"Нед. Перекресток судеб"

Но Ирга не напала на него — она сделала жест, означающий, что все, кроме нее и еще одной девушки должны остаться возле палатки и ждать, сама же дважды нажала на амулет, активировав отводящую глаза магию. Теперь можно было спокойно идти мимо часового.

Солдат, пошатывающийся на холодном ветру, не обратил внимания, как полотно палатки на входе тихо отогнулось и снова закрылось — дважды. Так же горели костры — через каждые сорок шагов, так же терзал мокрые палатки морской ветер, завывая в струнах растяжек. Тихо. Спокойно. Хочется спать...

В палатке, в сравнении с тем, что снаружи — тепло, уютно, и...вонько. Человек на кровати в углу сопел, источая запах вина — война войной, а выпить на сон грядущий — дело богоугодное. Возле дверей, на подстилке, скрючился слуга, закутанный в одеяло. Парень укрылся с головой, так что Ирга не сразу нашла, где у него горло.

Парнишка тихо захрипел, забулькал, и второй Тени пришлось придержать его ноги, чтобы не застучали о пол в предсмертной судороге.

Горит масляный фонарь — тихим, коптящим пламенем, источая запах прогорклого масла. Два шага к офицерской кровати, амулет отключен. Девушка вглядывается в лицо спящего, и усмехается — тот самый наглый майор, который приходил требовать выдачи конора и его людей. Повезло. Им, Теням, повезло. Не ему. А как им могло не повезти, когда должно было повезти? Богам молились, на тренировках занимались до изнеможения, сделали все правильно — везение удел подготовленных! И прихоть богов...

Задумалась на секунду, оглянулась на Ниту и кивнула на спящего. Потом взяла с раскладного столика полотенце, сделала его жгутом, зашла со стороны головы майора, изготовилась, дождавшись, когда Нита подойдет к ногам и быстро захлестнула жгут на шее майора, оттягивая его назад. Напарница навалилась на ноги мужчины, и когда тот задергался, брыкаясь, извиваясь, как, как пойманная рыба, не дала поднять шума.

Мужчина брыкался недолго — скоро он обмяк, застыл, и девушка осторожно убрала удавку, тут же пощупав место, где должна была биться жилка, показывая, что человек еще не покойник. Майор был жив, но в глубоком обмороке — Ирга довольно кивнула и показала Ните на полотенце, потом перевернула мужчину на бок и ловко стянула его руки за спиной тем же самым жгутом, которым до того душила. Нита сдернула с кровати покрывало, вынула небольшой, бритвенно острый кинжал и в считанные секунды этим кинжалом распустила ткань на длинные полосы. Этими полосами лазутчицы стянули ноги майора и перебросив путы через кровать, притянули туловище намертво. В рот сунули кляп, сделанный из носка майора, снятого с ноги. Затянули вокруг головы ленту, удерживающую кляп, Ирга оглянулась — на столике стояла недопитая бутыль вина. Взяла ее в руки и стала лить розовую пахучую жидкость на лицо, на шею, на грудь пленника.

Мужчина судорожно вздохнул, тогда девушка зажала его ухо и повернула, будто пытаясь напрочь его оторвать. Майор задергался от боли, открыл глаза и с ужасом посмотрел на стоящую рядом бесформенную серо-черную фигуру без лица. Нельзя было разобрать — человек это, или призрак и несколько секунд майор не мог понять — реальность это, или сон. Потом понял — не сон, когда острый кончик кинжала уткнулся ему в лоб над правой бровью и проколол кожу до кости. В глаз потекла тонкая струйка крови, и у майора почему-то мелькнула мысль, что даже маленькие ранения в голову дают очень много крови, непонятно почему. А еще — что больше он не попробует дорнийского вина и не увидит шлюху по имени Эстра, так что не получит она свой золотой, который майор задолжал ей в Шусарде...

Ирга медленно провела кинжалом над бровью, отчего кожа майора легко расползлась в стороны, обнажая белую кость черепа, залитую кровью. Потом тихо шепнула, наклонившись над ухом мужчины:

— Я сейчас уберу кляп. Ты ответишь мне на вопросы. Если ответишь правильно, скажешь то, что я хочу знать — останешься жить. Если закричишь — умрешь. Я воткну тебе кинжал в глаз. Ты все понял? Кивни, если понял. Ага, вижу. Жить хочешь? Кивни. Хочешь. Отлично. Вопрос будет таков: где палатки магов. Где они живут? Хорошенько подумай, как сказать. Ты должен рассказать это так, чтобы я поняла. И вот еще что — ты можешь меня обмануть. Но я не одна, и остаюсь здесь. И мне скажут, что ты меня обманул. И тогда я тебе отрежу член и выколю глаза. Отрежу пальцы. Вырежу язык. И оставлю так лежать. Мне все равно, что со мной будет — я с радостью умру, чтобы оказаться в чертогах богов. Ты же будешь жить уродом много, много лет. Если выживешь. А чтобы тебе не думалось, что я вру...

Ирга подошла к босой ноге майора, оттянула мизинец, и не обращая внимания на то, что он мотал головой, пытаясь как-то остановить пытку — одним движением отсекла палец под самый корень. Брызнула кровь, Ирга бесстрастно вытерла кинжал о бедро майора и снова подошла к изголовью.

— Минуту на размышление. Потом ты должен все сказать. Это был всего лишь мизинец — ничего страшного. Жить будешь. Ну что — готов? Хорошо. Говори!

Ирга освободила рот майора, и тот, захлебываясь и хрипя, стал рассказывать — все, что знал. Ирга внимательно слушала, задавая наводящие вопросы. Через десять минут она знала все, что нужно. Довольно кивнув, ободрительно улыбнувшись и похлопав по плечу успокоившегося майора, девушка левой рукой зажала мужчине рот, а правой вонзила узкий клинок в глаз майора, погрузив в мозг по самую рукоять. Мужчина задрожал, ослаб и больше не шевелился.

Ирга снова вытерла клинок о его тело — оружие должно быть чистым, это знает каждая ардка с младенческих лет — сунула кинжал в ножны и шепнула Ните:

— Часового. Аккуратно. И зови остальных.

Тень молча шагнула к выходу из палатки, активировала амулет, выглянув наружу на секунду прильнула к копейщику, обмякшему, будто его сморил сон. Сон этот был вечным. Нита едва успела подхватить копье, падающее на землю, потом схватила часового за шиворот, и как муравей, волочащий толстую гусеницу, втянула тело несчастного в палатку.

Через несколько минут в палатке стало тесно от собравшихся в ней лазутчиц.

— Слушать меня! — Ирга осмотрела толпу 'призраков' — палатки магов стоят вот тут...

* * *

— Слушай, Шерег, ты воняешь, как тухлая рыба — мужчина в помятой форме мага сел на подстеленном одеяле, моргая заспанными глазами, и громко хлопнул по заду лежащего рядом парня, такого же мага, как и он — ты когда-нибудь вообще моешься?

— Эй, вы — дадите поспать, или нет? — отозвался из угла мужчина лет пятидесяти, выглядывая из спального мешка — и так хреново, так вы еще поспать не даете! Ни поесть, ни поспать, и палатка одна на десять человек! Ну что за жизнь?! Спите!

— Поспишь тут — проворчал первый мужчина — на голодный желудок не поспишь, да еще этот тип воняет! Какого демона потащились сюда без обозов?! Скорость, скорость! Чего дает эта скорость? Идиоты. Военные всегда были идиотами. А наши — идиоты вдвойне! А ты зачем согласился выступать с ними, когда нет никакого обеспечения?

— Чего ты разорался? Утром придут обозы, я был у полковника, все будет. Везут палатки, вино, продукты — все как полагается. Что касается скорости — надо же было обложить крепость, чтобы предатели не ушли! Соображать же надо! Кстати — солдатам приходится гораздо хуже. Нас хоть дичью покормили, а они легли спать на голодный желудок. А перед этим еще и ограду делали! Так что хватит ныть — избаловались в агаре, разучились воевать! Потерпеть ночь не можете...стыдоба! Все, господа — спать. Утром все будет нормально.

