— Вы закончили, самолётики рассматривать? Может, поговорим, уже? — Карса, развернулся на стуле в нашу сторону и метал молнии. — Тоже мне, нашли время!
— Он что, ничего не заметил?!! — Удивилась Кара.
— Да, мы, тут... — Начал было я, объяснения, как дикая боль, скрутила и меня и Кару, призывая, сохранить тайну. — Увлеклись, немного...
— Ну, так что решим? — Карса самозабвенно потягивал яблочный сок.
— Ограничитель я поставлю на 2— же. Андрей тебя провожает, на точке — я встречаю. Только так. — Решил я. — Иначе — никаких, тебе, прыжков, Солнышко.
-Вымогатель! — Прошипела Кара.
— А почему, ты — встречаешь? — Удивленно поднял бровь, Андрей.
— Потому, что я — Спасатель. А возле Базы, помощь ей смогут оказать в течении двух минут. — Объяснил своё решение, я. — Желательно бы, чтоб я был не на спарке, а на корвете — спасателе, чтоб можно было подхватить и запеленать. Только — не разрешат...
— Я — поговорю, с папой... — Протянула Кара.
— И, кто у нас — папа? — Вспомнил цитату из фильма, я.
— Руководитель полётов.
— У вас на базе, что — семейный подряд? — Рассмеялся я. — "Контрик" и психолог, диспетчер и руководитель полётов, кто ещё кому приходится родней?
— На "Байкале" — из 26 тысяч персонала — 800 семейных пар. — Улыбка Карой, словно солнышко, осветила комнату. — "Байкал" — база семейная.
— Зашибись! Даже налево не сходишь — всё о всём знают... — Ужаснулся, я. — Поговори, с папой, а мы, пойдем готовить "Терьку".
Распрощавшись, на время, с очаровательной хозяйкой домика, я и Карса, вернулись в 4-й ангар.
— Данн, о чём Вы шептались, с Карой? — Андрей судорожно пытался вспомнить, потирая то уши, то лоб. — Только, не говори, что о самолётах. Не поверю!
— Тоже мне — Станиславский. И о самолётах — в том числе, говорили.
— Не даёт мне покоя, что Вы — врёте. — Карса успокоился. — Но в чём — не помню. Вспомню — стукну.
Озвучив своё обещание, Андрей побежал готовить к вылету, спарку и истребитель, выбивать разрешение, на полёт — для меня.
Завибрировавший коммуникатор, отвлёк меня от моих мыслей, о "сим— симах".
— Уже не на "губе"?! — Голос дока, такой свежий и отдохнувший, вызывал раздражение. — Быстро от тебя избавились! Чем занимаешься?
— Отрабатываю грехи... — Рассмеялся в трубку я.
— Ну, дело нужное. Только, пока нас нет — самодеятельностью, не занимайся, пожалуйста. — Док был свеж, бодр и лучился счастьем, даже в трубку.
— Да, кто же мне даст! — Пожаловался я. Приказ "БТ", был прост и понятен — о испытаниях "Терьки", за территорией базы, никому не слова. Особенно — экипажу "Сигона". Им и так, сюрприз будет, когда вернуться. Ангар, для "Терьки", на "Сигоне", уже был готов. Так что, Оберин, ещё будет очень счастлив, узнав, что в его "кухне", появилось пополнение.
— Чувствую, что говорить ты не можешь. — Понятливо зачастил в трубку, Петрович. — Ладно, скажи только одно — звёзд много насобирал?
— Полные штаны! — Честно ответил я, не покривив душой.
— Тогда, пора стираться! — Рассмеялся док и отключился.
Только попытавшись убрать коммуникатор, в карман, заметил пришедшее сообщение, от Карсы: "Бери скаф и ко мне — Лебедь разрешил."
Дверь в ангар, за моей спиной звякнула и в ангаре повисла тишина. Такая глубокая и многозначительная, что я, даже испугался.
Ожидая за спиной ядерного фугаса, медленно обернулся.
Карой, в угольно чёрном скафандре, лётчика — испытателя.
"Уф-ф-ф-ф-ф!" — Выдохнул, я.
— Привет, мальчики! Как "Девочка", готова? — Кара, само очарование и обаяние. — Я пришла!
