Минимально необходимое воздействие-3

— Продаём мы, допустим, не только сырьё, вот недавно стали поставлять электронные калькуляторы, а их продукцией с низкой добавленной стоимостью не назовёшь.

— Но по какой цене? В четыре раза ниже, чем для капстран, опять же прямая выгода для спекуляции.

— Дима, на что ты намекаешь, предлагаешь не поддерживать дружественные и даже братские страны?

— Поддерживаем мы их, поддерживаем, часто в ущерб себе, а чуть что, так Советский Союз во всём виноват. Сталин доказал, что можно построить социализм в отдельно взятой стране, а можно ли построить коммунизм в отдельно взятой стране? Что по этому поводу говорит современная марксистская теория?

— Надо спросить у Суслова. Это шутка. Михаил Андреевич доказывал в своих теоретических работах, что поступательный ход истории повернуть вспять невозможно, а тут реставрация капитализма в СССР, почему он до последнего и отказывался соглашаться с пророчествами. Так что наш первый идеолог сейчас в растерянности, и пока он не выработает новую теорию, обращаться к нему бесполезно. В общем, Дима, ты считаешь, что нужно на всех наплевать и обустраивать только себя, пусть все вокруг будут в дерьме, а мы все в белом.

— Не до такой степени, конечно, в одиночку бороться было бы слишком трудно, но не в ущерб же себе.

Глава 31.

Сразу после возвращения из отпуска я поднялся в должности, стал исполняющим обязанности заведующего вновь созданной лаборатории. Когда мы с начальником отдела обсуждали название новой структурной единицы, я простодушно предложил назвать её "Лабораторией микропроцессорной техники". Красилов меня переубедил, термин "микропроцессор" употребляется внутри нашего узкого круга, общеупотребительным в мировом масштабе он ещё не стал, хотя бы потому, что весь просвещённый мир о существовании микропроцессоров пока не знает. В итоге остановились на достаточно общем названии "Лаборатория интегральной схемотехники". Нам были выделены новые помещения, освободившиеся после переезда лаборатории ударных и вибрационных испытаний в новый корпус, где для неё были созданы более подходящие условия для работы, в частности, развязанный фундамент.

Пока я был в отпуске, технологи добились серьёзного успеха, получены первые микросхемы памяти с подзатвором с электрическим стиранием. Условное название новых изделий ПЭС-1 (память с электрическим стиранием). Информационная ёмкость этих микросхем такая же, как и у ПУФов, но это только начало, пожалуй, есть смысл изготовить ещё одну полированную деревяшку в мою "орденскую планку".

— Ну, что, Глеб, вы опять оказались правы, — отметил это событие Красилов. — Помните, наш спор шесть лет назад, когда вы предложили идею подзатворной памяти?

— Конечно, помню.

— Фактически, вы выиграли его только сейчас, ведь тогда шла речь именно об электрическом стирании. Кстати, ещё до недавнего времени кое-кто у нас не верил, что оно возможно, считали, что лавинный пробой обязательно разрушит тонкий слой диэлектрика. Да, вы в курсе, что Советский Союз продал за рубеж первые партии наших калькуляторов СМ-3 (счётная машина, модель 3)?

Между прочим, к названию я тоже приложил свою руку, точнее, к цифре 3, так выглядит солиднее, поскольку предполагает, что были ещё и две более ранние версии. Почти все, кроме меня, считали, что аббревиатура СМ тоже выбрана довольно удачно, так как английские слова калькулятор и машина начинаются с этих букв. Так что моё предложение СЭМ-3 (счётная электронная машина, модель 3) с использованием буквы Э (пусть привыкают к русским буквам!), было отклонено.

— Слышал от вас, что планировалось, но что уже реализовано, не знал. В соцстраны?

— Не только, более того, например, в Чехословакию наши калькуляторы были поставлены только после продажи первых партий в капиталистические страны.

— Кто из капиталистов их купил, американцы?

— Нет. Производитель электронно-вычислительных машин компания IBM и компания Wang Laboratories, которая сама специализируется на выпуске калькуляторов, готовы были купить наши, но только в количестве десятков штук, не больше. Цель понятна, изучение, чего мы достигли, наши калькуляторы были единственными, реализованными практически полностью на интегральных схемах. Мы же предлагали партиями не менее тысячи штук. В итоге их купили компании, представляющие две последних буквы алфавита, Японию и Южную Корею.

— Не сомневаюсь, что наши микросхемы тут же попадут к американцам.

— Само собой, Глеб, само собой. Вы же сами говорили, что не страшно, если наши разработки вчерашнего и позавчерашнего дня окажутся у западных конкурентов.

— Ну, да, микропроцессоров там нет, ПУФов, а тем более ПЭСов, тоже, так что пусть изучают. Вечно секреты хранить всё равно не удастся, главное существенно их опережать. Я думаю, что и программируемые карманные калькуляторы тоже рано или поздно продавать капиталистам придётся, нужно только правильно выбрать момент. Впрочем, в торговых делах я всё равно не разбираюсь. Что там с "Дальней связью", которая занимается световодами?