Мужчина отвернулся от собеседников к стене палатки, и вдруг — не поверил своим глазам — полотно палатки стало расходиться, впуская холодный ветер. Маг хотел что-то сказать, крикнуть, но тут же захлебнулся кровью из рассеченного лица — меч невидимого убийцы, дробя зубы, разрезая рот, вонзился в его череп.

Следом умер спящий рядом белый маг-лекарь. Он умер во сне, так и не узнав, что умирает. Ему меч воткнулся в затылок.

Тот, кто проснулся первым, успел вскрикнуть, вскочить на колени, но это ему не помогло — голова того, кто любил свежий воздух и хорошую еду, покатилась по полу с глухим стуком, будто полено, отброшенное истопником.

Солдат, стоящий на страже у входа услышал вскрики, стоны, хрип, ворвался в палатку и был убит на ходу, пронзенный сразу двумя мечами. Через минуту после начала бойни, в палатке не было ни одного живого человека — кроме убийц, безжалостно полосующих своих жертв клинками, добивающих тех, кто еще дергался в последних судорогах.

Закончив смертельную жатву, лазутчицы замерли, прислушиваясь к крикам снаружи — видимо второй группе не удалось сделать акцию чисто, их заметили. А может, нашли убитого часового. А может — кто-то вошел в палатку майора, заинтересовавшись, почему возле нее нет охраны. В любом случае — нужно было уходить, и быстрее. Если получится.

— Пробиваемся на выход, девочки! — скомандовала Ирга — и благослови нас боги! Каждый сам за себя! Сбор — помните где! И...не сдаваться. Смерть будет плохой...лучше сразу.

Ирга выскочила из палатки первой, наткнулась на солдата с мечом в руках и тут же снесла ему голову так чисто, как если бы шея парня лежала на пеньке, а она орудовала мясницким топором. Порадовалась — не зря точила клинок, платок на лету разрубает! И сталь хороша — не зря потратила деньги в оружейной мастерской пять лет назад.

Девушка понеслась дальше, наталкиваясь на мечущихся солдат.

Звучат трубы сигнальщиков, из палаток выбегают солдаты — становится тесно и очень трудно не врезаться в разъяренных ночной побудкой людей. Сзади кто-то вопит — что-то вроде: 'Вот он! Вот! Держите!' — указывая вслед лазутчицам, но солдаты не могут понять — кого держать, ведь рядом никого не видать.

Свистнула стрела, пролетев возле плеча и едва не угодив в сержанта, заревевшего дурным голосом такие матерные слова, каких Ирга не слышала ни разу в жизни. Слова тут же захлебнулись в крови — лазутчица полоснула кинжалом по кадыку, проносясь мимо жертвы. Не оставлять же в живых командира, раз он попался на дороге? Чем больше сумятицы, чем больше страха — тем лучше. Пусть боятся!

Между людьми, скорее, скорее! Как при игре в мяч — арды любили эту игру, вот только на ней не умирали. Самое большее — глаз подобьют, или ногу сломают ловким подбивом под колено. И ставка обычно была — кругленькая сумма серебряников. Здесь ставка — жизнь!

Ворота закрыты, и возле них идет бой. На земле лежит кто-то из девушек — голова рассечена, из нее виднеются желто красные мозги. Вокруг лазутчицы несколько человек солдат в различной степени порубленности — Айна дорого отдала свою жизнь.

Молча, без крика — двое солдат падают, рассеченные острым клинком почти надвое — с потягом, со всей силой, яростью и умением. Стрела бьет в спину и острый наконечник вылезает из груди. Запоздалое сожаление — не успела родить. Никого не оставила на этом свете.

Но долой мысли! Успеть убить еще несколько человек!

Последняя мысль: 'Меня будут помнить! Боги! Примите меня как следует!'

Кровь наполняет легкие, голова кружится и перед глазами девушки возникает картина — сияющая фигура, невероятно прекрасная, с огненным мечом в руке — бог войны! Он берет Иргу за руку своей могучей дланью, и вот она уже поднимается к небесам, летит, как, птица! Ей хорошо — весело, радостно, и немного страшно — как ее встретят герои прошлого?! Достойна ли она чести пировать рядом с ними?

