Ночью под свет древнейшего спутника Земли божественно спалось, тебе вообще не снились никакие ночные кошмары или погони за противником, ложись спать и поднимайся на ноги, когда захочешь, никто тебя никуда не торопит и спешить никуда не требуется. Это было настоящее райское место, где шла настоящая райская жизнь! Можно было бы завидовать рыбакам, которые провели здесь всю свою жизнь.

Деревушка располагалась на самом берегу океана, точка океанского прилива находилась примерно в ста пятидесяти метрах от первого ряда зданий деревни. Песчаная полоса берега полукругом охватывала океан, а берег полого уходил в океанские глубины. Примерно метров за двести от линии прибоя этот берег круто обрывался и уходил вниз, именно в этом месте начинались ужаснейшие океанские глубины. Во многом благодаря конфигурации береговой линии и этого, казалось бы, воссозданного рукою человека океанского залива, много веков назад здесь появилась небольшая рыбацкая деревушка. Залив был, возможно, самым безопасным местом для жилья человека. Даже в самый жесточайший шторм громадные океанские волны предварительно разбивались об этот обрыв береговой линии побережья и до песчаного берега докатывались верхушки океанских волн, совершенно не страшные для живущих здесь людей. За всю историю существования деревни ни один дом рыбака не пострадал от этих волн.

Люди часто приезжали сюда в это благословенное место и селились семьям, но подросшая молодежь, достигнув совершеннолетия, покидала деревушку, переезжая в более цивилизованные места. Поэтому даже в свои самые лучшие годы развития в деревушке никогда не насчитывалось более ста семей и домов. Основной контингент ее населения составляли люди старшего и пожилого возраста, которые ни на что не претендовали и потихоньку доживали свой век.

Среди населения деревушки наш Генерал сразу же прослыл мудрым белым человеком. С самого момента появления его начало уважать все население этой деревушки. К гостевому дому по вечерам приходили старики и степенно рассаживались на заранее приготовленные чурбачки, и, уже сидя, терпеливо ожидали появления нашего командира. Генерал выходил примерно в одно и тоже время вечером, когда разгоряченное солнце катилось к линии горизонта, доставал сигародержательницу на три гаванских сигары и, на глазах собравшихся чернокожих стариков, торжественно обрезал концы сигары и долго прикуривал ее от ультрасовременной зажигалки. Когда сигара разкочегаривалась до требуемой степени, он усаживался на свободный чурбачок и начинал процесс курения, который во многом напоминал известный всему миру процесс раскуривания воющими индейскими вождями "трубки мира". Когда сигара превращалась в пепел, Генерал поднимался на ноги и уходил в дом. Старички медленно разбредались по своим домам и ни кто из них, участвовавших в этот курительном процессе, ни единым разом, ни единым словом не нарушал этого общего молчания.

А мы, молодежь, веселились и отдыхали от души, наслаждаясь каждой свободной минутой, и, стараясь, провести их на шикарном океанском берегу, плавая и ныряя в заливе. Белояр был отличным пловцом и практически не вылезал из океана с утра до позднего вечера. Сестрички Шанель и Пенелопа тоже неплохо плавали и изредка можно было наблюдать, как они вместе с Белояром заходили в чистую зеленоватую воду и, борясь с небольшими волнами, заплывали так далеко от берега, что их можно было разглядеть только в морской бинокль. Они с Белояром проводили там практически все дневное время суток, появляясь на берегу, чтобы на скору руку перекусить или попить чего-нибудь. Зная характер Белояра, который быстрее сам погибнет, но не даст в обиду молодежь, я особенно не беспокоился о девчатах, когда они находились в океане. Но со мной не совсем была согласной Лиззи, строгая супруга полковника Зирроу. Уже на второй день отдыха у нее на шее постоянно висел сильный морской бинокль и она, где-то раздобыв, попыталась навесить на своих дочерей наручные браслеты с мелодией боевой тревоги, которые нам на службе выдавали под расписку.

Раньше всех Лиззи приходила на берег, устанавливала и раскрывала большой зонт, в тени которого пряталась от жаркого тропического солнца, и начинала постоянное наблюдение за своими дочерьми. Она никому не жаловалась на свою судьбу или на своих детей, а молча сидела на берегу и до позднего вечера в бинокль наблюдала за плавающими. Именно она поставила на твердую основу и нашла доля этого людей с черной кожей, которые готовили для нас и в точно определенное время приносили завтраки, вторые ленчи, обеды и ужины на океанский берег. Заметно было, что в эти окна приема пищи она немного расслаблялась и отдыхала душой. Но, как только дочери вступали ногой в воду, тут же превращалась в наблюдательную вышку с бьющимся материнским сердцем. С берега она уходила только после того, как ее дочери, на ходу переговариваясь со всеми, кроме своей матери, спешили к другим развлечениям.

