— Почему?
— Потому что она расположена в Сирии...
— Ясно. Но данные по ней есть?
— Данные есть, и они совпали — судя по тому, что нам известно, она действительно пульсирующая.
— Не удивлюсь, если хозяин этой точки — "Транзит", — вставил Скрипач.
— Точно не известно, но похоже на то. "Транзит" давно монополизировал те маршруты...
— Скрипач, пойди, попей кофейку, — обозлился Ит. — И проснись уже наконец. "Не удивлюсь", — передразнил он. — Не далее, чем пять дней назад в Ространсе как раз про это и говорили, — объяснил он Роберте. — "Транзит" изначально был монополистом на второй международной дамбе. Аргентина давно под ними. Трасса Натал — Монровия, вторая межконтинентальная. Половина африканского континента — так или иначе связана с "Транзитом". Или это дочерние компании, или что-то подобное. А уж про Алжир, Ливию, Саудовскую Аравию и прочее я вообще молчу. Они давным-давно под "Транзитом", потому что там люди умеют считать и понимают, насколько это выгодно.
— Тьфу на тебя, — обозлился в свою очередь Скрипач. — Имеющий глаза, да не видит. Ты хоть понимаешь, куда они подбираются, в результате?
— Не слепой. Европа уже, считай, в кольце, ее в буквальном смысле обложили... а Россия на очереди.
— Это что? Мировое господство? — поинтересовалась Ольшанская.
— На этом этапе нет, — отрицательно покачал головой Ит. — Но... то, что я услышал, указывает на следующее — мирового господства они всерьез добиваются. И транспорт лишь одна из фаз.
— Так чего они хотят?
— Роберта, они... они хотят активировать точку и пробить проход в мир с более высокими технологиями. Они небезосновательно считают, что, имея эти технологии и владея переходом, они... будут в дальнейшем диктовать миру свои условия.
— А кто им даст эти технологии? — прищурилась Ольшанская.
— Вы не поверите, но такие найдутся. Потому что у господ из "Транзита" есть замечательная валюта... — мрачно продолжил Ит. — И валюты этой у них много. Очень много.
— Так что это такое-то?!
— Берта, это... гости, — тяжело вздохнул Скрипач. — И живые, и мертвые. Есть организации, причем межгалактического уровня, которые готовы очень хорошо заплатить за Контролирующего в любом виде. Предпочтительно живого, конечно. В "Транзите" про это пока не знают, но, видимо, догадываются...
— Велика вероятность, что они, сумев активировать точку, попадут туда, куда хотят? — задумалась Ольшанская. — По-моему, нет...
— А по-моему, да, — ответил Ит. — Смотрите сами. Если взять нас двоих, того Сэфес, который погиб, и Барда — что получается? Каждый из нас попадал сюда не из пространства и не из Сети. Через Сеть, все верно — но с планеты. Неважно с какой. А теперь... Безумные Барды, к примеру, зачастую выходят из Сети вообще неизвестно куда, особенно если после долгого включения и если нет Связующего. В пространство — редко. На планеты — чаще. Портал из точек, образующих гексы, скорее всего будет вести тоже на планеты, причем планеты обитаемые и высокотехнологичные. Остальное дело времени. Знаете поговорку — свинья грязь найдет? Года через три тут запросто может оказаться что-то типа Антиконтроля, Карающего молота, Свободного неба... а то и еще чего похуже.
— И что будет? — тихо спросила Ольшанская.
— Сложно сказать, — развел руками Скрипач. — Но ничего хорошего — точно. Ни с вами, ни с Контролем. Я сейчас даже не хочу предполагать, какое развитие могут получить...
— Рыжий, не сыпь соль на рану, — попросил Ит. — Развитие, не развитие. Диктовать политику мира в кластере будет "Транзит", как монополист, держащий всю планету. Вот что будет. Со всеми проистекающими.
— Это рабство? — Ольшанская смотрела на него неподвижно и пристально, закусив губу.
— Это хуже, — поморщился Ит. — Боюсь, что хуже. Потому что они станут диктовать политику... еще и Контролю. По сути — шантажировать. Их очень быстро этому научат. Можете догадаться, чем шантажировать. Вернее, кем. А это... — Он запнулся. — Лет через сто ваш мир будет головным в гигантском конклаве. Агрессивном и с подлейшей политикой. Антиконтроль и ему подобные организации способны на многое, поверьте.
— Почему?
— Да потому, что Контроль, не задумываясь, за каждого своего отдаст по планете! — рявкнул Ит. — Не сможет не дать — Контролирующие не мы, которые сдохнут, и никто не вспомнит. Даже самый слабый Бард держит в своем участке Сети минимум тридцать тысяч обитаемых миров! А Сэфес в стадии Энриас, такой, как покойный Сиино Ла Квента Горма, на порядок больше!
— Триста тысяч планет? — не поверила Ольшанская.
— Да. — Ит запустил руки в волосы. — Понимаете, к чему идет дело? Контроль, как структура, пойдет на все, чтобы спасти своих. Официальная служба будет вынуждена идти в него на поводу... что вполне естественно. И при этом — соблюдать и свой кодекс, и законы мира пребывания. Точно так же, как мы сейчас соблюдаем его законы, замечу. А законы вам создаст "Транзит". И сделать мы ничего не сможем. Не имеем права вмешиваться во внутреннюю политику. То есть имеем, но только тогда, когда она подразумевает калечащую реструктуризацию участка кластера... Берта, долго рассказывать, можно потом?
— И что делать?
— Искать выход, потому что его надо найти раньше, чем это сделает "Транзит", — вздохнул Скрипач. — Если тут будут официалы в достаточном количестве, причем на этом этапе, а не когда "Транзит" начнет размахивать кулаками и угрожать, мир войдет в какой-нибудь кластер, как независимый... у вас есть ООН, в конце концов, и правительства разных стран вполне сумеют договориться и друг с другом, и с официалами, и с Контролирующими. В общем, будет обычная процедура, а не шантаж, который готовит "Транзит". Надо работать, Берта.
— Ладно. — Ольшанская глубоко вздохнула. — Тогда работаем.
...Следующая точка располагалась в Ливии, возле города Дерна. Она тоже являлась волновой и находилась в противофазе к точке в Домодедово. Точка в реестре была, гости на ней появлялись, но она, конечно, была в собственности у "Транзита" — именно к этому месту подходила одна из трех дамб, идущих через Средиземное море. Практичные арабы, как сказал Скрипач, давно поняли, что торговать можно не только апельсинами...
Еще одна точка находилась на острове Джильо в Тирренском море. Мимо острова шла малая дамба, которой, насколько было известно уже побывавшему в Италии Скрипачу, пользовались мало и редко, уж в больно плохом состоянии она находилась.
— Выбоина на выбоине, — ворчал он. — Она ужасно старая, ее чуть не пятьсот лет назад построили. Узкая, низкая... идти приходится с большими интервалами, потому что она, по слухам, вообще в любой момент рухнуть может...
Эта точка являлась статичной, и в общем реестре ей места не нашлось.
— Ну и Польша, — подвела итог Ольшанская. — Черск, если точнее. Точка находится в лесах под Черском. Пульсирующая, в противофазе к точке в Сирии.
— И владеет ею, конечно, "Транзит", — пробормотал Скрипач.
— Неизвестно. Может, и владеет, — неуверенно сказала Ольшанская. — Точкой в Хайдельберге он точно владеет, а про эту не знаю. Можно попробовать связаться с Варшавской Академией наук и уточнить.
— Обязательно нужно, — кивнул Ит. — Роберта, командуйте. Что мы в результате делаем?
Ольшанская растерялась.
— В смысле? — не поняла она.
— Ммм... — Ит задумался. — Вы — научная группа. Мы — работаем так, как вы скажете. Что нам делать? Проверять этот гекс? Разбираться с "Транзитом"? Нужен план, по которому мы будем действовать дальше.
— Вы издеваетесь? — Роберта осуждающе посмотрела на него.
— Нет, — отрицательно покачал головой Ит. — Работаем по правилам...
— Ит, ты чего это? — с подозрением спросил Скрипач.
— Я — ничего. — Ит снова подошел к карте. — И, судя по всему, вы оба тоже — ничего. Хочу обратить ваше внимание на то, что мы трое снова попали в тупик. Мы разобрались с гексами...
— "Разобрались", — фыркнула Ольшанская. — Да тут жизни не хватит, чтобы разобраться!..
— Относительно — разобрались, — твердо заявил Ит. — Но что делать дальше с этим всем, непонятно. И еще непонятно, с какого бока тут всплыла дамба Ялта-Стамбул.
Скрипач захихикал.
— Чего ты ржешь? — неприязненно спросил Ит.
— Да просто представил себе всплывающую дамбу, — пробормотал Скрипач. — Берта, Ит прав. Он гад, моральный урод, он ехидничает и придирается, но я вынужден признать, что он прав. У нас снова не хватает данных... а прошло уже черт-те сколько времени.
— Год. Даже больше, — кивнула Ольшанская. — Слушайте... а давайте попробуем от обратного?
— Это как — в данном случае? — нахмурился Ит.
— Вот смотрите. "Глобал Транзит" с какой-то радости интересуется дамбой или чем-то, что рядом с ней расположено...
— Рядом с ней расположена вода, — хмыкнул Скрипач. — Много воды. Мы проверяли.
— Не ерничайте, сейчас не время. Дамбой по какой-то причине заинтересовались до такой степени, что стали бороться за монополизацию перевозок по ней — с какой целью?
Ит задумался. Ему очень нравилось в Роберте это качество — она умела задавать правильные вопросы. Редкое свойство, что говорить...
— Тогда давайте соберем информацию по дамбе, — предложил он. — Для начала. И попробуем понять, каким образом это может быть связано с гексами. Может случиться так, что на дамбе, к примеру, расположена площадка?
— Дамба — искусственное сооружение, — возразила Ольшанская. — Если площадка и есть, то она... Ну, может быть, на дне, под дамбой. Но не на самой дамбе, конечно. Площадки привязаны к естественному рельефу, их нельзя поднять или опустить.
— Дно... — Скрипач потер висок. — Слушайте, в этом что-то есть. Может быть, там действительно находится какая-то перспективная точка? А мы про нее не знаем?..
— Вот вам и план, — усмехнулась Ольшанская. — Вернее, его жалкое подобие.
— Ой, как нам Зинаида Прокопьевна обрадуется, — мечтательно пробормотал Скрипач. — Крику будет... "Опять книги взяли и вовремя не вернули, ироды проклятые, управы на вас нет, вот нажалуюсь Томанову, и будете к его жене за каждым справочником через полгорода кататься!" — передразнил он пожилую библиотекаршу, которая, по его утверждению, один раз попыталась огреть его по спине шваброй — видимо, не за красивые глаза.
* * *
Снова работа — горы книг, отчетов, старых схем, планы строительства дамбы, идущей по донной складке и имеющей форму отзеркаленной латинской буквы S; снова уже ставшая привычной ругань в библиотеке. Снова бесконечные споры с Федором Васильевичем, который опять решил, что они занимаются ерундой. Снова сон по три часа в сутки, перекусы наскоро в столовой, а ведь еще надо зайти вечером к Ири и хоть немножко его поддержать — Бард прикован к постели, ему в самом деле тяжело, плохо, даже не от боли, а от беспомощности.
