"Заслуженный монах — наставник", прибывающий в позе для медитации, медленно приподнял веки, задрал голову и задумчиво посмотрел на недовольного ослушника. Глаза его хитро прищурились. Он покачал головой. Поцокал языком.
— Долгий путь к совершенству длиться многими днями овладения мастерством... И ещё большим познанием мудрости, — Федор поднялся с земли. Развел в стороны руки, разминая затекшее тело. Несколько раз присел. Глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — У сильных учителей вырастают сильные ученики. Тридцать отжиманий! Маваттэ!
— Я и так больше всех отжимаюсь и бегаю! — недовольно начал жаловаться Василий. — И не заслуженно страдаю за всякие ерундовые провинности. Где справедливость? Недовольны все, а наказывают меня одного! Да и девчонки будут смеяться надо мной! Ишь, рты поразявили, коровы!
— Пламя изнуряющих тренировок завсегда растопит эгоистические желания... и отсутствие веры в свои силы! — строгий тренер был непоколебим. — Пятьдесят отжиманий. А после занятий два круга вокруг деревни.
Дождавшись, когда наказанный отожмется положенное количество раз, наставник продолжил тренировку.
— Сейчас повторим новый блок... Как там его япошки называли? А... вспомнил! "Задом рукэ", — произнес "непревзойденный сансей" новое выражение.
— Показываю... Делай... Раз — два... Тры — четыре... — Федор коряво показал новое упражнение, разученное отрядом накануне. — Все вспомнили? Хорошо! Повторяем... И, раз — два!
— Дядя Федор, ты неправильно говоришь... Нужно говорить блок дзёдан уке — влез в разговор мальчишка, сидевший недалеко от занятий на траве. — И считать нужно правильно, по-японски: Ичи — ни, сан — си.
— Так, отряд! Стой. Раз — два. Отставить упражнение. Тьфу, ты! Опять забыл! Что по-нашему говорить на занятии нельзя... Техника ударов будет не та!... И "копозиция" блоков нарушиться! Кому вы потом криворукие нужны? Я-ма! Я-сума! Сей-лид-за,... — Федор на ломанном японском резко произнес команды для завершения упражнений бойцами.
— А ты догада малолетняя, поди сюды, — он поманил пальцем наглого выскочку. — Нешто испугался? Давай, воробей, подь сюды!
— Осу, сампай, — мальчонка подбежал к Федору и поклонился.
— Ос, — ответил Федор как положено. Затем приподняв одну бровь, значительно посмотрел на подростка. Смерил выскочку выразительным взглядом сверху вниз. Поправил рубаху повязанную "белым" поясом...
— Ты кого задумал учить... недомерок! — "мастер боевых искусств" (Не меньше пятого дана!) деловито поправил "Черный" пояс. — Данилка! Ты давно от мамкиной титьки оторвался? Ты, кому постреленыш здесь всезнайку показываешь? Ты, нешто уважать перестал старших? Или тебя не секли давно вожжами?
— Прошу прощения, сэмпай. Я не учу! Просто напоминаю как правильно упражнения делать. Так барин показывал, — начал объяснять ребёнок. — И стойка у Вас неправильная... Киба дачи это — вот так. А то, что Вы выполняете, больше на учи хачиджи дачи походит! А блок этот надо делать — так!
— Слышь, Данилка? — удивлению великана не было предела. — И когда ты эти "понские" премудрости успел выучить? Ведь малютка совсем?
— Ей-бо — лопни мои глаза! Не учил я их. Просто память у меня хорошая. Да, и ваши занятия видел все! Я дома, в огороде их повторяю, — парнишка бесстрашно посмотрел на Федора. — Я тоже хочу быть великим бойцом и искателем абсолютной истины!
— Ладно, признаюсь для меня эта новгородская система обучения бою — дремучий лес. Хорошо, что ты всё помнишь! Будешь помогать — коли не шутишь! Ко... кон... консюль-сировать будешь. Смотри только у меня! Ужо не задавайся... — "заслуженный" тренер поднес громадный кулак к носу ребенка. — А иначе ухи быстро надеру!
Федор торжественно снял белую повязку и завязал её на голове Данилки.
