Мужчины встали вдоль стен с четкой последовательностью шахматных фигур и флегматично наблюдали за этой картиной, словно каменные головы с острова Пасхи. Они сжимали автоматы наперевес, но я чувствовал, как в их мышцах бурлит тестостерон, готовый в любую секунду развернуть жерла автоматических винтовок в нашу сторону...
Сказать по правде, я слегка дрейфил: обещание Йоргену по поводу моей ответственности было, конечно, немного самонадеянным с моей стороны, особенно учитывая контакт с туристами, не совсем готовыми к такому шоу, — хотя их предупреждали обо всем и подготовку они проходили, но толерантность у всех своя... Да...
Вдруг Лия обернулась. Поймав взгляд ее красивых глаз, я немного картинно заулыбался и посмотрел на нее.
— Странный, — с легкой хрипотцой сказала она, — Совет Матерей требует, чтобы ты доказал, что ты Пастух Глюков, прилетевший с Земли: они не верят, что ты — ты. Ты можешь им доказать, кто ты есть на самом деле?
— Я попробую, Лия, Думающая О Завтра, — произнес я медленно.
— Они не верят, что Пастух Глюков мог оказаться мужчиной, ибо мужчина суть недальновидный, агрессивный исполнитель, у которого нет... — Она замялась. — ...Не приспособлен к чувству... к пониманию... ты понимаешь?
— Да, — ответил я.
— Ты чувствуешь свое тело — это заметно, — продолжала она, — ты чувствуешь Закон, хоть и не знаешь его: твоя ДНК бурлит звуками... звуками ТЕХ, КОТОРЫЕ... Докажи, что ты потомок ИХ, а не этого мусора Спящих... Если мы можем общаться с тобой на уровне Закона — покажи это...
В голове моей уже порядочно свистело и зудело. Я концентрировался, как мог: я понимал, что любая моя ошибка будет сейчас иметь немалые последствия, и не только для меня... И камни... И камни тоже стали звучать какими-то странными мелодиями, будто многоголосым хором... странным оркестром...
Я неуверенно вышел к группе юварков. Шаги мои были мелкими, на подогнувшихся ногах... Я убеждал себя, что я — шизофреник, без малейших инстинктов самосохранения, я просто псих, коих на Марсе тысячи... Зрачки мои расширились, и я не хотел даже думать о том, как я пройду через этот Совет Матерей: передо мной в расширенных зрачках синим пятном расползлось отверстие Призрачной Крепости. Я шел к нему. Мягкие перья касались меня, но я не замечал... Что-то холодное, твердое, похожее надуло автомата, задело меня за руку, но мне было безразлично... я шел вперед...
— Отойдите — он с нами! — услышал я отдаленным эхом голос сзади.
Я двигался к площадке. Метр за метром... Почему я такой самонадеянный кретин?
Я вышел на каменную плоскость. Медленно опустился на колени: я понимал, что делаю все не так... Вернее, что это неправильно — то, что я делаю. Я сел. Я повернул голову к западу. Мне показалось, что вокруг меня летают какие-то прозрачные объекты разных форм: клетчатые конусы, радужные торы, пучки света, золотисто-зеленые змейки, странные птицы. Я так хотел с ними поговорить... пообщаться... понять их... Они набухали в вечернем воздухе и вопросительно глядели в мой затылок (который смотрел назад, в пещеру).
Руки сплела нервная дрожь, по туловищу пошли мурашки: мне показалось, что вокруг работают тысячи трансформаторов — ритмичное гудение полей было вокруг меня.
— Укройте... укройте... мне холодно... — бормотал я.
Гудение усилилось, и неожиданно послышался громкий хлопок. Тыч!..
Я открыл глаза: передо мной было слегка колеблющееся трехмерное изображение какого-то расплывчатого объекта, напоминающего осу... Она дрожала, словно студень, и слегка искрилась... "Уи-уи-уи", — зудела оса... Вокруг нее сконцентрировались какие-то светлячки, мерцающие холодно-голубым цветом...
