Ледяная зона...
Он подошел к парапету, швырнул окурок в воду и тут же зажег следующую сигарету.
О деле. Надо думать о деле.
Хан не знал, за кого его принимают здесь, в порту. Скорее всего — за конторского работника из грузовой или промышленной гильдии. Черт с ними. Все равно никто не догадается, что он — "бессмертный". В голову не придет. "Бессмертным" категорически запрещается появляться на грунте Производственной зоны без мундиров — да они и вообще никогда не носят ничего, кроме мундиров. Офицер "бессмертных", переодетый в гражданское — сущая редкость. Феномен.
Не дай боги попасться в таком виде патрулю здешней полиции: не расстреляют, конечно, но трудностей не оберешься.
Ну, а куда деваться-то?..
С тех пор, как над ухом прозвучала фамилия Уайт, Хан чувствовал себя в деле. Все равно, что в бою.
Он ни разу не видел Виндзора Уайта живьем — хотя, безусловно, узнал бы, случись встретиться. О своей цели положено знать все.
Он был буквально потрясен, обнаружив, что контр-адмирал Уайт арестован контрразведкой флота. Да еще и по обвинению в измене. В измене! О да, он теперь знал, каково быть хищником, у которого тащат из-под носа добычу.
Только задания генерала Одзаки никто не отменял.
И не отменит.
Хан прекрасно понимал, что его ждет, если предатель в руководстве флота не будет найден. Пуля в затылок. Одзаки не позволит жить человеку, знающему о таком проекте. Пусть даже о неудачном. Особенно о неудачном...
Неужели Уайт — действительно шпион?
Хан в это не верил.
Но он понимал, что его мнение тут ничего не значит.
Ну что ж...
Если работать с чинами космофлота "бессмертным" было запрещено наглухо, то на мирных жителей грунта такой запрет не распространялся. Точнее — распространялся, но был не очень строгим.
Агентурная работа, говорите?..
Придется заняться агентурной работой.
Плохо будет, если Уайта расстреляют быстро. Очень плохо. Других кандидатов куда труднее достать.
Он сам толком не знал, что делать, если Уайта расстреляют. Переключаться на другой объект? — ох, как сложно. Идти к генералу с повинной? — это верная смерть. Захватить челнок и бежать в Византию? — Хан усмехнулся. Теоретически возможно, конечно. Но вряд ли византийцы станут с офицером контрразведки "бессмертных" вообще разговаривать...
Да нет, чушь все это. Надо работать, пока есть над чем. Собирать материал. И будь что будет.
Хан посмотрел на баркентину. На корабль, пришедший с севера, с завода Тергенса Уайта.
И чувствовал он себя так, будто смотрит в нарамник лазерного прицела.
— Пойдемте...
Вин выбрался из сна, не сразу поняв, где он находится. В камере, конечно... Его трогал за плечо незнакомый пти-офицер.
— Пойдемте. Вас ждут.
Вин сел.
— Который час?
— Половина третьего, — сообщил пти-офицер.
Вин тряхнул головой, пытаясь окончательно проснуться. Неужели трибунал? Ох, плохой это признак, если заседание ночью... Да еще такой глубокой ночью.
Интересно, доведется ли увидеть рассвет?
Пти-офицер переминался с ноги на ногу. Вин накинул рубашку.
— Все-таки где меня ждут?
Пти-офицер неопределенно дернул головой.
— Вас... В башне. Это не допрос. Просто встреча. Пойдемте.
Вин пожал плечами и начал застегиваться.
Они долго шли по решетчатым переходам. Потом пти-офицер нажал на кнопку в стене — открылась шахта лифта. Через минуту они стояли на крыше здания.
— Подождите, — попросил Вин, подходя к поручням.
Неделя в камере дала себя знать. У него кружилась голова от ветра. Блок военной тюрьмы, оказывается, находился посреди леса, раскинувшегося вокруг черным морем. У горизонта светились огоньки далеких ферм.
Пти-офицер указал на башню с наружной винтовой лестницей. Вин вздохнул и пошел вверх.
