Месть самураев.

— Испугался он, — тихо сказал Хитомари, который имел источник существования в виде цуитати* и был самым богатым, потому что на его крысоловов всегда имелся спрос.

Вот у кого есть повод предать, невольно подумал Гёки. Эта мысль пришла ему в голову совершенно случайно, и он удивился, потому что раньше об этом не думал. Тот, у кого деньги, никогда не будет шевелиться.

Опять все загалдели, подогретые напитками. Молчал лишь один музыкант Тороян. Он играл на адзусаюми** для самого императора. В бытность свою самураем он был всадником при штабе и не раз доказал свою преданность господину Камаудзи Айдзу. Постепенно возгласы смолкли, и все восьмеро уставились на него. Но Тороян даже ухом не повел.

— А ты чего молчишь? — спросил тогда маленький Асамура, от нетерпения подпрыгивая на циновке.

— А чего говорить? — Тороян поставил перед собой пустую чашку и потянулся за кувшином. — Все сказано. Гёки прав: что бы мы ни делали — все плохо. Давайте ничего не будем делать. Если заговору суждено свершиться, то он свершится как бы помимо нас и одновременно вместе с нами. Боги сами подтолкнут нас к нему. Если заговору не суждено свершиться, то мы все окончим жизнь в течение сэкки. И нечего здесь больше говорить!

— Правильно! — обрадовались все восьмеро командиров, молчал только Гёки.

— А ты что думаешь? — спросил у него Тороян.

— Думаю, что у нас во дворе кто-то ходит!

Все схватились за оружие и настороженно прислушались. Снаружи действительно кто-то шумел — да так, что дом дрогнул от основания до конька.

— Мё-о!

* * *

— произнес кто-то в ужасе.

— Деревня, мё-о не существует!

— Я сам видел...

— Тихо!..

— Корова? — высказал предположение белобородый Иэясу. — Рога чешет!

— Нет, козы забрели, — высказался писарь Вайрочан, — точно козы. Я их издалека узнаю. Воняют они.

И действительно, всем показалось, что запахло козами. А золотарь Фудзивара-но Кинто даже зажал нос, хотя ему-то прежде всего надо было остерегаться собственных запахов.

Потом кто-то поскребся в дверь.

— А я знаю, кто это, — очень спокойно сказал Гёки.

Все уставились на него, пока он шел открывать. Асамура и Бидацу с катана наизготовку встали по обе стороны от входа. Остальные отступили по углам, остерегаясь оказаться перед дверью.

— Эй... — окликнул Сёнагон. — Вдруг это городские стражники?!

— Никакие это не стражники, — ответил Гёки, открывая дверь. — Это мой и ваш друг — капитан Го-Данго, только он пьяный.

*Цуитати — железные бочки, в которых выращивались огромные крысы-крысоловы.

**Адзусаюми — однострунный смычковый инструмент.

* * *

Мё-о — огромные демоны в доспехах и с двypyчными мечами из чистого света.

Действительно, стоило капитану Го-Данго войти, как он неуклюже пошатнулся и поискал глазами, обо что бы опереться. Потом влил в себя кувшин чанго, обвел всех веселым взглядом и только тогда произнес чисто риторически:

— Беседуете, друзья?

— Беседуем... — ответили ему настороженно, еще не зная, к чему он клонит.

— Правильно... — глупо хихикнул капитан Го-Данго. — А того не знаете, что регент и весь его выводок в городе!

— Как?! — вскричали все.

— А вот так! Я по этому поводу напился. Праздник у нас. Праздник!

Он принялся неуклюже танцевать, при этом едва не свалив одну из опор дома.

* * *

До вечера переждали в двух домах, которые были куплены загодя: один перед парадными, а второй перед задними воротами Нефритового дворца. Сам дворец в восемь этажей возвышался в темноте, как гора, и если бы не огни стражников на галереях каждого этажа, то масштабы громадины было бы трудно оценить.

— Эка свеча-а-а! — дивился Сэн-но Рикю, порой выглядывая в окно и задирая голову, чтобы разглядеть самый верхний — восьмой этаж. — Повыше Фудзияма будет.

