Дракон-2. Дракон цвета смерти

Что сказать?

Смотрела я с огромным удовольствием.

Деньги — были. К нам шел очень неплохой ручеек золота, и сейчас уже... ладно, домик, как у Лиезов я пока не построю. Но содержать и себя, и дракона, и всех девушек могу лет десять. Спокойно. Даже с учетом покупки бриллиантов каждый год.

— Раэн, это прекрасно! — вздохнула я.

— Эсса, вы уж давайте, побыстрее со своим статусом разбирайтесь. Все ж это ваши деньги, не мои. И так меня в банках вопросами мучают. Не хочу ли я что-то и куда-то вложить, в совершенно верное дело...

— и это вас. Умного и солидного мужчину, — польстила я. — Раэн Мора, а как меня замучают? Представляете? Кстати, поскольку наш доход превысил оговоренную цифру, не пора ли нам увеличить вашу долю?

Раэн довольно улыбнулся.

— Эсса Кордова, я знал, что вы заметите. И помните наш уговор.

Я кивнула.

А как не помнить? Да, у нас в основном, все на словах, но я за свое слово отвечать привыкла. Вот Димка... не к ночи вспомнись, мог пообещать и не сделать. Мог не прийти, мог найти тысячу причин для оправдания. А я в лепешку расшибалась...

А, все равно уже теперь. Чего я этого предателя вспоминаю?

Хотя и так ясно, потому и вспоминаю, что Аласта мне условие поставила. А вот как тут поверишь кому-то — настолько? Как поставишь чью-то жизнь вперед своей?

Не могу. Наверное, и нее смогу никогда... богиня смерти играла наверняка. Прости меня, Даннара. Дура я, наверное... надо хоть в храм зайти. Вот в Академию вернусь и схожу обязательно.

— Значит, бигуди.

— и вот это еще.

— Это?

Элементарный 'твистер' я и сама соорудила. Взяла кусок проволоки, согнула, да и обшила тряпкой. Только не пользовалась, специально сделала, чтобы показать.

И минут пять демонстрировала, какие можно делать с ним прически.

Раэн Мора попросил у меня образец, и головой покачал.

— И это — все?

— Изготавливать можно тысячами. А для тех, у кого от шпилек голова болит, оно вообще незаменимо. И причесок тут можно много сделать.

— Слов у меня нет, эссса. И как вы о таком задумываетесь?

— Так у самой, — показала я на свой родной пучок. — Знаете, как к вечеру голова болит? И шпилек выгребаешь целую кучу.

— Все так просто, эсса. И так функционально...

Я кивнула. На то и расчет был. Именно на простоту и удобство в использовании.

— Если что — мне тоже пару образцов.

— Конечно, эсса.

С раэном Мора мы расстались в полном благодушии, и я вышла из палатки менялы на свет. Огляделась.

Девочки разбрелись, кто куда... пойти, Марису поискать? Или вместо этого сходить, прикупить пирожных? Пока не разобрали?

Да, наверное, сначала пирожные.

Туда я и направилась.

Не дошла.

Вынырнул, словно из-под земли, какой-то санторинец с лотком восточных сладостей.

— Эсса, умоляю отведать!

— Простите?

— Потрясающие, восхитительные, чудесные сладости! И совсем недорого! Вы только попробуйте кусочек, и вы сами не захотите уходить!

И мне протянули тарелочку с чем-то вроде халвы.

Я невольно облизнулась.

Халву я готовить и сама умела, но тут ни времени, ни сил, а скучаешь же иногда! Особенно по конфетам, таким, красно-золотым. Когда халва в шоколаде.

А запах какой!

Я машинально положила в рот небольшой кусочек.

Да, почти как та, из детства.

— Дорого?

— Для вас, эсса — практически бесплатно! Прошу вас...

Я сделала шаг. И еще один...

В глазах у меня потемнело — и последней мыслью стало — да что тут происходит!?

Интерлюдия 1.

— Вот она!

Хасан четко определил нужную им девушку. Та стояла рядом с такой красоткой... уммм! Сам бы не устоял. И что такое с принцем, почему он захотел не блондинку, а вот это... невзрачное?

Не понять.

Спорить с начальством Хасан не собирался, так что честь по чести проследил невзрачную до палатки менялы. И кивнул подручному.

— Юсуф, скорее...

А то сейчас ведь выйдет, поменяет деньги — и выйдет... нет?

Нет.

И полчаса — нет, и почти час — нет. Хасан уж и подслушать пытался, чем она там таким занимается, а то может... ну, мало ли?

Есть ведь и такие в этой нечестивой развратной стране, которые позволяют мужчинам все — до брака! А что?

Если они ходят, страшно сказать, с открытыми лицами, руками, а иногда и открытыми посторонним взглядам щиколотками? Приличная женщина никогда так не сделает... да его жены со стыда бы умерла, увидь кто-то хоть краешек их кожи, хоть кончик пальца. А если б не умерли — сам убил.

А тут и ничего вроде, спокойно.

Как так можно?

Блудливые твари! Так что прислушивался Хасан тщательно. Но вроде бы никаких подозрительных звуков из шатра не доносилось. Ни вздохов, ни стонов... тихий разговор, а слова и не разберешь. Сначала говорит эсса, потом мужчина. И наоборот.

Не похоже это на страсть или любовь. Деловой разговор?

Это уж точно бред! С женщиной? Деловые разговоры? Быть такого не может! Просто потому, что не может быть никогда!

Это — женщина! По определению создание нежное, трепетное и безмозглое. Созданное, чтобы украшать жизнь и радовать мужчин. А разговаривать...

А что — теперь и разговорами радуют? Это какой-то новый вид утех?

Нет, о таком Хасан не слышал. Такого точно не бывает.

Женщина обязана поддержать разговор о том, что нравится мужчине, то есть фраз: 'да', 'да, любимы!' и 'ты самый умный, это великолепно!' ей достаточно. А самой о чем-то говорить?

Ерунда.

Наверное, просто девица нуждается в деньгах и предлагает купить свои украшения. Ну и торгуется. Это дело обычное, это случается. Денег женщинам не хватает всегда. Это Хасан тоже твердо знает. Ну наконец-то...

За умными мыслями мужчина едва не прозевал выход эссы Кордова из палатки. Но успел. И кивка Юсуфу хватило, заговаривать зубы он умел.

Слово, два, шаг в сторону, туда, где их никто не увидит — и удар.

Уверенный, точный, привычный.

Кулаком?

Дав вы что! Никогда! Кто же бьет кулаком — женщин!? Это ж не рассчитать можно, нос на сторону свернуть, зубы выбить, красоту попортить... вы бы еще кастет предложили, недоумки! Только мешочек с родным санторинским песком!

Быстро, аккуратно и никакого ущерба внешности, разве что голова поболит... Вот! А теперь завернуть ее в ковер — и бегом!

К берегу и на корабль.

И сумочку ее подберите, недоумки! Послал Сантор помощничков, без пинка штаны сами спустить в отхожем месте не догадаются! НУ!!!!

* * *

Ярина откровенно дулась.

Ярмарка ее не радовала, и вообще... как-то нервировала. Ну вот за что ей вчера досталось от эса Хавьера? Она же справилась! И Майя помогла. И победителей вообще не судят!

А он!

Вот чего он ругается? И драконицу еще приплел... да ее Эйра просто сокровище! Умничка, красавица... как у него язык повернулся — угробить?

Одним словом, настроение у девушки было омерзительным. Его не спасало ничего. Даже Майя, которая изо всех сил поддерживала кузину.

— Яри, смотри! Восточные сладости!

Ярина чуточку встрепенулась. Что-что, а вот это она любила. Нуга, пахлава, халва... уммм! И Майя кинулась наперерез торговцу с большим подносом.

— стойте, любезнейший!

Юссуф, а это был именно он, послушно остановился.

Это в плохих книгах поднос со сладостями бросают, и вещи бросают, где девицу похищали, а в жизни-то все не так...

В жизни надо не привлекать к себе внимания — ничем. Тем более, подносом, который валяется у всех на виду, в пыли... он же денег стоит! Вот и надо его пронести по ярмарке, распродать, что успеет, сходить на корабль, якобы запасы пополнить...

Юсуф и шел, когда к нему бросилась бешеная девица.

— Так... вот это у вас что? А почем? Идите сюда...

Майя бесцеремонно дернула санторинца к подруге. Ярина смотрела без интереса, ровно до того момента, как...

Ну, не зря Хасан на подручных ругался.

У Каэтаны маленькая сумочка-клатч выпала. Юсуф ее подобрал — подручным-то не до того было, они ковер с девушкой несли, он тяжелый. Сам Хасан тоже нести не будет — не положено. А вот Юсуф...

И подобрал, и под одежду сунул... и сейчас она просто выпала наружу.

Ярина изменилась в лице.

Сумочку Каэтаны она могла узнать из тысячи! Из трех тысяч!

Ладно-ладно, она не завидовала. Но... ей тоже хотелось. Вот именно такую, из серого атласа, с новомодной застежечкой, с серебряной цепочкой (подарок раэна Мора, то есть — образец). А пришлось уезжать из столицы, не купив. Мама обещала прислать, но это ж когда еще будет?

И сейчас вот эта сумочка валяется под ногами у какого-то санторинца?

Ярина и раздумывать не стала, кинулась пантерой, смела Юсуфа и затолкала в проем между двумя палатками. Майя едва успела подхватить падающий на землю поднос со сладостями.

— Яри!

— Сумку подбери, — рыкнула кузина так, что пара бродячих собак из прохода аж вылетела. Быстрее любых драконов.

Майя подхватила и сумку. И уставилась на нее, только начиная соображать.

— Каэтана?

— Именно, — гадюкой прошипела Ярина. — А ну говори, сволочь!!!

* * *

Конечно, в первую секунду Юсуф растерялся. А потом...

А что эти две бабы могут ему сделать?

Вот просто — что!? Это ж женщина, существо по определению слабое и хрупкое. Слабее мужчины... наверное.

При виде разъяренной Ярины как-то о слабости не думалось. Зато коленки дрожали, мелко, но отчетливо. Женщина так сверкала глазами, что страшно становилось.

— Где Каэтана? Почему у тебя ее сумочка?

Если бы Юсуф сообразил, что он не в Санторине, если бы начал кричать, мол, обижают честного лотошника, причитать, взывать к народной справедливости... время бы он выиграл, и неплохо так, но он же мужчина!

Санторинец!

А потому...

— Убери руки, женщина! Как ты смеешь повышать голос рядом с мужчиной?!

Подобных заявлений Ярина и рядом терпеть не собиралась. Никогда.

Бац!

Пинок вышел просто идеальный. Целилась бы — не попала б лучше. Юсуф упал в пыль, как подкошенный — больно же, когда со всей дури, да по ноге, да по косточке носком сапога. А сапожки у Ярины жесткие, из толстой надежной кожи.

— Аууууу!

Вот этот вой и привлек внимание...

— что тут происходит? Эсса Лонго?

— Эс Хавьер! — Ярина так обрадовалась преподавателю, как и мешку золота не обрадовалась бы. — помогите! У него сумочка Каэтаны!

* * *

Эс Хавьер на ярмарке оказался не случайно. Ему нужно было прикупить кое-что в дом.

Конечно, столоваться он может в столовой. Одежда у него есть. Сбрую и прочее для дракона предоставляет Академия. Но...

Надо было прикупить несколько кувшинов дорогого вина — отдариться и Чавезу, и Ледесма. Это как минимум.

Надо было найти что-то для Каэтаны. Понятно, она не за подарок старалась, помогала ему, да и нет таких подарков, чтобы выразить всю благодарность. Это ведь она не дала ему сорваться в пропасть, в боль и вину, в тоску и печаль. Это она была рядом и поддерживала.

Если бы не она...

Как часто, когда человек сильный, мы проходим мимо? Да он же сильный! Он справится!

Только вот поддержка нужна даже самым сильным людям. А закаленный металл после какого-то момента попросту ломается. Мог бы сломаться эс Хавьер?

Мог.

Он и сам это отлично знал, и сломаться, и запить... ладно, Сварт не дал бы, но есть занозы, которое годами сидят в сердце, укорачивают жизнь, ломают и выворачивают душу.

