Господа офицеры! Книга 2.

Место оказалось неудачным. — Рядом белел большой приметный камень. Но вспомнив, что по дороге попадалось ещё несколько таких камней, испанец повернулся лицом на запад и отсчитав ещё двадцать шагов, велел копать яму. ...

Свежевырытую землю утрамбовали и забросали травой и ветками, скрыв, как могли, все следы. После этого дон Аугусто двинулся дальше на север, пока не пересёк остров, снова отсчитывая шаги. Его ширина в этом месте составила тысячу двести шагов. Негры шли молча впереди испанца, пугливо кося белками глаз. По берегу они обогнули восточную оконечность острова, и когда тьма уже начала чуть-чуть рассеиваться, вернулись к оставленной лодке.

Рабы уже дружно работали вёслами, а де Карсо, измерив ниткой ширину нарисованного на пергаменте острова (от залива в направлении на север), сложил её втрое, определив нужную точку на карте. Прижав пергамент эфесом кинжала к банке, аккуратно обвёл его свинцовым стилом, проследив, чтобы клинок смотрел на запад. С минуту подумав, он сделал на обороте запись, понятную только старшему брату, вручившему ему свой кинжал.

Этих подробностей, конечно, буканьер Поль Ажен, которому досталась испанская карта не знал, как не могли их знать и стоящие у камня офицеры. Но местоположение камня они по доставшейся от буканьера карте всё же нашли. Осталось только узнать, что там лежит и лежит ли вообще. Обидно было бы вытянуть пустышку, после стольких трудов и растраченных средств. Чай Америка — не ближний свет!

Отмерив двадцать шагов, очертили лопатой метровый круг и принялись за дело. Аженов начал копать первым. Когда он углубился на полметра, чуть удлинив яму, чтобы было удобно выбрасывать землю, его сменил Рыжов, а затем Нечаев. Тот копал быстро, как заправский юнкер в кадетском училище, выбрасывая землю на один край. Когда он с силой в очередной раз ударил отточенным лезвием в плотный грунт, пол лопатой что-то хрустнуло, зажав лезвие и не давая выдернуть его обратно.

— Кажется, что-то есть, — переводя дыхание, сказал Виктор и взявшись покрепче за черенок потянул, пытаясь вырвать лопату из-земли.

— Дай-ка я помогу, — нагнулся Петр и тоже ухватился за верх черенка, склонившись над ямой.

Они рванули вдвоём, выдрав неожиданно из земли вместе с лопатой человеческий череп.

— Боже мой! — ахнула Маша. — Череп человеческий. ...

— Кажется это страж сокровищ, — грустно пошутил Вениамин, потрогав пальцем слегка желтоватую от времени кость, не подозревая, что это остатки застреленного де Карсо раба.

Дальше Нечаев копал осторожно, потихоньку отрыв бСльшую часть скелета, нижние конечности которого уходили за край выкопанной ямы.

— Наверное надо расширять в эту сторону, — поднял лицо вверх подпоручик.

— Вылезай, сверху это удобнее взялся за лопату Аженов.

Через полчаса скелет откопали и кости извлекли наружу.

— Финал будет совсем неожиданным, если на карте обозначена могила какого-нибудь корсара, — сказал Рыжов, рассматривая извлечённые останки. — Не повезло парню, показал он на левой лопатке большое круглое отверстие, — пулей видно.

— Вряд ли это корсар — рядом нет никаких предметов, ни остатков одежды, — тихо произнёс Аженов, заметив, что Маша отошла в сторону и шепчет молитву.

Рыжов молча спрыгнул в яму и продолжил работу. Не успел он углубиться на штык, как раздался явный скрежет лопаты по металлу, который услышали все.

— Мать честная, неужели действительно что-то есть?! Вырвалось у изумленного и обрадованного прапорщика, и он начал торопливо отбрасывать землю.

