— Чтобы ты понимала: перед тем, как я женился на твоей маме, мой отец — твой дед — позаботился о том, чтобы я знал, с кем связываюсь. Так что обо всем или почти обо всем, что происходило в её жизни, я в курсе, — Корнелия замерла, — но об этом мы можем поговорить немного позже.

— Не собираюсь я ни о чем разговаривать.

Попытка опять спрятаться под одеялом была пресечена, и наглая девчонка была подтащена ближе и усажена на колени.

'Угх... и правда кобылица...' — да уж, кое-кто заметно поправился с детства. Да и, если вспомнить, в последний раз Корнелия сидела у него на коленях лет в десять.

— Корнелия, не совершай ошибку, причем ту, что уже совершала.

— И какую же? — Девушка постаралась сильнее завернуться в одеяло, просто на всякий случай. Хорошо хоть никуда не попыталась вырваться.

— Не решай все впопыхах. Ты уже один раз позволила своему характеру проявиться раньше времени, в результате осталась на второй год. — Элизабет всю правду об этой истории не знала, не к чему ей это было. — Сейчас ты вновь посчитала, что тебя оскорбляют, хотя твоя мама просто неверно выразилась...

— Неверно выразилась?

С одной стороны, было хорошо, что у Корнелии был такой характер и она была готова отстаивать свои права до конца, а вот с другой...было бы еще лучше, если бы она столь часто не начинала пародировать банши.

И пускай сейчас одна девчонка смогла сдержать себя в руках, поскольку головушка еще тяжелая, но голос все же подняла сильно, а этого делать не следовало.

— Конфетка, — возмущенный фырк был проигнорирован, — тебе очень повезло, что ты так и не встретилась со своей бабушкой и дедушку ты уже не помнишь. Мои родители — люди старой закалки, они бы не были столь мягкими по отношению к тебе, и твоя задница познакомилась бы с розгами. И плевать им было бы на все нынешние законы и веянья.

Генри, конечно, доставалось намного больше, но и Гарольд успел познакомиться с розгами 'любви', причем один раз уже в довольно зрелом возрасте.

— Ты и правда почему-то считаешь, что вся та свобода, которой ты обладаешь, в отличие от других представителей богатых семей нашего города, — это что-то само собой разумеющиеся? — Еще одна его ошибка. А ведь что стоило Гарольду обстоятельно поговорить с дочерью, когда она была намного младше? Слишком сильно любил и не решился, теперь же пожинал плоды. — Твоя свобода — это награда. Тот договор довольно жесткий, но намного лучше того, что могло бы быть. Твоя бабушка, конфетка, — возмущенные котята опять были проигнорированы, — даже не стала бы разбираться, а просто запихнула бы тебя в какой-нибудь интернат для богатых девушек. А если бы ты попыталась возмутиться, то лично отходила бы тебя розгами.

— Что?

Надо же, кого-то эта информация пробрала.

— София Хейл была из старой английской аристократической семьи, а там на мнение наследников внимания не обращают. Во всяком случае, в её семье. — Он сам по собственной глупости завидовал старшему брату. — Так что вся твоя свобода эфемерна. Например, ты не подумала о том, что после вчерашней ссоры твоя мама может плюнуть на все и определить тебя туда, куда захочет. И я её останавливать в этом случае не стану.

— Папа? — Кто-то начал понимать, в какой ситуации оказался, даже осознание в глазах проявилось.

— Конфетка, Элизабет тебя любит и по-своему пытается тебе это показать... — А вот сейчас придется играть в сапера. — К сожалению, из-за не слишком хорошей жизни и нежелания вспоминать все с ней случившееся она... как бы тебе правильно сказать. Твоя мама, конфетка, о своей жизни разговаривала только с твоей бабушкой, — отчеты психиатра об этом прямо говорили, — и с тех пор более ни с кем не говорила. Она хотела, чтобы ты поняла все, что она делала, но в то же время для неё это тяжелые воспоминания, которые вновь переживать она не хочет. И потому, вместо того чтобы разобрать всю ситуацию по полочкам, она вывалила на тебя все без какой-либо нормальной предварительной подготовки.

— И о чем же она мне так хотела сказать?

Кого-то погладили против шерсти.

— Она ведь тебе сказала, что, после того как закончила школу, по сути была никем? — Дочь кивнула. — И столкнулась с жизнью, такой, какая она есть на самом деле. Элизабет сама себя вытянула с самого дна. Будучи никем, она стала довольно знаменитой личностью, по крайней мере, в нашем городе. Но до встречи со мной... да и после неё она слишком часто сталкивалась с людьми, которые в ней видели только наивную провинциальную дурочку, с которой можно повеселиться пару ночей, но не более. Некоторое время я и сам так думал.

Корнелия замерла, не в силах проверить в услышанное.

— До встречи с Элизабет я был тем еще ходоком, да и некоторое время после. Постоянные пьянки, иногда даже наркотики; со сколькими девушками я переспал до встречи с твоей мамой, даже и не смогу вспомнить. — Чей-то мир сейчас явно рушился. — Таких людей, как я во времена моей молодости, было много, а сейчас еще больше. Для них красивая девушка, у которой за плечами нет влиятельной семьи из их круга, или они сами чего-то не добились, — это лишь еще одна цель, которую можно затащить в постель. Элизабет боится, что ты можешь оказаться на её месте, когда поедешь в институт, ведь оставаться в нашем городе ты после обучения явно не собираешься. Она боится, что ты столкнешься с тем, с чем столкнулась она сама, будучи совершенно неподготовленной.

— О чем ты? — А голос-то дрожит.

— Семья Хейл имеет вес только в нашем городе, и здесь ты защищена от большей части опасностей нашего мира. И пускай с мальчиками ты уже начала встречаться и довольно часто их меняешь, но все это игры в песочнице по сравнению с тем, что тебя ожидает дальше. — Говорить об этом было довольно трудно.

Гарольду было неприятно вспоминать тот разговор, когда он узнал, что кое-кто встречался с мальчиками не только ради походов в кино и поцелуев под луной. Да, вряд ли это случалось часто, но это его бесило! Захотелось взять ружье и пристрелить того ублюдка! А уж тот разговор с супругой о кое-каких таблетках, которые могут помочь решить вопрос с некоторыми проблемами, что неожиданно появились в арсенале Корнелии, он и вовсе хотел забыть.

Да, за дочерью он следит не так уж и часто, особенно в последние годы, когда она научилась уходить от слежки, даже не зная о ней, но все же старался по возможности за ней наблюдать. И потому мимо него не могли пройти некоторые документы, касавшиеся здоровья дочери. Хотя вполне возможно, что в сложившейся ситуации были виноваты не мальчики а кое-какие игрушки...

— Ты красивая девушка, умная, имеешь внутренний стержень и для некоторых будешь желанной добычей, — даже мысли об этом разжигали ярость внутри, — но, имея за своими плечами только нас, ты можешь оказаться в ситуации, когда этого окажется мало, и тогда нужно будет разбираться с последствиями. — Гарольд и сам пару раз принимал участие в подобных забавах, после чего повстречался сначала с кулаком отца, а после и брата. — Конфетка, твоя мама боится того, что ты можешь столкнуться с кем-то, чье влияние будет намного больше нашего, и поделать мы просто ничего не сможем. Также она переживает о том, чтобы в будущем на тебя никогда не смотрели, как на неё.

В нынешние времена, с одной стороны, все стало намного проще, а вот с другой... ублюдков всегда хватало. Раньше, во времена его молодости, поделать с этим было ничего нельзя... вернее, все это решалось дробовиком, но все же шансов предотвратить было намного меньше. Сейчас благодаря законам и общей ситуации все стало намного проще, особенно для женщин, но и действовать стали намного тоньше.

— Таким образом она хочет сделать так, чтобы у тебя самой было достаточно связей и ты не испытала того же, что и она. — Погладив дочь по голове, Гарольд все же вернул её на диван и с трудом встал. — Ох... кое-кто стал слишком тяжелым, и ей бы не помешало вновь заняться спортом...

— ПА-А-А-П! — Возмущенный мявк, а также подушка, прилетевшая в голову, были проигнорированы.

— Давай, конфетка, — теперь все будет зависеть от них самих, главное — не забыть по дороге купить еще чего-нибудь выпить, — собирайся и поехали домой.

— Но... — Было видно, сколь сильно для Корнелии такое развитие событий неожиданное.

— Тебе с мамой надо многое обсудить, поверь, ей вчера было так же плохо, как и тебе. И такие разговоры нельзя откладывать...

Сказав это, Гарольд покинул комнату, оставляя дочь наедине со своими мыслями.

'Прошло значительно лучше, чем я предполагал'.

А квартира за время разговора как-то незаметно преобразилась. Более не было видно разбросанного мусора и бутылок, что дополняли картину прошедшего вечера, лишь рядом с дверью стоял мусорный мешок. Девушки же сидели на кухне и тихонько потягивали привезенное им пиво.

— Я смотрю, вы более не похожи на свеже поднятые трупы. — Сдержать ухмылку было выше его сил.

— Мистер Хейл... — Хай Лин единственная из троицы поднялась. У Элион для этого просто не было сил, а Ирма до сих пор не надела что-то, дабы скрыть трусики.

— Думаю, что бы вы вчера не запланировали на сегодня, это уже срывается. — И пускай девушки еще молодые, но вчера кто-то явно не рассчитал свои силы. — Вы хотя бы не смешивали? — Впрочем, почти пустая бутылка виски намекала на то, что даже если и 'нет', то ощущения все равно были далеко не самыми приятными.

— Эм... — Браун просто уткнулась в стол, Хай Лин как-то покраснела и не знала, куда смотреть, а вот Лэр вновь ненатурально рассмеялась.

— Все с вами ясно... — Можно было бы чисто ради интереса посчитать, сколько же они вчера выпили, благо улики были близко, но как-то становилось страшно. — Когда будете в следующий раз так собираться, хотя бы не так сильно напивайтесь.

— Да мы...

На попытки убеждения, что они — да никогда, Гарольд лишь вяло махнул рукой, пообещав, что в следующий раз сдаст всю честную компанию, после чего вышел из квартиры.

'Будем надеяться, что с наркотиками они еще хотя бы несколько лет не познакомятся...'

Дожидаться дочери долго не пришлось, ведь уже спустя всего пять минут та вышла на площадку.

— Это было быстро... — Судя по лицу, кто-то даже успел умыться, хотя помятость никуда не делась. — Я думал, что тебя еще минут пятнадцать ждать придется.

— Пап! — Возмущенный котенок был опять проигнорирован.

— Пойдем уже.

Да и как в этой ситуации можно было не растрепать волосы?

Рычание будущей львицы, а пока еще маленького котенка, что высказала свое отношение к жизни, было опять наглым образом проигнорировано... почти.

— Это ты так сильно есть хочешь?

Ну как в этой ситуации можно было смолчать?

* * *

1 июля 2005 года — Утро

Корнелия Хейл медленно потянулась, после чего открыла глаза и уставилась в столь знакомый потолок, который она видела почти каждое утро. Потолок её собственной комнаты... комнаты, в которой не так давно состоялся один очень интересный диалог с её матерью, который закончился совместной истерикой, а после заливанием 'открытий чудных' всем, что нашлось в домашнем баре. Отец с одним злобным карликом к тому моменту сбежали...

Ну а после она очень близко познакомилась с замечательным белым другом... главное — не ляпнуть где-нибудь. Впервые они встретились лицом к лицу... об этом лучше не вспоминать... как и о том, что она в те моменты пережила! От одних только воспоминаний подташнивать начинало.

А ведь она была столь наивна, что никак не ожидала такого развития событий, и была полностью уверена в том, что уж её-то сия чаша обойдет стороной... Ага, три раза обошла по кругу и прямо до белого друга, что наверняка был рад видеть её лицо каждый раз. Ведь до этого она к нему все задницей да задницей...

'Угх... больше никогда так нажираться не стану... — даже интересно, почему её мама так над этой фразой смеялась? — Чтобы я, да еще один раз...' — над этим она тоже изрядно потешалась, хотя и сама была лишь немногим лучше, чем дочь.

Тот разговор... Папа помог ей немного прийти в себя после вечерней истерики. Помог разобраться в том, что она отказывалась слышать и понимать. Точнее будет сказать, что он лишь приоткрыл дверцу к тому, что она должна понять сама, почувствовать... Все это она смогла понять... хотя мама над этим смеялась и говорила о том, что она еще ничего не понимает и желает, чтобы она, Корнелия, этого никогда так не поняла и не узнала.

Правда, прежде чем все дошло до подобной стадии, они долго друг на друга кричали и разбирались меж собой, лишь папе несколько раз пришлось вмешиваться, дабы они опять не наломали дров. Зато, стоило только матери с дочерью найти общий язык, как тот, подхватив Лилиан, куда-то сбежал! Вот как так можно?!

Даже спустя несколько дней Корнелия не могла сдержать своего раздражение от поступка отца. Р-р-р...

— Как же мне не хочется сейчас вставать...

Девушка с трудом оторвала голову от подушки и уставилась на прибор, что сегодня пополнил список её личных вещей, которые обязательно должны быть в аду, — будильник!

Лечь в пять утра, дабы проснуться в восемь, — что может быть хуже?..

'Надо было ложиться спать раньше...' — вот что ей мешало посмотреть эти несколько серий 'Хауса' немного позже? Хотя бы не перед столь важным событием.

Корнелия с трудом перевернулась на живот, а после, прилагая титанические усилия, все же смогла оторвать тело от столь близкой и приятной кроватки, которую она сейчас обожала более всего на свете. Что может быть лучше мягкого матраса, теплого одеяла и так призывно лежавшей подушечки? Это же рай!

ПИ-И-И-И-П!

— Да встаю я! — Движение рукой, всплеск магии — и будильник, пролетев через всю комнату, разлетелся на части от встречи с дверью. — И зачем я на все это подписалась?

Вот что ей мешало поступить, как обычной разумной девушке, отказаться от столь замечательного предложения, не волноваться, свинтить с подругами куда-нибудь за город, а еще лучше — в какой-нибудь небольшой городок, промышлявший туризмом, где каждый вечер вечеринки? Вот что ей мешало это сделать? Правильно-о-о — нарциссизм! Хотя... ладно, доктор Джейкоб может и ошибаться, но, видимо, он все же где-то прав. Ведь она, как дура, согласилась на это идиотское предложение!

Вот что мешало Корнелии Хейл, лучшей ученице средней школы Шеффилд, красавице и победительнице нескольких чемпионатов по фигурному катанию, отказаться от съемок в журнале? Причем на которых настояла её мама! Ничто... и немного тот факт, что в момент принятия решения она была немножечко пьяна...

Ну ладно-о-о... тогда она была пьяна не просто немножечко, она упилась до встречи с маленькими лесными феями. Они над ней еще потешались и говорили, что ей никогда не стать такими же, как они.

'Я бы даже поверила в подобный бред, если бы это происходило где-нибудь в лесу...' — хорошо хоть под глазами не было синяков после почти бессонной ночи. А ведь прийти в себя помогает лишь холодная вода, в другом случае ноги желают немножечко согнуться, а телу уже плевать, где спать.