Найденыш-3

— Правильное ли? У меня ощущение, что я предал свою любовь...

— Глупец! Это не предательство! Предательство — совсем другое, и ты это знаешь. В тебе говорит чувство собственника — как же я оставлю жену на другого мужчину?! А вдруг она допустит его до себя! Вдруг он залезет в ее постель?! И она будет так же стонать, так же стискивать простыню в кулачках и содрогаться в сладких судорогах, как и сейчас! Так ведь? Так?

— Ну — так! И что? Это МОЯ жена! И никто не смеет тронуть ее и пальцем! Я люблю ее!

— Если любишь — доверяй! Веришь ей? Доверяй! Не веришь — тогда другое дело. Значит она с гнильцой. А зачем нам товар с гнильцой? Пусть его есть кто-то другой, не мы. Мы найдем себе и получше!

— Не хочу получше. Хочу ее. С гнильцой или без — хочу только ее!

— Просто ты давно без бабы, вот тебе и показалось, что она лучшая на свете. А так — девчонка, как девчонка. Да, длинные ноги, крепкая грудь, смазливое личико, попка — всем на зависть — и что? Больше таких нет, что ли? Поверь мне — есть. И много. Готовые дать тебе все, что ты захочешь. Да ладно, не переживай. Думаю — она тебя дождется. Кстати — очень забавно — ты лишил ее девственности дважды! И еще — у меня ощущение, что она понесет после этой ночи. Ты что-то вообще на этот счет подумал? Она же тебе сказала, что заклинание от зачатия уже не действует!

— Я предлагал ей не увлекаться, хотел остановиться, но она втиснулась в меня, оторвать не смог. Говорит — пусть после тебя останется ребенок. Если что-то случится...

— Видишь, какая молодец? Предусмотрительная. А ты будешь знать, что после тебя и правда что-то останется. Нет — молодец девочка. Надеюсь, что она не вильнет задом и не сбежит к Хевераду.

— Надеюсь...'

Стук в дверь:

— Господин Черный! Пора! — голос слуги был почтителен и строг — вам приготовлена ванна, прошу пройти!

— Да, иду! — крикнул Нед, мгновенно очнувшись от грез полудремы.

Санда тоже проснулась, открыла глаза, потянулась, как кошка и поцеловав Неда в губы, тихо спросила:

— Что, все?

— Все, милая...все когда-то кончается — грустно улыбнулся Нед, осторожно выполз из-под закинутой на него ноги Санды и спустив ноги на пол, встал, делая движения для разминки.

Санда наблюдала за ним, положив голову на ладонь руки, опертой на локоть, потом тихо сказала:

— Ты весь, весь в шрамах. Так не видно, а когда кожа покраснела — они и проявились. Ты такой красивый, такой могучий, такой желанный...иди ко мне! Быстрее, а то я сама на тебя наброшусь!

— Нам пора — попробовал возразить Нед, но Санда с демоническим смехом соскочила с постели и запрыгнула на него, охватив бедрами за талию, двумя руками взяв за спутанные волосы на затылке и глядя прямо в глаза:

— Последний раз. Самый последний. Вдруг, пока ты там путешествуешь, со мной что-то случится...ведь будешь жалеть потом, что отказал!

— Нечестный прием! — буркнул Нед внезапно осипшим голосом, подошел к постели и опрокинулся на Санду, застонавшую под его тяжестью...

Затем они мылись, укладывали волосы с помощью служанок, завтракали, а когда за ними пришел слуга, чтобы отвести в каминную залу, оба были готовы — Санда одета в белое платье из невероятно дорогой ткани, которую имели право носить только короли, Нед же оделся так, как обычно — куртка, облегающие брюки, мягкие полусапоги — ему не стоять на виду у всего города и не ждать, когда корону возложат на его голову. Он всегда предпочитал удобство красоте.

В зале собрались все — не было только Великого Атрока и ее приспешников.

Генерал оделся в белоснежный мундир, под стать своей жене, на груди сверкали боевые и светские награды — Нед даже поразился, сколько их было. Они устилали мундир сверху донизу, и Нед с усмешкой подумал, что награды могут служить чем-то вроде брони — их и мечом не разрубить.

Хеверад увидел, куда смотрит Нед и развел руками:

— Положено! Что поделать! Самому смешно!

— Приветствую, милая — голос Хеверада был ровным и благожелательным, а взгляд остановился на припухших от поцелуев губах 'жены'.

Он непроизвольно вздохнул и помрачнел — если бы на месте Неда этой ночью был он! Но что поделаешь — все то, что сейчас происходит, они оговорили заранее, и генерал смирился, дав себе слово — подыщет любовницу похожую на Санду.

Увы — с возрастом приходят деньги, слава, власть..а вот молодость, молодость уходит. И наступает момент, когда ложась в постель с очередной красоткой ты невольно думаешь — за что она меня любит? Не за тугой ли кошелек с золотыми? Не за кольцо ли с камнем, которое подарил ей на прошлой неделе? И становится грустно — такому как Нед нет нужды покупать себе любовь. Она стелется ему под ноги, упрашивая — возьми, возьми меня! И молодой человек перешагивает через нее...

Ничего, вспомнит когда-нибудь, когда станет таким, как Хеверад — богатым, известным, и...немолодым.

Генерал снова вздохнул, немного успокоился и подал руку жене:

— Присаживайся возле меня, дорогая. Пусть все видят, как мы любим друг друга! — голос Хеверада был доброжелательным и искренним, но Санда различила явственные нотки иронии в его голосе. Хеверад понял, что она догадалась, и легонько подмигнул:

— Все нормально. Не беспокойся. Считай, что мы просто партнеры в торговой сделке. Все, что я скажу на людях, все, что буду делать — это для толпы. Вопрос, правда, слегка запоздалый — мы можем продемонстрировать жрецам, что ты стала настоящей женой в полном смысле слова?

— Можем — зарделась Санда — все в порядке.

— Это хорошо, когда все в порядке — грустно вздохнул генерал — тогда поехали на городскую площадь. Нас там ждут — народ с утра толпится. Им обещана раздача денег и большой пир. Одни траты! — вздохнул Хеверад и подав руку 'жене' пошел к выходу.

Фанфары, ветер, солнце! Флаги хлопают на ветру, как кнуты извозчиков, люди вопят, тянутся к открытой повозке, в которой едет будущая королева. Возле девушки стоит большая плошка с серебряными монетами, время от времени Санда зачерпывает горсть и швыряет в толпу. Тут же вспыхивает побоище, люди давятся, пытаясь собрать укатившиеся кругляшки, дерутся, льется кровь, кричат стражники, древками копий расталкивая дерущихся.

Санда морщится, а Хеверад успокаивающе похлопывает ее по руке:

— Ничего, ничего — так положено! Каждую коронацию гибнет не менее ста человек — в давке и драках. Это как жертва богам.

— Но это же...гадко! — пытается сопротивляться девушка, но 'муж' лишь укоризненно мотает головой, и она смиряется, стараясь зачерпнуть побольше и бросать почаще — чтобы не было такой давки.

— Щедрая! Да не оскудеет рука! — вопят красномордые, потные, возбужденные горожане, протягивая к повозке руки с широко расставленными пальцами, в мольбе: 'Дай Дай! Дай!'

— Мудрая! Победительница! Великодушная! — тянутся, тянутся руки — жадные, загребущие, они кажутся огромными, как у великанов, длинными, как змеи и вот-вот вцепятся в глотку будущей королеве, в едином порыве: 'Дай! Дай! Дай'

Санда задохнулась, схватившись за горло, и Хеверад обеспокоенно посмотрел на нее:

— Что, что с тобой?

Затем оглянулся на толпу, нахмурился и шепнул:

— Потерпи. Все когда-то кончается. И это закончится. Это твой народ — смотри на него, запоминай, впитывай. Они все хотя лишь одного — чтобы им дали — много, и даром. Но это нормально. Все мы такие. Только они не боятся показывать себя такими, какие они есть, а мы пытаемся соблюсти приличия. А по сути — мы такие же жадные твари, только урвавшие больше, чем другие. Кинь им еще деньжонок, не забывай — получил много — дай немножко и подчиненным. И тогда они будут тебя любить и смотреть сквозь пальцы на твою придурь, не замечая очевидного...

Санда внимательно посмотрела на своего 'мужа', и увидела — он искренен. И сейчас Хеверад раскрылся ей с другой стороны — это был настоящий правитель — умный, в меру циничный, в меру щедрый. Такой и должен быть настоящий король. А вот она...она чужая на этом празднике жизни.

Девушка вздохнула и начала отчаянно забрасывать в толпу горсти и горсти блестящего металла, пока пространство сбоку от повозки не превратилось в кишащее муравьями поле. Люди ползали на коленях, совали найденные монеты за щеку, вылавливая их из пыли, луж и лошадиного дерьма.

