Конечно же, без тех сведений, которые собрали Ит и Скрипач, и без той систематизации, которую провела Ольшанская, работа была бы обречена на провал — уже спустя три дня Бард это понял. Агенты оказались правы, Бард и в самом деле вскорости начал извиняться... а потом Роберта ему еще добавила, втихую рассказав о том, кем эти двое были в прошлой инкарнации. После этого Ири каждый раз при их появлении начинал с просьбы простить его за то, что вел себя недостойно — кончилось тем, что Ит напрямую сказал ему, что если он извинится еще раз, они больше не придут, потому что им надоело.
— Ты лучше о другом думай, — говорил он чуть позже. — Да, по твоей вине погибла твоя наставница. Но если ты сейчас поможешь нам, ты спасешь от смерти огромное число Контролирующих, которые сюда попадают. По-моему, это более чем достойное искупление вины. Спасешь, кстати, не только Контролирующих, но и Встречающих, и Связующих, и официалов...
— Я постараюсь, мастер, — теперь Ири называл их только так, и в этом был непоколебим. — Жалко, что не на чем играть. Я бы хотел послушать этот сиур, но...
— Подожди! — хлопнул себя по лбу Ит. — В институте есть три гитары! Настоящие гитары со световыми струнами!..
— Откуда они здесь?
— В России гибли Барды, это их инструменты, — пояснил Ит. — Активировать сумеешь?
— Инструменты погибших? — с сомнением спросил Ири. — Попробовать можно, но гитары... они ведь живые, и если хозяин погибает, то инструмент чаще всего гибнет вместе с ним.
— Но не всегда?
— Не всегда, — согласился Ири. — Барды обычно не говорят об этом, не принято.
— Ты сможешь использовать такую гитару?
— Надо посмотреть, — осторожно ответил Бард. — Будет трудно... ведь придется играть лежа.
Ит только и смог, что грустно вздохнуть в ответ. Он понимал несчастного Барда, как никто другой — и мог лишь искренне надеяться, что его мучения закончатся быстрее и лучше, что не придется страдать столь долго, как страдал Пятый. Ит открывал эти считки, и после каждой по неделе не мог прийти в себя, настолько это было ужасно. Скрипачу он тех считок не показывал — жалел рыжего, не хотел, чтобы тот видел. Нет, Ит знал, что рано или поздно придется показать, но он все-таки старался максимально отсрочить этот момент.
* * *
Сначала Федор Васильевич инструменты давать не хотел. Он, несмотря на то, что Бард начал сотрудничать с группой, все еще относился к нему с легким недоверием. Но потом, под напором Данилы, Ванечки, Ольшанской и Скрипача с Итом, сдался.
— Ай, да делайте вы что хотите!.. — в сердцах воскликнул он. — Ит, вот вы сами подняли эту проблему, а теперь, вместо того, чтобы разбираться с "Транзитом", в бирюльки играете...
Две гитары оказались мертвы окончательно и бесповоротно. Ири, едва только взглянув на них, молча отрицательно покачал головой. А вот третий инструмент был живым. Мало того, в нем имелся достаточный энергетический заряд. Когда гитара оказалась у Барда в руках, он первым делом провел пальцем по обечайке — и она тут же начала слабо светиться переливчатым синим светом.
— Отойдите на всякий случай, — попросил Ири.
— Не вздумай сунуться в Сеть, — нервно предупредил Скрипач.
— Я что, похож на сумасшедшего? — Ири недоуменно посмотрел на него.
— По мне, так очень похож.
Ири лежал, прижав гитару к груди и закрыв единственный глаз. Вторую глазницу, пустую и сморщенную, прикрывала сшитая сердобольной Робертой повязка из мягкой байки.
— Отойдите, — повторил Ири. Снова провел пальцем по обечайке. — Так... вес убрать. Лады убрать... струны "ля" и "ми" не активировать... перенастройка... новый строй: до, соль, ре, ля...