— Так, ребята! Внимание всем! Слушаем мальца и делаем, как он покажет, — учитель похлопал подростка по плечу.
— Отряд! Наоре, — раздался звонкий мальчишеский голос. — Принять стойку кокуцу дачи! Выполняем блок сото укэ, вместе под счет... Показываю... Ичи — ни. Сан — си. В конце упражнения на выдохе резко... ки-я-Я! Итак, начали...
Со стороны деревни на подводе к занимающимся ратникам подъехал староста. Внимательно осмотрев всех присутствующих. Нашел кого надо. Слез с телеги. Постоял, почесал затылок.
— Федор, ты барина не видал, — обратился Карачун к слуге Рязанцева.
.... Молчание и полное пренебрежение, со стороны занимающегося важным делом человека, было ответом непрошенному гостю.
— Федь, ты чего? У тебя силы кончились, али язык отсох? — прибывший вплотную подошел к каратисту с белым поясом. Обошел его кругом. Заглянул в лицо. — Почему молчишь?
— Мы на занятиях. Обратись, как положено, — старший ученик промычал тихо, сквозь зубы.
— А-а-а, так бы сказал, сразу! — Наконец-то всё понял Карачун. — Ос, сасэй.
— Ос! — резко на выдохе по не нашему вымолвил каратист. — Чего-над! — Еще быстрее пронеслось над головой старосты.
— Тьфу, нечистая сила! — Кирьян начал причитать недовольно. — Господи, ну, что за слова непонятные у этих новгородцев! Язык сломать можно! А говорят, так как будто татары белены объелись, или меда перепили. Добрым бы, чем занялись! На мечах али на булавах бы потренировались. А ещё лучше, вон, улицу бы подмели! Или ямы для столбов у дороги покопали! А то, цельными днями по лесу бестолку носятся, да ногами машут.
— Ки-я-Я! — было ответом ему от десяти молодых лужёных глоток.
— Чур, меня! Святая богородица! Защити и сохрани раба твоего! — сельский начальник трехкратно перекрестился. — За, что мы кормим, этих боровов, да еще и зарплату платим. Ох, чую разорят они нас! Защитники, непонятно чего!
— Не отвлекай от занятий! Говори быстро, что нужно? — Федор остановил поток причитаний щуплого человека. — А слова у японцев нормальные. Вон, даже ребенок, по их нему всё разумеет.
— Ты барина не видел? Караван с товаром пришел с Москвы. Третий за неделю. Мужиков прибыло много. Старший от них, про работу спрашивает. И, вообще! Во что превратили тихую, мирную деревню? Одна сплошная стройка! Это же сколько денег идет? А продуктов, а фуража? Ох, небось сумасшедшие растраты! Одно горе — горькое! И ведь управы на вас нет. — Карачун склонил голову и начал недовольно трясти ей.
— Кончай плакаться! На озере он. Место под вышку выбирает! А может быть и две поставит. Нужен хороший обзор этого... — Федор задумался, вспоминая новое слово. — Всего периметра территории обеспечить.
— Как? Мотыль твою налево, через копну! — староста не смог сдержаться от крепкого выражения. — Ещё вышки строить будем? Итак, уже десять поставили! Зачем нам столько? А эту как её — большую избу, рядом с барским домом зачем строить начали? Кто в ней жить будет? А амбар большущий, зачем? А другие постройки, названия которых я даже произнести не могу? А рыбу мы на озере зачем кормить начали? И главный вопрос за сегодня... Ты в курсе, что он деревню собирается расширять. На рисунке уже изобразил торговую площадь, рынок, улицы новые! Сейчас, вот, бабам задание выдал, придумывают названия для них красивые? А по воскресным и престольным дням ярмарки собирается проводить. А слова, эти новые, постоянно придумывает? Ты, вот знаешь, что такое танковая директриса? Молчишь? И я не знаю!
— Так это же всё здорово, Кирьян. Жизнь-то в нашем селении, кипит! Развивается! Ого-го,... как! — слуга молодого помещика весело вскинул голову.
