...
Всего десять минут ей удалось позамачивать подушку раздирающими душу слезами, как над головой раздался прохладный голос:
— Что тебя так расстроило на этот раз?
— Ничего, — глухо отозвался одеяльный холмик, еще крепче пряча обиженную личинку от нежданного допросчика.
— Твои слова противоречат эмоциям. Ты дергаешься так сильно, что меня из просмотра выдернуло!
— Я не дергаюсь, я... нервничаю... — опротестовали всхлипывания из укрытия.
— Хорошо, почему ты нервничаешь? У тебя в мыслях сумасшедший дом! И ходят по одному и тому же кругу. Я читаю тебя, но не понимаю! У меня самого голова от тебя кружится! Что ты такого обидного узнала, что места себе не находишь? — Нелюдь попытался добыть собеседницу на свет.
— Так ты в мою голову не лазь и твоя болеть не будет! — дернула плечом Оля и раздраженно потянула обратно приподнятый край одеяла, снова закукливаясь в зародышевый комочек и продолжая страдать.
— В тебе очень много любви, почему ты сомневаешься в этом? — он прихватил свесившийся с другой стороны уголок одеяла, обнаруживая рыжую макушку.
— Дело не во мне... я-то... — она покраснела и уползла в свою мягкую ракушку поглубже, будто снова читая ненавистную подпись под снимком. Вот зачем она полезла смотреть фотки этой девицы? "Мой жених, а?" А он тоже хорош! Зачем целовался? Ладно, это можно объяснить "сбросом", как бы ни было жаль... Но "свидания"?!? И вообще, зачем он к ней тогда так... внимательно... участливо... в общем... как будто у него и нет никакой невесты, а? Зачем? Обидно, да?
— Хорошо, с тобой все ясно, проблема в рыжем? — девушка зажмурилась и кивнула в своем укрытии, но нелюдь легко прочитал это движение, — ты ему не веришь?
— Нечему, — из комка высунулся нос и подозрительно блестящие глаза, — он же ничего не говорит! Значит, ничего нет!
— А что, должен? — всерьез не понял эльф, — зачем? Или у вас положены ритуальные фразы?
— Положены, — невнятно пробормотала, сглатывая всхлипывания.
— Странные вы создания, любви не видите, а ритуалы создаете. Разве ритуал заменяет чувство? — Эд нахмурился и мягко погладил воздух над Олиным коконом.
— Да, иногда заменяет, — вынырнула удивленная этой мыслью растрепанная голова, не замечая, что слезы вдруг высохли. — А это неправильно, да? То есть, ты чувствуешь, что он... не... безразличен ко мне? — наконец-то сообразила она то, что ей пытался сказать нелюдь.
— Я вижу истинные чувства, — пожал он плечами. — Но почему ты сомневаешься? Ты сама ничего не чувствуешь?
— Не знаю я... я влюблялась один раз... еще в детстве... и это было совсем по-другому...
— Так, давай-ка расскажи, чего ты сама хочешь? Мне только головную боль не хватало заработать, пытаясь разобраться в твоей мешанине.
— Вот... я бы хотела, как Сашку... чтобы доверять, чтобы... понимать... Лучше друга у меня никогда не было! Просто лучше всех! Защищал меня, помогал, мы вообще все лето не разлучались...
— Его же нет рядом?
— Нет, они уехали, за границу, еще в шестом классе.
— Так к чему все эти воспоминания? Давай-ка о рыжем своем. Чего ты ждешь?
— Не знаю... чего-нибудь...
— Вот как! Толком и сама не знаешь, но обижаешься на него?
— Да!
— А за что?
— За обман!
— Он сам тебе сказал? Или ты придумала?
— Я не придумала! Он выложил в интернет!
— Но сам не говорил? Того, что тебя обидело?
— Нет... но это же всем видно! Может, он думал, что я давно знаю? — Оля попыталась переосмыслить их встречи с нового ракурса. — Ну почему? Почему все так сложно? Почему нельзя просто сказать, чего хочешь! Почему он так странно себя ведет?
— Как странно? Мне надоело вытягивать из тебя слова! Может, стоит ему сказать все, что ты думаешь о нем? И чего ты, а не он, хочешь?
