Звереныш

— Ты не о том говоришь. Я опять спрошу — если принцесса забеременеет от меня — мне башку свернут?

— Хмм...если забеременеет, то — да — Атрап помялся, помолчал, и глядя куда-то в сторону, добавил — Только этого не будет. Не хотел тебя расстраивать, но...у тебя не будет детей. По крайней мере ближайшие двадцать лет.

— Почему? — Адрус не удивился, чего-то такого он и ожидал.

— Потому что снадобья, которые вы в Школе пьете, не очень хороши для семени. Вы пустые — на ближайшие двадцать лет...

— А может и больше, чем на двадцать — равнодушно закончил Звереныш — За этот год я уже столько снадобий выпил, что этого хватит лет на сто!

— Может и так — сокрушенно вздохнул Атрап, и поглядев на спокойного Адруса, удивленно спросил — Тебя это не расстроило? Известие о том, что не может иметь детей привело бы в ужас любого из зануссиан! Почему ты так спокоен?

— Я никогда не думал о том, чтобы завести своих детей — так же равнодушно ответил Адрус — Мне кажется, я не создан для семейной жизни. Притом что не рассчитываю долго прожить.

"Это ты правильно! Такова жизнь, мой мальчик...увы, ты послужишь великому делу, но сам умрешь. Не бойся, твоя гибель не будет напрасной! Под правлением умного, просвещенного Императора Занусс будет процветать пуще, чем прежде! Я открою школы, детей будут учить грамоте, счету, искусствам! Искусство спасет мир! Красота! И я увековечу тебя в полотнах и памятниках, мой юный друг! Прости, но чтобы добро восторжествовало, нужны жертвы..."

— Я понимаю тебя. Ладно, к делу — ты будешь рядом с Императором, станешь видеть Венценосного довольно часто...сравнительно часто. Но ты не должен убивать его без моей команды.

— А как я узнаю, когда эта команда поступит? И вообще — когда начнем действовать?

— Я все скажу. Вначале заверши дела здесь, потом укрепись во дворце, дождись, когда я там обоснуюсь, и вот тогда... Нужно подготвоить переворот — убийство Императора, это полдела. Нужно сделать так, чтобы страну не охватил хаос, иначе будет беда. Всем беда!

— Я понял. Ну ладно, мне пора! — Адрус встал из-за стола, сумрачный, рассеянный. От него исходила смешанная волна недоверия, злости, некоторого разочарования и...сожаления. Неужели все-таки переживал из-за того, что у него не может быть детей?

Звереныш пошел к двери, почти вышел за порог, но... остановился, обернулся и спросил:

— Принцессу тоже нужно будет убирать?

— Ээээ..конечно! — слегка запнулся настоятель — После Императора она первая наследница! Оставь ее в живых — начнется суета, вокруг нее могут собраться сторонники, подчинят ее своей воле и заставят делать то, что им надо. Постараются вернуть все к прежнему, к тому, что было во время правления ее отца. Нам же этого не надо? Ну вот! Я все тебе скажу, не беспокойся!

Адрус кивнул, и вышел, оставив настоятеля сидеть в одиночестве.

Атрап посидел еще минут пять, потом встал, подошел к рисовальному станку и осторожно потрогал пальцем нанесенную на холст краску. Она уже подсохла, не пачкала кожу, и настоятель удовлетворенно кивнул головой — хорошие краски продал лавочник! Самые лучшие в городе. Но когда он, Атрап, станет Императором, у него будут самые лучшие краски в мире!

Усмехнулся — почему это в последнее время он рисует все больше в красных тонах? Только сейчас обратил внимание — красное солнце освещает красный берег, на который выплескиваются красные волны, на берегу стоит человек в форме Пса, освещенный красными лучами вечернего светила, руки его будто бы обагрены кровью. Голубые глаза светятся, как алмазы, и это единственный не красный цвет на картине!

Мир залит кровью! — вдруг пришло в голову настоятеля, и он поежился — предчувствие? Предзнаменование? Почему ему все последние ночи снятся кошмары? Он куда-то бежит, прячется, ждет смерти, а она неумолима — топает по коридору, черная фигура, но вместо Ножниц Судьбы, которыми она отрезает нить жизни человека — в руках Смерти короткие мечи, которыми вооружены Псы. Черные, вороненые мечи.

