— Да, но жизнь не настолько проста. — ответил Скина. Он понизил голос, несмотря на то, что дверь была закрыта. — Бывают ранения, которые человек может пережить, но при этом он никогда уже не сможет быть пригодным для службы. Я не могу всерьез верить в то, что за год с лишним войны такого еще не случалось. И, тем не менее, мы не видим приютов для таких людей — которые должны существовать; мы знаем, что они не заканчивают свои дни окруженные заботой своих семей — потому что семей у них нет. Так куда же они исчезают?

Бесани не хотела даже думать об этом. Но это был ее долг. Единственным ответом, который она могла сейчас придумать было то, что тяжелораненым, тем, кто еще мог бы выкарабкаться, дают умереть.

Но в некоторых мобильных санитарных отрядах были джедаи—инспекторы. Джедаи не позволили бы такому случиться… или позволили бы?

Она должна поговорить с Джусиком. Он ей расскажет.

— Я попробую выяснить, что смогу. — сказала Бесани.

— А я буду и дальше выбивать достойные приюты. — Скина выглядел обеспокоенным. — И еще я собираюсь помочь пополнить фонды на благотворительность. Знаете, тут все—таки встречаются граждане, желающие помочь.

— Я буду держать вас в курсе. — пообещала Бесани.

Она прошла долгий путь до здания Казначейства, задержалась по пути на чашку кафа, и поняла, что вопрос сенатора гложет ее изнутри. Да, это могло значить только лишь что клоны либо живы либо мертвы, нет никакого промежуточного состояния, и нет нужды в заботе о инвалидах. Война продолжается меньше восемнадцати месяцев. А правительства всегда страдают недостатком предусмотрительности, особенно когда война застигает их врасплох.

Тогда… может быть, именно этим занималась «Дханнут Логистик»: приюты вдали от глаз публики, для того чтобы скрыть то, что война может идти не так просто и чисто, как это представляют себе гражданские. Точно также, как это поначалу представляла себе она. Она решила проверить другие их проекты, когда вернется на работу. Все еще потягивая каф она поискала сведения о них через свою деку — просто, чтобы найти их адрес в справочнике.

И вот тут дела начали становиться интересней.

Про «Дханнут» не было записей в общедоступной базе данных. Конечно, это могло быть «дочка» какой—то другой компании, или же она могла быть даже не с Корусканта; но так или иначе — чтобы участвовать в тендерах она должна была быть зарегистрирована. Она должна была быть зарегистрирована в порядке корпоративного налогообложения, и даже если она и была с другого мира — ей требовался код освобождения от налогов.

Теперь ей понадобится Джилка. Она была налоговым офицером; она эксперт по розыску компаний, которые гребут выручку и не платят положенные налоги.

Бесани Веннен всю свою жизнь работала по инструкции. Пока не связалась с компанией асоциалов и людей, которых не существовало. Она сделала самое убедительное выражение лица и приготовилась скормить Джилке убедительную историю… переступая грань, отделяющую простое копание в данных по неуважительной причине от прямого обмана — с последствиями, которых она не могла даже приблизительно себе представить.

* * *

Повстанческий лагерь, близ Эйата, Гафтикар, 478 дней после Геонозиса.

Мариты возбужденно шныряли вокруг, и сегодня Дарман видел, что их стало гораздо больше чем прежде.

Он чистил зубы, прислонившись к двери хижины, и покачивая складную пластоидную чашку в одной руке обдумывал то, чем занимался в последние дни.

— Заканчивай, Дар. — Найнер был в полной броне. Он командует — значит, они выступают.

— Тридцать Пятый выступает. Они закончили на Квиилуре. Давай постараемся чтобы двери для них были открыты.

— Квиилура. — Дарман сплюнул пену в чашку. — У меня есть время связаться с Этейн?

— Тебе это надо?

— Ну меня же могут убить, и…

Выражение лица Найнера было скрыто визором, но к этому времени Дарману уже был известен каждый оттенок его дыхания, каждый негромкий звук который показывал, что он сглатывает или облизывает губы, каждый щелчок зубами, когда слова не вырывались наружу.

— Все будет нормально. — наконец сказал Найнер и хлопнул его по плечу. Он играл ободряющего руус'алора, сержанта; слова были словно высечены из руус, из камня, и это отлично подходило к его роли сурового старшины. — Но все равно свяжись с ней. Передай от меня привет.