Где-то далеко-далеко я услышал встревоженные восклицания. Но мне уже стало тепло и комфортно — и абсолютно наплевать на какие-то возгласы. По туловищу вдруг прошла волна горячего воздуха.
— Я прохожу по своим делам мимо, — продолжал бормотать я, — а вы как?
Гул приобрел богатый спектр модуляций, словно тысячи голосов отвечали мне.
— Довольно! — услышал я откуда-то из глубокой бездны гортанный встревоженный женский голос. — Встань, Пастух...
Пастух? А кто это? Я не видел перед собой никакого стада, и уж тем более пастуха...
Где-то глубоко, словно в жерле вулкана, было ощущение щекочущей эйфории... Меня окружали женские половые органы... ко мне тянулись длинные, вытянутые ладони, поглаживая тонкими гибкими пальцами мои плечи... Я хотел прикоснуться к ним... во рту появился привкус свежего яблока — давно забытое ощущение...
Я ощущал внутри себя тихую радость: казалось, что все происходящее — что-то очень правильное и естественное. Так должно было быть... свобода... счастье и спокойствие... Вокруг "осы" кружились огоньки — они казались веселыми...
Я обернулся назад и разглядел сквозь застилающие меня слезы радости два знакомых силуэта: первый в ореоле голубовато-красных разводов, который бормотал: "Я — Лия, я — Лия", — и второй, оранжево-сиреневый, в центре которого были тучи и сверкали молнии... Я попытался проснуться, но почувствовал, что падаю на бок...
Выступы скал... равнодушные и холодные... они качаются, и от этого их ритмичного колебания тошнота подходит к горлу... бульканье слабоконцентрированного раствора соляной кислоты жжет ливер... Откуда взялось это странное чувство стыда? Болит справа... ах, да... плечо... меня ранило...
— Очухался! — услышал я голос Йоргена (кажется, его звали Йорген).
— Господи! Дэн! — Это был знакомый голос... Голос моей любимой...
— Странный, — ко мне наклонилось небритое лицо человека, и я точно знал, что оно называется "Йорген", — еще раз ты устроишь такой цирк — я тебя пристрелю на хрен!
— Дэн, что они с тобой сделали?! Эти девки... они уродливые маньячки... — Это голос, который говорит, как правило, хорошее...
Я пытаюсь стать собой — эта проблема неразрешима: я — растение...
— Странный, ты реально чуть не угробил всех, — медленно произносит женщина, у которой выбиваются черные волосы из-под обшарпанного шлема. Сибилла ее зовут, кажется.
— Что? — еле произнес я, борясь с новым приступом тошноты...
— Вообще-то, — сказала Сибилла, — мы почти что насильно выдернули нашего Элвиса из толпы поклонниц...
— Элвиса? — Это звукосочетание вызвало во мне вибрацию кишечника, и я все-таки проблевался на бок своего верблюда.
— Какого хрена ты вызвал столько глюков?! — взорвался Йорген...
— Эти отвратительные женщины словно сошли с ума... — дрожащим голосом произнесла Ирина. — Это было ужасно...
— Они даже не взяли у нас еду и патроны! — Это говорил человек с мясистым лицом... Ах да — полковник! — Они кричали: "Дорогу избраннику!"
— У Аюми ожог на щеке, — холодно констатировала Ирина. — Зачем было устраивать это?!
— Отвяньте от меня... — пробормотал я. — Мне хреново...
— А может, слишком хорошо? — Сибилла сделала ехидное выражение лица, но мне было все равно: в голове до сих пор гудело...
— Щто ви спорытэ? — услышал я голос Азиза. — Настоящий сольдат всэгда нравытся жьенщина!
— Если бы не он, нас бы сожрали! — Я не ожидал, что Дронова скажет про меня хорошее.
Вместе с качающимися скалами под козырьком шлема всадника на белом дромадере было видно презрение и деланое равнодушие — я больше не чувствовал передачи на параллельных волнах... Наверное, просто устал...
Да и пошли они все... задолбали...
Я представил себе, как меня сожрала бы плесень на "Изумруде", и всем бы стало хорошо... но резко одернул себя... за идиотизм — я просыпался и видел, что все в порядке...
Оказалось, что действительно был полный... разброд — что-то всех настолько удивило... Я даже не хотел спрашивать...
Теплая патока стекала с моих пальцев... Когда я начну понимать, что здесь все не так, как ожидаешь? Когда я начну чувствовать... вернее, понимать свои ощущения буквально? Необычные реакции необычных существ на необычные проявления необычных событий... И эта последовательность стала вертеться у меня в голове, словно прокрученная через чудовищный ревер. Необычные реакции... необычных существ... обычный Странный... банальный Марс... другие люди... нити поступков... тошнота... Меня вновь скрутило спазмом... Я крепко зажмурил глаза, чтобы пейзаж перестал болтаться перед моими глазами, а из моих глаз от напряжения потекли противные теплые слезы... Да... Призрачная Крепость... А здесь бывает вообще что-то нормальное и предсказуемое? Подлость? Плохие варианты? Желчь и цинизм Йоргена? Разведка землян? Потеря контакта с любимой женщиной? А что я здесь вообще делаю? Может быть, я сам турист? И мне уже пора домой?..
Мысли путались в голове, словно муха в паутине крестовика, а он все не выползал и не выползал... Он не хотел есть это...
Прошло некоторое время... некоторое время, за которое я старался не чувствовать себя никак, — было очень скверно... Я понял, что, кажется, у меня получилось вызвать каких-то глюков, и при этом я умудрился сделать невозможное: никто ни разу не вошел в контакт с юварками без плачевных последствий после этого. Я даже не слышал о чем-то подобном, но, как я понимал, этот контакт напугал и разозлил многих из нашей группы, а самих юварков, скорее, просто напугал, иначе... Ксенофобия — вещь непобедимая, даже мне многие мои действия представляются с трудом, а уж об их мотивах я и думать не хочу: очень часто я расцениваю собственные поступки как действия, совершенные абсолютно другим человеком. Странно, но часто это помогает, хоть и понять эту логику не в силах и я сам.
Отдышавшись от спазмов, я закурил сигарету, а затем через полчасика хлебнул спирта для ясности мозга. Прошло еще около часа в некотором сосредоточенном молчании и тихих разговорах про пережитые эмоции. Я перевел Йоргена в лидирующую позицию смены, впереди Ирины, совершенно не обращая внимания на ее равнодушно-негодующий вид, а сам пристроился справа от Сибиллы, и, предупредив ее, задремал в седле.
Как это ни удивительно, моя дремота была лишена движений образов. Не было ни Сатаны, ни Зевса, ни прочей нечисти.
Я чувствовал такую чугунную усталость, что буквально ощущал каждую бронированную пластину своего комбеза: как она давит на мое туловище, как пульсирует под кожей моя прохладная кровь, как тяжелым медленным молотом стучит мое сердце, отдаваясь иголками боли в перевязанном плече. Тяжелые, будто стальные ковши, веки моих воспаленных глаз надежно предохраняли меня от окружающего мира: они изредка покачивались в такт могучим шагам Чембы, и тогда на мысленном экране возникали некие полосы, которые означали, наверное, слегка размытые и изломанные контуры горизонта, над которыми темно-лиловыми пятнами, усыпанными яркими прорехами звездного света, шевелилось небо... Небо, в котором что-то происходило...
Кто-то жил... кто-то думал... если, конечно, эти узоры можно назвать мыслями... Меня обволакивала Вселенная своими теплыми и мягкими лапами, в которых я чувствовал холодок спрятанных в нежном бархатном меху когтей: попробуй догадайся, когда она их выпустит и что ее может разозлить...