Сама церемония прошла быстро — жрецы храмов вначале провели претендентку на трон в храм Создателя — пришлось вновь пройти унизительную процедуру осмотра, дабы убедиться, что она настоящая жена своего мужа — это было нужно для Хеверада, иначе брак мог быть признан недействительным.

Жрица Селеры, вытирая руки белоснежным полотенцем, задумчиво подумала о том, что готова поклясться — жена Хеверада лишилась девственности только этой ночью. А еще — женщина наполнена ненормально большим количеством семени, что трудно ожидать от не очень-то молодого Хеверада — неужели они занимались этим всю ночь напролет, как если бы генерал был молодым жеребцом?

Впрочем — своих замечаний по этому поводу жрица никому не сообщила, благоразумно оставив их при себе, лишь сказала собранию жрецов, что: 'Эта женщина суть жена своего мужа!' — и процедура коронации покатилась дальше, как по маслу.

Претендентку на корону вывели на специальный помост, который сколотили за ночь и покрыли драгоценными коврами, затем жрец Создателя трижды грозно спросил у будущей королевы: 'Отрицаешь ли ты темную сторону?!'

Конечно, она отрицала.

Потом трижды вопрос: 'Любишь ли ты богов и Создателя нашего?!'

Ну конечно, она любит, просто обожает и бла бла бла.

И самый животрепещущий вопрос, показавшийся Санде совсем идиотским: 'Будешь ли ты заботиться о Замаре?!'

'Нет, мать вашу!' — хотелось сказать ей — 'не буду, а только стану валяться, жрать и пить, превращаясь в бочку с салом!'

Но так, конечно, она не сказала...и взошла на приготовленный для этого случая здоровенный позолоченный щит, символизирующий то, что Санда теперь щит государства. В руки ей дали какую-то палку, надо понимать для того, чтобы бить ей супостатов и тараканов — символ того, что королева гроза врагов.

Щит подняли вверх на своих плечах полдюжины могучих гвардейцев в золоченых латах — как и щит, на котором стоял Хеверад, придерживающий королеву за руку.

Корона, перед этим пристроенная на голову Санды, держалась с трудом и девушка все время боялась, что будет конфуз — эта неудобная штука запрыгает по ступенькам помоста прямо в толпу.

Вот будет драка за корону! — подумала она, и улыбнулась своим мыслям.

Толпа восприняла это по своему, и отовсюду полетел радостный рев:

— Славься! Радость! Королева-радость!

Санда помахала толпе жезлом, от чего рев усилился и местами вспыхнули беспорядки — люди лезли друг на друга, чтобы рассмотреть все как следует. Не каждый год коронуется королева, да еще такая молодая и красивая. И щедрая.

— Читай! — шепнул Хеверад, держа Санду за руку — сейчас самое главное! Эй вы, подсказывайте ей!

— Мои добрые подданные! — начала Санда, прислушиваясь к четкому голосу позади себя, который подсказывал ей то, что нужно было говорить.

Толпа стихла, и над площадью было слышно лишь посвистывание птиц, гоняющихся за полчищами мух, устроивших пир на растоптанном конском и ослином дерьме, да где-то далеко перекликались на городской стене солдаты, из трех слов которых два были матерными. Но это никак не нарушало торжественность момента, и люди затаив дыхание ждали, что же скажет новая королева!

— Обращаюсь к вам, мои верноподданные в этот тяжелый, трудный для Замара час!

Толпа зашумела, вздохнув, как единый организм, и снова затихла.

— Дворец короля занят наглым бандитом, именующем себя Жордаром, и мы не можем сейчас войти туда, как подобает королеве и королю! Этот Жордар, разбойник, негодяй, растлитель детей и трупоед (Это уж они перебрали — пробормотал Хеверад), посланец тьмы и демон в человеческом обличье, захватил уважаемого вельможу Гирсоса Амунского, и держит его взаперти, действуя, якобы, от его имени! Несчастный наш родственник страдает в лапах негодяя, и по имеющейся информации уже утерял человеческий облик, превратившись в хранилище демона, выпивающего его душу!

Толпа заревела, от страха заплакали дети, а их матери заохали, прижимая к себе драгоценных отпрысков.

Хеверад же крякнул и не разжимая зубов сказал в пространство:

— Эк их расперло! Мазису накурились, что ли, когда сочиняли? Я только спьяну могу такое ляпнуть, и то...подумаю.