— Да неужели! Ох, вот это удача!
— Три золотых.
— Конечно, мэтр, — я достал из кошелька монеты. — А вы что, знакомы с господином Боргом?
— А вот это, парень, не твое дело, — глаза Клемана вдруг стали злыми. — Так ты будешь брать чертово зелье, или нет?
— Буду, разумеется, буду. Один мой приятель-алхимик...
— Что "твой приятель-алхимик"?
— Да так, ничего... — Я сделал выразительную паузу. — Так где же эликсир?
— Нет эликсира, — внезапно сказал мэтр Клеман. — Ничего я тебе не продам, парень. Не нравишься ты мне. Ступай-ка ты отсюда, пока я добрый.
— Мэтр, но как же...
— Вали отсюда! — Мэтр Клеман нацелил на меня заряженный арбалет, который прятал под укрывавшим парализованные ноги одеялом. — И побыстрее...
Я вышел из вонючей лавки вполне довольный результатом. Итак, Борг все же был в Бэкуотере и наверняка Жанин Гроу была с ним. У Борга и Клемана какие-то секретные дела — наверняка, темные и незаконные, если аптекарь вдруг отказался продавать мне зелье. Моя фраза про приятеля-алхимика оказалась очень удачной — Клеман наверняка подумал, что я либо охочусь за секретами Борга, либо за самим Боргом. Но прежде успел проговориться про Источник Молодости. Отлично, просто великолепно!
Десять минут спустя я узнал от местных жителей все об этом месте. Источник Молодости находится совсем недалеко от Бэкуотера и во всей округе почитается, как святой — его вода омолаживает и исцеляет, поэтому на источнике можно встретить паломников со всего Вальзерата и окрестных земель. Кроме того, за пару медяков мне подробно объяснили, как добраться до родника.
Я доехал до места за час. Окрестности Источника Молодости оказались очень живописными. С трех сторон — залитые солнцем цветочные луга, через которые я ехал к источнику, с четвертой густой сосновый лес, раскинувшийся вправо и влево до самого горизонта. Протоптанная паломниками грунтовая дорога привела меня в тенистую, заросшую сиренью, бузиной и маленькими елочками низину, где под корнями огромного древнего дуба находился исток родника. По сторонам от дуба были установлены грубо вырезанные из дерева статуи Вечных, покрытые незнакомыми мне письменами и символами, а перед самим дубом был устроен алтарь для подношений. С ветвей дуба над алтарем свисали разноцветные ленточки и полоски материи, привязанные паломниками. Прозрачная ледяная вода собиралась ниже алтаря в устроенной из больших каменных глыб запруде и дальше стекала между камнями ручьем в сторону леса, теряясь между соснами.
Красивое место. Прямо тебе средняя полоса России поздней весной. Воздух такой свежий, ядреный, полный запаха трав. И тишина тут такая, что просто в ушах хрусталем звенит. Построить бы здесь дом и жить в счастье и покое долго-долго, до самой смерти...
Я напился сам, напоил Грига и встал у родника, размышляя, что мне делать дальше. Ну приехал я, ну посмотрел на этот источник, и что? Было бы смешно думать, что Борг и его спутница, если они даже были тут, оставили что-то такое, что может направить меня по их следам. Да и нет никаких следов. Тупик. Можно возвращаться обратно в Бэкуотер и...
Опаньки, а что это такое?!
Я увидел на одной из ветвей женский белый газовый шарфик с кистями. Тот самый, что красовался на шее Жанин Гроу на портрете в медальоне, который показывал мне папаша-кондитер.
Я протянул руку, распустил узел и стащил шарф с дерева. Никаких сомнений, это был шарф Жанин Гроу. Вряд ли бы какая-нибудь другая паломница-босоножка оставила на дереве такую дорогую вещь. Совсем новый и чистый — значит, повязали его недавно. Я понюхал шарфик: от него пахло сыростью и пылью. Жаль, у меня нет собаки-ищейки, возможно, ей удалось бы взять след. Хотя...
— Не смей их снимать! — проскрипел за моей спиной возмущенный тенорок.