Ларец сохранился хорошо. Металл, правда окислился и почернел, но отлитый из серебра и украшенный по затейливому орнаменту крышки несколькими самоцветами, ларец стоил огромных денег. Когда же с помощью ножа открыли замок, то увидев содержимое просто ахнули. Не каждый музей мог похвастаться такими драгоценностями. Хотя жемчуг потускнел и никуда не годился, но все остальные камни сверкали и переливались зелёными, красными, бирюзовыми огнями в многочисленных кольцах, браслетах, серьгах и подвесках. Два прекрасных ожерелья и серебряный крест с массивной цепью, отделанной изумрудами, дополняли картину.

Секунду все просто молчали, завороженные и потрясённые этой красотой.

— Ура-а-а! — первым подскочил и ликующе заорал Рыжов, по-мальчишески высоко подпрыгнув и вскинув вверх руку с сжатым кулаком.

Бухнул выстрел, сметя не докричавшего своё восторженное "Ура!" Рыжова в свежевырытую влажную яму с пулей в груди. Он лишь на миг, падая вниз, встретился с чужим прищуренным взглядом, поспешившим отгородиться следующим выстрелом.

Г Л А В А 12

— Вот это удача! — зачерпнул трясущимися руками горсть драгоценностей из ларца Сезар. Подержал их, любуясь игрой камней и ссыпал назад, захлопнув крышку. Окинув мельком бездыханные тела, он поднял голову и встретился с алчно блестевшими глазами Серафино и китайца, уставившихся на ларец, крепко держащими бьющуюся в истерике Машу.

— Ведите девицу в лагерь, — кивнул он. А ты Жоан, бери ларец и двигай вместе с ними. Я следом.

Сезар подозвал Бернабе и нахмурившегося Гонсалеса.

— Закопаете этих гринго и все следы хорошенько скроете. ... Добьёшь, если кто-то ещё не сдох, — тихо сказал он мексиканцу. Тот понимающе кивнул, и мулат поспешил вслед удаляющимся крикам пленницы.

Всё! Заживём как настоящие сеньоры, почище Паоло! — догнал он Жоана, нёсшего добычу. — Да заткните её глотку! — рассердился главарь, радужные мысли которого прерывали крики и рыдания русской.

Серафино снял со лба красную повязку, придерживающую длинные чёрные волосы, свернув жгутом, завязал Маше рот.

— Прошу прощения, сеньорита, — не преминул вежливо извиниться он, заглянув в наполненные слезами глаза.

Они опять взяли с китайцем её под руки и повели дальше, чувствуя, что девушка сопротивляться перестала.

Неожиданно позади раздалось два приглушённых лесом негромких выстрела.

— Чёртов мексиканец! Вечно шумит! Не мог ножом добить! — вырвалось непроизвольно у мулата, грезившего в это время о красивом доме на берегу залива.

"Петя...", — обречённо покатилось куда-то сердце, обмякшей после слов бандита Машеньки.

— Чего встали! — вскинулся Сезар на подручных. — Двигайтесь быстрее, беременные мулы, а то уже брюхо подвело.

Через несколько минут, отвернув по подсказке китайца чуть влево, вышли к лагерю русских.

— Даже крыша есть, — обрадовался Сезар палатке. — Свяжите ей руки, чтобы с дуру что-нибудь не выкинула, — ткнул он пальцем в лежавшую неподвижно на траве пленницу, — и повязку снимите, а то задохлась поди.

Серафино быстро выполнил всё, что сказал главарь и водрузив обратно свою повязку, придвинулся поближе к остальным, склонившимся над ларцом.

— Как делить будем Сезар? — задал Чен вопрос, вертевшийся у всех на языке.

— Содержимое поровну, но мне больше, — сказал мулат, понимая, что в противном случае рискует стравить людей. — На семь частей, — закрыл он крышку. — Но сначала дождемся Бернабе и Гонсалеса.

Китаец облегчённо вздохнул, не боясь больше, что чомбо урежут его долю. Лишнюю долю для главаря он счёл вполне разумной.

— Лавку открою, — мечтательно сказал он.

— Занесите сеньору в палатку, она кажется пришла в себя. А ты, Жоан, сходи, принеси сюда все наши вещи! — распорядился Сезар.

Когда негр ушёл, он подозвал метиса и китайца, застёгивающих полог.