Голос его вдруг зазвучал мягко, обволакивающе, и гитара в его руках стала постепенно оживать. Начала светиться верхняя дека, по грифу словно прошла легкая еле заметная волна. Ири улыбнулся и ласково погладил гриф.
— Что он делает? — спросила Роберта.
— Адаптирует инструмент под себя, — объяснил Ит.
— А полгорода без стекол не останется? — Федор Васильевич с сомнением смотрел на Барда. — Ит, вы тогда предупреждали, что такое возможно.
— Не останется, — заверил Ит. — Он знает, что делает. И потом, у него после перелома плохо работает левая рука. Максимум, что он сможет, это...
Ит не договорил, потому что гитара в руках Ири... запела. Федор Васильевич подался вперед, остальные тоже невольно сделали шаг по направлению к кровати, на которой лежал Бард.
...Женщина пела. Низким, печальным голосом она вела какую-то незамысловатую, но в то же время пронзительно-грустную мелодию. Пальцы Барда скользили по грифу, еле заметно касаясь четырех световых струн, которые при прикосновениях вспыхивали серебряными и синими сполохами. Глаз Ири по-прежнему был закрыт, но Ит видел, как из-под века выкатилась слеза, и медленно поползла по щеке вниз.
— Что... — начал было Федор Васильевич, но Ит взял его за локоть, и прошептал:
— Он прощается. Дайте ему проститься. Он все сделает, но сначала дайте ему проститься. Пожалуйста.
Федор Васильевич кивнул с легким сомнением и снова уставился на Барда.
Вскоре женский голос стал затихать и через минуту исчез, осталось только легкое послезвучие. Ит обернулся — Роберта тихо плакала, вытирая глаза платочком, Скрипач стоял понурясь, опустив голову.
Ири полежал еще немного неподвижно, а затем вновь коснулся струн.
Комнату заполнил низкий тяжелый гул, от которого Федор Васильевич вздрогнул и отшатнулся. Внезапно в гуле появился какой-то ритм, такой же темный и тяжелый. Ритм, пульсация, направление. Гул не стоял на месте, он словно куда-то двигался, но потом стало понятно, что двигается он по кругу, вернее...
— Шесть фаз, — негромко сказал Скрипач. — Это сиур.
— А что он сейчас делает? — Томанов нахмурился.
— Он разговаривает с гексом. Или показывает, как выглядит этот гекс с его точки зрения, — объяснил Ит. — Подождите.
Гул начал расслаиваться. Сначала в нем появился отрезок, в котором явно чувствовалась пульсация — не особенно знакомый с музой Ит подумал, что это что-то типа тридцать вторых, звуки были отрывистыми, короткими, ритмичными, с явно выраженной атакой. Потом появился еще один слой, чередовавшийся с первым — плавные легатированые ноты, прямая противоположность тем, что шли перед ними. Затем внезапно возник третий слой — его рисунок шел с запаздыванием, минимум на четверть такта, а то и вообще по слабым долям, но в то же время в нем присутствовала все та же упругая ритмичность.
Внезапно, словно бы в центре этого идущего в никуда построения, возник совершенно новый звук, на который, как бусины на нитку, стали нанизываться все три предыдущих рисунка. Пространство вокруг рук Барда засияло, завибрировало, гитара и тело вдруг стали одеваться прозрачным опаловым ореолом... все, как зачарованные, смотрели на эту невероятную картину, а сияние становилось между тем все сильнее и ярче, и звуки стали расширяться, как круги на воде, делаясь объемнее, глубже, больше...
Ит опомнился первым. Он подскочил к кровати, выхватил у Ири гитару, и отбросил в сторону. Сияние погасло, звук исчез — и тут все словно очнулись. Ит в этот момент уже изо всех сил прижимал голову Барда к подушке — того колотило, из глаза, из носа, из ушей стекали струйки алой крови.
— Рыжий, сюда! — рявкнул Ит. — Смени!
Скрипач кинулся к нему, прижал ладони к вискам Барда.