— Товарищ лётчик — испытатель! Штурмовик "Ипсилон — теро", к вылету готов! — Успел, как всегда первым, техник — "броньщик". — Замечаний нет. Системы функционируют штатно.
Техник, любуясь Карой, забыл закрыть рот.
Проходя мимо него, девушка, нежно помогла вернуть отвисшую челюсть, на положенное место.
Блин, я впервые в жизни, увидел, как человек становится пунцовым! За мгновенье!
Проскользнув мимо меня, Кара толкнула к "Терьке", лесенку и, через пару секунд, уже устраивалась в пилот — ложементе.
Выглядело это так эротично, что слюну сглотнул не только стоящий рядом техник.
— Ох, ну вы тут с управлением и накрутили! — Голос брюнетки, сочился дикой сексуальностью, смешанной с возбуждением и сдобренной огромной порцией — вожделения.
Ангар издал тихий стон.
"Всё. Они её... " — Пронеслась в голове лихая мысль. — "На руках носить будут. А если "Терька", разрешит ввести ей координаты, на базе "Байкал", у госпожи Карой, в воздыхателях не будет отбоя..."
Запустив БК "Терьки", Кара ввела координаты прыжка и замерла в ожидании.
— Статус пилота — подтверждён. Соответствует. Координаты — верны. Ожидаю разрешения диспетчера.
"Странно, а со мной "Терька" не разговаривает..." — Расстроился я.
Техники, вокруг меня, знавшие о "несговорчивости" своего детища, выдохнули.
Карой прочно заняла их сердца, изрядно потеснив и меня и "Терьку".
— Данчик! Я готова! — Помахала Кара и закрыла кабину. Штурмовик двинулся на катапульту.
А я — помчался в соседний ангар, к спасательному корвету, зашнуровываясь на ходу.
Карса уже ждал над базой, так что, всё дело тормозил только я. Пришлось пошевеливаться.
Через несколько минут, снежно — белый "КаМи", с бортовым номером 23, бело — голубая — "Терька", с номером 404 и мой, ярко -красный, спас — корвет, с номером — 7713, висели над базой, ожидая, последней команды, от руководителя полётов.
— Так, мальчики! — Лебедь был собран и зол. — Если с девочкой, что — нибудь... Лучше, сами, понимаете!
— Ограничители выставлены на 2. — Поспешил успокоить его, Карса. — Там — страхует сержант. Здесь — вся база.
— Пороть... — Выдохнул Лебедь. — Самым кожаным, из всех ремней. Первый уходит Спас — 7713. Через 15 — 404 -й! Карса, голову сверну!
— 15 — мало! — Решился я. — Лучше 20, с запасом — 25! Надо обстановку, "понюхать". Маркеры поставить.
— Принято, Спас — 7713. 404-й, уходишь через 25! Исполнять!
— Есть! — В один голос гаркнули мы, все трое.
И я ушел в надпространство.
Хитрая Кара, пользуясь моей добротой, на финише, успела покрутиться и снести пару камешков. Конечно, "Терька" не дала ей развернуться, по полной программе, но визги Кары, разносящиеся по пустоте, меня радовали. Нет, я знаю, что в космосе звуков — нет. Но, наушники и микрофоны, никто не отменял. Тем паче, что я физически устранил возможность, отключения связи. Карой узнает — убьёт.
Глядя, на супер осторожные манёвры Карой, понял, что пилот из меня — так себе. Не выходя за нормы в 2-а же, Карочка умудрилась выдавить из "Терьки", такие финты, что я слюной изошел. Даже представить себе не мог, что мой штурмовик, на такое способен.
Наблюдать, за её полетом, это всё равно, что наблюдать за мастер — классом, демонстрируемым ... Даже не скажу, кем. Ближе всего — Богиней. Богиней пилотажа.
— Данн, ты... Не знаю, как тебя назвать. Во, придумала — "Гениот"! Гений — идиот! Ты, как управление настроил?! У тебя, почему, а... Ну, тоже вариант, конечно. — Бессвязные комментарии Кары, рекой льющиеся в микрофон, приводили в состояние, близкое к ступору.
— Кара, да что опять не так? — Не выдержал я, очередного коммента, адресованного мне.
— Всё, так. Только, почему у тебя, двигатели настроены на 25%, мощности?!
— Потому что, кое — кому, врач запретил больше 2-х же перегрузок. — Отрезал я.