— Насколько я понял нашего директора, Глушков хочет организовать их встречу с нами и, возможно, Лебедевскими. Вообще, судя по тому, что о каких-либо достижениях в области оптоволоконной связи не слышно, НИИ Дальней связи столкнулся с проблемами, которые не может решить.

— Думаю, знаю, что это за проблемы.

— Интересно было бы послушать.

— Назову самую главную, затухание сигнала, а сделать ретранслятор-усилитель оптики они не могут.

— Здесь, пожалуй, соглашусь. Встретимся, узнаем точнее. Пока что, одна явная польза от проекта ОГАС налицо, попытка координации усилий разных ведомств, собственно, для этой цели постоянная комиссия и была создана. Что у вас с графитом? — этот вопрос Красилов задал из вежливости, никаких откровений от исследования этой модификации углерода он не ждал. Мало того, что кремний сам по себе полупроводник, так и его оксид является отличным изолятором, в то время, как двуокись углерода, вообще, газ.

— Пытаюсь снять как можно более тонкий слой графита и изучаю его под микроскопом, обычным, оптическим, — нейтрально ответил я.

Проводив начальника отдела, я задумался над ещё двумя, заброшенными, точнее, отложенными в долгий ящик проектами, струйным и электростатическим принтерами. Заниматься этим самому просто нет времени, нужно решить кому их передать, собственно, особенного выбора и нет.

— Добрый день, Елена Петровна, это Глеб Ильин. Можно Мельникова пригласить к телефону?

— Здравствуй, Глеб. Подожди минуту.

. . .

— Добрый день, Глеб.

— Здравствуйте, Владимир Андреевич.

— Звонишь, чтобы просто пожелать мне здоровья, или что-то ещё?

— Или, есть небольшой, но нетелефонный разговор.

— Мне надо скоро ехать на лекцию в МФТИ, до завтра время терпит?

— Да, конечно.

— 10 утра устроит?

— Вполне.

— Значит, договорились.

Осталось предупредить Красилова, что завтра появлюсь на работе только к обеду.

В кабинете Мельникова я был за десять минут до назначенного времени. Поздоровавшись, он случайно задал мне вопрос в тему, о судьбе давно переданного нам устройства: Как там наше, сделанное по спецзаказу, ИПУ?

— Ваша игольная печать работает нормально, но хотелось бы лучшего, микросхемы усложняются, степень интеграции растёт.

— Сколько иголок ты хочешь, 24?

— Вообще-то, я имел в виду другое. Устройство ксерокса представляете?

— В общих чертах. Знаю, что у нас тоже кто-то что-то подобное делал в 50-х, кажется, в НИИ полиграфии, но там это дело свернули из-за возможности бесконтрольного копирования.

— Я в курсе, вы, видимо, говорите о Фридкине, он сейчас работает в ИКАН, но копировальной техникой не занимается. Раз вы не очень хорошо представляете себе работу ксерокса, то напомню, я достал из кармана лист с рисунком, развернул его и передал Мельникову.

— Ну, как он работает, понял, — сказал он через несколько минут. — Что предлагаешь?

— Предлагаю его немного доработать, вместо полосы света, несущего копируемое изображение, поставить линейку светодиодов или лазер и формировать нужное изображение под управлением ЭВМ.

— Лазерный луч будет снимать электростатический заряд по траектории своего прохождения и красящий порошок прилипнет к остальной площади, мы получим негатив.

— Не обязательно, если порошок будет заряжен как и барабан, то он прилипнет к разряженной части, а от заряженной оттолкнётся.

— Кто-нибудь в мире над подобной печатью работает? Или она уже вообще существует?

— Насколько мне известно, не существует, а вот работают над ней или нет, я не знаю.

— Надо подумать. У нас тут был Глушков, говорил, что лет через пять потребуется много надёжных и дешёвых печатающих устройств, речь шла об игольной печати. То, что ты предлагаешь, будет, возможно, надёжным, но на дешёвое никак не похоже.

— Много их и не потребуется, по крайней мере поначалу, мало кто занимается разработкой интегральных схем. А в будущем лазерная или светодиодная печать может стать и дешёвой.

— Ладно, подумаем. У тебя всё?

— Есть ещё мысли по тому же направлению, и тоже по мотивам уже известного, — я изложил Мельникову описание струйного принтера с парой придуманных мною способов разбрызгивания чернил, и добавил. — Это уже не для моей работы, высокого разрешения здесь вряд ли удастся добиться, но как развитие идеи игольного принтера.

Рассказывать о термопечати не стал, если Жене удастся подобрать подходящие вещества для пропитки или нанесения на бумагу, то с конструкцией мы справимся и сами.

* * *

— Привет, Ник. Нам передали сделанный в СССР калькулятор, просили подготовить техническое заключение, — лаборант положил на монтажный стол небольшую коробку. — Да, и заодно переведи на английский инструкцию, ты у нас один свободно владеешь русским. Я знаю лишь пару десятков слов, из них уверенно только "Спутник" и "Гагарин".

— Сейчас разберёмся, что тут русские наваяли, судя по цене, должно быть что-то смешное.