Найнер направился к маритам. Он никогда не говорил про то, чего он хочет от жизни. Он никогда не делил с братьями свои страхи и не говорил о одиночестве, не болтал про женщин и не заговаривал о том, что не считает войну хорошей затеей. Последнее больше всего беспокоило Дармана. Наверное, Найнер держал свои тревоги при себе, ради поддержания боевого духа — он что, думал что они этого не понимают? — но насчет войны и всех ее сторон по традиции ругались все. Для клонов—солдат это была единственная отдушина — высказать свое мнение о том, что командование бездарно, еда — помои, снаряжение — осик, и все это напрасная трата времени, но это все же лучше чем быть гражданским. И это было показным, своего рода ритуалом единения; для того, чтобы показать что тебе все нипочем, хотя в действительности ты был перепуганным простаком, вечно голодным и как правило — ничего не знающим. То, что они служат в лучшей армии галактики не избавляло от подобных мыслей. Поначалу Дарман — как и все они — считал свою роль в жизни выдающейся и неизменной; сейчас же, после знакомства с миром за пределами Камино эта идеологическая установка поистерлась, более того — некоторые из ЭРКов дезертировали. Рядовые ворчали — между собой. Дарман подозревал, что если бы привязанности были слабее и им было бы куда идти — из строя исчезло бы куда больше народа.

Но они оставались — ради своих братьев. Они оставались, потому что быть лучшими в своем деле — было для них единственным источником гордости.

И им было некуда идти. Что случится, когда многие из них узнают что происходит с теми кто не может — или не хочет — больше сражаться?

«Да, лучше бы уж ВАР состояла из дроидов. Они не лезут куда не надо.»

— Дар, сколько у тебя зубов? — окликнул Найнер. Тот остановился, чтобы оглянуться. Дарман замер со щеткой во рту. — Ты их уже полдня чистишь.

— Извините, серж. — пробормотал Дарман набитым пеной ртом.

Он вернулся к уборным, чтобы прополоскать рот и сполоснуться, потом сменил повседневную форму на нательный костюм, в раковине с куском каменно—твердого мыла местной выделки постирал повседневку и выжал ее так, чтобы она высохла в ближайшие минуты. Привычка, ритуал — штука успокаивающая. К тому времени, как он закончил пристегивать к нательному костюму броневые пластины, повседневная форма высохла, и он мог свернуть ее в маленький сверток и уложить в ранец.

Пластины он пристегивал совершенно машинально. Все его мысли были заняты Этейн. Он прикрыл дверь и вызвал ее.

Она ответила не сразу. Он уже был готов просто оставить для нее сообщение, когда услышал ее голос и внезапно почувствовал себя растерянным и усталым. Голопроекции не было — только звук, но он никогда не просил показать картинку, потому что она была на задании и у нее были свои причины не показывать где она сейчас.

И все равно он беспокоился. Он хотел снова встретиться с ней, на самом деле. Он боялся что забудет ее лицо.

— Можешь разговаривать? — спросил он.

Последовала короткая пауза.

— С тобой все хорошо, Дар?

— Я в порядке. Разве что вот ЭРК покусал немного.

— Какая гадость. И как, они ядовитые?

Похоже она решила, что он шутит. Дарман подумал, стоит ли начинать разговор про Сулла и его смертный приговор и решил что подобного рода вещи надо рассказывать с глазу на глаз.

— Да, все в порядке, я высосал яд и пристрелил его. Да и Фай к его броне приценивался… Я скучал по тебе. Как дела на Квиилуре?

Еще одна пауза.

— Не очень. Большинство ушло без звука, но кое—кто уперся, и… ну, ты понимаешь.

— Потери?

— Да.

— Ох…

— Не я, как видишь.

— Я рад. — он уловил проступившие в ее голосе нотки сдержанности; наверное, рядом с ней кто—то был. В головидах тайные любовные разговоры показывались как нечто захватывающее, но Дарман понял что секретничание просто утомительно. — Как тебе Левет?

— Основательный парень.

— Скоро будем работать с его батальоном. Это значит что ты возвращаешься на Тройной Ноль? Извини, я не должен был спрашивать. Просто подумал что ты заканчиваешь там, и…

— Буду — еще через несколько месяцев. Через три, наверное.

— О. — Где? Почему? — Хорошо.

— Мне тоже тебя не хватает, Дар. Придумай что—нибудь, чем мы займемся когда встретимся. У меня с планированием таких вещей не очень.

Дарман тоже не был в этом мастером. Но он подозревал, что она не имела в виду 'выпить за старые добрые времена из грязных стаканов в «Хижине Квиббу»'. У Мерееля наверняка найдутся идеи. Он явно знает каждую кафейню между Галактическим Городом и Внешним Кольцом.

— Хорошо. Знаешь, когда говорю с тобой — ничего не приходит в голову.

— Мне тоже. — Дарман волновался от того, что не может говорить гладко или остроумно. Он говорил как полный ди'кут, и он знал это.

Послышался громкий стук в дверь.

— Дар? — Это был Фай. — Дар, ты здесь?

Дарман закатил глаза и спросил в пространство:

— Чего тебе, Фай?

— Ты там весь день будешь сидеть? Я не собираюсь откапывать выгребную яму потому что ты все еще возишься с прической…

— Ладно, ладно. Дай мне секунду. — Он понизил голос. — Извини, шэр'ика, мне пора.