— У-у-у-у, бяка! — Рассмеялась Карой.
— Знаешь, обо мне, впервые так трогательно заботятся. Так трогательно, что вот сижу и думаю — бить или целовать? — Задумчиво протянула девушка, ставя "Терьку", в свечку. Штурмовик, замер, лег на спину и брызнул форсажем!
— Кара, поймаю — выпорю! — Сорвалось у меня. — Ты, что делаешь?! Стер-р-р-рвочка!
— Я, такие БК, еще в Академии, ломала! С закрытыми глазами, между прочим! — Штурмовик развернулся, вокруг продольной оси, опустил нос и, пыхнув маневровыми, замер на голове. — Не переживай — я потом всё верну!
— Ага и бортжурнал, поправишь? За это, знаете — ли, по головке не погладят!
— Ладно — ладно... — Вздохнула Кара. — Больше не буду.
— Ты, это — папе говорить, будешь. Я. Тебе. Не верю. А будешь режим нарушать — папе скажу! — Мстительно пробубнил я.
В ответ раздался смех, внезапно пропавший — Кара ушла в надпространство.
Теперь, на целых полчаса, я предоставлен самому себе. Не позволительная роскошь! Можно спать. Можно петь песни или, благо корвет позволяет, пойти танцевать. Я решил провести эти минуты — иначе. Отключил все приборы и замер, остывающим комком железа, среди множества подобных.
"Змейка", мгновенно воспользовалась этим, чтоб размяться. На "Терьке", она предпочитала растечься по приборной панели. Здесь, на корвете, в царящей невесомости, она предпочла форму дракончика — рукокрыла. Медленно облетая кабину, Змейка умудрялась всюду сунуть свой шипастый нос.
А я? А я — пялился на звёзды и пролетающие мимо куски камней, которые, когда — то, давным — давно, могли быть частью огромной планеты, разорванной катаклизмом или просто усилиями собственной звезды.
Например, вон на том, восьмикилометровом, огрызке, мог стоять огромный дом, своей крышей, подпирающий небо. А его сосед — был дном океана, в глубины которого, никогда, не опустится человек.
Корвет, на тридцать минут, на целых тридцать минут, стал причастен к большой космической реке астероидов, пыли и загадок, которые человек никогда себе не загадает.
Полчаса, по времени Вселенной — миг, за который, даже бабочка, не успеет сложить свои крылья.
Любуясь картинкой, открывающейся из кабины, любуясь перемигиванием звёзд, я, наверное -улыбался.
Змейка, опустилась мне на голову, заглянула в забрало и стукнула в стекло, своей крепкой, серебристой головой, прогоняя оцепенение и любование.
Вот и пришло время, запускать систему. Жаль — я ещё не налюбовался.
— Спас — 7713! Я — "Терька"! Ответь! Данн! Ты где?!! Данн! Найду и убью! Лично! Живо отзовись! Данн! Данн!!! — В голосе Карой, уже проскальзывали нотки, приближающейся, истерики.
— Я — Спас — 7713! Вас слышу, "Терька"! — Ответил я и посмотрел на часы. — Ты, как — то рано?
— Убью, изуродую и закопаю! — Услышал я, в ответ. — А потом — откопаю, и ещё раз — убью! Идиот! Это пояс! Здесь нельзя выключать связь! Скотина!
— Ну, придремал, не услышал! — Начал я оправдываться.
Ответом была тишина — Кара снова ушла в надпространство.
Рисковать, отключаясь, во второй раз — не стал. Мало ли. Догадываясь, о её профессиональной подготовке, думаю, обойти блокировку оружия -для неё, легче чем мне — чихнуть. А на корвете, от "Терьки", мне не смыться. Так и будут летать мои обломки, в астероидном поле, постепенно перемалываясь и уменьшаясь.
Бр-р-р!
Передернув плечами, стал с нетерпением ждать возвращения чудо — девицы.
"Терька", появилась внезапно, буквально в полусотне метров от меня. По меркам космоса — столкновение! Я, впервые наблюдал, как выходит корабль из надпространства.
Красиво выходит. В пустоте протаивает окошко, затянутое переливающейся плёнкой, мыльного пузыря. Пылинки — разлетаются, вспыхивают, сгорая, захваченные полем защиты. И вот, вокруг корабля, настоящий фейерверк, разноцветных искр. Поле, окружающее машину, пропадает и искры, превращаются в простые и незатейливые пылинки, спешащие по своим орбитам.