Я обернулся. Ко мне ковылял дряхлый, одетый в живописные лохмотья белобородый и беловолосый старец, чрезвычайно возмущенный и потрясающий узловатой клюкой, как мечом.
— Не смей! — повторил он. — Это не твое!
— Виноват, папаша, — ответил я. — Все понимаю и святотатничать не собирался. Но это шарфик моей невесты. Я ищу ее, понимаешь?
— Дай сюда! — Старик выхватил у меня шарфик. — Если твоя невеста была тут, в ее воле было пожертвовать великому дубу Альбероку и Источнику свою вещь. И не тебе отнимать у них дар сей девы!
— Никто ничего не отнимает, дедушка. Ты успокойся и перестань дрючком своим махать. И помоги мне, прошу тебя.
— Найти беглянку хочешь? — Старик все же опустил клюку. — А не поздно ли ты хватился?
— В смысле?
— В беде твоя любимая. В большой беде. Вряд ли ты ее спасешь.
— Слушай, дедуня, давай без загадок. Рассказывай, что знаешь.
— Дуб Алберок все видел и рассказал мне. — Дед таинственно сверкнул глазами. — И еще ткань эта поведала то, что скрыто от тебя. Позади у твоей невесты счастье, любовь и радость. Впереди вечная Тьма.
— Ты не каркай, отец, по делу говори.
— А я и говорю по делу. Или ты совсем идиот? Я видел их тут, подле Источника Молодости. Маг с ней был. Темный маг. С Тьмой в сердце. Ему нужна живая вода, но он не может получить ее, потому что заражает ее скверной и превращает в яд. А непорочная дева может набрать воды. Маг послал твою невесту к роднику, а сам стоял наверху, у границы святой земли.
— Мага зовут Езекия Борг?
— Его настоящее имя неважно. Он служит Тьме, и его имя проклято и забыто.
— Дедушка, дорогой ты мой, ты скажи, где мне Жанин искать? Как мне ее спасти?
— Ты опоздал. Ее не спасти уже. Если только...
— Что "если только"?
— Черный маг должен умереть до окончания лунного месяца. Убьешь его — спасешь свою невесту.
— И где мне их искать?
— Маг странствует, страшась остановиться, ибо возмездие идет за ним по пятам. Поэтому продолжай свой путь, и найдешь его.
— Эх, дедушка, загадками говоришь! А мне так нужна помощь.
— Помощь тебе и впрямь нужна. — Тут старик как-то странно посмотрел на меня. — Тень Ковена над тобой. Берегись силы ведьм!
Я хотел ответить, но тут случилось непонятное. То ли старикашка странный что-то со мной сделал, то ли таково было действие магического места, но я будто выпал на время из реальности. Как сознание потерял, а когда очнулся — старика уже не было. Исчез, перечник старый, будто не было его.
— Эй! — позвал я, прекрасно понимая, что поздняк метаться, и дедушка уже не отзовется. — Отец, ты где?
Кроме крика сорок , журчания воды и шелеста листвы под ветром я ничего не услышал. Все будто приснилось. И шарф — он исчез. Таинственный старик забрал его с собой.
Оставаться у источника больше не имело смысла. Я вывел Грига наверх, сел в седло и пустил коня шагом в сторону Бэкуотера. Так я проехал, наверное, с полкилометра, и тут заметил впереди облако пыли. Его подняли три всадника, скакавшие в мою сторону.
Между нами оставалось метров пятьдесят, когда всадники из колонны перестроились в шеренгу, охватывая меня с флангов. Что-то мало они походили на паломников, скорее на бандитов — испитые грязные морды, нечесанные патлы и бороды, доспехи из звериных шкур и сыромятной кожи.
— Стой, господин хороший! — скомандовал мне главарь этой троицы, направляя на меня арбалет. — Не спеши, удели время сирым и убогим!
Его спутники дружно заржали. Я быстро перебросил мечи со спины под левую руку, готовясь к бою, но небо вдруг рванулось мне навстречу, я услышал жалобное ржание Грига — и опомнился уже на земле, рядом со своим умирающим конем, получившим в голову арбалетный болт.
— Твари! — выкрикнул я, пытаясь встать, и тут получил сильнейший удар в живот, опрокинувший меня на землю. Все тело просто взорвалось болью. Я с трудом разбирал, что говорит как в трубе звучащий насмешливый голос.
— Все правильно аптекарь сказал — барчук-то наш сюда поехал. С такими клинками и в куртке, за которую поместье купить можно! Хороша добыча, а, сынки?
— Какого дьявола... — я снова попытался встать, преодолевая боль, и тут обнаружил, что мои мечи уже у предводителя этой шайки. Страшное, темное отчаяние буквально парализовало все мое существо.
— Ты ошибку сделал, барчук, — заявил насмешливый бандит, поглаживая ножны Солера. — Не надо было в Бэкуотере лишние вопросы задавать. Теперь ты умрешь. А твое барахло станет нашим.
Он направлял арбалет прямо мне в голову. И не промахнулся бы ни при каких обстоятельствах, если бы прилетевшая неведомо откуда длинная стрела не попала ему прямо в затылок в тот самый момент, когда он нажал спусковой рычаг арбалета. Последнее, что я ощутил — удар в грудь, адскую боль и хруст.
Все-таки убил, подонок!
Мысль погасла, как задутая свеча, следом пришла тишина.
* * *
— ...они не могут этого знать, Саффрен, — говорил красивый грудной женский голос. — Но нельзя быть беспечными. Поэтому нужно предупредить наших братьев и сестер. Тебе придется отправиться в Орандур.
— Слушаюсь, Хранительница... Ой, он очнулся!
В колышущийся сумрак перед моими глазами вошло миловидное женское лицо, обрамленное капюшоном.
— Замечательно, — сказал красивый голос, и вторая женщина склонилась надо мной. — Эй, ты слышишь нас?
— Слы-шу, — выдавил я, пытаясь овладеть своим сознанием и телом.
— Лежи спокойно, тебе нельзя двигаться, — велел красивый голос. — Саффрен, принеси сомносок.
— Где..я?
— В безопасности. Все с тобой хорошо. Очень скоро ты будешь здоров.
— Кто вы... такие?
— Сейчас ты уснешь и проснешься здоровым. Ну-ка!
Меня осторожно приподняли, подложив ладонь под затылок. В груди кольнуло, заныло. Губ коснулся холодный край чашки, и душистое кисловатое питье освежило мой пересохший рот. Я хотел поблагодарить добрых женщин, но язык больше меня не слушался. Интересно, что они...
— Ах ты, очнулся, барин! — обрадованно сказал мужской голос.
Я открыл глаза. На меня смотрел мужчина лет пятидесяти. Честное открытое лицо, добрые глаза.
— Все, теперь все в полном порядке будет, — заявил он. — Прошла-то она, безгубая стороной...
— Ничего не... — Я посмотрел по сторонам и понял, что лежу на соломе в повозке, которая медленно, стуча колесами по камням, катится по лесной дороге, и солнце мелькает между стволами корабельных сосен, слепя меня. — Я же был...
— Трое суток бездыханным лежал, барин, — сообщил человек с добрыми глазами. — В беспамятстве своем бредил. Думали, помрешь. Ан нет, все обошлось. Как чувствуешь себя, а?
— Я здоров. Почти здоров. Голова только тяжелая и слабость. Я был сильно ранен?
— Ран на тебе не было, но, видать, что-то внутри у тебя повредилось. Поблагодари Вечных, сильную они тебе натуру дали.
— Я видел... вроде как двух женщин. Одну Саффрен звали.
— Женщин? — Добряк покачал головой. — Видать, попутал ты чего, барин. Не было никаких женщин. Один ты лежал на дороге к Источнику. Так и нашли тебя с сыном моим. Обмыли, примочки ледяные делали. Видать, с коня ты упал, барин, или как?
— Или как. А оружие мое... где?
— Туточки твои мечи, не изволь беспокоиться. И доспех, и кошелек, все мы забрали.
— Спасибо. — Я почувствовал просто таки невыразимую радость и облегчение. — Возьми в кошельке награду...
— Вот еще! — фыркнул мужчина. — За доброе дело и плату брать? Нет уж, барин, не по-людски так будет. Вечные велят нам ближнему помогать, за то и награда нам будет в царстве духовном вечная и несказанная.
