Рецепт апокалипсиса от Учиха. Часть третья.

— Спасибо тебе. Ты много сделал для Конохи, и теперь она стала еще красивее, чем в мое время, — кажется, Первый тоже остался доволен моими достижениями в архитектуре.

— Не благодарите. Прежде всего, я защищал свой дом.

— Жаль, что Мадара этого не видит. Ему бы понравилось.

На эту реплику я только пожал плечами. Если честно, я был рад, что двоюродный прадедушка наконец-то упокоился и не может лично здесь поприсутствовать.

— Ну что ж. Пора закончить эту историю, — Хаширама повернулся ко мне, возвратившись из собственных воспоминаний.

Я хотел спросить, уверен ли он, но при взгляде на его лицо сразу понял ответ. И вместо этого произнес:

— Как насчет музыки? Еще могу предложить "Полет блаженства", вы уже видели его в деле.

— Какой сервис, — восхитился Хокаге. — Если бы люди могли выбирать свою смерть, то ты стал бы весьма популярен. Пожалуй, возьму и то и другое.

Я активировал гендзюцу, и вокруг Хаширамы закружился вихрь иллюзорных листьев. Один из них — с круглой дыркой посередине — упал Первому на ладонь. Бывший Хокаге смотрел, как я складываю печати для отмены техники Эдо Тенсей, и не видел. Сейчас он переживал самые счастливые моменты своей жизни. Он продолжал улыбаться, когда с его тела начали осыпаться крупные хлопья праха, похожие на лепестки неведомых серых цветов. Ветер подхватывал невесомый пепел, и это было даже красиво. В небо ударил ослепительный столб света, и душа Хаширамы вернулась в Чистый мир.

На земле осталось только бездушное тело, в свое время старательно выращенное Мадарой. Рассудив, что не пропадать же добру, я запечатал его во внутренний мир. Однажды оно мне наверняка пригодится.

К тому времени, как я вернулся домой, Наруто успел оправиться от новости о моем уходе, и предпринял новую попытку уговорить меня остаться. Если честно, я и сам не хотел покидать Коноху так быстро, но у меня просто не было выбора. Я ничего не мог поделать. Возможно, сила, которую мне удалось отхватить, уже равна божественной, только вот пользоваться ей я пока не могу, да и не очень представляю, в чем именно эта самая "божественность" заключается.

Когда Наруто в своих уговорах непроизвольно задействовал свой мозговынос, мне пришлось применить мою усовершенствованную секретную технику глазки-как-у-кота-из-Шрека. Усовершенствование заключалось в том, что ко взгляду печального котенка я добавил немного слез. После того, как ко мне вернулись эмоции, это стало просто раз плюнуть.

— Я должен уйти, понимаешь, должен! Я не могу остаться, хотя и очень хочу этого. Пожалуйста, не мучь меня еще больше, — я даже не изображал отчаяние, оно было самым настоящим.

Заметив, что я почти плачу, Наруто едва не впал в шоковое состояние, он и не думал, что я так умею. Однако Узумаки быстро пришел в себя и бросился меня успокаивать, он даже клонов послал за вкусняшками, чтобы меня задобрить. А потом вообще заявил, что идет со мной и поможет побыстрее мою мечту исполнить, а потом сразу вернется и станет Хокаге. Теперь уже мне пришлось его отговаривать.

— Если я исполню свою мечту, то стану таким сильным, что у тебя от зависти все волосы колечками скрутятся. Поэтому не расслабляйся, а то следующим Хокаге станет Сакура.

— Сакура?! — удивленно воскликнул Наруто.

— Ага. На войне она просто не успела показать все, на что способна, но по моим данным, она по силе почти не уступает Тсунаде-химе. Кстати, среди Хокаге очень важна преемственность. Например, Третий — ученик Второго. Пятая — ученица Третьего. А Сакура как раз ученица Пятой, так что ты смотри, клювом не щелкай, а то она тебя запросто сделает.

Наруто призадумался, и пришлось его расшевелить.