— Сюда, — подал голос пти-офицер, когда рядом с лестницей появилась дверь. — Входите, входите...
Вин шагнул. Дверь закрылась за ним.
— Садитесь, адмирал, — сказала девушка.
Девушка? Вин не был уверен, что она юна. Она просто так держалась. Маленькая, уютная, светловолосая. И почему-то — в пышном густо-красном плаще, под которым виднелось подобие мундира.
Свободный табурет в комнате был один.
— Меня зовут Сплюшка, — сказала девушка. И, видя удивление Вина, пояснила:
— Так принято. В Ледяном круге все носят имена птиц.
Вин слегка поднял брови.
— Вот оно как... А Ледяной круг... это — то место, где стоит Ледяной дворец?..
Сплюшка усмехнулась.
— В известном смысле это просто одно и то же. Ледяной круг, Ледяной дворец, Ледяная зона...
Вин покосился на третьего человека, который пока не сказал ни слова. Темноволосый, горбоносый мужчина. Плащ — того же кроя, что у Сплюшки, но не красный, а белоснежный.
Он подавил возникшие вопросы. Раз позвали — значит, нужное скажут сами...
— Адмирал, я хочу вас спросить, — сказал горбоносый. — У вас с вице-адмиралом Варданом было три сражения. Варуна, Порт-Стентон и Пангея. Одно кончилось вашей полной победой, еще одно — вашим полным поражением. Как оценивать исход третьего, до сих пор неясно... Но ведь этого всего можно было избежать, если бы уже при Варуне вы просто уничтожили Вардана вместе с его кораблем. Почему вы этого не сделали?
Некоторое время Вин тупо смотрел на собеседника.
— Вардан — контр-адмирал, — сказал он.
— Нет, он вице-адмирал, — возразил горбоносый. — Плохо, что ваша разведка этого не выяснила. Но вы еще не ответили на вопрос.
Вин потер лоб.
— Уничтожение последнего линкора почти ничего бы не изменило, — сказал он. — Я хотел дать возможность командующему византийской эскадрой... тогда я еще не знал, как его зовут... я хотел дать ему возможность вернуться с поражением. И пусть византийцы обвиняют друг друга, запутаются в своих интригах... От адмирала, геройски погибшего, такого эффекта быть не могло.
Сплюшка и горбоносый — своего имени он пока не назвал — переглянулись.
— А сейчас эффект есть? Как вы считаете? — спросила Сплюшка тихо.
Вин подумал.
— Не знаю. Я думал, что нет. Но если действительно Вардана повысили в звании — значит, у них там и правда идет какая-то сложная интрига. Не знаю, к чему она приведет. Нет информации.
Его собеседники опять переглянулись.
— В Византии гражданская война, — медленно сказал горбоносый. — Кстати, давайте уж познакомимся... Меня зовут Орлан.
Вин заставил себя кивнуть.
— Мы сами плохо понимаем, что там происходит, — сказала Сплюшка. — Император фактически лишен власти. Борются две партии, крайняя и умеренная...
— Может быть, уже и не только две, — вставил Орлан.
— Да. На самом деле, это сейчас неважно. Там идет гражданская война по всем правилам. Импери разваливается, понимаете? Оно посыпалось, и это теперь надолго...
— Если не вмешаться, — закончил Орлан.
Вин не верил своим ушам.
— Вмешаться? В гражданскую войну в Византии? Сейчас?
Сплюшка кивнула.
— А что вас удивляет?
Вин пожал плечами.
— При нынешнем состоянии флота мы не потянем даже обычное локальное наступление. Крупных кораблей не осталось.
— А мелких? — это спросил Орлан.
Вин еще раз пожал плечами.
— С мелкими как раз относительный порядок. Они меньше пострадали. Но линкоры...
— А если линкоры не понадобятся? — Сплюшка. Она смотрела Вину прямо в глаза.
— Как?
Орлан раскрыл папку и бросил на столик перед Вином несколько матовых распечаток.
Вин онемел. Такого корабля он не видел никогда в жизни.
— Авианосец, — проговорил он.
Сплюшка кивнула. Орлан просто смотрел на собеседника, откинувшись в плетеном кресле.