— Вскоре я свяжусь с тобой. Береги себя. Я люблю тебя.

— Будь осторожна. — Дарман пытался сказать, что он тоже любит ее, когда связь прервалась с ее стороны канала, и момент был упущен. Перед тем как рывком распахнуть дверь он глубоко вдохнул — от ноющего чувства что у него может не быть шанса сказать ей это. У него было плохое предчувствие насчет близящегося штурма Эйата. Беспокойство было смутным но неотвязным; возможно оно было вызвано просто растущим пониманием того как здесь обстоят дела и возмущением от этого, но возможно — только возможно — это было предвидение. Крутясь среди джедаев начинаешь верить в подобные фокусы. Фай, я сейчас отверну твою шаблову шею…

Фай отступил назад, вскинув руки в притворной покорности.

— Хватит, хватит, нер вод.

— Ну ты и умеешь выбирать моменты.

— Я просто хотел зайти в уборную.

— Ну да, я как раз… — Дарман оборвал себя. Не было смысла рычать на Фая за то, что он помешал разговору с Этейн. Это будет исключительно бестактно. — Ладно. — Он с преувеличенной заботливостью потрепал Фая по щеке и поймал себя на том, что поступает очень по—скиратовски. — Пойду, еще раз проверю снаряжение.

— Атин проверил его уже дважды.

— Значит, проверю в третий раз.

— Дар…

— Что?

— Знаешь, мог бы и сказать насчет Этейн. Я бы не стал плакать и устраивать истерики.

Фай закрыл за собой дверь, и Дарман услышал звук текущей воды. Фай не был глуп, к тому же он наверняка он слышал все, до последнего слова, но все равно он испытывал чувство вины — словно обладание частичкой чего—то, выходящего за рамки их жизни выстраивало барьер между ними .

Возле хижины Найнер и Атин раскладывали снаряжение и проверяли его, не обращая внимания на оживленный спор А'дена и одного из маритов. Марит был доминантным, с алыми складками на шее, но это была не Себз. Ящериц все прибывало: раньше их в лагере было не больше сотни, сейчас же их было уже несколько тысяч — они собирались в условленной точке, приходя из деревень, разбросанных вокруг.

Дарман внимательно посмотрел на груды снаряжения. Термодетонаторов тут хватило бы, чтобы разнести полпланеты.

— Пожалуй, это перебор. — заметил он.

Атин поднял голову.

— А что случилось с «М — значит много»?

— Ты же видел Эйат. У них есть только ЗА да постовая служба, а не «аккламаторы» Так что мы с Тридцать Пятым их расплющим, а ящеры сметут остатки. Тебе не кажется, что все это — напрасная трата ресурсов?

— Дар, тем не менее — это столичный город. — вмешался Найнер. — А мы не просто сражаемся с гафтикарцами. Мы отбираем это место у сепов.

— Да и все равно мы по счетам не платим. — добавил Атин.

Дарман прикинул — кому, кроме горнодобывающих компаний, могла бы понадобиться эта планета. Интересно, а они вообще используют келериум и норакс для производства дроидов? Может быть, Республика сделала одолжение «Шенио Майнинг» в обмен на услуги, оказанные где—то еще? Галактика именно так и устроена. «Поможешь нам во время войны, приятель, и мы прикроем глаза на то, как ты получаешь свои прибыли.»

Но его это совершенно не касается. У него в этом нет ни доли, он не получает с этого проценты, и он ничем не рискует — кроме своей жизни и жизней его братьев, а это их обычная работа.

Он присел, подобрал маленький термодетонатор и покатал его в руке, припоминая небольшой ресторан напротив правительственного здания Эйата. Рулет из рубленой робы, запеченной в тесте, политый сладким кафом был восхитительным… а такого размера заряд, рванувший на расстоянии примерно двадцати метров, расколет транспаристиловый фасад ресторана на тысячи осколков и запустит их на скорости в три сотни метров в секунду в то и в тех, кто окажется в радиусе километра. Порой не стоит чересчур глубоко задумываться.

— Я могу заняться энергостанцией? — поинтересовался он.

Найнер не повернул голову.

— Ты рекил район правительственных зданий…

— Это не значит, что я не могу разнести энергостанцию.

— Не люблю менять планы в последний момент.

— Какие планы? Мы даже не закончили первое реко. Мы же зачищали ликвидаторов. Риски будут те же самые.

Найнер не ответил. Они настолько привыкли все делать на лету, с минимальным планированием или вовсе без него, что Дарман начинал беспокоиться — не становятся ли они небрежны. Врываться, сверкая дисишками, и разносить все вокруг — это здорово, но в Особых Операциях настолько же… хотя нет, гораздо больше, важны детальная разведка, наблюдение и планирование,