Он гонял скот вместе с Бидацу, еще не привык к грандиозности столицы Мира, и многие вещи в ней его удивляли.

Золотарь Фудзивара-но Кинто с двумя своими людьми вернулся в начале стражи крысы. Все они были перемазаны с ног до головы, и воняло от них нечистотами. Но на это никто не обращал внимания. Им тут же дали ополоснуться и попить воды.

— Хорошо, что мы не пошли сливняком, — сказал Фудзивара-но Кинто, прочищая горло. — Эти кусотару* загородили проход плитами.

— Оставили только щель, в которую и ребенок не пролезет, — пожаловался Тарада, который ходил с Фудзивара-но Кинто.

Второй человек из группы, Сабуро, устало опустился на пол:

— Мы ее пытались поднять... Зря старались.

— Прости, Гёки, так вышло, — удрученно произнес Фудзивара-но Кинто.

Еще Гёки планировал переодеться пожарниками. Поджечь главную башню Нефритового дворца и таким образом проникнуть внутрь. Но от этой идеи пришлось отказаться: получалось, что успех предприятия все равно зависел от тех, кто полезет через стену. Легче было перелезть всем скопом — меньше риска оказаться разобщенными в самом начале.

— Ничего, — ответил Гёки. — Сейчас придет капитан Го-Данго. Будем штурмовать отсюда, — он кивнул в окно, за которым через площадь виднелись парадные ворота.

— А что, без него нельзя? — с вызовом спросил крысолов Хитомари. — Нас уже достаточно, — и посмотрел нервным взглядом на ронинов, сидящих вдоль стен.

Было их ровно двадцать человек. Куродо по кличке Нори* от нечего делать надраивал секиру. Момму, посвистывая, разглядывал балки на потолке. Дзито тоже делал вид, что его ничего не волнует. Другие спали. Такaги зевал. По этой причине Хитомари никто не ответил — не хотели связываться. Некоторые считали его выскочкой.

— Откуда? Отсюда?! — удивился Сэн-но Рикю и снова высунулся в окно.

На него зашикали:

— Выдашь нас всех, блудливый демон...

Из надстройки над воротами доносились пьяные голоса и женские вопли. Там праздновали Шествие Хомуда на свой лад.

— Они же все пьяны как один по случаю праздника, — засмеялся Сэн-но Рикю. — А Сёнагон... Где ты, Сёнагон?

— Я здесь, — ответил из углу винокур Сёнагон.

Он уже давно подремывал, здраво рассудив, что свежая голова не помешает делу.

— Сколько ты им налил сегодня?

— Всего-навсего открыл неограниченный кредит, — засмеялся Сёнагон.

— А где наши друзья? — снова спросил Хитомари, который выращивал крыс-крысоловов и который заподозрил Умако в трусости. Он ехидно уставился на Гёки. Что же ты, господин организатор, заваливаешь дело? — хотел спросить он. Лучше бы я этим занялся. Но Гёки его и так прекрасно понял.

*Кусотару — идиоты.

**Нори — капуста.

— Придут, — ответил он, не глядя. — Куда они денутся.

Он уже и сам беспокоился, стараясь не подавать вида. Неужели что-то случилось? Хитомари он не особенно любил, потому что Хитомари не умел ждать и догонять, а хотел получить все сразу и быстро. Поэтому он и взял его в главный отряд, чтобы был на виду. Из него-то и лейтенант получился неважным, потому что он не понимал, куда надо бежать и кого атаковать, и положил в бою под Идзу в неумелом штурме кучу народа. Как у него хватает терпения выращивать своих крыс? — в очередной раз задался вопросом Гёки. В этот момент он услышал условный стук в дверь со стороны сада, и у него отлегло от сердца. Слава Будде! — подумал он и радостно сказал:

— Это они! — не удостоив взглядом Хитомари, который во всем видел злой умысел.