— Хочу с вами посоветоваться насчёт неё, — тихо сказал он, ткнув не оборачиваясь большим пальцем назад в направлении палатки. — Я обещал её Паоло, для его заведения, как плату вот за это, — поддел он ногой брякнувший карабин. — Но сами понимаете, обстоятельства неожиданно изменились. Что скажете? — посмотрел на советчиков Сезар.

— Девочка класивая, конечно, но слишком много видела, — улыбнулся китаец, пробуя на пальце остриё своего ножа. Рычащие звуки он проглатывал напрочь, заменяя на "л", но собеседники его прекрасно понимали.

— А ты, Серафино? Что скажешь? — уставился предводитель на метиса.

— Свидетели нам не нудны, Сезар. Ты сам это понимаешь. А с Паоло как-нибудь договоришься. Скажешь, что её убили случайно в перестрелке и дашь что-нибудь из вещей этих русских.

— Хорошо! Я вас понял! Но торопиться не будем. ...Бернабе очень огорчится, если не успеет "утешить" белую сеньориту, — подмигнул мулат сразу засмеявшемуся китайцу, поскольку все в банде знали пристрастие Бернабе к белым проституткам, на которых тот никогда не жалел денег.

— А вот это ты зря затеял, Сезар! — нахмурился Серафино, воспитанный (как и большинство панамцев) на уважении к женщине, тем более белой. — Бог нам этого не простит!

— Побереги свои проповеди, Серафино для Бернабе и Мексиканца. Я не хочу ссориться с ними из-за девки. Да и остальные будут не прочь попробовать её прелестей. ... — Вон хоть Жоана спроси, — ткнул он пальцем в вернувшегося с вещами негра. — Давайте, готовьте что-нибудь пожевать, а то уже время к обеду, — закончил разговор Сезар, завалившись на траву.

Бандиты занялись приготовлением обеда, не подозревая, что русская пленница отлично понимает по-испански и слышала почти весь их разговор.

"Не дамся!" — стиснула зубы смертельно побледневшая девушка.

Она поднесла руки ко рту и стала лихорадочно перегрызать на запястьях верёвку. "Дура я, дура! — Давно надо было это сделать!" — лихорадочно выплевывала она забивавшие рот волокна, не вытирая слёз и отчаянно боясь, что не успеет освободиться до того, как кто-то подомнёт её под себя.

Наконец верёвка распалась, и она с облегчением встряхнула занемевшими кистями, сбрасывая шершавые кольца и тут же сунула руку в карман, вытащив подаренный Нечаевым маленький револьвер крупного калибра.

"Застрелю первого, кто сунется!" — вся дрожа от нервного возбуждения, направила она дуло на вход, придавив пальцем спусковой крючок. Но входить в эту минуту к ней никто не собирался. Бандиты суетились около костра, на котором кипел чайник и в котелке прела фасоль, обильно заправленная найденными у русских консервами.

Маша осмотрела револьвер, барабан был полон — пять патронов. Пули свинцовые, калибр гораздо больше чем у нагана. В углу палатки лежал чей-то вещевой мешок, заботливо положенный ей под голову метисом. Она развязала его и из глаз опять покатились слёзы — мешок принадлежал Аженову.

"Петенька мой", — задёргались безвольно её губы, и она уткнулась лицом в выцветший брезент, зажав себе рот рукой, чтобы её горькие всхлипы не вырвались наружу.

Через минуту или две она справилась с собой, и когда подняла зарёванное лицо от намокшего сидора, то это был уже совсем другой человек. Не было уже больше беззащитной сеньориты, с которой собирались по очереди позабавиться мерзкие негодяи. Была русская! Дочь офицера! У которой подонки убили любимого человека!

Она вытащила из мешка обломок шпаги Аженовых и решительно распорола заднюю стенку палатки. Прислушалась и, выбравшись наружу, скользнула в заросли.

Побег её обнаружили минут через десять.

— Дьявол с ней, пусть побегает, если хочет. Куда она с острова денется?! — сказал Сезар. Ловить будем после обеда. Так даже интереснее. Кто поймает, тому первому и достанется, — решил он. — Эй, Жоан! Сбегай, поторопи Бернабе и Мексиканца, всё давно стынет. Потом доделают, если что не успели. У нас ещё два дня впереди.

Г Л А В А 13

— Подожди, сказал Гонсалес негру, взявшемуся было за лопату. Он спрыгнул в яму и чуть приподняв тело Рыжова обшарил по очереди карманы. Не найдя больше ничего стоящего, выкинул наверх револьвер и нож.

Оступившись в углубление, оставшееся от ларца, он чертыхнулся, непроизвольно посмотрев себе под ноги. Под ботинком что-то было. Затем медленно поднял голову, опасаясь встретиться с внимательным взглядом Бернабе, но негр в это время, присев, пытался украдкой снять золотой перстень с пальца Нечаева, лежащего в трёх шагах от ямы.

Мексиканец ещё раз незаметно двинул ногой, счищая землю на дне углубления и тут же закрыл дно ямы телом убитого. Спустя секунду он был уже наверху.

— Нашёл что-нибудь стоящее? — спросил он ямайца.

— Только часы, — поднял их за цепочку Бернабе.

Мексиканец взял часы, поднёс их к уху и вернул назад:

— Повезло тебе парень! — с одобрением и явной завистью сказал он. "Но мне значительно больше!" — не удержался про себя от торжествующей усмешки Гонсалес. "Вернусь и сам всё выкопаю! Там ещё на три жизни хватит! В Мехико буду жить, а не в вонючем Колоне!"

Подняв убитого, они подтащили его и бросили вниз. Яма была достаточно глубокой, чтобы принять всех троих.

— Этого наверно не донесём, уж больно здоровый, — подойдя к третьему русскому сказал Бернабе.

— Не донесём, так дотащим. Давай берись за вторую ногу, сначала из кустов вытащим, — приказал негру мексиканец.

Они взялись за огромные сапоги и потянули окровавленное тело из зарослей. ...

Две пули, попавшие в грудь и плечо, отбросили развернувшегося на выстрелы поручика в кусты. Он рухнул на правый бок, подмяв сломавшиеся под его тяжестью ветки и потерял сознание.

... Пробудившийся от болевого шока мозг, тут же просигналил об опасности, заставив вовремя сдержать стон от дикой боли в левом плече, чуть повыше старой раны.

Рядом разговаривали двое, по-испански. Машенька не зря занималась с ними почти три месяца. Все трое могли вполне сносно сказать несколько десятков фраз, а Рыжов, так тот вообще мог выдать что-нибудь эдакое, заковыристое. Из коротких реплик Пётр понял, что эти двое обшаривали тела его убитых друзей. И очередь непременно дойдёт и до него.

Он покрепче сжал рукоятку нагана, который, опрокинутый внезапными пулями так и не успел выдернуть из галифе и чуть-чуть потянул его из-под себя, чтобы не зацепился курок за край кармана. Когда к нему подошли и, ухватив за ноги, потащили из кустов, он ещё выждал несколько секунд и резко повернувшись на спину, нажал два раза на спуск.

Править не пришлось, каждая пуля — в голову. Оба бандита, убитых наповал, свалились тут же у его ног.

Выждав с минуту и не услышав ничьих шагов, Аженов сел, ощущая слабость и шум в голове и с трудом стянул с себя гимнастёрку. Отрезав край рубахи, он перевязал себе плечо, кое-как затянув узел зубами. Левая рука бездействовала, и любая попытка ей пошевелить, вызывала сильнейшую боль.

"Кость, наверное, задели, сволочи!" — мелькнуло у него в голове, и он придавил пальцами сверху на плечо, пытаясь определить так это, или нет.

Висевший на шее крест, вмятый второй, доставшейся ему пулей, заставил его, морщившего от боли чуть заметно улыбнуться. "Так и в чудеса поверишь! Не зря батя дал!" — дотронулся он до исковерканного барельефа с вкраплёнными остатками свинца и латуни.

Скрепя зубами, Аженов натянул гимнастёрку, прислушался и встал. Первым делом он забрал у бандитов всё оружие и брезгливо поморщившись, вытащил из кармана у негра часы и перстень Нечаева. Полез то он за часами, про которые говорили напавшие на них проходимцы, но нашёл и снятый перстень.