— Но я не думаю... и... я?!? Что, мне первой признаваться? — опешила она от такого предложения.
— Почему бы и нет?
Оля зависла. Покраснела. Снова завернулась в одеяло.
— Но я же не могу... не могу сама сказать Леше... Ой!
В голове поскакали наперегонки предложения, казавшиеся одно другого страшнее. "Нравится?" Определенно. Достаточно ли ей было бы этого слова от него? Да... чтобы самой сказать "нравишься". Но маловато... Неужели она ждет "люблю?" Но готова ли сказать такое сама?
— Нет... я не уверена. — Подняла на нелюдя жалобные растерянные глаза. — Мы же пока просто друзья... Он собирался с нами в зоопарк...
— Я помню. Тебя это не устраивает? Что вы друзья?
— Нет... то есть да... у меня нет друзей среди парней... да и просто друзей негусто...
— То есть тебе нравится существующее положение вещей?
— Ты меня запутал! Нравится, но он меня обманул! Не сказал, что у него есть невеста!
— Это тот ритуал? — Девушка молча кивнула. — Так что, если есть невеста, он не может быть твоим другом?
— Может...
— И может заботиться о тебе? — прочел ее мысли эльф.
— Да... может... но мне бы так хотелось...
— Не торопись, пусть будет так, как есть...
— Ты что-то задумал! — Недоверчиво уставилась она в задумчивое лицо Эда.
— Я уйду. Скоро. Ты знаешь. Может, это случится для тебя не так уж и быстро. Меня почему-то беспокоит, что с тобой будет дальше. Хочется убедиться, что оставляю тебя в благоприятном окружении. Рыжий вполне положительное окружение. Пусть остается, как раз и посмотрим на него получше.
— Ты всерьез? Не шутишь? Поможешь? Я тебе больше не безразлична?
— Ты мне не безразлична с того момента, как тебя принял браслет. Помогу. И не шучу.
— Спасибо! — Оля привстала на коленки и, доверчиво обхватив эльфа за пояс, уткнулась в живот, пошмыгивая носом и стараясь снова не зареветь, теперь от благодарности за его участие.
Ошарашенный нелюдь побоялся откачнуться назад, чтобы неустойчиво стоящая девушка не навернулась с раскладушки, и пару раз всплеснул руками, не находя правильного движения. Наконец провел правой рукой по растрепанной макушке:
— Спи, странная человеческая малявка, глупая и беззащитная, слишком открытая и доверчивая. Все у тебя будет хорошо, я прослежу. Только вот зачем это мне, я и сам не понимаю.
Растерянно уложил расслабленно упавшую на его руку потяжелевшую головку на подушку и прикрыл одеялом, усмехаясь собственному глупому поведению.
...
Леша появился в институте в пятницу, гнусаво заявляя, что выздоровел и светя на всю аудиторию красным носом. Обладай Оля большим самомнением, она могла бы подумать, что причиной тому ее вчерашнее нежелание долго с ним разговаривать. Девушка приняла твердое решение считать их отношения дружескими. Чуть больше, чем прошлогодние приятельские, и все. И старалась поступать сообразно с этим решением. Только садились они теперь, не сговариваясь, за один стол. Но это же ничего не значит? В конце концов, никаких слов сказано не было, никто никому ничего не обещал. Все по-прежнему. И в институте все вернулось "на круги своя" — ее почти не замечали. Одногруппники вели себя как обычно, Игорь, Андрей и Эва — так, будто никогда ее и не знали, один только Макс выбивался из общей картины. Этот ловелас вдруг перестал все свободное время ошиваться около инкуба с "могучей кучкой" и взялся всерьез ухаживать за тихоней Люсей Мальцевой — совершеннейшей белобрысой "мышкой"-отличницей из параллельной группы.
Вот и сейчас один вежливо поздоровавшийся Макс наблюдал их прощание с Лешей в коридоре. Оля с вымученной улыбкой подтвердила время и место завтрашней встречи, в очередной раз отрицая какие бы то ни было обиды и на него и на Вадю, но твердо отказавшись от провожания до метро. Не выдержав напора и избегая новых вопросов, отвернулась, пряча наворачивающиеся слезы, кинула "До завтра" и поспешила скрыться от обескураженного ее сухим тоном парня в женском туалете.