— Куда мы едем? — спросил я, силясь осмотреться.
— В Сэйлок, барин. К вечеру на месте будем.
— Сэйлок?
— Деревня так наша называется. Это в Монхэме.
— Мне... в Эттбро надо.
— Как в силах будешь, так вернешься к себе домой, барин. Рано тебе в дорогу. Поправиться надо, набраться сил, отлежаться.
— Нет у меня времени отлеживаться. В Сэйлоке можно лошадь купить?
— А то. Монхэмские лошадки самые лучшие. Что землю пахать, что верхом скакать, на все годятся. Купишь, барин, и возьмут недорого.
— Хорошо, — Я откинулся на солому, закрыл глаза, попытался разобраться с мыслями, которые скакали в голове как пресловутые монхэмские лошадки. Я был уверен, что две женщины говорили со мной. И это они лечили меня. И кто-то неведомый прикончил из лука напавших на меня мерзавцев, по крайней мере, одного из них. Кто-то спас меня от неминуемой смерти, а я не знаю, кто, но точно не этот приветливый и добросердечный крестьянин, который вместе с сыном подобрал меня на дороге к Источнику Молодости. Еще одно странное событие, которую я никак не могу объяснить. И еще одна загадка. которую мне наверняка придется разгадывать.
Глава десятая. Дочка кондитера (продолжение)
Уж не знаю, кто меня исцелил, — добрый крестьянин с сыном или загадочные женщины из мимолетного лихорадочного видения, — но к моменту прибытия в Сэйлок я чувствовал себя вполне здоровым. Мичем (так звали крестьянина, в повозке которого я оказался) приютил меня на ночь в своем доме, а наутро, едва рассвело, я отправился покупать лошадь. У меня оставалось шесть денариев, один золотой я все же заставил Мичема принять в награду за все благодеяния, которые он мне оказал.
Торговец лошадьми в Сэйлоке оказался человеком дела. Выслушав меня, он тут же без лишних слов повел меня в стойло, где стоял статный и рослый гнедой конь, очень спокойно воспринявший наш визит.
— Это Брес, ему четыре года, — хозяин ласково потрепал коня по холке. — Он мне достался по наследству от одного наемника из Висланда, который умер от раны в сэйлокской таверне. Перед смертью этот парень просил меня позаботиться о его друге и не продавать его кому ни попадя. Скажу так — конь выезжен и обучен так, как мне еще не приходилось видеть. С ним управится даже ребенок. Поскольку ты, господин, человек благородный, я подумал, что для Бреса пришло время обрести нового хозяина.
— Прекрасно, — я погладил коня по морде, и Брес зафыркал. — Сколько хочешь за него?
— Пять золотых с седлом и сбруей. Это хорошая цена, господин.
— По рукам.
Перед тем, как покинуть Сэйлок я еще раз заехал к Мичему, разузнал, как мне доехать до Эттбро, простился с ним и его домашними, после чего поехал по пустынному тракту на север. Уже через несколько миль я понял, что Брес конь такой же покладистый, каким был бедняга Григ, но куда резвей и выносливей его. Словом, с лошадью мне повезло. Сделав в дороге несколько маленьких привалов, я на закате приехал в Ланфрен. На въезде в деревню меня встретила группа крестьян, вооруженных насаженных торчком косами, цепами и длинными тяжелыми палками.
— Прощения просим, господин хороший! — заговорил со мной их предводитель, крепкий пожилой человек в меховой безрукавке. — Придержи коня, парой слов хотелось бы перекинуться.
— Тебя случаем не Гийомом звать? — спросил я.
— Гийомом, — мужик был удивлен. — А ты, ваша милость, откуда...
— Мэтр Гроу про тебя мне рассказывал. Меня зовут Сандер Сторм, старый Гроу просил меня его дочь разыскать.
— Вот оно что! — Взгляд Гийома стал дружелюбнее. — Сталбыть, земляку нашему помогаешь? Хорошо это, по-божески. Ты уж прости за то, что дорогу тебе заградили — у нас в последние недели от приезжих головная боль одна.