— Хорошо-то, хорошо! Только, где мы столько денег на эту стройку и всё остальное возьмем? — никак не мог прийти в себя экономный бухгалтер — счетовод. — Это же какие капиталы у Алексея Петровича должны быть? А вдруг они закончатся? Или неправильно, что посчитает? Молодой он ещё — без году неделя!
— Где — где? — Федор взял паузу, что-то обдумывая. Потом повернулся к старосте и весело посмотрел на него. — Не боись, Кирьян! Командир сказал — заработаем! А раз сказал — значит так и будет! Главное, дело! А деньги? Под серьезное дело — будут серьезные деньги! Тем более он обещал спонсоров "потрясти". Так, что скоро на "уборку урожая" пойдем. А вообще... Томата! Саё нара! — Слуга резко воскликнул незнакомые фразы. Значимо свел брови и надул щеки. — Некогда мне по пустякам с тобой разговаривать! Видишь, я на занятиях. Не отвлекай меня!
— Так, бойцы! Я-ме! Следующее упражнение... Отрабатываем блок с атакой в ключицу с хитрым, ядрёным названием — шут малаш суке... Данилка! Переведи на японский для особо непонятливых!
Глава 18.
Бастер Хелли угрюмо сидел в большой каюте своего корабля "Квиин". Уже полчаса как морской разбойник безмолвно катал пустую бутылку по столу, размышляя о бытие насущном.
Склонив свой табурет на одну ножку, он раскачивался и крутился на нем. При этом "просоленный моряк" тихо напевал что-то, не размыкая губ. Иногда он останавливался, фокусировал свой взгляд на бутылке, осознавая, что в ней давно ничего не осталось. После чего тягостно вздыхал и снова продолжал раскачиваться.
В последнее время Бастера преследовали сплошные неудачи. Сперва его сильно потрепали пушки испанского галеона. Потом он еле выбрался из бури и с трудом добрался до Порт-Ройала. И вот сейчас ему никак не удавалось найти денег на ремонт своего старого шлюпа. Большая часть матросов покинула неудачливого капитана, перебравшись на другие корабли. Остатки денежного запаса быстро таили. И не за горами был тот период, когда судно за долги придется выставить на продажу. Нужно срочно было что-то делать. Только вот, что? Взаймы денег никто не давал, а заработать на берегу пирату не удавалось.
В дверь каюты тихо постучали.
— Какого Дьявола вам неймется? Сказано было... Не отрывать меня от размышлений! Я уже почти придумал, где достать деньги! А теперь! Сожги меня молния! Всё придется начинать заново!
— Капитан, Вас спрашивает какой-то странствующий монах, — часовой приоткрыл дверь и обратился к Бастеру.
— Скажи ему, чтобы убирался ко всем чертям — в преисподнюю. Ад и пепел! Мне не нужна исповедь. И денег у меня на пожертвование нет! А в церковь я недавно ходил — в позапрошлом году.
— Он говорит, что ваш друг и у него к вам деловое предложение — матрос продолжал бубнить.
— У меня? Монах? Друг? — брови Бастера удивленно поднялись вверх. Нет, четвертая кружка рома, выпитая вчерашним вечером, была все же лишней!
Бутылка покатилась по столу и упала на колени капитана.
— Отродье Сатаны! Это сколько же я вчера выпил? Что таких друзей стал заводить? Ладно, пусть подымается. Самому любопытно! — предмет развлечений вернулся на стол.
Через пять минут в каюту степенно вошел мужчина среднего роста. На нем была черная ряса, подпоясанная узким кожаный поясом на котором находились длинные четки из кипарисового дерева. Глаза послушника полностью скрывал опущенный капюшон. Как и положено представителю церкви поверху его одежды висел большой католический крест. В руке скитник держал молитвенник.
— Мир тебе сын мой... — нараспев начал беседу вошедший гость.
— Что привело вас ко мне, святой отец? Вы знаете, что у меня куча не решённых дел? Поэтому моё время очень дорого! — корсар оторвался от развлечения с бутылкой и поднял свои серые глаза на представителя церкви.
— Хотел узнать, не хочешь ли ты заработать немного денег, — священник достал из-за пазухи кожаный мешочек. Тряхнул его. В нем что-то знакомо звякнуло.
