— Если не с вами, значит — против вас? — нахмурилась Нессель, и он усмехнулся:
— А когда я вижу неглупого человека, который говорит глупости, я сожалею особенно. Когда некто не против нас — он все равно с нами, даже если у него нет Знака, он не завербован одним из служителей, не состоит в Конгрегации и вообще даже не знает о нашем существовании, как ты десять лет назад. Даже тогда ты была с нами — потому что таланты свои поставила на службу людям, потому что не творила зла, потому что преумножала добро в нашем довольно мерзком мире. Даже самолюбивый бюргер, всю жизнь посвятивший исключительно умножению капиталов и ублажению своих плотских желаний — все равно с нами. Просто потому что, не творя добра, при том не совершал и прямого зла. А в прочих мелочах и различиях уже будет разбираться Господь самолично, когда придет время каждого... Зараза, — пробормотал Курт, подняв раскрытую ладонь и глядя на крохотные водяные крапины на черной коже перчатки. — Давай скорей, не то намокнем.
Нессель молча ускорила шаг, и до трактира оба почти бежали; дождь все назревал, но толком не начинался — лишь редкие капли порой падали за шиворот или на лицо, зато гроза обретала все большую силу, грохоча раскатами почти над самой головой и время от времени озаряя серые улицы короткими вспышками. При слишком близких ударах ведьма вздрагивала и вжимала голову в плечи, искоса оглядываясь на растущую темную тучу, словно боясь, что молния вот-вот настигнет ее и пригвоздит к земле. Плотная духота облепила улицы, и даже сам воздух, казалось, стал вязким и похожим на грязную, застоялую воду.
Когда вершина старой липы напротив трактира уже показалась над кровлями у поворота, из узкого проулка между двумя домами возникла на миг фигура Вурцеля; махнув рукою, владелец пивнушки тут же нырнул обратно, прижавшись к стене и с заметным испугом озираясь по сторонам. Курт огляделся, приостановившись; улица почти обезлюдела, а немногочисленные прохожие спешили поскорее добраться до своих домов, глядя себе под ноги или в небо и не обращая внимания на то, что творилось вокруг. В проулок он, тем не менее, постарался проскользнуть как можно незаметнее, втянув ведьму за собою и так же, как Вурцель, прижавшись к стене дома.
— Вы были правы, майстер Гессе! — без приветствия сообщил хозяин пивнушки громким шепотом. — Я вспомнил, кто тогда был в моем заведении — в тот вечер, когда я рассказал вам про Мауса. И хотел поговорить с каждым из них, и не успел даже придумать, с кем говорить первым — как мне сказали, что один из них лежит в своем доме, убитый. Это тот же парень завалил его, Богом клянусь, что и Мауса убил!
— Уверен?
— Да вы его вспомните! Верткий, как змеюка, чисто кошак, не человек! Такой в толпе пузо вспорет — никто и не почешется... Там в соседней комнате была мать нашего парня. Не спала, не шумела, шила просто — в тишине, понимаете? Никто не заметил и не услышал, а ему — раз! — и глотку вспороли. Я сам к нему домой сходил, проверить и посмотреть... Окно открыто, труп посреди комнаты — и все, и никаких следов. Пришел, убил и ушел... Это ж что у нас творится, майстер Гессе, а? А я вам скажу, что: те парни вернулись! И теперь у них какие-то дела в Бамберге!
— Успокойся, — осадил его Курт, и хозяин пивнушки осекся, глубоко переведя дыхание и снова судорожно оглядевшись. — Ты сказал 'никаких следов'. В каком смысле?
— Да в прямом, — чуть спокойнее, но по-прежнему нервозно отозвался Вурцель. — Не сломано ничего, не взято, не вскрыто...
— Иными словами, следов борьбы не было, взлома и кражи тоже, я правильно понял? — уточнил Курт и, дождавшись кивка, многозначительно осведомился: — А ты стал бы сидеть в тишине и неподвижности, пока к тебе в окно лезет чужак с кинжалом и замотанным лицом?
— Да что ж я... — начал Вурцель и запнулся, глядя на него растерянно. — Это то есть... Он убийцу сам впустил, майстер Гессе?
— Что лишь подтверждает мою версию, — кивнул он. — Ваш парень сдал ему Мауса, а когда мы явились вот так невовремя — сообщник (или наниматель, не суть) решил от него избавиться, дабы не проболтался. Окно либо было открыто (жара же), либо парень ваш сам его убийце и открыл; тот влез в комнату — 'поговорить' — и сделал дело. И мы в тупике.
— То есть, как это 'в тупике'? — нахмурился Вурцель. — Молот ведьм не может быть в тупике; вы меня простите, майстер Гессе, если что не так скажу, но вот не верю я, что вы — и уже чего-то не нашли или не придумали. А мне не говорите — потому что не верите, так?
— Скорее не хочу подставлять, — вздохнул Курт. — Ты же парень умный и сам видишь: сейчас такая ситуация, что меньше знаешь — дольше живешь. И на твоем месте я бы всем и каждому пожаловался на то, что знаешь ты и правда очень мало, что не знаешь вообще ничего, не понимаешь, что происходит и кто это творит. Можешь даже посетовать, что хренов инквизитор молчит, как рыба, и делает таинственную рожу.
— Думаете, еще кто-то из наших наушничает тем парням? — нахмурился Вурцель; он кивнул:
— Исключать нельзя. Посему сиди-ка тихо, изображай полное неведение... Но если что узнаешь — слух, сплетню, если вдруг просто какое подозрение возникнет — расскажи мне. Сразу.
— Хорошо, майстер Гессе, — вздохнул хозяин пивнушки и, развернувшись, нырнул дальше в проулок, тут же крывшись из виду.
— Ты и правда что-то понял из всего этого? — спросила Нессель растерянно. — Что? Убийца же перекрыл все пути и...
— ... и я правда в тупике, — договорил Курт. — Но если я скажу об этом — мне перестанут помогать: слабостей в этой среде не любят и не прощают. Хотя кое-что у меня в голове все же сложилось, но...
— ... говорить мне об этом не станешь, чтобы не подставлять, — невесело улыбнулась Нессель. — А если правду — то не скажешь, чтобы у меня было нечего выведать, если меня кто-то так же вот скрутит, как того несчастного, и начнет резать на куски, верно?
Очередной удар грома разразился так близко, что, кажется, задребезжали камни, Нессель взвизгнула, присев и закрыв уши ладонями, и Курт молча ухватил ее за руку, бегом бросившись к трактиру под внезапно зачастившими тяжелыми дождевыми каплями. Внутрь оба вломились, уже изрядно подмокнув и едва не оглохнув от повторного удара; он встряхнул головой, дабы изгнать из нее остатки противного звона, и остановился, глядя на человека за столом у правой стены, что поднялся ему навстречу. Этого курьера Конгрегации Курт помнил в лицо, хотя не знал и никогда не спрашивал его имени; послания, привозимые им, всегда были исключительной важности, и кем он направлен на сей раз, было ясно, как Божий день.
— Майстер Гессе, — констатировал тот, приблизившись, и протянул запечатанное письмо. — Мне велено дождаться ответа; и вас просили с этим ответом не медлить.
— Намерены тронуться в путь тотчас же? — уточнил Курт, через плечо указав на дверь, за которой уже вовсю грохотали по крышам плотные струи ливня. — В такую погоду?
— Кто ж меня спрашивает, — устало улыбнулся курьер и кивнул на стол, за которым дожидался его появления: — Я побуду здесь, пока вы составите ответ.
Глава 15
— Ты так и не скажешь, что это?
Курт отмахнулся, выведя следующую букву на наполовину исписанном листе; Нессель задавала этот вопрос уже трижды, и на сей раз он не стал даже отвечать 'Погоди' — просьб не мешать и просто дождаться результатов расшифровки и без того уже было предостаточно. Ведьма постояла в ожидании перед его столом еще несколько мгновений и, так и не услышавши ответа, развернулась, принявшись снова мерить комнату шагами. Громовые раскаты звучали по-прежнему оглушающе, близко, мешая сосредотачиваться, а мельтешение Нессель лишь еще более раздражало; однако отвлечься, дабы призвать ее к спокойствию, Курт не желал, опасаясь, что это станет поводом к долгим объяснениям...
— Всё, — сообщил он спустя несколько минут, когда стало казаться, что ведьма вот-вот протопчет тропу в половицах, и Нессель едва ли не бегом метнулась к столу, усевшись рядом и воззрившись на него с нетерпением.
Курт неспешно убрал перо, закрыл и отложил в сторону довольно потрепанное Евангелие; обыкновенно произвести расшифровку он мог и по памяти, но порой поступал именно так — тщательно сверяясь с книгой, не обращая внимания на слова, что складывались в процессе, не воспринимая их целиком, отмечая лишь нужные буквы, и только потом, по окончании работы, читая послание полностью. Под пристальным взглядом ведьмы он пробежал глазами текст, помедлил, переваривая прочитанное, и негромко выговорил:
— Альту не нашли. Но она жива: их видели, есть свидетели.
Нессель сидела неподвижно еще несколько мгновений, глядя на лист в его руках так, будто ожидая, что в этих торопливых неровных строчках сейчас увидит всё — все ответы на все вопросы, утоление всех печалей, утешение, покой... За окном вновь грохотнуло, озарив сумрачную комнату краткой вспышкой, и ведьма вздрогнула, судорожно вдохнув и закрыв лицо ладонями.
— Бруно с группой нашел нескольких свидетелей, — продолжил Курт с расстановкой. — Последний раз — в деревеньке под Магдебургом. Жители видели стоянку далеко в полях, в стороне от деревни — в саму деревню увиденные ими люди не заходили, что, замечу, логично; женщина, подходящая под данное тобой описание, мужчина, подходящий под описание Каспара, и мальчик.
— Мальчик? — растерянно переспросила Нессель, уронив руки на колени; он пожал плечами:
— Ожидаемо. Ищут девочку. Искал бы кто другой, задавал вопросы иначе — возможно, ничего б и не узнали... Мальчик — светлые волосы, на вид лет восемь, худой, большие серые глаза, острый подбородок... Словом, сходятся все названные тобой приметы.
— Но ее не нашли...
— Она жива, — возразил Курт. — Жива, здорова, и Бруно дышит в спину Каспару. С ребенком на руках он не сможет скрываться так же легко, как в одиночку; и мы его найдем.
— Когда их видели в той деревне?
Курт помолчал, опустив взгляд на лист в руке, хотя сверяться с текстом нужды не было — он и без того помнил каждое прочитанное слово, но от пристального взгляда ведьмы вновь отчего-то стало не по себе, и ответить смог не сразу:
— Три недели назад.
Нессель прерывисто вздохнула, закрыв глаза и явно прилагая немалые силы к тому, чтобы не разразиться слезами; от очередного близкого громового раската она лишь слабо вздрогнула, точно от хлопка двери в соседней комнате, и медленно проговорила:
— Магдебург... Где это?
— На север и чуть к востоку отсюда.
— А... что там? Зачем он везет Альту именно туда?
— Этого я не знаю; и боюсь, узнать это мы сможем лишь тогда, когда настигнем Каспара и сможем спросить у него лично.
— Лишь бы он не причинил Альте вреда...
— Вреда физического девочке он не причинит, — осторожно возразил Курт, — но нам главное — чтобы он не повредил ее душу. Не хочу пугать, просто имей в виду: за полтора месяца, что она вдали от тебя, Готтер, она могла научиться у своего нового опекуна чему угодно и набраться от него каких угодно идей. Не знаю, что он ей наплел, но по показаниям свидетелей — 'мальчик' выглядел напуганным, однако пугает 'его' вовсе не Каспар. Напротив, Альта при встрече с деревенскими старалась держаться к нему поближе и сторонилась людей.
— Их надо найти поскорее, — чуть слышно проронила Нессель и повторила, требовательно повысив голос: — Их надо найти как можно быстрее, пока он не сделал из моей дочери какое-нибудь чудовище!
— Наши люди делают все возможное. У Бруно за плечами десять лет действительной следовательской службы, с ним на поисках — лучшие, и...
— Вранье, — твердо возразила Нессель. — Лучший — ты. Так мне говорили в Ульме, так я слышала, пока искала тебя, так говорят люди в Бамберге; и когда такое говорят столько людей — это не может быть просто пустой молвой. Лучший — ты. И ты — не там.
— Да, — тяжело согласился Курт. — Я не там.
— Почему этот человек сказал, что от тебя ждут срочного ответа? Что ты должен им сказать? Что еще там написано? Там много. Это все об Альте?
— Не совсем, — помедлив, качнул головой Курт. — Помимо прочего, здесь... скажем так, некое описание текущей политической ситуации, которое, как знает Бруно, может меня интересовать.
— Почему?
— Потому что эта ситуация касается еще одного ребенка, чья судьба мне небезразлична. Точнее, сейчас он уже не ребенок, и на него возложена миссия по усмирению Гельвеции, которая стоит на пороге бунта, а как следует из этого донесения — уже задумывается о переходе под руку герцога Австрийского.
— Кто этот 'ребенок', что он ворочает такими делами?
— Наследник престола, — пожал плечами Курт, и за окном громыхнуло снова, отчего эти два слова прозвучали торжественно и как-то зловеще. — Так сложилась судьба, что мы с ним состоим в отношениях, близких к дружеским, и меня крайне беспокоит то, как он справится с возложенным на него долгом. От этого зависит не только его жизнь, но и жизнь Империи.
— И что ты должен сейчас ответить? Почему так срочно? Тебе надо ехать в Гельвецию? Ты бросишь все и отправишься туда, к вашему наследнику?
— Нет; как я и сказал, сведения о происходящем там Бруно приписал исключительно потому, что я хотел бы быть в курсе, и он это знает. Срочность ответа не касается наследника и гельветского мятежа; я должен ответить, закончены ли дела в Бамберге и смогу ли я присоединиться к группе Бруно прямо сейчас, чтобы продолжить поиски Альты вместе — он считает, что мое присутствие могло бы помочь. Но дела не закончены, и я не могу. Прости.
— Зачем ты это сказал? Тебе же все равно, это 'прости' — просто слово, которое полагается произносить, и даже если сейчас я начну тебя ненавидеть, как никого не ненавидела до сих пор — ты не изменишь своего решения.
— Это не решение, — возразил Курт. — Так надо. Но я не удивлюсь, если ты начнешь меня за это ненавидеть.
Ответ Нессель заглушил новый удар грома, прозвучавший почти одновременно с яркой вспышкой, от которой в комнате на миг стало светло, точно ранним утром; ведьма оборвалась на полуслове и снова съежилась, зажмурившись. Он поднялся и молча прошел к окну, дабы закрыть ставни — говорить в нарастающем шуме было решительно невозможно, а густые брызги все чаще попадали в комнату, пропитывая влагой пол у окна. У проема Курт остановился, задержав руку на ставне: вдали, за плотной водяной стеною, показалась знакомая фигура Хальса — инквизитор бежал по лужам, втянув голову в плечи и подняв ворот до самых ушей в безуспешной и бессмысленной попытке укрыться от льющейся с небес воды.
— Хальс, — отметил Курт, глядя, как тот приближается, разбрызгивая ногами жидкую грязь. — Явился раньше... Быть может, сейчас мы узнаем нечто, благодаря чему я все же сумею вырваться из этого города. Дам ответ курьеру после того, как поговорю с Кристианом.
— И мы уедем отсюда? — уточнила Нессель. — Туда, к твоим людям, искать Альту с ними?
— Если Хальс принес вести, могущие ускорить завершение моего расследования, — повторил он, бросив последний взгляд на инквизитора, уже пробегающего мимо старой липы напротив трактира. — Тогда — да.