— Я — Спас 7713! "Терька", тебя вижу! Как самочувствие, Кара?
— Если бы, не один дурак, на прошлом прыжке — могло быть лучше! — Отрезала Карой, угрожающе поведя сдвоенным стволом управляемой пушки.
"Она это сделала!" — Обрадовался я собственной догадливости. И, поблагодарил, инстинкт самосохранения.
— Кара, я правда, так больше не буду! Честно — честно! — Самым умильным, из возможных, голоском, обратился я к ней. Едва не добавив, вслух: "Вот, век воли не видать!"
— Да, ты причем?! — Изумилась чудо — девица. — Там, на финише, какой -то истребитель, потребовал извинений.
— Надеюсь, ты его — послала? — Полюбопытствовал, я.
— Нет. Я ему, нос и хвост, форсажем, спалила! — Честно призналась, Карой.
— А, где Карса был, в этот момент? — Не понял я.
— Далеко. Он не заметил. Надеюсь.
— Техники, в ангаре — заметят.
— Никогда, ни один пилот истребителя, не признается, что попал под выхлоп штурмовика! — Пояснила Кара. — Будет врать, выкручиваться, но — не скажет! И, ещё, ты знаешь, что у "Терьки" — феноменальная точность выхода на финише? Кажется, я знаю, как улучшить твой результат, на полигоне... Впрочем, поговорим на базе.
Штурмовик, "вильнул хвостиком" и исчез в надпространстве.
Я, поспешил — следом.
Корвет — не "Терька", мне плестись и плестись. Минут 25 — точно. Защитное поле, переливалось яркими сполохами, двигатели работали ровно и гудели — деловито, навевая сон.
Мой Спас — 7713, сбойнул и выкинул меня из надпространства, на другой стороне планеты, заставив диспетчера Мошны — поседеть, а меня — все два с половиной часа, полёта до базы, выслушивать сообщения от Лебедя (10 минут матов и спасибо), Карсы (полчаса матов и угроз), Кары (10 минут благодарностей).
А, перед самой базой, меня взяли в коробочку, четыре истребителя, синей окраски, отключили от управления и завели корвет, в спец ангар, наполненный очень злыми сб-шниками.
Это они еще не знают, что не воспользуйся я, подсмотренным у Кары, манёвром — им меня не конвоировать бы пришлось, а собирать. Причем, вместе с орбитальной станцией "Торговая — 5". А, когда узнают о манёвре — мне вообще — не жить. Силовой каркас корвета — не рассчитан на такие манёвры. Так что, хоть внешне он и целенький, но летать на нём — нельзя.
Раздумывая о превратностях судьбы, грыз конфетки, мило выданные, в ответ на мою просьбу, пожрать "чего — нибудь".
"Эх, щас бы шоколаду, чёрного, горького! А не это, убожество..." — Конфетки грызлись плохо, запивались — отвратительно тёплой водой из графина. Которая, к тому — же, быстро закончилось. Хорошего настроения, всё это мне не добавляло.
— Выходи. — Хмурый Карса, вместе с таким — же невеселым конвоиром и грустным техником, ждали меня за дверью.
— Нашли чего? — Поинтересовался я, рыская глазами по сторонам, в поисках водички.
— Нашли — не отмоемся. — Буркнул техник.
— Мы, с тобой, свободны. — Утешил меня Андрей. — А вот спасов, теперь, будут ... Вобщем, будут их...
Техник вздохнул.
— А здесь водички, негде попить? — Не выдержал я и начал пытать конвоира. — А то, эти чёртовы, конфетки...
Конвоир пожал плечами.
— Потерпи! — Скомандовал Андрей. — Что, от пары конфеток, жажда напала?
— От пары?! От пары?!! — Конвоир начал хохотать. — Да он весь рацион, недельный, за полтора часа сгрыз! Мы ж, всей сменой, сидели и ждали, когда он лопнет!
— Так, всё равно делать было нечего! — Оправдался я. — Они, по вкусу — гадость, но, другого — то не было! Да и жрать, всё — равно, охота.
— Ага, два человека, на этих конфетках, могут прожить неделю. А один сержант — всё равно голодный остался!
