Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Люди Дорады, скорее всего, остались в Занозе. С нынешним сопровождением рейне встречаться не хотелось. Сагайская кукла ничего не сказала о валяющейся в земле полумертвой девице, отдельное спасибо ей за это. Но искать большей помощи у нее не стоит.
Аппарель баржи была вертикально поднята, сама баржа пришвартована к пирсу, у сходней дожидались разгрузки полуголые парни в брезентовых штанах. Чуть поодаль стоял сагаец в черном атласном кафтане и смотрел на горы.
Амарела, стараясь не сверкать прелестями, перешагнула через лебедку, перелезла через леера и осторожно, без всплеска, опустилась в воду. Течение приняло ее в ладони, сладкая плоть реки была почти неощутима, как воздух, и гораздо более проницаема, чем море. Чтобы держаться на поверхности, приходилось двигаться.
Течение потащило рейну вдоль баржи, пряча ее за бортом от грузчиков и сагайцев. Она миновала пирс — он оказался последний в ряду, дальше были только рыбачьи лодки, моторки и паруса, разбросанные по глади воды, как разноцветные фантики. Большой порт, набитый сухогрузами, баржами, буксирами и толкачами, пассажирскими судами и катерами, остался позади. Противоположный берег едва угадывался в золотом сиянии — на западе, за пашнями и бахчами Ютта, садилось солнце.
Амарела гребла к берегу, а там тянулись и тянулись предместья, бесконечные огороды, заборы, сараюшки, рыжие и белые козы на пологих склонах. Густой ивняк скрыл ее, замерзшую, мокрую и еще больше проголодавшуюся.
Потом она пробиралась окраинами огородов, отсиживаясь в лопухах после каждой перебежки. С сумерками от домов потянулись дымки, запахло теплом, уютом, едой. От реки поднялась прохлада. Явились полчища комаров, и рейне пришлось, особо не разбираясь, стащить пододеяльник из чужого сада, иначе бы ее съели.
Она двигалась назад, к городу, ведомая скорее инстинктами, чем разумом. На лужке у гусиного пруда женщина в белой косынке снимала с веревок высохшее за день белье. В саду под навесом летней кухни старуха жарила картошку — Амарела едва не захлебнулась слюной в своих кустах. Старуха окликнула женщину, и та вошла через заднюю калитку в сад, оставив корзину с бельем у пруда. Рейна тут же оказалась у корзины, цапнула белое в крупный горох платье (она присмотрела его еще на веревке) и нырнула в крапиву. За сараем, между старой поленницей и кучей песка, натянула платье на себя — оно оказалось велико, широкий ворот сползал и норовил открыть голое плечо, рукава-фонарики болтались у локтей, в талии тоже было свободно. Все лучше, чем пододеяльник, подумала Амарела. Вырвала из пододеяльника лоскут и повязала на голову в виде косынки, прикрыв безобразно срезанные волосы.
Теперь можно было выйти на асфальтированную дорогу, ведущую через предместья к городу. В густеющих сумерках зажигались фонари. Белые шапки цветущего жасмина перевешивались через ограды. Под жасминовыми пологами мимо фонариков прогуливались нарядные парочки. Из раскрытых окон, тепло горящих в темной листве, доносилась музыка и оживленные голоса. Промчалась открытая машина, набитая военными и смеющимися женщинами. Праздник у них тут какой-то?
Навстречу брела пожилая чета — старушка в шляпке с вуалькой и дед с прямой не по возрасту спиной и шикарными усами. Встретившись взглядом с рейной, дед остановился и взволнованно разинул рот, старушка дергала его за рукав, но он стоял столбом и смотрел. Узнал, что ли? Амарела прошла мимо, ожидая оклика, однако дед только молча проводил ее глазами.
В Маргерии есть представительство Светловельского Банка Самоцветов, но денег Амареле там не дадут, потому что у нее нет документов. Лорд Маргерии Мельчор Канаста знает рейну в лицо и может подтвердить ее личность. С другой стороны, идти на поклон к Канасте не хочется и неразумно: старый черт под шумок не преминет выдавить из рейны все, что два года пытался выдавить его господин, железнозубый сэн Эмор Макабрин. А то и просто, как хороший пес, принесет рейну хозяину в зубах.