— Сколько их?
— Четыре, — сказала Сплюшка. — "Айравата", "Вамана", "Анджана" и "Кумуда". По сто двадцать истребителей на каждом.
Вин закрыл и снова открыл глаза.
— Почему? — спросил он.
Ни Сплюшка, ни Орлан не удивились.
— По двум причинам. Во-первых, когда вы сражались за Архипелаг, эти корабли еще просто не были готовы к бою. Вин, мы прекрасно понимаем, о чем вы сейчас думаете... Ваши пилоты погибли не напрасно. Вы это поймете... Так вот, вторая причина — с момента закладки этих кораблей мы решили, что в бой они будут введены только все вместе. И — на условиях, которые выберем мы, а не противник.
— Это решение чуть не отменили, когда возникла угроза Токугаве, — добавил Орлан. — Но — не отменили. И правильно сделали.
— Так, — сказал Вин. — И теперь вы полагаете, что время этих кораблей наступило?
— Да, — сказала Сплюшка.
— Очень мило, — сказал Вин. — Значит, отвоевание Архипелага?
Сплюшка улыбнулась.
— Вин, вы сами уже поняли, что сказали глупость. Отвоевывать Архипелаг бессмысленно. Речь идет об ударе по одной из центральных византийских планет. Скорее всего — по Карфагену.
Вин в своем кресле сгорбился. Он понимал, что эти люди не шутят.
То есть люди ли это — не факт. Но вот что не шутят — точно.
— Кто вы такие?
Собеседники опять переглянулись.
— Члены Ледяного круга, — сказал Орлан. — Вин, вам нравилась ваша жизнь на Арьяварте? Наверное, все-таки нравилась, раз вы пошли ее защищать... Разумно устроенное общество требует усилий, чтобы его поддерживать. Это очевидно. Мы — нервы империи. Мы принимаем решения, которых вы, например, пока принять не в силах. У нас в Производственной зоне перенаселение, вы это знаете? Да, мы сбрасываем излишки в Безымянную зону и амортизируем их. Но это — решение временное. Мы долго сдерживали расширение Гондваны... но теперь нам нужна планета.
— Планета, готовая для заселения, — добавила Сплюшка. — Миллиардник.
Какой у нее мелодичный голос, подумал Вин.
— Это будет Карфаген?
— Да.
— А что будет с населением Карфагена?
— Это самый больной вопрос, — сказал Орлан. — Я отвечу прямо. Населения Карфагена не должно быть. Вернее, его не должно стать. Такая у нас сейчас ситуация.
Фантасмагория, подумал Вин. Они мне это рассказывают. Значит, никакого пути назад уже точно нет.
Стоп. Сосредоточимся.
— Как?
— Лучи Бертини, — сказала Сплюшка. — Орбитальные мониторы готовы. Когда вы очистите пространство вокруг Карфагена, их подвесят над планетой. В первую очередь — над промышленным поясом. С другими зонами придется возиться еще долго, но там населения на порядки меньше.
Вин осознал, что последние полминуты забывал дышать.
— Лучи Бертини, — сказал он. — Это что? Они вызывают распад нервных клеток?
— Ну, не всех нервных клеток, — сказал Орлан. — Только содержащих определенные медиаторы. Но на нервную систему человека это действует однозначно. И им нужна очень маленькая мощность. Элиминация за первые десятки минут составит миллиарда три.
...И только сейчас Вин понял, что он только что услышал.
"Когда вы очистите пространство над Карфагеном..."
— Я?
Сплюшка кивнула. Чуть ли не с сожалением.
— Вы. Для такой операции нужен человек с вашими способностями. И, что еще важнее, — с вашим авторитетом. Конечно, есть и еще факторы... — она посмотрела на Орлана.
— "Бессмертные", — сказал Орлан. — Сразу после облучения на Карфагене будет высажен целый корпус "бессмертных", которые проведут грандиозную чистку планеты. С ними придется взаимодействовать. Это — тоже ваша задача.
Вин облизнул губы.
— Вы хотите дать мне самую грязную работу, которая когда-либо доставалась космическому адмиралу...