Посмотрев на выложенный коллегой из распакованной коробки скромного размера прибор, Ник выдал первый пункт "технического заключения": Судя по размерам, калькулятор не ламповый, но монтаж транзисторов должен быть необычайно плотным.

— Судя по весу, я бы этого не сказал.

— Да? — Ник с лёгкостью приподнял калькулятор. — Да он пустой, это муляж! Слушай, Том, а эта штука вообще работает?

— Наверное, должна работать, пока не включим, не узнаем, — осмотрев прибор со всех сторон, лаборант обнаружил переключатель. — Смотри, тут надпись: знак синусоиды, 220, слэш, 127, би.

— Это не би, это русское ви, вольт, питающее напряжение 127 или 220 вольт переменного тока, видимо, фазное и междуфазное напряжение. Подожди, прочту инструкцию, — инженер открыл тоненькую брошюру на русском языке, собственно, кроме неё в коробке был только гарантийный талон.

Спустя десять минут, целых десять минут! Всё-таки Ник, имеющий бабушку русского происхождения, имел не слишком большую практику технического русского языка.

— Название СМ-3 — на русском "Счётная Машина", в переводе на английский "Calculating Machine", версия номер 3. С питающим напряжением всё так, как мы с тобой и думали. Электрической схемы здесь нет, кроме техники безопасности, только описание возможных математических операций, точность вычислений, индикация переполнения и тому подобное. Что она может, по крайней мере, написано, что она это может: сложение, вычитание, умножение, деление, возведение в целую степень, извлечение квадратного корня, вычисление синуса и косинуса, натуральный логарифм, операции с памятью. Не верю, — вынес резюме инженер компании Уонг лабораториз, который прекрасно знал, что их лучший калькулятор Wang LOCI-2 содержал 1275 транзисторов (отдельных, не в микросхемах). Правда, он имел ещё кое-какие возможности, которые, впрочем, не обеспечивали решающего преимущества, учитывая запас по массе и размерам предъявленного русского калькулятора.

— Проверить-то нетрудно, переходник с европейской розетки на наш тип А или В у нас есть, — заметил Том.

— Лучше А, 120 вольт вместо 127 лучше, чем 240 вместо 220.

Ещё через тридцать минут.

— Чёрт побери, всё работает, как написано в инструкции!

Том, сидящий за соседним столом с LOCI-2, на котором он проверял результаты вычислений советского СМ-3, поднялся с места и подошёл к старшему коллеге: Будем писать техническое заключение?

— Нет, сначала посмотрим, что у него внутри.

— Здесь пломбы.

— Ну и что? Тебе кто-нибудь запрещал его вскрывать?

— Нет.

— Заключение будет неполным, если мы не изучим внутреннее устройство.

— Тебе виднее, да и этот экземпляр не единственный.

Через несколько минут оба сотрудника Wang Laboratories обескуражено смотрели на полупустой корпус вскрытого калькулятора. Если не считать трансформатора и индикации, то самой существенной частью начинки прибора были несколько десятков чипов, размещённых на четырёх небольших печатных платах.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — не удержался от восклицания во весь голос инженер. То, что стояло перед ним, умножало на ноль стоящий на соседнем столе прибор, в создание которого он вложил свой талант и бездну сил и времени. Творческая находка, позволившая невероятно простыми средствами реализовать натуральный логарифм, оптимизация схем, экономящих каждый транзистор, всё это перестало иметь значение. Ник, конечно, понимал, что прогресс неумолим и даже самые лучшие вещи устаревают, он и сам прикладывал к этому руки, но это произошло одномоментно, буквально на его глазах. С этого момента то, над чем он работал последние годы, превратилось в талантливо сработанную сбрую лошади рядом, пусть и с коряво сделанным, но автомобильным двигателем.

— Что это значит, Ник?

— Это значит, что мы в заднице, и я имею в виду не нас с тобой, а всю компанию. Наш LOCI-2 продаётся по три тысячи долларов, а этот по цене в пять раз меньше. Понятно, что русские демпингуют, но что мешает им продолжать делать это и дальше?

— Устройство чипа смотреть будем?

— Мы, конечно, можем выпаять его из платы и вскрыть корпус, но какой смысл? И так понятно, что в каждом из них сотня транзисторов, а может быть, и не одна. Тут нужно обращаться к парням, которые занимаются интегральными схемами, вот им это наверняка будет интересно, но в нашей компании таких нет.

— И что же делать?

— Если ты о нас, то писать техническое заключение, если о компании в целом, то я не мистер Уонг, это ему решать, что делать. Одно утешение, другие производители калькуляторов в таком же положении, если не считать русских. Могу лишь высказать личное мнение, можно попытаться заключить с русскими договор на эксклюзивную поставку нашей компании таких чипов, пока это не сделал кто-нибудь другой.

— Или купить их здесь, наверняка в Штатах могут делать чипы не хуже.

— Или не могут, или производят так мало, что каждый стоит как автомобиль, иначе, почему в наших калькуляторах тысячи транзисторов?

* * *

Сегодня утром Ирина заметила пополнение моей "орденской планки", покрутив в руках деревянную плашку с буквами "ПЭС", спросила: Что будешь делать, когда твой стеллаж достижений заполнится?