Хорошо... Я устал — и я отдыхаю... В голове что-то глухо пульсирует, и раздается тихий ритмичный звук капающей воды... прозрачной... чистой и холодной...
Я начал возвращение от негромко сказанной Сибиллой фразы.
— Башня, — услышал я тихий ласковый голос в своем шлемофоне.
Это слово смешалось с какими-то невнятными ощущениями, которые копошились, словно клубок подопытных мышей в вольере, на который внимательно смотрел Крис Паттерсон, держащий в руках микроскоп и расширенными зрачками глядящий в толстые линзы своих окуляров — почему он не сделал себе операции?..
Я стиснул зубы...
Я заставил себя выползти из мягкого сумрака этого кокона, который давал мне подзарядку энергии...
Я напряг мышцы спины...
Я сказал себе: "Надо..."
Я поднял тяжелые стальные ковши, которые становились все легче, и почувствовал щекочущее ощущение в груди...
В глазах сфокусировалась тысяча маленьких картинок в одну, будто я был насекомым...
Прошло около трех часов. Наша процессия давно миновала долину, пару невысоких холмов и выезжала на большое открытое место, где плоскогорье уходило резко на юго-восток, на западе громоздились настоящие хребты бордовых барханов, а за ними появился на фоне сиреневато-коричневого неба вертикальный черный силуэт, теряющийся в легкой ночной дымке багровых облаков.
Он напоминал сильно вытянутый вверх баобаб, только с более резкими, графичными очертаниями и без развесистой кроны. На фоне этого силуэта горели и мерцали редкие огоньки разных цветов.
В груди... в голове появилось тревожное ощущение — мозг начали сверлить неприятные звуки: это был отдающийся далеким эхом тихий многоголосый треск... треск выстрелов...
Я встряхнул головой, по телу пробежала легкая морозная судорога.
— Ну понятно... — пробормотал я, находясь еще в обрывках легкой дремы, которую сменяла будоражащая прохлада.
— Опять война? — услышал я процеженные сквозь зубы слова Сибиллы.
— Ребята, — раздался голос Йоргена, — там, впереди, заварушка какая-то: может, объедем? А то скучно уже...
— Объедем, — ответил я слегка сонным голосом. — Только надо разведать обстановку — не карабкаться же нам в горы! Да тут и негде...
Я обвел слегка осоловевшим взглядом окрестности и сказал Йоргену, что группу надо остановить.
— Что это там? Впереди? — спросил громко полковник.
— Это город? — спросила Дронова.
То, что возвышалось за барханами, называлось "Кли-БУс-19 ЗЦ", то есть "Климатическая Башенная Установка Замкнутого Цикла N 19". Это были высоченные башни метров по четыреста в высоту.
— Эти башни были построены по всей планете для формирования марсианской атмосферы, — раздался ровный голос Ирины, словно записанный с пленки, — это произошло в период проекта "Терра-2". Строительство сети из двадцати четырех климатических станций на поверхности Марса обеспечило больше двух лет непрерывного мониторинга влажности, температуры, давления и других параметров, наряду с созданием оболочки из фторных газов и "Зеленых Зон", как мы это видели на примере "Изумруда"...
Послышались тяжкие вздохи и замечания, но Ирина словно этого не слышала...
— ...Непрерывная подача кислорода позволила проекту "Терра-2" создать на Марсе условия, близкие к земным, — продолжила наш гид, как бы не отвлекаясь на туристов и выдавая информацию четко и правильно, словно принтер, аккуратно и бесстрастно выстукивая лазером через порошок голые и объективные факты. — ...Фторные газы создали парниковый эффект, который уравновешивал температуру, после чего климатические установки, построенные в высоких широтах, на местах мощных залежей грунтовых вод, стали маленькими планетарными заводами терраформирования. Они не только производили кислород, поглощая из атмосферы углекислоту...