Изрубленное тело девушки падает рядом со своими соратницами в лужу крови, и еще минуты три озверевшие солдаты рубят, колют, превращают в кровавые ошметки тех, кто навел на них такой страх, тех, кто заставил проснуться посреди ночи, лишил сна — единственной радости голодного и усталого солдата.

* * *

Из двадцати девушек выжило пятеро. Они сумели спрятаться там, где их не стали бы искать — в палатках солдат, а потом, воспользовавшись суматохой, лазутчицы убили часовых и перемахнули через частокол.

За Ночь Резни были убиты все маги, заместитель командира корпуса, десять офицеров и десятки солдат. Полковник Юбар, командующий карательным корпусом, уцелел чудом — в момент нападения он находился в сортире для высших офицеров и потом благословлял копченую рыбу, подтухшую после дневного перехода. Именно эта рыбешка, ниспосланная ему добрыми богами и хитрой торговкой с шусардского рынка, спасла командующего от верной гибели — все те, кто был возле шатра и внутри его, вырезаны самым безжалостным образом.

Потом стало ясно — кто навел на магов и командование, кто дал информацию о местонахождении офицеров. Майора нашли в его шатре, и следы пыток все сказали умным людям, способным связать несколько очевидных событий воедино.

Теперь, для того чтобы начать штурм крепости, нужно было не менее двух-трех дней — следовало выбрать командиров, дать им время сработаться с подчиненными. Ценой своей жизни Тени выиграли драгоценные дни, а возможно — спасли весь свой клан.

* * *

— Как это возможно?! Как вы допустили, чтобы вырезали весь командный состав?! Почти весь командный состав?! — полковник едва не визжал, брызгая слюнями, красный, как вареный краб — я чудом избежал гибели! Охрана лагеря никуда не годится! Часовых — всех высечь! Забить палками до смерти! Как они могли пропустить лазутчиков, и кого?! Девок! Это девки! Вас трахнули девки! Лейтенант Херцог, ваша рота охраняла лагерь?! Я разжалую вас в рядовые! Почему вы уцелели?! Почему вы даже не ранены?!

— Вообще-то он ранен, господин полковник — вмешался мрачный седой сержант — у него плечо разрублено. Он проверял посты, когда все началось, и организовал преследование лазутчиц. Так что...

— Я сам отвечу за свои дела — Херцог встал с места и упрямо наклонив голову, как атакующий бык, продолжил — я предлагал усилить охрану лагеря. Я сообщал командованию, что марш без обозов, с голодными, усталыми солдатами — это самоубийство. Но меня не послушали. Сейчас легко перекладывать ответственность на других, но не стоит ли задуматься — может ошибки в командовании исходят откуда-то повыше, чем уровень командира роты?

— Вы что себе позволяете? — взвизгнул полковник — я разжалую вас! Уволю из армии с красным заключением!

— Да плевать! — скривился лейтенант — говорил мне отец: 'Не ходи на армейскую службу, ничего хорошего там не получишь — кроме пинков и ругани' Вижу, папа был прав. Думали, напугали? Всяко лучше будет, чем исполнять идиотские приказы! Я удивляюсь, как это арды не вырезали нас всех!

— А почему вас не прирезали? — холодно осведомился полковник — спрятались в сортире?

— Я-то — нет, ухмыльнулся лейтенант и покосился на багрового полковника — когда лазутчики проникли в мой шатер, я успел схватить меч, потому и отделался разрубленным плечом. Моим товарищам повезло меньше. Извините, виноват — выжил!

— Господа! Мы не о том говорим, вам не кажется? — встал капитан Хокин, лоб которого был завязан тряпицей, сквозь которую проступила кровь — господин полковник, нужно решать вопрос с командованием. Или мы ждем, когда к нам пришлют новых командиров, или придется срочно выдвигать лучших солдат в сержанты, и ставить их на отделения. А нынешних сержантов на роты и выше. Нам нужно самое меньшее три-четыре дня на приведение в порядок структуры армии. Без этого, я считаю, штурмовать крепость нельзя. Если это вообще возможно — без магов.