Профессионалы

— Наверно потому, что там никто не занимался ни консервацией зданий, ни очисткой и отмывкой городских улиц. В результате там всё буквально пропитано радиацией. Пыль — она ведь везде забивается. Именно она через некоторое время становится главным источником радиации. Тут ещё и в объёмах дело. От разрушенной АЭС продуктов загрязнения получится на несколько порядков больше, чем от бомбы, сброшенной на Хиросиму. Там в реакторах десятки тонн урана и продуктов его деления.

Кстати, в Хиросиме уже давно живут люди. И в лагуне атолла Бикини, где американцы испытывали водородные бомбы, сейчас водится вполне съедобная рыба.

* * *

Теплеть начало в конце апреля. Понемногу, почти незаметно. Но днём уже всё чаще температуры смещались в плюсовую зону, да и ночью редко когда опускались до откровенных минусов. Снег темнел, покрывался коркой, но таять особо не собирался.

Однажды, перед самыми первомайскими праздниками, Павла разбудил заполошный крик жены с улицы:

— Паша, бегом во двор!

Запрыгнув в брюки, он сунул ноги в валенки, подхватил винтовку, куртку, и выскочил на крыльцо. Винтовку он взял с собой зря. А может, и нет, это как посмотреть.

Смотреть, кстати, было почти невозможно. Всё плыло перед зажмуренными глазами. С неба через прореху в тучах било Солнце! Его лучи отражались от триллионов ледяных кристалликов и буквально слепили отвыкшие от яркого света глаза. Детвора выбегала на улицу и визжала от восторга. Лена, вся в слезах, кинулась Павлу на шею. Он подхватил её на руки, закружил.

Поставив жену на землю, он протёр слезящиеся глаза, передёрнул затвор и высадил в небеса всю обойму. Спустя полминуты ответные выстрелы прозвучали со стороны коттеджного посёлка. Олег, чуть позже присоединившийся к столпившимся во дворе людям, тоже не удержался и дал вверх короткую очередь. Женщины плакали от счастья. Дети бесились.

Люди не видели Солнца более полугода, истосковались по нему, не знали, увидят ли ещё когда-нибудь.

На Севере с Павлом бывало подобное. Там Полярная ночь тоже длинная. Но тогда он точно знал, когда появится Солнце. Заранее просчитывал. И в этот день незадолго до полудня поднимался на самую высокую сопку, залазил там на что-нибудь, чтобы быть ещё хоть на полметра повыше и ждал. Если туч не было, то он видел краешек Солнца, на несколько минут поднявшийся над горизонтом. В случае если горизонт закрывали тучи — приходил на следующий день. А потом гордо рассказывал, что уже видел в этом году Солнце. На несколько дней раньше остальных жителей городка.

Теперешняя радость была несравнимо, многократно большей. Говорят, что разделённая радость увеличивается. Это если на двоих или на троих. А когда двести человек?! Это было что-то невообразимое. Прореха в тучах уже давно закрылась, но люди продолжали радоваться, твёрдо зная, что теперь увидят Солнце ещё. Не раз и не два — много раз. Как мало надо человеку для полного всеобъемлющего счастья. Всего лишь знать, что жизнь продолжается. Ты не один. И никогда уже не будешь один. Что впереди ждёт светлое будущее. Зима кончится, снег растает, на пригорках вылезет зелёная травка, и с неба будет светить Солнце...

Весь день у людей было отличное настроение. А ближе к вечеру на связь вышел Потёмкин. И сообщил ещё одну огорошивающую новость. Павла с Олегом вызывали в Новосибирск. Распоряжение подписано лично Маршалом. Потёмкину поручено обеспечить доставку на вокзал. Выезжать нужно будет завтра днём.

— А зачем вызывают? — тупанул растерявшийся Павел.

— Я подозреваю, что не для того, чтобы арестовать, — отшутился капитан. — Пораскинь мозгами, вспомни финнов.

— Награждать, что ли собираются? А откуда Маршал узнал про это всё?