А мой кореш Тарзан оказался немного трусоват, когда речь заходила об океане и плавании вдали от берега. Все было хорошо, если у него под ногами была палуба или что-нибудь твердое, вроде суши, тогда мальчишку было не узнать. Он храбро входил в воду, но, если заплывал далее пяти метров от берега, то тут же разворачивался и стрелою вылетал из воды. При этом он пытался успокоить меня словами, что у него имеется интересная книга, которую надо почитать. Я никогда не поверю словам этого парня, зная, что читает он только одну литературу — по электронике или техническому конструированию, а на остальное у него не хватает времени. Но и под солнцем лежать спокойно и загорать он тоже не привык, начиная тут же канючить, что ему хочется покататься на глиссере по океану. А отказать малышу, готовому по любому поводу и без повода в эту минуту расплакаться, я не мог, душа и сердце не позволяли, вот и носились мы вместе с Тарзаном с утра до вечера на глиссере по океанским волнам залива.

Иногда, когда мы делали крутой разворот и шли к берегу, имитируя высадку десанта на занятый противником берег, то ловили в глаза солнечные зайчики от бинокля мамаши Тарзана. В этот момент у меня крепко чесалась спина и кое-что пониже, так как чувствовал настроение Лиззи. Но, к слову сказать, Лиззи ни разу не посмотрела косо в мою сторону и ни разу не попросилась к нам с Тарзаном в глиссер. Это была настоящая и стойкая женщина, настоящая супруга боевого полковника, на своих плечах переносящая все тяготы воспитания детей.

Иногда полковника Зирроу мы не видела целыми сутками, он постоянно занимался вопросами безопасности и домой приходил поздно за полночь, чтобы поесть и немного поспать.

Генерал с Наоми занимался рыбной ловлей и в немалой степени способствовал разнообразию нашей пищи. Мы незаметно для себя привыкли к морским деликатесам, с удовольствием поедая на берегу экзотических кальмаров, тунца, лосося.

Время от времени, раз десять в день звонила опаловые глаза, чтобы поинтересоваться, как проходит наш отдых и не появился ли враг, о котором мы совсем забыли и даже не интересовались, где он может быть или когда появится.

???

На четвертый день отдыха мы с Тарзаном решили на глиссере слетать к островку, вершина которого виднелась на горизонте.

Мой мальчуган на свежем морском воздухе расправил плечики, поджарился на горячем тропическом солнышке, набрался силенок, а главное чуть-чуть возмужал. Он чем-то напоминал корабельного юнгу, который стремился приобрести профессиональные навыки и стать морским волком.

Даже и, не позавтракав, мамаша Лиззи все же сумела на ходу, когда мы уже бежали к глиссеру, сунуть нам в руки пакет с едой, мы помчались к причалу. Я начал отвязывать швартов, а Тарзан, усевшись на капитанское место, врубил зажигание катера. После двух чихов, двигатель завелся и тихо зашелестел, прогреваясь и набирая мощность. Перебросив швартов на катер, я перескочил с причала на его борт и, заняв место за плечами малыша, стал наблюдать за его действиями. Дав несколько секунд на прогрев двигателя, Тарзан врубил заднюю скорость и отошел от причала. Когда дистанция между нами и причалом достаточно увеличилась, малыш врубил первую скорость, чтобы прекратить инерцию отхода от причала и тут же перешел на вторую и третью скорости. Глиссер устремился к берегу, но Тарзан резко выкрутил вправо штурвал и катер понесся в открытый океан по направлению к острову.

То, что мы вышли в океан, я почувствовал по ударам волн в днище и по амплитуде их колебания. Волны стали более крупными, глиссер шел еще не на полной скорости, где-то узлов под шестьдесят, но резко усилился ветер. Я, на всякий случай, опустил колпак, прикрыв от его порывов и брызг океанских волн, своего капитана и себя самого, за что получил удивленный взгляд Тарзана. Этот молодец уже забыл обо всем на свете и, мысленно превратившись в глиссер, летел на всех парусах навстречу опасностям. Его рука медленно, но верно подвигала рычаг управления оборотами двигателя к максимальным цифрам и наша скорость постоянно росла, пока не превысила восьмидесяти узлов в час. За пилотским колпаком творилось невообразимое, глиссер вышел на редан и острым ножом безжалостно резал форштевнем волны, оставляя за собой бешеный вихрь из порывов и ветра и облако брызг.

Как-то неожиданно показался берег острова, а я думал, что мы до него будем плыть минут двадцать, а прошло всего восемь минут, как отчалили от берега. Тарзан был весь в управлении катером и ни на что не обращал внимания, на полной скорости он стал обходить остров по пологой дуге, особенно не приближаясь к самому береговой полосе острова. Меня очень удивило то, что подходы на катере к острову оказались очень неудобными, острые вершины скал рвались из океанских пучин, каменными иглами пронзая облака. Видимо, почувствовав мое желание присмотреться к острову, Тарзан сбросил скорость и катер стал по инерции дрейфовать по направлению к этим скалам. Он, видимо, все же надеялся отыскать свободный проход к берегу среди скал, или, как можно ближе приблизиться к берегу.

В скалах мелькнуло сто-то непонятное, невооруженным глазом я не мог уловить, что это было, так как глиссер сильно болтало на океанской волне, но неожиданно в голове непрерывной нотой зазвучала тревожная мелодия. Без особой на то причины, а может быть, просто из-за того, что мне все же очень хотелось рассмотреть и понять, что там, в скалах находилось, я переместился на кресло стрелка-наводчика зенитного орудия, пристегнулся к нему ремнями и пристроил на голове обруч, опустив прицел на глаза. Две секунды потребовалось на прогрев электроники, затем прицел приспособился под остроту моего зрения и я мог наблюдать, как скалы острова стремительно приблизились ко мне. Первое время я никак не мог приспособиться, но через очень короткое время я уже всматривался в раскрывшийся передо мной мир скал через призму электронного прицела зенитного орудия. Увиденная мною картина подтвердило ранее мелькнувшую в голове догадку о том, что этот остров представлял собой оборонительное укрепление. В прицел хорошо просматривались антенны космической связи, батареи локаторов, боевые телекоммуникационные системы, а также орудийные позиции. Остров, по крайней мере, прикрывали две зенитные батареи и одна — противодесантная.

Я тихо шепнул Тарзану, что следует разворачивать глиссер назад к берегу, но мой малыш наслаждался океанским простором, волнами и не расслышал моей просьбы, шум волн заглушил слова.

Сформировав тревожный мыслеобраз, я обрушил его на волчонка, в глубине души надеясь, что он не повредит неокрепший головной мозг малыша, но он мужественно выдержал это психотропное давление и сразу же ухватил то, что я хотел ему сообщить. Небрежным движением руки Тарзан включил переднюю скорость, глиссер сделал пологий разворот и устремился в сторону от острова, но делал это не столь явно, а как бы огибал его, двигаясь по широкой дуге. Мысленно я похвалил малыша за проявленную смекалку и посоветовал ему еще больше увеличить скорость, чтобы в определенный момент начать отрываться от этого странного острова.

В голове отчаянно билась мысль о том, что, по всей очевидности, мы все же нашли лежбище, спрятавшегося от нас врага, оставалось только добраться до Х76 и тогда мы с Белояром, сумеем показать ему, где раки зимуют. А сейчас судьба нам с Тарзаном выделила шесть минут жизни на то, чтобы мы отошли от острова и приблизились к нашему берегу, под защиты зенитного дивизиона, который расположился вокруг рыбацкой деревушки. Словно подслушав мои мысли, начали вращаться антенны радаров, появились черные точки людей на орудийных позициях, стволы которых стали разворачиваться вслед за глиссером.

Остров проснулся и начал реагировать на наше появление, пытаясь электронными средствами связи и телекоммуникаций определить, что это за глиссер и почему он появился в опасной зоне.

А глиссер мчался по пологой спирали, постоянно увеличивая скорость и удаляясь от острова. Юный капитан катера, находясь за боевым штурвалом, выглядел сосредоточенным и уверенным в себе человеком, скупыми движениями штурвала он корректировал курс, отгоняя катер, прочь от острова. Люди на острове, наконец-то поняли, что наш катер не собирается приставать к берегу, а старается удалиться от него, как можно дальше, что несло в себе опасность раскрытия тайны этого острова. Для людей на острове ничего не оставалось делать, как реагировать на опасность. Из-за острых вершин скал скользнули две треугольные тени.

Появление этих теней все поставило на свои места!

Теперь с большей уверенностью можно было предполагать, что данный остров является убежищем для черных треугольных истребителей, которые пару раз нападали на нас с Белояром. Сами того, не сознавая, совершенно случайно мы с Тарзаном нашли и раскрыли тайну этого острова, который оказался местом базирования черных треугольных истребителей. Чтобы уничтожить эту базу, нам нужно было выжить и донести информацию до берега, до своих друзей. Мой мобильный телефон не работал, рация глиссера отплевывалась непонятными завываниями и шумами. Противник во время привел в действие свою систему подавления телефонной связи и радиосигналов. Нам нужно было вырваться из вражеских лап, пытающихся захватить нас с Тарзаном.

Тени превратились в хорошо знакомые силуэты двух черных треугольных истребителя, которые с полуразворота стали заходить в атаку на нашу утлую лодчонку. Дозарядив орудие, я снял его с предохранителя, выписывая стволом восьмерки тройки, шестерки, стараясь захватить в прицел преследующие нас истребители. Пилоты вражеских истребителей первыми открыли огонь, пулеметная и пушечная очереди рассекли океанскую волну справа от глиссера, а вторая прошелестела далеко в стороне от нашего курса. Тарзан не видел момента открытия огня треугольными истребителями, но он вовремя совершил четкий и правильный маневр ухода от обстрела истребителями. Парнишка не мог оторвать глаз от океана, который беспрестанно вспучивал волны перед форштевнем катера и беспрестанно лавировал среди этих грозных волн, по этому у него не было времени, чтобы вскинуть голову и посмотреть, что происходит там, в синеве неба. Тогда я объединил наши сознания и напрямую в мозг малыша стала поступать дополнительная информация от меня по обстановке в воздухе. Информация передавалась видеобразами и действия Тарзана тут же приобрели целеустремленность и целенаправленность.