— Чтоб меня сожрали черти! Чтобы я, знаменитый моряк, нанимался к священнослужителям на заработки! — флибустьер недовольно воскликнул. Он гневно нахмурил брови. Его лоб покрылся паутиной морщин. Внезапно маска высокомерия схлынула как отступившая волна. — А насколько немного?
— Ну, скажем, сумма соизмерима с ремонтом твоего корабля! — скитник прижал мешочек к молитвеннику. — А если хорошо будешь работать, во славу нашей Матери Церкви, то немного и на хлеб насущный останется, и на подати... Амен! — Монах начал убежденно проповедовать, перекрестив Хэлли.
— Не-а... Чтоб меня под килем протащили! Скажу больше, чтоб меня выгнали из берегового братства! За такую малость, что вы предлагаете... Я работать не буду! Более того я даже из-за стола не встану. Я, Отче, — деловой человек. Меня все знают! Даже жена губернатора со мной один раз поздоровалась! — Хейли деловито задрал подбородок. — Мой день расписан по минутам. У меня очередь на заказы! — Хитрец деловито посмотрел по сторонам. — Минут пять назад, как закончилась!
— Вот если бы! Сожри меня акулы!... Пять таких мешочков! Тогда может быть, я выслушал бы ваше предложение. А за восемь... Нет за десять! Продолжил бы с вами разговаривать, — Хэлли демонстративно показал гостю, что беседа завершена. Он снова взял бутылку, и начал катать, её по столу, что-то насвистывая.
— Ладно! Сын мой! Тогда я пошел. Мне ребята с "Фортуны" дешевле обещали... И капитан судна там не такой нечестивец как ты! И пушек у него на целых две больше. И мачта у его посудины — выше, — священник расстроено вздохнул. Развернулся и направился к выходу из каюты.
Видя, что торг не получается и от него уходит последняя надежда заработать хоть что-нибудь флибустьер вскочил из-за стола.
— Договорились! Дьявольская отрыжка осьминога! Я согласен! Что надо делать? — бутылка снова скатилась со стола. Ударилась о пол каюты.
Монах развернулся и откинул капюшон. И Хэлли узнал недавнего приятеля по безобразию, учиненному ими в сгоревшей таверне.
— А незнакомец! Сто угрей на сковородке! Привет! — флибустьер улыбнулся. — А ты чего вырядился? Опять таверну палить будем? А что? Мне понравилось! Было весело. А ребята как радовались! Когда выпадет ещё такой случай начистить морды матросам Оверлстоуна.
— Нет, сейчас другое предложение, — странник произнес обычным голосом.
— Подожди! Дай угадаю... — корсар перебил рассказчика. Он уперся в гостя немигающим взглядом, как будто старался проникнуть в его самые сокровенные мысли. Еще раз внимательно осмотрел наряд: Ряса странствующего монаха, крест на груди, молитвенник. Задиристый, решительный взгляд. — Будем... жечь... часовню? Нет! Церковь? Опять нет! Неужто... собор? — Флибустьер охваченный возбуждением, начал метаться по каюте. — Всё! Чтоб меня змей морской утопил! Сдаюсь... Нет больше вариантов!
— У меня есть несколько предложений, — гость произнес, усаживаясь на табурет рядом с капитаном шлюпа. — Начнем с самого простого... Ты когда-нибудь слышал про пропавшие испанские галеоны с золотом.
— Конечно, слышал — разрази мою печень каракатица! Кто же про них не слышал? Все знают, что на затонувших кораблях было намеренно драгоценностей. Только... Сто чертей и якорь в глотку! Никто не ведает, где они затонули. А искать их — безнадежное дело!
— Представляешь, а я знаю человека, который может показать остров, где разбился о скалы один из них! — бывший монах важно поднял молитвенник вверх. — Более того! У него есть подробная карта указывающая место, где находятся остатки пропавшего корабля...
Хейлли неосознанно привстал из-за стола, глаза его "выкатились" от удивления, рот открылся. Он стал похож на шелудивого пса, вымаливаюшего мясную косточку из рук доброго хозяина.