Сплюшка развела руками.
— Думайте о нас все что хотите. Но раз уж вы оказались совершенно не по нашей вине в таком положении, было глупо это не использовать.
— Задача не из простых, — сказал Орлан. — Конечно, у вас будет четыре уникальных авианосца. Но ведь и противник воевать все-таки еще не разучился. Мы будем вам благодарны, если все авианосцы останутся целы, Вин.
— Подождите, — сказал Вин. — Это глупо, но я не могу не спросить. Что, если я откажусь?
Орлан кивнул.
— Я понимаю вас. Видите ли, после этого разговора остается только два варианта. Первый — вы прямо отсюда поднимаетесь с нами на дирижабль, и мы идем на спецбазу. Второй — мы улетаем без вас... В этом случае вы, скорее всего, не доживете до утра. Даже не из-за нас. Просто кое-кто очень хочет ускорить ваше дело.
Вин промолчал. "Кто-то хочет ускорить". Не все ли равно теперь — кто?
А ведь еще час назад это казалось важным...
— Так вы согласны? — вежливо спросил Орлан.
Вин вздохнул.
— Согласен. Куда я денусь?
Глава 12+1
Carthago delenda est
Люк адмиральской каюты линкора "Фессалия" был задраен. Тишина была полной. Человек в белой форменной рубашке лежал на кровати и смотрел вверх.
Прямо на красный огонек хаббл-детектора.
Шесть часов прошло с тех пор, как "Фессалия" повернула на запад и вошла в сверхсветовой режим...
Все уже решено?
Человек, который мог своей неподвижностью соперничать с рептилией, вдруг рывком сел.
Встал, сделал шаг. Откинул дверцу шкафа. Посмотрелся в зеркало.
Усмехнулся. Сколько мне сейчас можно дать лет? — подумал он. Еще недавно был на юношу похож. А теперь?..
У людей, прошедших подготовку ментата, всегда проблемы с биологическим возрастом. Иногда он отстает от календарного, иногда обгоняет.
Сейчас, когда решение принято, стоило бы хорошо отдохнуть. Но может ли человек на боевом дежурстве себе это позволить?..
А на боевом дежурстве ему теперь быть всегда. Всю жизнь.
Он почувствовал, что сейчас что-то произойдет, и тут же раздался мягкий гудок терминала дальней связи.
Вообще-то такой терминал в каюте — вещь небывалая. Даже прием сообщений на волнах Шуле требует огромной энергии. Во всех уставах сказано, что вести личные разговоры по дальней связи запрещено.
Но человека в белой рубашке никогда не стесняли правила. И флотские связисты, конечно, не смогли ему возразить.
Он включил экран.
Квадратная рожа с белыми залысинами. Торвальдсен.
— Плохо выглядите, Тиберий, — сказал он без обиняков.
Тиберий Ангел сам видел свое отражение. Длинное белое лицо с черными тенями под глазами. Выходец из бездны какой-то...
— Вас так беспокоит моя внешность?
— Нет, — сказал Торвальдсен. — А вот здоровье — да. Беспокоит. Ни черта вы рекомендаций Себастьяна не слушаете.
Ангел отмахнулся.
— Мы будем у Антиохии через десять часов, — сказал он.
— Каким составом?
— Четыре линкора с группами прикрытия. "Фессалия", "Лето", "Аполлон" и "Эпиметей".
— Понятно, — сказал Торвальдсен. — На месте увидите, что делать. — Он помолчал. — Мы в вас уверены.
Ангел не ответил.
...Откуда это чувство? Будто впереди — воронка, постепенно сужающаяся в мышиную нору... и невозможно свернуть. Все неправильно, но свернуть — невозможно.
— Наверное, я бы предпочел бы быть обычным, — сказал он искренне.
Торвальдсен кивнул.
— Это естественная реакция, — сказал он. — Знаете, кем вы хотите быть на самом деле? Собой. Человек, достойный этого названия, всегда хочет быть только собой. А животное начало сопротивляется... Тут легко ошибиться, согласен. Но именно у вас есть шанс.
