Как обещал владельцу волшебного эльфийского дворца король Алай, так и сделал. Он приказал отремонтировать обвалившуюся крышу сторожевой башни, вставить двойные рамы в зияющие провалы окон, наполнить провиантом и фуражом хранилища в нижней части башни, очистить колодец, вымести мусор, накопившийся на этажах за сотни лет, наносить дров и вообще приготовиться к долгому зимнему периоду охраны единственного пути, которым можно пробраться через горы.
Зачем оно было нужно, и кому вообще взбредёт в голову лезть в Кентувиор, который и летом походил на замерзший ад, — неизвестно, но рабочие старательно выполняли приказ. И вот кровельщики увидали странную картину, от которой у них чуть не оледенела кровь в жилах, хотя и без того на воле было не тепло — близилась зима, и с севера постоянно несло ледяным ветром.
Высоко в небе бесшумно проплыла сияющая ярким серебряным светом крылатая фигура, неся при себе тёмную ношу, в которой без труда можно было признать человеческое тело.
Рабочие в ужасе переглянулись: вот оно что! Вот почему король Алай настрого запретил ходить на север! Нечисто тут дело, и маг, который провёл их в эту подземную страну и дал им всё, чего душа пожелает, начинает снимать свою жатву! То-то в народе удивлялись и поговаривали тайком: как, мол, король Алай не понимает, что ничего просто так не бывает? Неужели просто так, из доброго сердца пустил их в эту великую землю дивоярец?
— Не просто дивоярец это, — шепнул своему напарнику плотник Алекс, — мне жена по секрету говорила, что знала она его, ходил он к ней.
— И что? — замирая от ужаса под холодным ветром Кентувиора, спросил напарник.
— А то, что лишилась Грета всех своих денег, что он ей дал, — продолжал шептать Алекс, хотя кто мог слышать его, кроме того, кто рядом, — Всего лишилась — дома, денег! Что дают эти волшебники, то и забирают. С пустыми руками ушла сюда.
— Ну и?.. — нетерпеливо зашептал напарник, глядя на товарища круглыми от ужаса глазами, словно предчувствуя услышать самую страшную и ужасную правду.
— А то, что он совсем не тот, за кого себя выдает! Грета по секрету мне сказала, только ты, смотри, никому не говори!
— Сдохнуть мне! — убеждённо ответил Ганс.
— Она говорила, что он во сне разговаривал на незнакомом языке!
— ?
— При этом она видела как комната в гостинице менялась!
— ?!
— Да, она там видела совсем другое — не то, что было в комнате! Она рассказывала мне, что всё будто исчезало, и появлялось незнакомое место!
— Какое же?! — вырвалось у Ганса, которого захватила таинственная история, похожая на сказку. Он не больно верил Алексу, но слушать было интересно.
— Не знаю, как сказать, — тот покрутил головой, как будто испытывал затруднение с подбором слов, — Такой как будто дворец, но такой, какого у нашего короля сроду не бывало. Как будто всё из алмазов и хрусталя... Огромный дворец такой!
— Такого не бывает, — не поверил Ганс, — столько алмазов нет на всей Селембрис!
— Да ладно, не в этом дело! — отмахнулся Алекс, и Ганс снова прилип к нему алчущим взглядом, ибо что же может быть ещё важнее, чем целая гора алмазов!
— А то, что она видела тогда, почему и хотела от него сбежать! Она-то думала, ей это примерещилось, а было-то всё правда!
— Ну, ну! — торопил его приятель, но Алекс вошёл во вкус рассказа и не хотел скорого финала.
— Короче, видит она как будто во сне, а на самом деле взаправду, — упершись взглядом в горизонт, вещал Алекс, — Как будто этот дивоярец стоит посреди того огромного зала из хрусталя и алмазов, а в руках у него меч такой особенный — не как у магов. А перед ним женщина неземной красоты.
— Врёшь, — с замиранием сердца проронил Ганс, но Алекс уже ничего не слышал и продолжал переживать видение, как наяву.
— Идёт она к нему, такая красивая, что прямо дух захватывает! А он тут — раз! — и снёс ей голову одним ударом!
— Не может быть! — восклицает Ганс.
— И тогда всё стало меркнуть, — как в состоянии сомнамбулизма, продолжал молодой плотник, — звёзды стали гаснуть, солнце потухло, и такой холод начался везде. Море замёрзло, и люди стали умирать.
— Такого не бывает, — авторитетно заявил Ганс, — чтобы враз погасли солнце и звёзды!
— Я не сказку тебе рассказываю! — рассердился Алекс, — Это видение, которое видела Грета!
— Ну, мало ли, что бабе привидится!
— Я вообще думаю, что она видела его сон. Это его сон, понимаешь? И вообще, ты обещал никому не рассказывать.
— Сдохнуть мне, — без убеждения проронил Ганс, и явное разочарование в его голосе выдало, что он как раз и собирался всем рассказывать.
Ставший внезапно молчаливым Алекс вернулся к своей работе, и Ганс вернулся, но был задумчив и беспокоен.
* * *
— Грифон, нужна помощь! — крикнул Румистэль, врываясь во дворец с бесчувственным телом Джакаджи на руках.
Невозмутимый слуга скорее принял раненого из рук хозяина и заскользил по алмазным полам куда-то вон из главного зала, а Румистэль поспешил следом.
— Ты знаешь, что можно сделать? — вопрошал он.
— Конечно, — отвечал Грифон, — простая рана от оружия смертных лечится без всякого труда.
Он донёс друга хозяина до помещения, где имелось что-то вроде хрустального саркофага.
— Немного сна, и он восстанет, как новенький, — пророкотал своим низким голосом слуга, — Его можно было бы собрать даже из кусочков.
Собрать из кусочков?! Это просто к слову пришлось или в самом деле Грифон говорит правду? Разве можно воскрешать умерших?!
— Конечно, — невозмутимо ответил Грифон, как будто находил это невозможное на Селембрис дело самым обычным.
— И сколько времени должно занять в таком случае исцеление?!
— Как обычно — шесть дней.
Наверно, в голосе хозяина отразилось что-то необычное, потому что Грифон вдруг оставил свою невозмутимость и заглянул в лицо дивоярцу своим удивительными, теплыми глазами цвета мёда.
— Значит, не надо было разбивать Живой Кристалл, чтобы оживить Алариха?.. — прошептал тот, словно разговаривая с призраком.
— Живой Кристалл вообще не надо было разбивать, — ответил Грифон.
Лён очнулся и посмотрел на своего доброго слугу, в глазах дивоярца стояли слёзы. Теперь ему открылась невероятная низость и злоба Эйчварианы, и ненависть к ней вспыхнула в сердце с новой силой. Как будто снова он стоит со своим мечом перед этой змеёй, и руки чешутся снести ей голову ещё раз.
Войдя в свои покои, он рухнул на широкое роскошное ложе, весь уйдя в мысли, и были они невеселы. Кажется, период его блистательного служения Дивояру подошёл к закономерному финалу, о чем он, кажется, не сожалеет — до того ему надоели хитроумные игры небесных магов. Тревожило лишь то, что он так и не нашёл Наташу, которой снова приспичило вести свою игру. Опасно это — заигрывать с дивоярскими магами. Что она задумала — узнать можно только от Джакаджи, и надо ждать чтобы он проснулся.
— Потерпи немного, Лембистор, — сказал своим маловыразительным голосом Грифон, наведавшись к саркофагу среди ночи, когда рана Джакаджи затянулась, и лишь остатки боли тревожили спящего.
— Где мы, Грифон? — сквозь сон прошептал больной.
— Ты в Рагноу, всё хорошо, — утешил его слуга.
Спящий замолк, и черты его лица, осунувшиеся от ранения, разгладились. Красивое смуглое лицо приняло выражение покоя, и чёрные кудри вольно раскидались вокруг его головы. Походил он на прекрасного тёмного ангела, не хватало лишь больших крыльев, крытых твёрдым вороновым пером.