В дом вошли сразу пятеро существ: четверо мужчин и медвежий тэнгу. Гёки с радостным выражением на лице и одновременно с удивлением отступил в сторону — такую собаку ему еще видеть не приходилось. Афра, вытянув свой длинный нос, тут же стал ко всем принюхиваться. Он был хорошо воспитан и не лез знакомиться с чужими людьми. Разумеется, он понимал, что предстоит нечто грандиозное и радостное, но не знал, что в столь многочисленной компании. Сердце его учащенно билось. Он даже завилял хвостом, приветствуя золотаря Фудзивара-но Кинто, потому что от него приятно пахло, а вот крысолов Хитомари ему не понравился, и он едва сдержался, чтобы не зарычать, потому что, как и все собаки, не любил гадских, подлых, серых крыс.

Хитомари все понял и заявил:

— Я их не знаю! Я не могу с ними идти в бой.

— Это мои друзья, — грубо оборвал его капитан Го-Данго.

— Все равно! — уперся Хитомари. — Что это за собака?!

Акинобу, Натабура, Язаки, Баттусай и Афра — а это были они, не считая капитана Го-Данго, который, как всегда был пьян, опоздали потому что с ними случилось приятное происшествие: вернулся Язаки. Немного сконфуженный и робкий, он появился в самый последний-распоследний момент. Они его уже и ждать перестать, когда Натабура сказал, что Язаки обязательно придет. Вот они и сидели в темноте при свете единственной свечи. Раз десять капитан Го-Данго порывался уйти, потому что вот-вот должен был прозвучать полночный колокол и они могли опоздать, и тогда бы штурм Нефритового дворца начался бы без них, но почему-то не уходил под укоризненным взглядом Афра. А когда в двери, словно дух, возник запыхавшийся Язаки, они, не став его ни о чем расспрашивать, понеслись по ночным улицам Киото. Им здорово повезло, потому что все городские стражники лежали пьяные в стельку. Только на мосту Ясобаси их попытались остановить опять же пьяные кэбииси, но на свою голову не разглядели в темноте гиганта Го-Данго. За что были безжалостно сброшены в реку Ёда. Долго еще позади слышались их страшные крики. Столица Мира притихла, словно в дурном предчувствии: ее граждане не веселились и не кутили, а только с опаской поглядывали то в сторону Яшмового, то в сторону Нефритового дворца, над которыми в ночном небо вспыхивал праздничный салют.

— Можешь остаться, — сказал Гёки, суетливо раздавая оружие. — Мы тебя не держим. Но вынуждены будем связать.

— Еще чего?! — тоже грубо откликнулся Хитомари. — Ладно, чего я, собак не видел?

Он решил свалить свое недовольство на Афра. Если бы он знал, с кем связался, он бы ни за что этого не делал бы, ведь он не разглядел, что перед ним медвежий тэнгу. Впрочем, даже если бы и разглядел, то ничего не понял бы, ибо не все люди сразу понимают, что такое сказочные существа.

Афра все понял и тихо заворчал, дергая верхней губой так, что обнажились огромные белые клыки.

— Спокойно, спокойно... — вмешался Натабура, похлопав его голове и с укоризной взглянув на Хитомари. Кими мо, ками дзо!

— Чем тебе собака помешала? — спросил Гёки, еще не решив, что делать со строптивцем. С одной стороны, затевать свару в самый ответственный момент глупо, с другой — он понимал, что это просто нервы. Когда Хитомари начнет двигаться и действовать, все его раздражение улетучится, как похмелье, потому что крысолов Хитомари всегда всем был недоволен и скрипел, как старая арба.

Они продолжали бы спорить и дальше, но в этот момент в храме Каварабуки ударил полночный колокол, ему стали вторить колокола в других храмах, а в дверь забарабанили:

— Открывайте!..

— Оро?! — крысолов Хитомари присел от неожиданности.

Язаки, взвинченный ночным бегом по городу и стычкой на мосту, сжал рукоять своего любимого китайского меча. Натабура посмотрел на Акинобу, который покачал головой: 'Спокойно! Ничего страшного'. Капитан Го-Данго выпрямился в полный рост, упершись головой в потолок. В руках он держал огромную-преогромную канабо. Баттусай схватился за любимый кастет тэкко. А горячий Вайрочан даже выхватил катана и подался к двери. Если бы не окрик Гёки: 'Стой!', он бы наломал дров, потому что в среди писарей в городском управлении забыл о дисциплине. 'Это ты в бою будешь такой шустрый!' — хотел упрекнуть его Гёки, но не успел.