Атрап передернулся — прошлой ночью он едва не увидел лицо Смерти, а ведь поверья говорят, что тот, кто увидит ее лицо, долго не проживет, что смерть за ним придет, и скоро! Впору не спать...начать пить снадобья?

Помотав головой, чтобы отогнать дурные мысли, настоятель подошел к шкафу, вынул оттуда запечатанный кувшин, небольшой нож с треснутой рукоятью, соскреб воск с толстой пробки, поддел ее — хлоп! Пробка покатилась по полу, закатившись под рисовальный станок. Хрустальный бокал до краев наполнился рубиновой, пахучей жидкостью.

Атрап жадно осушил до дна, выдохнул, и налил еще. Через минуту почувствовал, как живот наполнился теплом, оно распространялось все дальше, и когда дошло до головы — проблемы стали не такими уж серьезными, страхи отступили, забылись ночные кошмары, а перед глазами засиял красный камень-амулет императорской короны.

Неужели он все-таки добьется? Неужели поднимется на самый верх? Незаметный настоятель заштатного храма...

Ну, погодите, вы, мерзкие заносчивые идиоты!

Наступит, наступит его время...и мир запомнит Императора Атрапа Великого!

* * *

— Почему тебя кормят отдельно, Звереныш? — Шорос с интересом посмотрел на то, как Адрус собирается к выходу, покрутил головой и ехидно улыбнувшись, добавил — Наверное, чтобы ты нас не перекусал, безумец?

— Точно так — легко согласился Адрус, не глядя на парня — Боятся — вдруг я закушу чьей-нибудь щекой?

— Сумасшедший! — презрительно бросил Шорос, и на всякий случай отодвинулся подальше, мало ли что на уме этого ненормального? В последние дни и правда его кормят отдельно, куда-то уводят и возвращается он далеко за полночь, чтобы с рассветом, как и все -бегать, метать, колоть, рубить — в общем, делать то, что делает нормальный убийца, доводящий свое искусство до совершенства.

Но все сгорают от любопытства — куда же уходит Адрус?

Спросить?

Во-первых спрашивать не принято и наказуемо — получить плетей никто не хочет

Во-вторых, Звереныш все равно не ответит, и только уставится своими безумными синими глазами, будто баран на придорожный столб. Захочет — сам скажет. Вот только он еще ни разу не захотел.

Легко поднявшись на ноги, Адрус прошел через комнату, вышел, прикрыл за собой дверь, исчезнув в полуденном мареве нагретого воздуха.

Шорос фыркнул, и бросил вслед ботинок, глухо ударившийся о косяк:

— Сука! Наглая сука! Ненавижу! Ну что уставились?! Вы что ли его любите?! Рожи сделали такие, будто говна наелись!

— С тобой поговоришь — как говна наешься, точно! — сухо заметил Лебель, зашнуровывая ботинок — Ты тупой скот, вот ты кто! Дождешься — Звереныш тебя выпотрошит, как твоего дружка Дегера!!! Чего ты так за него встрял? За Дегера этого? Все отомстить хочешь! Любовник твой был? Поговаривали насчет этого, но я не верил...а теперь — верю! Что ты-то такую морду состроил? Сожрать хочешь?

— Я гавно не жру! Оставляю его для ростов! — хрипло выдавил из себя Шорос — Если бы не наши законы, я бы...

— Я бы, я бы...головка ты от копья бы! — равнодушно заметил Лебель — Просто знаешь, что не осилишь, а еще — нарвешься на плети. Вот и не решаешься. Наша жизнь принадлежит Императору, потому покушение на нее — преступление. Помнишь, что говорил Мангус? То-то же. И Звереныша ты боишься тронуть. Он тебя просто порвет. И всех порвет. По одному и скопом. Скажи спасибо, что он такой спокойный и терпеливый парень, иначе ты давно бы уже кормил крыс в могилке на горе. В общем, слушай, придурок! Нам надоели твои выкрутасы. Всем парням надоели! Решили — еще устроишь представление, мы не будем тебя бить, просто заявим по командирам, дойдет до Вожака — а ты знаешь, как он относится к нарушителям, и как он ценит Адруса — и тогда тебе не позавидуешь. На крест!

— Да, Шорос! Нам надоели твои игры — мрачно бросил Саргус, вставая рядом с Лебелем — Мы сейчас все в одном трюме, должны поддерживать друг друга, а ты творишь смуту! Можешь и не дождаться креста. Уснешь, и мы тебя просто удавим. И пусть потом нас порют. Всех не перебьют! Зря учили, что ли? А тебе будет уже все равно.

— Что, все так думают? — Шорос затравленно оглянулся вокруг, парни стояли молча, потом один кивнул головой, другой, третий...

— Все верно парни сказали! Нет тут ростов или занусцев, есть мастера! Есть Псы! И чем скорее ты это запомнишь, тем лучше, иначе можешь не дожить до двадцати лет, это я обещаю тебе, Хисер Гарис, сын Унафа! И мне похрену, что я тоже как и ты занусец! Мы уже давно -никто! У нас всех другой народ! Так что заткни свою поганую глотку и живи, пока можешь, понял, дерьмо? Спрашиваю — понял?!

Крепкий, низкорослый, но невероятно сильный Хисер подошел к Шоросу и внимательно заглянул ему в лицо. Кивнул, отвернулся:

— Он понял. Пошли, братья, жрать охота, аж пищит все! Да и на плети нарываться неохота — время уже, пора.

Из комнаты выходили не толкаясь, без смеха и ругани. Впрочем — как и всегда, после того, как побывали во дворце. Казнь преступников не то чтобы надломила парней — трансформировала, изменила, сделала взрослее. Они побывали на краю пропасти, заглянули в глаза Смерти, оборвали чужую жизнь, вкусили первую кровь, как щенок, которому заботливая мать принесла свежепойманную добычу, истекающую вкусной пахучей красной жидкостью.

Бывшие Щенки, бывшие Подмастерья стали взрослыми, вот и все.

Шорос постоял, дождавшись, когда все выйдут из комнаты, потер ладонями лицо, побелевшее от страха, ненависти, злости и разочарования, стер с лица эмоции и вышел следом, решив для себя, что когда-нибудь за все рассчитается. Со всеми! И в первую очередь — со Зверенышем! Эта тварь заслуживает мучительной смерти, точно!

* * *

— Взял! Да что ты его тащишь, как кусок говна! Легонько! Вот так! Подай — с поклоном, с поклоном, демоны тебя забери! Так, тут же отходишь, пятишься — не поворачивайся к особе королвской крови своим рабским задом, тупой идиот! Ну, селянин! Плетью бы тебя! Нет, нет — не надо! Это я так просто, к слову! — огромный, толстый человек, плюхнулся на стул, едва не развалившийся под его тяжестью, и вытащив огромный носовой платок, вытер лоб, с которого скатывались капли пота.

— Как вы тут выживаете, в такой жаре? — шлепая толстыми, навыкате губами — Я тут всего ничего пробыл, а уже мокрый, как под дождем побывал! Гхмм...а вы оба сухие, как будто в холодном погребе сидели! Как так может быть?! Магия?!

— Жрать меньше надо — фыркнул помощник Мангуса, поматывая черной плетью, свисающей из руки — Хватит сидать, работай! Тебе деньги за время платят, нехрен рассиживаться! Учи парня!

— Учу, учу! Век бы вас не видать! Смотри — вот эта вилка для...

— Рыбы — перебил Адрус — А эта — для мяса. Это бокал для вина, этот для сока..я знаю. Нас учили, не трать время.

— Ну...эээ...хорошо! — слегка растерялся мужчина — Тогда давай сначала, вот тебе сказали подать блюдо с пирожными — какой рукой ты это сделаешь?

— Правой. И только правой!

— Хорошо. Идем дальше. Попросили налить вина?

* * *

— Дама уронила платок. Что ты сделаешь?

— Подниму, подам.

— Нет! Ни в коем случае! Не вздумай! Только если она прикажет тебе его поднять! Ты слуга! А платки так просто не роняют! Может она нарочно его уронила, чтобы интересующий ее мужчина поднял и подал? Чтобы обратил на нее внимание? А ты тут вылезешь с твоей тупостью! Дальше — смотри сюда: веер. Ты знаешь, что веером можно подавать сигналы, разговаривать?