— Так мы и доложили. Сразу. Потом мне из ГРУ перезванивали, уточняли всё по его распоряжению. Ещё когда он в бункере сидел. Второй звонок совсем недавно был. Из Новосибирска. Просили характеристики на вас обоих. Так что собирайтесь.

— Слушай, мне и надеть то нечего. В город можно будет заехать?

— Так мы через город и поедем. Так что не волнуйся, заскочим к тебе на квартиру. Если там что-то осталось, конечно.

— Заодно и проверим. И к Олегу надо будет заехать.

— Хорошо, к часу дня будьте готовы.

Сообщив новости домочадцам, Павел нацепил лыжи и побежал в коттеджный посёлок. Надо было сообщить, что они с Олегом уезжают как минимум на две недели, назначить и озадачить старших. Они, в принципе и так были, но решали только мелкие вопросы, касавшиеся отдельных поселений. А тут требовалось отвечать за всех. Две недели — большой срок, всякое может произойти.

Вернулся, когда уже темнело. Но Олег с женщинами за стол не садились — ждали. Всё-таки последний совместный ужин перед дорогой. В садоводстве офицеры за старших оставили своих жён. На Лену с Оксаной в этом плане можно было положиться. Офицерским жёнам не привыкать — мужья вечно по командировкам, поэтому все без исключения вопросы нужно уметь решать самим. Инструктаж был обоюдным. Жёны объясняли, что нужно взять дома, где что лежит. Ну и, естественно, что привезти из Новосибирска. Как будто мужики сами не разберутся. Спать легли поздно. Ничего, в поезде можно будет выспаться.

* * *

Санкт-Петербург офицеров встретил неласково. С залива дул холодный промозглый ветер. Над головой проносились тёмные тучи. На въезде в город отсутствовала уже ставшая привычной "кукурузина" Лахта-Центра. Что именно вызвало её падение: воздушная ударная волна или волна рукотворного цунами, вызванного термоядерным взрывом в "Маркизовой Луже", Павел уточнять не стал — какая теперь разница? На месте сетевых магазинов громоздились кучи строительного мусора, от деревянных домишек в Ольгино вообще ничего не осталось, а вот новостройки, поставленные на намывных территориях по правую сторону от Приморского шоссе, в большинстве уцелели, но напрочь лишились крыш и остекления.

На пустых улицах не было ни машин, ни людей — фон оставался слишком высоким. Но снег почти везде убран. И сосулек нигде не видно (на холодной кровле лёд не образуется). БРДМ-2 вкатилась на Литейный мост (один из трёх уцелевших мостов через Неву) и Павел, сидящий в боевом отделении на месте наблюдателя, увидел через перископы ТПН-Б лишённый купола Исаакиевский собор, полуободранные крыши домов и практически неповреждённую Петропавловскую крепость.

— А кто в городе снег убирает, — спросил он у Потёмкина. — Вроде так чисто и до войны не было.

— Американцы.

— Как это американцы? Под конвоем?

— Зачем под конвоем? — удивился Потёмкин. — Это, в основном, авиатехники и механики-водители. Выдали им ОЗК, противогазы, свинцовые накидки, чтобы тестикулы не облучать, технику выделили. Обозначили задачу — они и работают. У каждого дозиметр-накопитель. Сотню бэр набрал — получи месячный отпуск для поправки здоровья и перевод на более чистую работу.

— И не мародёрствуют?

— В самом начале был случай: оставили технику, и давай по квартирам шарить.

— И что?

— А ничего. Расстреляли обоих перед строем. Теперь шёлковые. Им за ударную работу обещан выезд в Миссисипи по осени. Вот и вкалывают.

— Действительно отпустят?

— Конечно. А зачем они нам тут нужны?

— А жульничать никто не пытался? Дозиметр ведь можно подложить на время куда-нибудь, где фонит хорошенько, а потом забрать.

— Можно. Но тогда появится разница в показаниях с другим дозиметром, негласно установленным в кабине. Таким образом, аж троих "шибко умных" вычислили.

За разговорами незаметно доехали до места. Дом стоял, как будто войны и не было. Без стёкол, водосточных труб, вывесок. А что ему будет, сложенному из клинкерного кирпича в конце девятнадцатого века? В прошедшую войну он тоже лишился почти всего остекления. И ничего.

Дворы, в отличие от улиц, никто не убирал. Пришлось возвращаться к БРДМ за лопатой — откопать дверь подъезда. Домофон, разумеется, не работал. Как и лифт. Поднявшись по лестнице на четвёртый этаж, Павел подошёл к двери своей квартиры. Замок открылся почти без усилия. Дверная коробка немножко разбухла, но, хорошенько дёрнув за ручку, Павел смог распахнуть дверь. Вошёл в квартиру. Паркет вздулся — придётся менять. Под ногами хрустели битые стёкла. Обои тоже отсырели, но ещё держались. А так, в принципе, если застеклить окна, да включить отопление — вроде и ничего. Почти не фонит. Надо будет по возвращении договориться насчёт окон. Наверняка ведь появились уже организации, которые берут такие заказы. Чем только расплачиваться?

— "Ладно", — Подумал Павел. — "Будем решать проблемы по мере их образования. А сейчас надо собрать вещи и ехать к дому Олега".

Мебель, собранная из древесноволокнистых плит дышала на ладан. Всю придётся выносить на помойку. А старый ещё бабушкин шкаф стоял, как ни в чём не бывало. Лена его, помнится, выбросить хотела. Не современный мол.

— "Ещё меня переживёт" — подумал Павел.

Открыл скрипнувшую дверь и достал парадку. Старую, советскую ещё. Ничего, отставникам разрешается носить форму старого образца. Влажная немножко, но без плесени. Хорошая ткань, ноская. Белой форменной рубашки, разумеется, не было. Столько не живут. Ничего, вместо неё современная сорочка подойдёт. Под тужуркой незаметно. Туфли тоже можно гражданские взять. Главное, что они чёрные. А фасон — это уже мелочи. Кто-нибудь помнит, какой тогда фасон был? Фуражка тоже старая с шитым крабом, на заказ в ателье на Невском проспекте пошитая. Был там когда-то мастер — Михаил Абрамович. Двадцать пять рублей за фуражку брал. Без квитанции, естественно. Но его фуражки были узнаваемы.

Теперь куртку ещё взять — чтобы в поезде людей не пугать. И спортивный костюм. Вот и всё, наверно. Да, кортик, ещё. Теперь всё. Аккуратно сложив вещи в большую дорожную сумку и пройдясь ещё раз по комнатам, Павел закрыл за собой дверь квартиры.

* * *

Московский вокзал снаружи почти не изменился. А вот внутри всё стало намного скромнее. Но работало кафе. Причём не коммерческое, как раньше, а служебное, обслуживающее исключительно командировочных и работников вокзала. Впрочем, других на вокзале и не было — фон пока ещё оставался высоким. Перекусив, офицеры вышли на перрон. Красная Стрела. Так ностальгией повеяло. Всё как раньше. Титаны топятся. А вот таблички новые: "Санкт-Петербург-Новосибирск". Седьмой вагон — купейный. Места девять и десять. Капитан передал Павла с Олегом старшему по вагону — моложавому подполковнику в лётной форме, попрощался и ушёл — ему ещё до бригады по-тёмному добираться. Соседями по купе оказались два капитана первого ранга. В парадной форме. На вид — лет сорок пять не больше. Но один лысый как коленка, а второй седой. Поезд тронулся как всегда, в двадцать три пятьдесят пять. Офицеры не сговариваясь, встали. На перроне звучал гимн.

* * *

Каперанги были необычайно колоритны. Лица вроде бы обычные, но имелось в них что-то такое, незаметное на первый взгляд, но проступающее, если присмотреться, свидетельствующее не просто о внутреннем стержне, но и о недюжинной силе характера. И харизма была, естественно. У обоих знаки "За Дальний Поход" и "Командир корабля", но разные. У лысого с силуэтом крейсера, а у седого — с подводной лодкой. Всё, как обычно и бывает: лысина, она, как правило, не от радиации, а от фуражки, которая плотно прилегает к потной макушке и протирает плешь. Подводники большую часть времени носят пилотки, и значительно чаще сохраняют шевелюру до выхода в запас. Ну, если, конечно, на лодке серьёзной аварии не случится.

Познакомились. Лысый — капитан первого ранга Александр Васильев был с Балтфлота. Командовал лидером флота эсминцем "Настойчивый". В первый день войны эсминец уничтожил два польских фрегата, а потом прикрывал Калининград и Балтийск с моря от атак с берега. После гибели штаба Балтфлота и его командующего Васильев принял на себя командование флотом. И действовал настолько успешно, что Калининград и Балтийск так и не были захвачены превосходящими силами НАТО.

— А как вы умудрились всё командование потерять? — удивился Павел. — У вас ведь есть запасной командный пункт в подземном бункере. Что, не успели туда перебраться?

— Успели. Но американцы влепили в ЗКП два "Минитмена" подряд. Два прямых попадания боеголовок по 475 килотонн оказалось много даже для подземного бункера.

— Тогда понятно. На двойное воздействие сооружения такого класса не рассчитывают.

Седой — капитан первого ранга Сергей Митин приехал с Северного флота. Командовал АПЛ "Северодвинск". Его лодка в одиночку уничтожила авианосную группу: авианосец "Гарри Трумэн", крейсер, четыре эсминца и две АПЛ типа "Лос-Анджелес".

Белые парадные кителя каперангов с воротниками-стоечками смотрелись на фоне замызганных свитеров Павла и Олега примерно как "Ягуары" среди "Запорожцев".

— А вы, мужики, где отличились? — спросил Митин. Партизанили?

— Нет, — не обижаясь, ответил Павел. — Партизанят на территории, которая захвачена врагом. А мы свою захватить не дали. Остановили усиленный бронетанковый батальон финнов на Карельском перешейке.

— Вдвоём?!

— Да, а что тут такого?

— У вас там, в кустах "Точка-У" стояла?

— Нет, хватило парочки гранатомётов РПГ-7.

— И что, эти пукалки могут нанести хоть какой-нибудь урон современному танку?

— Если засадить сбоку в башню тандемным боеприпасом — вполне получается. При попадании в снарядную укладку танку напрочь сносит башню. А против БМП очень хорошо себя зарекомендовали боеприпасы с объёмно-детонирующей смесью. Ну, а супротив бензовоза нет ничего лучше бронебойно-зажигательных пуль РПК-203.

— Ладно, небольшую колонну так можно остановить, но усиленный батальон? Там же до сотни машин!

— А мы их на затяжном подъеме перехватили. Там лес вокруг.

— Ну, ладно, тормознули вы их, а дальше что?

— Дальше уже совсем просто было. Командир разведроты мотострелковой бригады на БРДМ-2 приехал.

— И разметал финский батальон из крупнокалиберного пулемёта? — пошутил Васильев.

— Нет, до этого не дошло. Просто у него связь с бригадой была. Вот мы и скорректировали пристрелку "Акации".

— Спецбоеприпасы?

— Они самые. На батальон хватило трёх. Чтобы с гарантией.

— Ну и как работает ядерный фугас? Если вблизи?

— Сногсшибательно работает, — пошутил Олег. — И ошеломительно. Мы двое суток Пашу в чувство приводили.

— Много хватанул? — С пониманием спросил Сергей.

— У меня дозиметра с собой не было, — ответил Павел. — Судя по ощущениям, порядка двухсот БЭР единовременно. Плащ-накидка на спине обуглилась. Я был меньше чем в километре от эпицентра. Хорошо ещё, что старая воронка в последний момент под ноги подвернулась.

— Это очень много, — помрачнел подводник. — И как тебя вытащили?

— Спирт, настойка "Золотого корня", горячий чай и лежанка на хорошо протопленной печи.

— Повезло. Спирт при большой дозе — это первое средство. А потом много пить и потеть. Кстати, мужики, у меня есть с собой граммулька, — Сергей тряхнул фляжкой. — Давайте накатим за знакомство. Саша, метнись к проводнице за стаканами!