Поуговаривав себя не расклеиваться и смыв тушь с все-таки покрасневших глаз, Оля медленно побрела к выходу, никого и ничего не замечая. Ее сил не хватило даже на удивление, когда около дверей Макс придержал ее за локоть и развернул к себе.
В обычно довольно нахальных карих глазах плескалась странная смесь чувств, — нежности, сочувствия, и какого-то... благоговения, что ли — она затруднилась бы с определением.
Заторможено разглядывая красавца, впервые подошедшего так близко, Оля не могла найти ни одной причины такого внимания. Парень казался смущенным и тоже не торопился начать разговор. Так они переминались рядом друг с другом минут пять, пока он не решился:
— Спасибо... спасибо твоему родственнику.
Оля хлопнула ресницами, удивленно вытаращиваясь на собеседника, — никак не ожидала ничего подобного и не находилась с возможным ответом. А что сказать на это? "Пожалуйста?" — так не ее благодарят, да еще и неизвестно за что.
— Наверное, ему все равно. Но я подумал над его словами. Он прав. Прав во всем. Я дурак, что велся на подначки и споры. Есть вещи, которые важнее любого чужого мнения. То, что ты чувствуешь сам. То, что нужно, необходимо тебе самому...Ты-то ведь меня понимаешь?
Девушка неуверенно кивнула головой.
— Так хорошо, когда хоть кто-то понимает! — облегченно выдохнул парень. — Странно, что мы до сих пор не общались. Может, попробуем как-нибудь куда-нибудь сходить? Ты ведь с Лешей? А я... а мы бы с Люсей... вместе.
Оля снова едва качнула подбородком, внимательно всматриваясь в глаза парня — нет, не было в них издевки. Но к ней и дар речи не спешил возвращаться.
— Значит, договорились? Спасибо тебе! И родственнику своему благодарность передай!
— Передам, — непослушными губами прошептала девушка, совершенно ничего не понимая.
Когда Эд успел ему что-то сказать? Зачем? Совершенно не ясно. Но на душе почему-то стало легче. "То, что важнее любого мнения". Да, пусть Леша будет только другом. Она хочет с ним дружить. Быть рядом. Узнать его лучше. Это важнее. Девушка гордо вскинула подбородок. "А мнения всяких инкубов и его подпевал ее тоже совсем не интересует, вот!"
Глава 7. Люди, животные и боги.
Леша сотый раз осмотрел одетого брата. Вадя бессловесно поднял руки и покрутился, вытянул из рукавов варежки, показав их брату, и с театральным вздохом подсунул ладошку под тугой узел шарфа. Старший чуть ослабил шерстяную петлю под капюшоном его пуховика и, запихнув в карман пакет с мятными леденцами, открыл дверь.
— Все помнишь? — спросил на всякий случай перед тем, как сделать последний шаг из квартиры.
— Все, — мелкий радостно замотал головой и шмыгнул под его рукой к лифту.
— Повтори-ка, а?
— Редиска, — Вадя с третьей попытки допрыгнул до кнопки.
— Не ругайся, — Леша рассеянно похлопал себя по карманам, удовлетворенно нащупав мягкую заначку. Насморк почти прошел, но запасная пачка носовых платочков точно не помешает.
— Это не ругательство, — возмутился Вадя.
— Сейчас ругательство. А я тебя предупреждал о них! Повторяй давай.
— Не ругаться. Ни слова о ваших отношениях. Не отставать от Оли, если ты вдруг отойдешь. Но ты же не будешь отходить? Он что, такой страшный? Ты его боишься, что ли?
— Не боюсь, — вздохнул старший. — У тебя хорошо получается ходить хвостом, вот и ходи, договорились? Я тебя больше ни о чем не прошу.
— А цветы покупать не будешь?
— Не буду, — нахмурился Леша, сам не понимая, какой поступок в его случае будет правильным.
— И зря! Папа говорит, что это бес-про-и-гры-ш-ное дело, — старательно выговорил мелкий.
— Не твое дело.
— Купи тогда чего-нибудь вкусного. Мороженого!
— Растает в метро. И холодно на улице для мороженого. Еще заболеешь, — поморщился, поминая так не вовремя прицепившуюся простуду.
— А там купишь?
— Там... наверное... купим или в кафе зайдем.
— В кафе! А лучше в пиццу!
— В пиццерию. — Выходя из лифта, он прихватил мелкого за шарф, не глядя на то, что тот тут же начал выворачиваться. — Посмотрим.
— Я не маленький, сам пойду!
— Посмотрим, — повторил Леша, отпуская шарф и нажимая кнопку домофона, — выходи, чего ждешь?
— Дверь тяжелая, — важно заявил Вадя.
— Да! И не умничай! — толкнув металлическую дверь над головой пацана, добавил старший. — Ну ...без повода...
— А какой может быть повод? — хитро блеснул глазами из-под мехового отворота надвинутого братом капюшона мелкий.
— Кто его знает, — туманно заметил Леша, — если разговор станет отвлеченным, то можешь общаться, я же понимаю, что тебе трудно сдерживаться долго.
— Отвлеченный? Это как?
— Ну... не про кого-то из нас конкретно... — милостиво разрешил он.
— То есть про Элли я могу говорить? А то я обещал Оле рассказать!
— Уже обещал?
— Да!
— Вадя, скажи честно, тебе правда нравится Оля? Ты не будешь пытаться нас поссорить? — Леша присел перед мелким на корточки, загородив дорогу и пытливо всмотрелся в шалопайские глазенки, придерживая его за плечи.
— Нравится... в общем...
— И что, больше, чем Катя?
— Больше, — насупился он.
— Чем же?
— Она ни разу не отмахнулась от меня и разговаривает честно, по-взрослому!
— Ну, так и тебе уже почти восемь! А не шесть!
— Нет, — уперто выпятил подбородок. — Кате было все равно!
— И все? И, кстати, почему "в общем"?
— Я сомневаюсь уже... Она не пришла к тебе в гости, когда ты болел. Это плохо.
— Мы ее не приглашали вроде...
— Я приглашал!
— Ко мне? Молодец! Конечно же, не пришла! Я-то не приглашал! Вообще-то это невежливо — приглашать кого-то ко мне!
— Ну и что! Ты болел! Могла бы и так прийти, а не пришла! Это не правильно! Еще скажи, что ты был бы не рад!
Вадя повис на руке брата, поджав ноги и мешая идти. Задрав голову и дождавшись, пока он наклонится, настойчиво повторил:
— Скажи! Вот скажи, что ты был бы не рад!
— Рад. Я был бы рад, — признался тот и ему и самому себе, пытаясь стряхнуть приставучий репей. — Но, пожалуйста, Вадя, не надо больше вмешиваться. Ты многого не понимаешь! Чтобы больше за моей спиной такого не было! Я ясно сказал?
— Ясно. Потому что я маленький, да? Как всегда?
— Нет, потому что все сложно. Я и сам не все понимаю.
— Я постараюсь ничего не испортить. Правда! — Наконец-то он отцепился, углядев цепочку ледяных дорожек.
— Да верю я тебе. Просто боюсь... — тихо признался Леша, но мелкий, метеором пронесшись по льду, уже вернулся.
— Ты?!? Боишься? — не поверил он.
— Да, представь себе. И у меня есть повод... — он вспомнил ее вчерашний отказ от провожания. Ему показалось, что Оля в конце разговора чуть не плакала, просто убежав от него. И как это следовало понимать, он искренне не представлял.
— Не может быть! Не, не верю!
— Поверишь, когда познакомишься с ее родственником. Он, Вадя, совсем из другой весовой категории, чем мы с тобой... — вздохнул старший.
— Посмотрим! Ты у меня лучше всех!
— Я рад, что ты так думаешь! Но, будь вежлив, пожалуйста. Договорились?
— Обижаешь! Я обещал же уже!
...
Долгожданная встреча произошла на высшем, то есть на верхнем уровне станции Баррикадная, у стеклянных дверей выхода. Оля, цепляющаяся в поисках поддержки за рукав эльфа, сразу же нашла глазами ждущего их у стены парня, удерживающего за плечи активно крутящего головой мальчика.