Снова, снова, снова... после полутора месяцев такого ритма Ит в один прекрасный день рухнул в коридоре в обморок. Шел — и упал, и даже не успел понять, как это получилось. После этого Томанов попытался настоять, чтобы они на неделю взяли что-то вроде отпуска, чтобы подлечиться, но Ит, смотавшись в ближайшую поликлинику на обследование, не поинтересовался результатами — было некогда.
К исходу этих полутора месяцев все поняли — не получается ничего. Вообще ничего. Усилия были потрачены впустую.
— Так, черт с этим всем, — мрачно подвел неутешительный итог Ит, когда они впятером решили провести мини-совещание. — Ничего не выходит, сами видите. Сплошная ерунда.
— Ага, — мрачно кивнул Скрипач. — Ну что? Делаем недельный перерыв и выезжаем смотреть этот гекс?
— Видимо, так. — Ольшанская с совершенно убитым видом стояла перед картой. — Ничего другого не остается.
— И еще на очереди площадка в Хайдельберге, — подсказал Миша.
— Ну да, — кивнул Ит. — Будет возможность, посмотрим ее тоже. Ребята, извините, но я на самом деле устал, — признался он. — И с головой у меня не все в порядке.
— Пойдемте к Ири, — предложил Скрипач, вставая. — Раз мы сегодня ничего не делаем, то хоть с ним посидим подольше.
— Пошли. — Ит тоже поднялся. — Все лучше, чем предаваться рефлексии.
* * *
В палате у Ири они проводили обычно по полчаса каждый день. В первую очередь, конечно, пытались помочь — тот же релакс, которым владели оба, помогал Барду хотя бы на полчаса избавиться от боли и безнадежности. Сбрасывали понемножку энергии — с той же целью. И слушали — потому что были единственными, с кем он мог поговорить так, чтобы его поняли.
С Федором Васильевичем Бард общался мало — Ит и Скрипач видели, что ему очень тяжело это делать. Мучительно было смотреть, как Контролирующий пытается объяснить что-то человеку. Ит вспоминал, как сам лежал на этой же койке, отвернувшись лицом к стене и не имея сил на такие же разговоры — и сердце у него каждый раз сжималось, когда они заставали Томанова у Барда.
Это была даже не стена. Бездна, пропасть, межзвездное расстояние.
Впрочем, причина была и в самом Ири тоже.
Парень оказался странным даже по меркам Безумных Бардов — более чем странным. Он родился на планете, в незапамятные времена попавшей под экспансию и являющейся ныне частью большого ленивого индиго-конклава, который, похоже, начал дробиться, по сути — шел по пути самоуничтожения. До пяти лет мальчик жил с обоими родителями, а потом его отец погиб — совершенно нелепейшим образом, в собственном доме, на глазах у жены и сына. В этом конклаве все носили какое-то подобие детекторов, подключенных к глобальной общепланетарной сети. И его детектор дал сбой и остановил ему сердце. Которое медики не смогли запустить — тупой прибор просто брал и останавливал его снова, считая это нормой...
И с этого момента Ири начал слышать музыку.
Везде.
Во всем, что его окружало.
Пятилетней мальчик, он до конца так и не понял тогда, какой шок испытало его сознание — но подсознание все поняло по-своему, и музыка вокруг больше не останавливалась.
Он начал играть. На всем, что попадало под руку. Играл и играл, но все равно это было... что-то не то. К семи годам он уже в совершенстве владел всеми доступными клавишными, освоил гитару, пробовал духовые (конечно, максимум, что может семилетка — это играть на флейте, но все же), а потом...
Ири рассказывал про это с восторгом. В семь с половиной лет он впервые увидел на картинке виолончель. И его словно кипятком обдало с ног до головы, он понял, что это — его. Понял, и все. Только увидев, даже не услышав. В их стране эти инструменты не продавались. Ири заставил маму купить инструмент в другой стране — они потратили на приобретение огромные деньги, но мама к тому моменту понимала, что происходит что-то из ряда вон выходящее, и согласилась.