— Да. Я умею разговаривать на языке веера. Знаю язык жестов. Язык цветов.

— Отлично! Непонятно только, чему я должна тебя учить — ты все знаешь!

— Энера, ты прекрасно знаешь, чему его нужно научить...в комнату! Туда! Адрус, вперед! Получи снадобье.

— Что с ним делать?

— Она тебе расскажет. Ты в ее распоряжении, делаешь все, что она прикажет! И смотри, плеть — вот она! Старайся! Хе хе хе...

Комната ничем не отличалась от строгой, даже бедной комнаты, в которой жили остальные подмастерья, только в несколько раз меньше размером. Стены, выкрашенные бежевой масляной краской, небольшое окно, застекленное небольшими кусками бесцветного мутноватого стекла, видавший виды ствол темного дерева, скамья, два стула, и кровать — большая, двуспальная, застеленная свежим бельем. За дверью в углу слышно журчание воды — сортир, душ — как и положено. Чего-чего, а воды здесь хватает, спасибо предкам, построившим каналы прямо с вершины горы.

Женщина лет двадцати пяти — тридцати — красивая, но какая-то потертая, побитая жизнью. Одежда — прежде дорогая, но совсем не новая. Потухшие глаза, волосы уложены довольно небрежно. Кто она? Откуда? Зачем здесь?

Не обращая внимания на Адруса, быстро разделась, сложив одежду на скамью, повернулась к "ученику", ни мало не стесняясь наготы, спокойно предложила:

— Ты раздевайся пока что, я схожу в туалетную комнату. Кстати — никогда не говори сортир, или что-то подобное. Только туалетная комната, или "место уединения". Дамы не ходят мочиться или облегчаться — "попудрить носик", или "посмотреть на звезды". Понял?

— Понял. Только как мне сообщить, что я желаю в туалетную комнату? — Адрус был бесстрастен, как обычно, хотя внутри у него все тряслось от предвкушения, и кровь прилила к паху.

— Просто: "Я вас покину на минуту!" Объяснять ничего не нужно. Или так: "Разрешите мне покинуть вас на минуту?" И этого достаточно.

Женщина кивнула, слегка виляя бедрами пошла туда, где журчала вода. Ее тяжелая, упругая, слегка обвисшая грудь с крупными коричневыми сосками колыхалась в такт шагам, и Адрус невольно сглотнул слюну, заполнившую рот — все-таки он был существом мужского пола и такого возраста, когда бросаются на все, что шевелится и отдаленно напоминает женское тело. Потому при виде такой картины трудно не возбудиться...

Когда она пришла, Адрус все еще стоял одетым, медленно расстегивая крючки на рубахе. Женщина недовольно поморщилась, отбросила на скамью полотенце, которым вытирала упругие бедра, подошла и положив руки на плечи парню, сказала, глядя ему в глаза:

— Послушай меня внимательно. Как мне сказали, ты отправляешься во дворец, чтобы охранять некую важную особу — идиоты не сказали — какую — но имеющий мало-мальски развитые мозги догадается, о ком идет речь. Так вот — она искушена в постельных утехах, и очень любит тех, кто так же в них разбирается. Я не знаю, и не хочу знать — зачем они хотят, чтобы ты подольше задержался возле этой особы, но я должна сделать все, чтобы ты не обделался в постели, как паскудный щенок на кухонном полу! А для того — будешь выполнять все, что я скажу, быстро и без раздумий. Я не твоя любовь, я не твоя мамочка, чтобы подтирать тебе сопли! Считай, что я твой боевой товарищ, командир, который отдает приказы. Не хочу напоминать о том, что за дверью стоит остолоп с плеткой, которой он умеет и любит пользоваться, потому давай не будем осложнять друг другу жизнь и постараемся провести эти часы как можно приятнее. Если это возможно, конечно. Расслабься, считай, что ты пришел на свидание к своей девушке, не нужно меня стесняться, и вообще — ты должен забыть слово "стесняться"! Если уже не забыл, конечно...я знаю, что такое Школа. И что такое рабы. Я сама бывшая рабыня, и того, что мне пришлось пережить, хватит на сто жизней. Что у тебя в руке? Ага! Это специальная мазь, называется "любовная смола". Ты уже был с женщиной? Когда-нибудь?