Есть.

Каэтана позаботилась, чтобы он такими не обзавелся. И Хавьер был искренне благодарен.

Только вот что подарить-то?

Золото?

Она не примет. Золото дарится только внутри семьи, это понятно. Серебро эссе носить не по чину, если купить какие-нибудь нити из камней? Можно попробовать.

Одна нить, с драгоценными переливающимися опалами, ему даже понравилась. Хавьер приценился, купил ее и убрал в карман. Но... может, и что-то другое стоит посмотреть?

Как же это сложно — дарить девушкам подарки! Сколько лет он ничем таким не занимался?

Продажным женщинам хватало денег, а если он оказывался с кем-то в постели по своему желанию — там и цветов с пирожными за глаза. Тебе хорошо, мне хорошо, зачем еще что-то?

А тут вот...

Что подарить девушке, молодой, незамужней, красивой (красивой, и глупец тот, кто не видит звезд, сияющих в серых глазах!), подарить так,. чтобы она поняла — Хавьер ей благодарен. И...

Не может он себе позволить никакого 'и'.

Права не имеет.

Но подарить что-то такое, чтобы лет через двадцать она взяла подарок в руки, и улыбнулась, и сказала: вы знаете, в моей жизни был такой человек...

Так — можно?

Хоть так остаться в ее жизни, если больше никак нельзя?

Да и домой возвращаться не хотелось. С подачи той же Каэтаны (Орландо сознался, она настояла и объяснила, что так лучше будет) все вещи Магали собрали, и о жене ничего не напоминало. А боль все равно царапала коготками.

Покусывала изнутри, свербела где-то под ложечкой.

Не хотелось ему домой возвращаться. А самое страшное, что Хавьер знал — почему.

Дом — это где тебя ждут, любят, где родные люди, где хоть одно сердце бьется от тревоги за тебя, где за тебя молятся...

Был у него такой дом?

Нет.

Было жилище, в котором его ждали, кормили и в постель укладывали. А настоящего дома не было. Снова Каэтана, но ведь она правду сказала! Когда любишь — через себя переступишь, лишь бы твоему любимому хорошо было. Истинная любовь что угодно стерпит, через любые преграды пройдет...

Не готов ты себя переломить, чтобы любимому лучше было? А это не такая любовь, значит. Это страсть. Это желание владеть. Это эгоизм. Но не то, истинное, что даруют только боги и только немногим.

Не было у Хавьера ни такой любви, ни такого дома. А жилище... что ему? Постоит, не развалится. Вот и ходил он по ярмарке, стараясь шумом голосов, запахами, яркими цветами как-то заглушить свою тоску. Домой он позднее вернется, чтобы бросить все и сразу на обед. Так лучше будет...

Голос Ярины он не узнал бы. Царапнуло имя — Каэтана.

А потом и взгляд...

И сумочка, которая валяется под ногами, в пыли. Хавьер ее помнил, Каэтана с ней в Академии ходила. А что? Ключик, зеркало и расческа туда помещаются, ей хватало. И Ярина зажимает в угол санторинца, который явно сейчас попробует ругаться и шуметь.

Рядом Майя держит поднос со сладостями.

Но сумка?

Откуда?

— Ярина?

Вмешался он раньше, чем осознал свое движение к девушкам.

— Я! — рявкнула эсса Лонго. — Эс Хавьер, хватайте его! Он сумочку у Каэтаны украл!

— Я!? — почти взвыл санторинец...

Бац!

Хавьер и разбираться не стал. Приведем в чувство, потом допросим. Тело даже на землю осесть не успело, он подхватил мужчину, перекинул руку через свое плечо.

— Моему другу плохо! Дайте пройти...

— Да-да, дядюшка, сейчас мы найдем лекаря, — заботливой наседкой суетилась рядом Ярина. Хавьер сверкнул на нее глазами, чтобы не переигрывала, и потащил Юсуфа к одному из выходов.

Сейчас мы с тобой поговорим, приятель.

Майя подобрала еще и сумочку, и последовала за своими, не выпуская подноса. А что — сладости бросать? Да никогда! И ни за что! Как у вас только язык поворачивается такое предложить!