— Слушай, у меня к тебе небольшая просьба есть, — я изобразил смущение, и Узумаки сразу переключил внимание на меня. — Когда станешь Хокаге, не мог бы ты поставить мне памятник? Что-нибудь этакое пафосное и героическое, ну, типа я попираю ногой поверженного Десятихвостого... Но чтобы лицо у меня было обязательно красивое! Это основное условие!

— Эээ? — удивился Наруто. — Ну ладно, если тебе так хочется... А чего сам его не сделаешь?

— Самому себе памятники ставить не интересно. Дай мне волю, я бы уже штук двадцать понатыкал, и побольше, чем у Мадары, — я мечтательно закатил глаза, представляя этакую красоту.

Итачи не хотел отпускать меня еще больше, чем Наруто, но не просил меня остаться. По-моему, он считал себя не вправе о чем-то просить, после того, как сам оставил меня на столько лет. Зато вот у меня пожелания к нему нашлись.

— Нии-сан, ты не мог бы кое-что для меня сделать? — спросил я, заранее зная ответ. Все-таки брат мне ни разу не отказывал.

— Что именно?

— Назови сына в мою честь, — произнес я с самым невинным видом.

Теперь-то уж точно Итачи не вздумает откосить от своих обязанностей по продолжению рода, а то я подозреваю, он собирался на это забить. Зато сейчас расстарается ради любимого братика. Сам-то я этим заняться не смогу, вот пусть он за двоих отдувается.

* * *

Таким образом, у меня осталось только одно незавершенное дело — мои отношения с Тсунаде. Но их выяснение лучше отложить на завтра, на свежую голову. В общем-то, я знаю, что мне ничего не светит, но некоторые вещи в любом случае стоит произносить вслух.

На следующее утро я проснулся готовым ко всему и приступил к выполнению составленного за ночь плана. Самым лучшим цветочным магазином в Конохе был тот, что принадлежал клану Яманака. Если бы не это, я точно не зашел бы в него, но в другом месте просто не было букетов, достойных химе. То ли по злой иронии судьбы, то ли потому, что у Яманака прекрасные осведомители, но за прилавком стояла Ино. Я не знаю, откуда произошла утечка информации — кто-то видел, как я целовал Тсунаде во время битвы с Мадарой, или сам Хаширама каким-то образом проболтался, что я делал ей предложение, но уже вся Коноха была в курсе моей влюбленности. И когда я заказал Ино самый шикарный букет из возможных, она на миг словно окаменела, а потом начала профессионально подбирать цветы один к одному.

— Ино, — мягко произнес я, — мне вовсе не надо донести до Тсунаде-химе пожелание скорой смерти. Только восхищение и любовь.

Девушка с неожиданной злобой откинула от себя почти законченный букет. Если бы я не знал языка цветов, то счел бы его красивым и вполне подходящим. Но благодаря обучению на ирьенина я был в курсе, что большинство входящих в него растений оказались ядовиты.

— Почему она?! — закричала Ино. — Почему? Она ведь старая! А я люблю тебя уже столько лет!

— Саске, которого ты знала, умер десять лет назад, — я с сожалением покачал головой. — Все это время ты любила придуманный тобой образ.

— Нет, это неправда! Я любила тебя, даже когда все считали тебя нукенином.

— Ты ничего не знаешь обо мне настоящем, ты видела только то, что хотела видеть.

— Нет, я...

Но я перебил ее, не дав договорить:

— Мой любимый цвет?

— Красный, — машинально ответила сбитая с толку девушка.

— Любимое блюдо?

— Помидоры.

— Хобби?

— Коллекционирование оружия, — слегка неуверенно ответила Ино.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Не правильно. Черный. Стейк с кровью. И... — я наклонился к ее уху, отчего девушка слегка покраснела, а ее пульс заметно ускорился. — Собирать сердца убитых мной людей.

Ино испуганно отшатнулась, осознав смысл моих слов, но я поймал ее за руку и дернул обратно, притягивая к себе, продолжая интимным шепотом рассказывать о своих пристрастиях.