— Кажется, не успел, — пробормотал он. — Но до чего шустрый. Вот это скорость...
— Роберта, вызовите врача, — приказал Ит. — Федор Васильевич, уберите отсюда гитару, и побыстрее!
— Что произошло? — спросил Томанов.
— Он... начал выходить в Сеть. В тот ее фрагмент, к которому принадлежит этот сиур, — объяснил Скрипач, все еще прижимая голову Барда к подушке. — Не тот, в котором мы находимся, а тот, который он анализировал. Ит его перехватил... судя по всему, вовремя.
— И что было бы, если бы он вышел?
— Он бы погиб, конечно, — Скрипач, наконец, отпустил руки. Похлопал Барда по щекам. — Эй, псих, давай, приходи в себя, — позвал он.
— Что... — Голос Ири звучал неуверенно, слабо. — Я не... успел...
— Зато тебя успели, — парировал Скрипач. — Берта, вы уже здесь?
— Здесь, — отозвалась та. — Врач подойдет через десять минут.
— Хорошо. Принесите этому придурку крепкого сладкого кофе, — попросил Скрипач. — А мне — ремень с железной пряжкой. Потяжелее. Потому что как только он выпьет кофе, я его выдеру этим ремнем. Ты мне что обещал, мерзавец? — Он взял Ири за плечи и сделал вид, что собирается встряхнуть.
— Что я не пойду в Сеть, — виновато пробормотал тот. Кровь из носа уже не шла, начала подсыхать.
— А что ты сделал?!
— Я... увлекся, наверное...
— В поднадзорную палату, привязать за руки и за ноги, рот заткнуть и кормить через трубочку до возвращения домой, — зло сказал Ит. — Вот вернемся, отдам тебя Таенну. Тебе в наставники нужен мужик, который тебя раз в десять сильнее, и который в таких вот случаях сумеет дать тебе по мозгам так, чтобы мало не показалось. Все понял?
Ири кивнул. А потом улыбнулся — и они оба, секунду помедлив, улыбнулись ему в ответ.
Они — понимали. И он это знал.
Единожды там оказавшись, будешь рваться туда снова... в любом состоянии.
Сеть — всегда Сеть.
Для некоторых она даже больше любви.
11
Москва/Домодедово, НИИ БВФЖ
Поющие камни
Любая удача, большая или малая, воодушевляет. Близость победы так и вообще способна дать ощущения крыльев за спиной, и крылья эти поднимают и несут — прямо в небо.
Где-то через неделю после эксперимента с гитарой у них на руках оказались новые характеристики каждой точки. Вернее, те характеристики, которые позволяли эти точки "включить".
— Вот тут-то все как раз очень просто, — объяснял Ири. — Каждая точка, которую мы рассматриваем, имеет свои волновые характеристики, которые нужно взять за основу...
— То есть немцы все-таки правы? — уточнила Ольшанская.
— Отчасти да, — согласился Ири. Он уже познакомился с доступными им материалами по точке в Хайдельберге, и с тем, что выяснили Ит и Скрипач — а потом несколько дней его трясло от ужаса и возмущения. — Отчасти правы. Только они подбирают аккорд... из... Берта, я не хочу еще раз говорить это вслух, — жалобно попросил он.
— И не говори, — Ольшанская успокаивающе погладила его по руке. — Продолжай.
— Ну так вот. Ответный аккорд, который нужен для активации — это гармоническая противофаза посылу точки...
— Ири, а если бы на твоем месте был Сэфес, как бы он решил задачу? — с интересом спросил Ит.
— Примерно так же, только вместо звука он бы использовал свет, — пожал плечами Бард. — Если исходить из того, что гекс равен сиуру, то он должен одинаково ответить и на одно воздействие, и на другое.
— Я так и думал, — кивнул Ит. — Давай дальше.
— Даю, — хихикнул Ири. — Для активации, собственно, не нужно задействовать все точки. Скорее всего, не нужно. Достаточно "включить" нужную для выхода, ее противофазу и... логический узел, который в данном случае сработает, как ключ.
— Ири, а последовательность включения значима? — спросила Роберта.
— В принципе нет, но лучше, как мне кажется, активировать сначала противофазу, затем узел, а только потом — точку выхода. — Бард задумался. — Для гарантии я бы все-таки заставил звучать весь сиур. Так надежнее. А что, с этим есть какие-то проблемы?
— Еще какие, — мрачно ответил Скрипач. — Понимаешь, нам сейчас доступны две точки. И вторая — ни фига не противофаза.
— Противофаза находится в Ливии, — пояснил Ит. — Нет, я думаю, что мы туда сумеем попасть, но... с этим есть определенные трудности.
— Вот тут-то вы и ошибаетесь, товарищи. — Ольшанская встала, прошлась по комнате. — Трудностей у нас гораздо больше. Вы почту сегодня получали?
— Получали, но еще не вскрыли, — ответил Ит. Ему не хотелось уточнять из-за чего — утром он снова поймал приступ, не особенно сильный, но ни ему, ни Скрипачу с полчаса было не до почты.
— А зря. Нам с вами пришли отчеты из министерства иностранных дел. Информация по владению участками земли, на которой расположены точки в Польше и Сирии. Оба участка являются собственностью "Транзита", оба — через подставных лиц, но... там отметились все. Немцы в том числе. Точка в Сирии... Она рядом с Тадмором, это, по сути дела, руины древнего города, и маленькая деревня неподалеку... Ну так вот, этот участок выкуплен "Транзитом" лет пятнадцать назад, и сдается в аренду для киносъемок — там снимают всякие приключенческие фильмы, чаще всего — немцы или штатники. Куплены не руины, конечно, а просто кусок пустыни, на котором площадка. Для киношников оборудовано место под трейлеры, под жилье. Проведен свет, есть вода. По сути там пустыня. Пустыня и развалины. На точку, что интересно, даже пускали несколько раз ученых, но дело в том, что оплатить такую поездку для своих сотрудников может далеко не каждый институт.
— Что верно, то верно, — подтвердил Ит. — Рыжий, у нас от цепочек что-то осталось?
— От полутора килограммов осталась граммов двести. От камней уже почти ничего, — отрапортовал Скрипач. — Ири, для справки — половину того, что мы делаем, мы делаем на свои деньги. С помощью страны, но... на свои. Например часть твоего лечения в США оплатили мы.
— А вторую часть, не зная этого, оплатил Доусон — Найф весьма удачно подрезала у него две тысячи долларов, — засмеялся Ит.
— Найф молодец... В общем, там, где расположен этот Тадмор, бегает тьма народу, и делать можно все, что душе угодно, — подытожил Скрипач. — Ясно. А Польша?
— Завод. В двадцати километрах находится Черск, город совсем небольшой, всего пятнадцать тысяч населения. Десять лет назад немцы поставили там небольшой деревообрабатывающий завод, — сказала Ольшанская. — Современное оборудование, все чисто, все качественно. Работают местные, им прилично платят. Томанов был в Польше, рассказывает, что страна очень бедная и...
— Можете не продолжать, Берта. — Ит вздохнул. — Завод, как мне кажется, охраняется неплохо... не сказать, хорошо. Точнее, очень хорошо.
— Значит, получается, что они... — Ири на секунду задумался. — Они тоже хотят активировать этот гекс? Вы говорили, что они хотели практически забрать себе ту дамбу, так? Выходит, они знают.
— Ты прав, — кивнул Ит. — Судя по всему, знают.
— Активировать они захотят площадку под Черском, — уверенно сказала вдруг Ольшанская.
— Почему? — спросил Скрипач.
— Да потому, что от Польши до Германии — рукой подать, — она невесело усмехнулась. — Наверняка там уже есть и маршруты, и связи, и быстрый доступ... черт! Как бы нам не опоздать.
— Постараемся не опоздать, — пожал плечами Ит. — У нас есть одно неоспоримое преимущество. Одноглазое.