— Не называй меня Лембистором, — произнесли вдруг губы спящего. — До времени ему не надо знать.
— Хорошо, — согласился Грифон и уменьшил освещение покоя.
— Скажи ему, — донёсся до слуги голос, когда он уже собрался покинуть помещение, — скажи ему, что он не должен возвращаться к Ниянали.
Грифон вернулся к саркофагу и удивлённо переспросил спящего:
— Что ты сказал, Лембистор?
— Его дочери... — прошептал тот в забытьи, — нельзя...
* * *
Длинными пространственными прыжками Пантегри перемещался по дороге — быстрее, чем мог бы сделать это на обыкновенной лошади, но медленнее, чем позволял летучий дивоярский конь. На миг выныривал он в реальном пространстве, намечал тренированным взглядом следующую точку и снова исчезал в прыжке. Таким образом всего за час он покрыл большое расстояние до портового городка королевства Бреннархайм, где ждала в своей бедной мансарде его любимая.
Домчавшись до окраины, Пантегри был вынужден снизить темп, чтобы не привлекать внимание прохожих, и припустил бегом, благо, что тренированное тело его выдерживало многие нагрузки.
Под крышей дешёвой гостиницы в бедном районе приморского городка, где жили в основном торговцы рыбой и прочими морепродуктами, а также моряки и их семьи, было открыто маленькое оконце — как будто возлюбленная ждёт его.
— Изабэль! — чуть задыхаясь от продолжительного бега, крикнул в это окно Пантегри.
Сидящая в комнатке на старом диванчике серая ворона вздрогнула и обернулась к окну. А в следующий миг, едва отстучали по ветхой лестнице торопливые шаги молодого человека, на диване с тревогой в глазах уже была красивая девушка с яркими каштаново-красными волосами.
— Пантегри! — бросилась она навстречу входящему. — Откуда ты так рано? Что случилось?
— Ты получила мою записку?
— Да, получила. Но брат мой опять оправился в море, и мы с тобой можем не опасаться его гнева!
— Неважно! — бросил дивоярец, кидаясь на диванчик.
— Как твоя служба? Ты оставил самовольно пост? — встревожилась девушка.
— Не знаю, — немного невпопад ответил жаворонарец, глядя перед собой невидящими глазами, как будто видел что-то особенное, а вовсе не бедное убранство дешёвой гостиницы.
— Скажи, — вдруг обратил он к Изабэли свои блестящие глаза удивительного янтарного цвета, — А что такого в этой книге?
— Если судить по преданиям нашего рода, — словно впав в транс, заговорила девушка, — то в ней записаны многие откровения, открывающие необычную правду этого мира. Там настоящая правда о том, кто есть кто, и описания того, что может быть, что было и что будет.
— Это книга пророчеств? — живо спросил Пантегри.
— Можно сказать, что — да.
— И кто написал их?
— Те, кто создал этот мир.
Изабэль очнулась, как будто до сего момента не сознавала, что говорила, и с тревогой посмотрела на жаворонарца.
— Сегодня я видел кое-что, — ответил тот на невысказанный вопрос, и глаза его горели каким-то странным выражением, — я уже видел нечто подобное! Я видел там, в жестоком мире Дикой, как он боролся с ледяным драконом, и голову даю на отсечение, что и сегодня видел именно его!
— Кого?
— Неважно! — мотнул Пантегри головой.
— Скажи, что только знаешь! — стремительно придвинулся он к своей возлюбленной и жарко взял её за руки, — Что говорили тебе твои предки, что тебе известно?! Где именно в Совете скрыта эта книга?!
Он даже забыл, что Изабэль ему не говорила, что "Гениус Алама" спрятана в Совете! Это говорил ему Лён! Но и девушка, захваченная моментом, тоже не вспомнила об этом!
— Ищи у дальней стены в главной рубке, — проговорила она, околдовывая дивоярца своими необыкновенными зелёными глазами.
— Я вернусь! — бросил ей Пантегри, пулей вылетая прочь.
Высоко в небе Селембрис, в небесном городе Дивояре, в помещении музея монстрозоологии, а именно в его боковом крыле, занятом старыми экспонатами и всяким хламом, стояла у большого овального зеркала валькирия Брунгильда, и её алмазный взор жёстко и немигающе был направлен на сцену, которая отражалась в зеркале, как в экране. Там в обстановке дешёвой гостиничной меблирашки были двое: дивоярец Пантегри и девушка с яркими волосами.
Отойдя от зеркала, которое тут же погасло, валькирия со странным выражением посмотрела в окно — на панораму монстропарка.
— Да, я не ошиблась, — прошептала волшебница, — Это она. Надо же, как им удалось обмануть нас. Ох, как права ты оказалась, Вероника... До чего ж порой бывают прозорливы низкие души, и как слепы в своих высоких порывах иные мудрецы!
* * *
Добравшись до своих товарищей, которых оставил под волшебным эльфийским холмом, Пантегри на ходу придумал историю, чтобы оправдать свое отсутствие. Впрочем, изобретать особо не пришлось: товарищи и сами придумали ему повод для отлучки. По их мнению, стойкий дивоярец влюбился и тайком смотался, чтобы встретиться со своей зазнобой. Это было совсем близко к правде, и Пантегри не стал возражать. Но сообщил, что должен слетать наверх, чтобы узнать: что там насчет них дальше решат в Совете? Продолжать тут сторожить или возвращаться?
Высадившись на краю облачного острова, Пантегри вовсе не кинулся в Совет, а прошёл к себе в комнату, которую занимал с друзьями-жаворонарцами в общежитии Университета. Там он неспешно принял ванну, переоделся и завалился в кровать, чтобы хорошенько отоспаться.
Уже в ночной тиши он вдруг проснулся и прислушался. Затем поднялся, оделся в тёмный костюм и вышел на улицу Дивояра. Длинным пространственным прыжком он пересёк площадь Звезды, и так же скоро очутился возле здания Совета. Проникновение внутрь произошло без проблем — действовала инициация, оставленная ему Вольтом Громуром. Как удивительно всё складывалось.
В полутёмном коридоре внешнего кольца не было ни души, и Пантегри тихо дошёл до дверей самого ядра здания Совета — главного зала. Он ожидал встретить вход запертым. И очень удивился, когда обнаружил, что препятствий нет. Неужели внутренние помещения здания не запираются? Впрочем, от кого? Здесь, в Дивояре, у дивоярцев нет врагов.
Тихой тенью просочился рослый жаворонарец в святая святых небесного города — при необходимости такой прирождённый охотник и воин мог ходить бесшумно, как муха. И вот идёт он по полутёмному залу в обход большого круглаго стола в центре, обзорные экраны — тайна Дивояра! — закрыты, и места перед ними пусты. Как во сне, сам не веря своему предательству, он подходит к дальней стене, где стоит небольшой столик с наклонной столешницей, закрытой прозрачным стеклом — как раз под книгу. может, здесь она и хранилась ранее? А теперь её прячут в тайнике.
Рука Пантегри скользит по стене, где нет ни малейшего следа самой тонкой трещинки. Губы его шепчут открывающее слово, но это заклинание не действует — слишком простое. Тогда он начал тихо выстукивать стену, надеясь по звуку определить пустоту. Звук действительно выдал наличие некоторой ниши внутри стены. Вдруг что-то словно треснуло под его чуткой ладонью, и гладкая поверхность открылась. Там, внутри, наклонно стояла большая книга с окованными металлом уголками. Была ли это заветная "Гениус Алама", неизвестная, но большего взять негде, и Пантегри вынул книгу из ниши.
С бьющимся сердцем он положил её на столик-подставку и открыл обложку, ожидая, что книга нанесёт ему увечье, потому что волшебные книги без заклинания не открыть. Но вместо этого вдруг вспыхнули под потолком лампы, и яркий свет залил всё помещение.
Пантегри дёрнулся и тут же налетел на кого-то за своей спиной. Его развернули резким движением, и прямо перед собой он увидел бледную от гнева Брунгильду с мечом наголо.