— А еще я обожаю вкус человеческой крови, и давно сбился со счета, сколько литров ее выпил и сколько чужих сердец вырвал собственными руками. И меня всегда привлекали те люди, кто видел тьму и чьи руки по локоть в крови. Если бы были разрешены мужские браки, я бы сделал предложение Гааре. Но Тсунаде прошла третью мировую и людей поубивала куда больше чем он.

Девушку уже просто трясло от ужаса, она замерла, словно кролик перед удавом и не решалась ничего предпринять. Я чуть отодвинулся от нее и окинул оценивающим взглядом. Кажется, я достаточно ее запугал, чтобы Ино и думать забыла о своей влюбленности в Саске.

— Прости меня, — вдруг дрожащим голосом произнесла она, и по ее щекам потекли слезы.

— За что? — искренне удивился я.

— Я должна была тебе помочь тогда. Но ничего не сделала, — она всхлипнула. — Я должна была заставить отца вылечить твои раны, оставленные гендзюцу. Я могла помочь, но ничего не сделала.

Ино смотрела на меня, и в ее глазах было чистое страдание. Каким-то удивительным образом она винила себя в том, что я стал кровожадным маньяком.

— Ты ровным счетом ничего не могла сделать. Когда я вышел из комы, я уже был другим человеком, и очень рад, что никто из Яманака не копался у меня в мозгах. Если честно, я даже благодарен Итачи, что он убил наших родителей, иначе они помешали бы мне стать тем, кто я сейчас. Если тебя хоть немного это утешит, я счастлив быть собой, и даже будь у меня шанс вернуться в прошлое и изменить его, я бы оставил все как есть.

Я погладил ее по щеке, стирая слезы, а потом поцеловал в лоб.

— Ты чудесная девушка, и будь я чуть менее сумасшедшим, непременно бы в тебя влюбился.

Ино всхлипнула, и едва сдерживая рыдание, убежала куда-то в подсобку. Несколько секунд спустя оттуда вышла другая продавщица, и через пару минут я, наконец, получил свой букет. Похоже, у Тсунаде осведомители были тоже не плохие, так что пока я добирался до резиденции, по дороге мне повстречалось подозрительно много шиноби, и все они провожали меня ну очень заинтересованными взглядами. Когда я вошел в кабинет Хокаге, Шизуне слегка покраснела, посмотрев на цветы в моих руках, на секунду замялась, а потом сказала, что у нее дела и скрылась, оставив нас с Пятой наедине.

— Выходите за меня, — я решил не ходить вокруг да около, поэтому перешел к главному, опустив даже приветствие.

Тсунаде даже не пошевелилась, недружелюбно глядя в ответ, и всем своим видом говоря, что шутка зашла слишком далеко.

Я со вздохом положил букет на стол, поняв, что из моих рук она его все равно не примет.

— Уже вся Коноха, а может, и весь мир в курсе, что я влюблен в вас, так почему же ВЫ в это не верите?

— Я по возрасту могла бы быть твоей бабушкой, — она откинулась на спинку кресла все с тем же неприступным видом.

— А я мог бы быть демиургом этого мира, — в тон ей ответил я. — Если считать по годам, я старше. Несколько тысяч лет всяко больше, чем полвека. Десятихвостый постепенно растворяется во мне, и этот процесс уже не остановить.

— Если так мерить, то Наруто считался бы самым старым жителем в Конохе, — Тсунаде с легкостью отмахнулась от моих доводов.

— Одно слово, да или нет?

Впрочем, по ее лицу и так все было понятно. Я на миг прикрыл глаза. Ее отказ оказался на удивление болезненным, хотя по дороге сюда я уже знал, каким будет ответ. Я почувствовал, как порвалась еще одна нить, удерживавшая меня в этом мире. Когда я открыл глаза, в них уже светился риненган.

— Я ухожу.

Мне не надо было пояснять, что я имею ввиду не только кабинет Хокаге.

— Что?! Почему? — взволнованно спросила Тсунаде.

— Жестокая. Разбила мне сердце, и еще спрашиваешь почему?

Пятая открыла рот, явно собираясь возразить, но я ее перебил.

— Шучу, — произнес я без намека на улыбку и коснулся пальцем одного из цветков в букете. — Но не думаю, что когда-нибудь хоть одна женщина услышит от меня те же слова.

— Если думаешь, что можешь в третий раз стать нукенином, и это сойдет тебе с рук... — возмущенно начала Тсунаде, но я не дал ей продолжить.

— Не думаю. Я просто ухожу. И вряд ли когда-нибудь вернусь, ну если только буду умирать от тоски по родным местам, — я криво усмехнулся, показывая, как мала эта вероятность и направился к выходу.

— Подожди, — Хокаге даже вскочила на ноги. — Я запрещаю тебе покидать Коноху!

— Эти глаза — не просто додзюцу, — медленно произнес я, остановившись на полпути и повернувшись к ней. — Они — предопределение. Рикудо, Нагато, Мадара, Наруто — жизнь каждого из них подчинена ему. Они все призваны нести мир во всем мире, пусть и делали это разными путями. А мое предназначение в другом, и поэтому я должен уйти. Прощайте, Тсунаде-химе.

Я закрыл за собой дверь и быстро направился к выходу из резиденции. Не то чтобы я боялся, будто меня остановят, во всей Конохе это под силу, может быть, только Наруто, но хотелось уйти отсюда как можно скорее. Пожалуй, я даже не буду дожидаться завтрашнего утра, как планировал. Долгие проводы — лишние слезы.

Когда я вернулся домой, выяснилось, что Наруто с Итачи каким-то образом уже узнали, что меня отшили. Сочувствия мне совершенно не хотелось, поэтому я едва ли не с порога огорошил их новостью, что ухожу прямо сейчас, только прихвачу любимый набор кунаев.

— Что?! Но... — я не дал Наруто договорить, устроив прощальные обнимашки, и от избытка чувств чуть не выжав весь воздух у него из легких.

— До встречи.

Затем наступила очередь Итачи. Он до сих пор чувствовал себя немного неловко, когда его обнимали, хотя должен бы уже привыкнуть.

— Еще увидимся, нии-сан, — произнес я, хотя и не был уверен, что смогу сдержать обещание.

Я материализовал вторую часть книги, которую не успел дописать из-за нервотрепки с моим исцелением, и отдал ее Итачи. Только конца у нее так и не было, повествование обрывалось на том моменте, как Джуби вышел из-под контроля.

— Ева, — позвал я напоследок, и из печати на животе Наруто высунулась недовольная лисья мордочка.

— У меня тут только личная жизнь наладилась, как ты все испортил! — обвиняюще заявила она.

— Да неужели, — скептически хмыкнул я, и без использования шарингана зная, что Кьюби рад-радешенек ее уходу.

— Ну, почти наладилась, — все еще дуясь, Ева все-таки перебралась Наруто на плечо. — И на кого ж я вас покидаююю...

Лисица вдруг устроила слезоразлив, обняв Наруто за шею и уткнувшись ему в воротник. Недолго думая, Узумаки к ней присоединился. Затем Ева переместилась к Итачи, и ему тоже залила всю одежду слезами и облизала лицо, что в ее исполнении означало прощальные поцелуи. Еле отцепил ее от нии-сана.

Наруто порывался проводить меня до ворот и еще дальше, но я его отговорил.

— Хочу запомнить вас здесь.

Я уходил, а Ева махала с моего плеча белым платочком. Когда особняк скрылся за поворотом, лисица промокнула глаза, шумно высморкалась в тот самый платок и попыталась пристроить его ко мне в карман. Пришлось пресечь.

— Вредина, — Ева снова надулась и неожиданно заявила, — хочу на ручки!

— Ты и так на мне едешь.

— Все равно хочу на ручки.

— Будешь капризничать — пойдешь собственными ножками.

Еще немного подувшись, Ева пошла на компромисс — наполовину расстегнула мою безрукавку и забралась туда, так что наружу торчала только голова и передние лапы. Ну, еще и хвосты во все стороны топорщились. Наверное, со стороны я теперь был похож на самку кенгуру с детенышем, но главное, что лиса наконец-то угомонилась.