— Девушка, куда вы так спешите?
Сбоку пристроился парень — руки в брюки, на губе незажженная папироска, под распахнутым пиджаком — расстегнутая до пупа рубашка, под рубашкой — несвежая майка. Достойный кавалер голопятой девице в мешковатом платье с куском простыни на голове.
— Ножки наколете, позвольте, на руках донесу? — от кавалера попахивало перегаром.
Экие у них тут обычаи, в Маргерии! Амарела увернулась от загребущих лап, отскочила и гневно зафыркала.
— Уберите руки! Идите своей дорогой!
— Ишь ты, птаха несговорчивая, — не обиделся тот. — Пойдем ко мне, а? У меня арварановка на перчике, картохи нажарим, выпьем за соколов наших в небесах...
Амарела быстро зашагала вперед, стараясь оторваться от плетущегося позади кавалера.
— Ярочка, красавица! — нудел тот. — Ну куда же ты! Послушай, что скажу! Послушай!
На них оглядывались, рейне стало противно. Из тени деревьев у ворот вышагнул мужчина, бросил папиросу на землю, наступил на огонек.
— Ты, мразь алкогольная, пшел вон. Не приставай к девушке.
— Да ты кто такой?..
— В рыло?..
У ворот осталась стоять женщина, подруга героя-защитника. Амарела мельком увидела ее кислое лицо под украшенной цветами соломенной шляпкой.
Они тут все набрались и ищут повода подраться. Она не стала ждать финала разборок и прибавила шагу.
Перекресток, широкое шоссе, на углу — открытое кафе, огни, музыка, танцы на веранде и прямо на тротуаре.
— Девушка, постойте! — ее догонял герой-спаситель. — Постойте, я провожу вас.
— Не надо меня провожать... — Амарела попятилась.
Им что, тут женщин не хватает? Нет, вроде бы хватает, вон веселые, нарядные, смеются, танцуют, за столиками сидят. Им не хватает босячек с простыней на голове?
— Позвольте вас угостить, праздник же. Меня зовут Фетт, а вас? Что пожелаете, коктейль с фруктами? Шоколадный ликер? Мороженое? — он ловко подцепил Амарелу под руку и повел к столикам. — Вы не замерзли? Может, кофе с ромом?
— Кофе, горячий, — сдалась Амарела. — И что-нибудь поесть. Лучше, мясное. Хотя... все равно.
Ладно, сперва еда, потом разберемся. Фетт нашел свободный столик на веранде. Вытянув повыше руку, принялся щелкать пальцами, подзывая официанта. Оркестр из четырех музыкантов в национальных андаланских костюмах наяривал что-то зажигательное.
— Прекрасная госпожа, танцуете? — рядом тут же материализовался еще один кавалер, с усиками, в перчатках, в лакированных штиблетах, с пышным шейным платком.
— Это моя девушка! — возмутился герой-спаситель.
— Ах, простите, не заметил, прошу разрешения...
— Не танцует!
— Я хотел бы спросить вашу даму...
— Не танцует, я сказал!
— Простите, господа, — пробормотала Амарела. — Мне надо попудрить носик.
Оглушительный успех у маргерийских мужчин испугал ее не на шутку.
— Стой! — Фетт через стол попытался схватить ее, Амарела шарахнулась и бросилась прямо через танцплощадку к выходу, наталкиваясь на кружащиеся пары и бормоча извинения.
— Стоять! — заорал за спиной Фетт-спаситель. — Куда рванула?! Немедленно вернись!
Она скатилась со ступенек и врезалась в группу молодых людей, как раз собирающихся подняться на веранду.
— Осторожно, госпожа, — чьи-то руки подхватили ее. — Ноги переломаете!
— Девушка, вас обижают?
Сбоку горячо задышали в ухо, по спине прошлась чья-то ладонь.
— Это моя женщина, скоты! — надрывался Фетт.
Ба-бах! — выстрел в воздух. Что-то звонко разбилось. Взвизгнув, смолкла музыка, поднялся гомон голосов.
Амарела сцепила под грудью руки и изо всей силы двинула локтем назад. Лапающий ее за задницу поперхнулся, рейна рванулась, потеряла косынку, но выдралась на свободу.
И побежала так, как никогда не бегала.
— Сто-ой!
Ба-бах!
С ума посходили! Или это я сошла с ума? Что происходит?
— У-лю-лю! Лови ее, лови!
— Держивора-аа!
Она оглянулась — за ней ломилась толпа. С криками, улюлюканьем, с выстрелами в воздух. Женщины там тоже были, господи помилуй.
Амарела неслась по освещенной улице, шаря глазами, куда бы свернуть. Би-ип! би-ип! — сзади загудел клаксон, послышалось тарахтение мотора, Амарелу нагнал неспешно катящийся "сполох" пыльно-белого цвета. С крыльев его скалился знакомый до тошноты макабринский череп. Кто-то очень большой, поднявшись, выметнул длинную руку, и рейну, как котенка, вдернули в открытый салон.
"Сполох" остановился. С передних сидений к Амареле повернулись двое, а тот, кто втащил ее, оперся коленом о заднее сидение и развернул к толпе закрепленную на кузове "аранью".
— Что, бунтуем? — спросил он с веселым изумлением. — Угостить?
Толпа нерешительно затопталась.
— Ай-яй-яй, — посмеиваясь, он покачал головой. — Как нехорошо. Гоняете девушку, как кошку. Нашли себе забаву. А ну брысь.
Белая летная куртка, майорские семиконечные звезды на погонах, гвардейский эмалевый щит с каманой на груди, мертвая голова на плече. Белокурый чуб спускается на бровь, светлые насмешливые глаза, белозубая улыбка.
— Не бойтесь, прекрасная госпожа. Не дам вас в обиду.
Он скинул куртку и набросил на плечи тяжело дышащей Амареле. Это было лучше всего: она стянула куртку на груди и сразу почувствовала себя защищенной.
— Кавен Макабрин, двенадцатая гвардейская воздушно-кавалерийская бригада, к вашим услугам. Это Филико Лагарте, мой оруженосец, — младший лейтенант с переднего сидения улыбнулся Амареле как родной. — Васк, хватит зевать, поехали! — это ефрейтору-шоферу, пялящемуся на рейну, словно на дарский золотой запас.
— Подбросим вас в город, госпожа, куда скажете. — Он сел рядом, но на безопасном расстоянии. Положил на колени белую фуражку с высокой тульей и золотой крылатой макаброй. Опять ободряюще улыбнулся: — Не волнуйтесь, госпожа, все будет хорошо. Вот еще что — суньте руку в карман куртки.
— В карман? — голос у рейны оказался слабеньким, как у девочки.
— В карман куртки, ага. В правый. Не стесняйтесь, пожалуйста. Мне кажется, это вас поддержит по дороге.
Она сделала, как просили, и вытащила из кармана толстую полуфунтовую шоколадную плитку, завернутую в пергамент и серебряную фольгу.
— Вы южанка ведь? Беженка? — Кавен, облокотившись на борт, старательно наблюдал, как бегут фонари вдоль дороги.
— Угу... — промычала она сквозь шоколад.
Из зеркальца заднего вида, закрепленного на лобовом стекле, смотрели на нее собачьи глаза шофера. Лейтенантик ерзал на сидении и все время оглядывался.
— И у вас не оказалось денег на чашку кофе с пирожком? — Макабрин покачал головой, взглянул искоса, снова отвел взгляд. — Сколько вы не ели? У вас ни денег, ни документов... выбежали из дома, в чем есть?
Она закивала.
Машина дернулась, взвизгнули тормоза, рейну бросило на спинку переднего сиденья.
— Васк, твою мать, смотри за дорогой! Ушиблись? — он помог ей вернуться на сидение, задержал горячие пальцы на локте. — Не бойтесь, прекрасная госпожа, теперь все будет хорошо. Мы наведем порядок на Южном Берегу, вышвырнем Лестан к чертовой матери, щелкнем по носу Фервор — забудут соваться к нам.
"К нам"! Рейна нахмурилась и выдернула локоть из макабринской хватки. Они уже считают Марген дель Сур своим!
— Если бы нас раньше позвали на помощь, не пришлось бы вам, нежной юной девушке, пройти такие ужасные испытания. Но теперь все будет хорошо.
Лавенги спустили своих псов. И даже пытались собственноручно вытащить ее, Амарелу, непонятно, правда, зачем. Ей очень хотелось расспросить Макабрина подробнее, но она боялась, что он сложит два и два и узнает в остриженной под корень замурзанной девчонке королеву соседней страны.
— Фил, башку тупую отвернул, быстро! Нечего таращиться. Сейчас побежишь пешком за машиной. — Кавен разжал кулак, видимо, еле справился с желанием влепить оруженосцу подзатыльник. — Извините, прекрасная госпожа. Дисциплиной мы сегодня похвастать не можем.
Рейна комкала фольгу. "Сполох" оставил позади предместья и теперь катился по городу. Кавен помолчал, сжимая и разжимая пальцы, потом спросил:
— Прошу прощения за бестактность, но... какими духами вы пользуетесь?
— Что? — она ожидала любого вопроса, но не этого.
— Я слышал, существует такой парфюм... ну... вызывающий... как бы сказать...
Макабрин, рыцарь, офицер и просто здоровенный самец, замялся. А у Амарелы в голове вдруг сложилась мозаика.
— А-а... — сказала она. — О-о...
— М? — он поднял бровь.
— Это сагайский божок... как их там называют... забыла. Это он. Я спряталась на барже с землей.
Макабрин прищурился, начиная понимать.
— На барже с землей? Которая сегодня пришла в Маргерию. Дедовы люди как раз ее встречать сегодня должны.
— Я была ранена, когда спряталась на барже. Этот... божок вылечил меня... я его видела. Это не парфюм, это сагайское благословление!
Врагу не пожелаю такого благословления! Она с новым испугом уставилась на Макабрина.
— Так-так, — пробормотал он. — Я-то думал, это сказки. Ну, скажу я вам, действует это благословление... как хороший гипноз... мозги отключаются. Не бойтесь! — он поднял ладонь. — Я вас не трону и другим не позволю. Вам надо отсидеться, пока это... благословление не выветрится. Сколько оно будет держаться?
— Не знаю...
— Ладно, у нас есть еще завтрашний день, послезавтра с утра мы улетаем. Обещайте слушаться меня, а я обещаю ничего не делать против вашей воли. Лады?
Макабрин обещал ничего против ее воли не делать? А если моя воля — не бомбить Марген дель Сур?
Если бы дело было в одном Кавене!
Амарела вздохнула и согласилась:
— Лады.
* * *
— Давай сюда! — выкрикнула Мораг. Смоляные жесткие ее волосы были вымазаны в пыли и крошеве зеленых листьев. Военные высокие ботинки нелепо торчали из под вечернего платья, разрез на котором она продрала чуть не до пояса. Между ботинками и платьем — голые ноги с костлявыми коленками, поцарапанные и в потеках грязи.
— Быстро, пока он не плюнул! Лавенг! Тащи свою жопу сюда!
Энери решился и стремительно перебежал залитую полуденным светом улицу, пригибаясь и волоча с собой тяжеленную брезентовую сумку. Камни древней мостовой покрывали пятна копоти. Местами гранитные булыжники оплавились, дымились и мерзко воняли химией.
Умирать ему расхотелось.
В несколько кошачьих прыжков он пересек открытое место, перекинул себя через каменную оградку парка и залег рядом с врановой дочерью. Ее напарник — беловолосый, совершенно бесцветный дролери, сидел, привалившись спиной к серым, оплетенным тонкими побегами камням стены и невозмутимо перезаряжал винтовку. Ладони, пальцы и запястья у него были ловко обклеены полосками пластыря.
— Я разумею, он до ночи больше не вылезет, — дролери поднял голову, поглядел на Анарена, но исполосованные пластырем пальцы продолжали методично вкладывать патроны на положенное им место.
— Надо выманить. Каррахна, мы тут уже третий день валандаемся. Он несколько домов разнес! Люди погибли.
Когда прорвалась Полночь, прямиком в Ветлушу вывалился огромный серпьент. Хорошая, большая жертва нужна была, чтобы приманить такую тварь. Анарен машинально потрогал щеку и горло — рваные царапины от когтей наймарэ взялись сухой коркой и почти сгладились. Заживает как на собаке.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |