морей и прочая и прочая Леон III Реформатор призывает славных дворян своих собраться вместе в губернских городах, дабы обсудить дела королевства и выполнить свой вассальный долг перед своим сюзереном.
— Это все? — поинтересовалась успокоившаяся Ио.
— От имени Его Королевского Величества губернатор нашей славной провинции шлет почтение и пожелания всяческого благополучия графу д` Марон. Он просит Его светлость милорда графа д` Моран принять участие в благородном собрании рыцарей провинции, дабы выполнить волю короля.
— И ради этого ты перебудил весь дом? — графиня не скрывала своего сарказма.
Посланец короля, потрясенный наглостью женщины и неподобающим приемом, воинственно задрал подбородок, видимо, желая казаться хотя бы одного роста с графиней, которая была на целую голову выше низкорослого герольда. Его уши превратились из красных в пунцовые.
— Скажите, герольд, а не собрались ли уже в сейме славные дворяне провинции? — осведомился Учитель, пресекая начинающуюся перепалку.
— Да, милорд граф, вы правы, они уже там, — ответил герольд, резко повернувшись на непропорционально высоких каблуках своих желтокожих сапог.
— Что-то у меня голова болит, — заявил Учитель и упал в кресло, которое ему подставил Иоган. — Нездоровится мне.
— Спасибо, высокочтимый герольд! — торжественно перенял эстафету Иоган. — Милорд граф хозяин замка д` Марон услышал волю короля.
Герольд поклонился, стараясь, чтобы это выглядело как можно более степенно.
— Проводите гостя графа в его покои!
Толпа дворни продолжала стоять, словно ожидая продолжения действа.
— Вы что, оглохли! — рявкнула графиня и тут же обратилась к мужу — Ты что-нибудь решил?
Ио имела манеру без перехода продолжать разговор темами, интересными только ей и никому другому. Супруг, к которому был обращен вопрос, как ни старался, не мог побороть эту ее привычку, и уже даже не возмущался. Привык.
— Тебе обязательно выяснять это так рано?
— Да.
— Однозначного решения у меня нет, — широко зевнул Учитель, чтобы скрыть свое удивление. Он заметил слабое присутствие чужой Силы. — Честно говоря, понятно и без лишних размышлений, что запахло жареным. С ними, как с храмом богини Дар Кон, не разберешься. Дипломатия огнеметов здесь не годится. Как-никак воля короля. Местные дворянчики обязательно воспользуются ситуацией, чтобы обсудить мое недостойное поведение на столь благородном собрании.
— Куда ты, между прочим, не ездишь.
— Зачем?
Учителя в свое время публично оскорбили, назвав пособником заговорщиков и мягкотелым му..., ну, и другими достаточно красноречивыми словами. А он не нашелся, как ответить, хотя, по всем правилам должен был вызвать обидчика на поединок. Он решил поступить просто, приказав слугам макнуть зарвавшегося грубияна в корыто для свиней.
— Надо отправить отсюда Кристину, — решительно заявила Ио.
"Не хочу!" — прочел Учитель мысль дочери, прятавшейся за парчовой занавеской, и веско заявил:
— Ненадолго. ... А в остальном... Ничего они уже не смогут сделать. Благородные идиоты. Словом, собака лает, а караван идет.
— Что с Ловцом? — Ио задала, пожалуй, самый важный вопрос на этом "семейном совете". Она была несколько напряжена, ибо заметила, что муж ставит силовую защиту вокруг своих мыслей и вокруг залы. Хоть он и был в отставке, но Учителем от этого он быть не перестал. Тягаться с его умениями она не могла, так же как не могла признаться в своем неумении.
— Только Боги знают, что с ним.
— Время. Надо решать сейчас. — Ио отвернулась от мужа и подошла к окну, за занавеской которого и пряталась Кристина.
— Мы можем поговорить вечером, — он попытался привлечь внимание Ио. Не хотел, чтобы дочери опять досталось за самовольное нарушение домашнего режима.
— Нет.
Учитель вздохнул. Приятного утреннего отдыха не будет.
— Я тут поинтересовался данными, снятыми с памяти Ловца. Его посвятили в Герои. И это сделали друиды, которые никогда, слышишь, никогда раньше этого не делали. Неужели ты не заметила?
— Так я и знала! — воскликнула Ио, отходя от окна. — Дождался своего "Героя". Интересно, какой он у тебя по счету? Вы, помнится, со своей "зеленой партией" переворошили каждую деревушку на этой планетке в поисках своего драгоценного "катализатора". И что?
За занавеской, казалось, вместо дочери пряталось большое ухо. Учитель подумал о том, что ей будет полезно окунуться в мир по-настоящему "взрослых" проблем.
— Ио... Это проблема курицы и яйца. Всеми признано, что этот мир поддается необычным и глубоким изменениям. Каждый, кто может овладеть своими мыслями и желаниями, может начать перекраивать мир. Это значит, что когда-то кто-то построил его таким, каким мы его застали.
— Следовательно, — подхватила Ио, — рано или поздно появится человек или существо другой расы, которое сможет опять перекроить мир по своему разумению. Даже не смешно. Я права?
— Да, ты всегда права, — хмыкнул Учитель.
Они в который раз говорили о том, что было известно уже давным-давно, и много раз было обговорено. Он выдвигал сомнения, выискивал противоречия в практике и теории их деятельности, а жена с методичностью тарана разбивала, казалось, неколебимые стены его взглядов и идей.