— Вина хотим! Ова! — раздалось снаружи.

Сёнагон удивленно произнес:

— Я вроде бы их уже напоил?.. Сейчас выйду! — крикнул он и пробормотал: — Бакаяро!

Свечи задули, и дом погрузился в темноту.

Сёнагон открыл дверь и сказал кому-то в ночь:

— Вино у меня в лавке.

Его лавка находилась рядом, и похоже, они все дали маху, не учтя того обстоятельства, что сакэ и вина для стражников никогда не бывает много.

— Вы что, тоже пьянствуйте? — один из них, наиболее ретивый, сунул нос в дверь и что-то учуял. Он даже различил в темноте блеск оружия, которое держал над головой горячий Вайрочан, он ничегошеньки спьяну не понял. Не понял даже, что прямо перед ним возвышался Го-Данго. Должно быть, он его принял за опору дома. — И мы тоже! Бу-коросу!*

А потом они все втроем подались вслед за Сёнагоном, который повел их через двор к лавке. На этот раз винокур Сёнагон решил не скупиться и выдал им столько сакэ и вина, сколько они могли унести.

— Бу-коросу! — радостно кричали стражники. — Бу-коросу!

Пока он открывал лавку, пока лазал в погреб, пока выставлял запотевшие кувшины и бутылочки, Гёки вывел весь отряд из дома и расположил в кустах вдоль забора. Он решил воспользоваться моментом и проникнуть за стену вместе со стражниками. Это была явная удача, ибо по плану надо было лезть через эту самую стену, а она была утыкана стальными шипами.

— Я помогу, — сказал Сёнагон, взял самый большой и тяжелый кувшин с вином, запечатанный промасленной бумагой и вышел из лавки, не заперев ее — к чему? Сюда они уже не вернутся.

Он открыл стражникам по бутылочке сакэ.

— Бу-коросу! — обрадовались те, вливая в себя зелье, как воду.

Если бы они были не настолько пьяны, они бы обратили внимание, что вслед за ними из сада выскочили люди. Он бы даже услышали, как кто-то кого-то подгоняет:

— Быстрей!.. Быстрей!..

Это Гёки подбадривал товарищей, потому что ровно в полночь второй отряд начал штурмовать задние ворота Нефритового замка. Главное, ударить вовремя, думал Гёки. Главное, вовремя. Но они уже опоздали, а это было плохо.

Они пересекли темную площадь вслед за стражниками, которые хихикали и беспечно болтали в предвкушении дальнейших возлияний. Перед главными воротами, над которыми обычно вывешивались два фонаря, тоже было темно, хоть глаза выколи.

Язаки в двух словах попытался объяснить, почему опоздал:

— Он как ко мне пристал, расскажи, да расскажи, когда я умру.

— Кто? — спросил Натабура, не очень вслушиваясь в речи друга.

— Как кто? — удивился Язаки. — Императорский дайнагон Муромати. Еле отвертелся. Наврал с три короба.

— Открывай! — один из стражников стал дубасить ногой в калитку рядом с воротами.

— Кто там?! — раздались пьяные голоса. — Убирайтесь!

— Свои! Открывай!

Последний из стражников оглянулся и с тупым недоверием посмотрел на вооруженных людей рядом. Особенно его удивил капитан, который возвышался над всеми, как каланча:

— Вы тоже с нами?

— Тоже, — насмешливо ответил кто-то из молодых, кажется, Куродо по кличке Нори.

— Бу-коросу!

— Бу-коросу... — снова насмешливо ответили ему.

— Открывай!

Калитка распахнулась так стремительно, что дубасивший в нее пятками стражник упал навзничь вместе с кувшином.

*Бу-коросу! — приветствие 'Салют!'

* * *

Торояну повезло меньше. Домик, в котором загодя было спрятано оружие и в котором они томились ожиданием, был крохотным, как собачья конура. Двадцать два человека едва поместились в нем. У Киёмаса даже ноги торчали наружу. Благо сад вокруг был таким заросшим, что с улицы ничего нельзя было разглядеть. И все равно Асамура, заботящийся о маскировке, выговаривал ему: