— А я б не дал. Угадай, кто бы в основном Нея еще год держал?
— Ну так и вернулся бы тот, кто держал. Но, согласись, так лучше вышло.
— Ну если не считать, что кто-то кого-то чуть не уморил...
— Не могу этого объяснить, но я знал, что не уморим.
— Я бы мог объяснить, но только такому же как я, а не тебе
Тем временем я, налив горячий напиток и себе, переместился поближе к ним. Ней тут же обхватил меня рукой. От него все еще веяло холодом.
— Видишь, все еще никак не смиряться, что их судьбы разошлись, — шепнул мне он, — а мы так, повод посоперничать, как в стародавние времена.
— И тем не менее главный выигрыш — наш, а они остались при своем, — так же тихо заметил и я.
— О чем шепчетесь? — обратил на нас внимание Свест.
— Да так, о своем, просто не хотим мешать вам обсуждать поставленные эксперименты, — нашелся Ней.
— Да, ладно, — вступил в разговор Аркетт, — это все же в конечном итоге делалось ради вас. Конечно, был вопрос, в чью сторону чашу наклонить, раз уж все оказалось так взаимосвязано. А это все так уж, заодно.
— Ты только Свеста не переманивай! — стал настаивать Ней, — он мне еще здесь нужен.
— Я не помню случая, чтобы кому-нибудь удалось его переубедить в чем-либо. Он всегда все сам решал.
— Но повлиять на мое решение, признайся, хочешь! — констатировал Свест.
— Да, впрочем, если бы я мог на время уйти из жречества, я бы так и сделал. Вспомнили бы прошлое... А то только так, урывками, пока все еще только приходят в себя.
— Что, Боги не хотят?
— Не хотят. Давно не было знака, что кто-то может уйти в мир. Да и не факт, что этим кем-то окажусь я. Видно Боги считают, что надо больше жрецов. А вот помощники не проходят и все. Не те. Какое-то такое поколение, что Боги не хотят принимать.
— Да, что-то у вас там есть...
— Знаю, кто-то мутит воду, что младших затирают. Но Боги не раскрывают, молчат.
— Значит, решают что-то свое. Выпьешь?
— Давай.
Свест встал и сам, по хозяйски разыскал бутыль и закуску. Хотя почему нет? Большей частью именно он все это сюда и доставил, и порой знал, что где лежит даже лучше меня. Конечно, он разлил вино всем.
— Так даже греться лучше, — заметил Ней.
— Ну кто б спорил — поддержал его Аркетт.
Я был, к счастью, далек от их проблем перехода к зиме, но такое продолжение уж не знаю какого времени суток нравилось и мне. Разговор продолжился. Оказалось у них принято зимой устраивать праздники, разыгрывать спектакли так, как это делают у Смиалоэтов актеры жреческих дворцов. Я видел, иногда они показывали разыгранные моменты истории для всех.
Когда, время спустя, всех начало понемногу тянуть в сон, никто не стал никуда уходить, а устраивался рядом. Я устроился на ночлег последним.
Зато проснулся раньше всех. Мои гости, замученные в холодном подвале, спали раскинувшись у жарко растопленного камина. Я тихонько выскользнул, посмотреть, что в других комнатах. Когда я вернулся, Аркетт не спал.
— Надо уходить... Хорошо у вас, но надо и честь знать. Ты, только Рин, не забудь — меня по имени обычно не зовут.
— Почему? Ведь это не удобно. Как выделить одного от другого?
— А не надо нас выделять. Мы — лишь представители тех, кто несоизмеримо выше нас. Все с одним наименованием, одной судьбой, одним делом. Нас, как отдельных личностей почти и нет. Поэтому один всегда знает, что делает другой. Тебе этого не понять. Но вот только в подобные этому моменту связь ослабевает и многие как и я этим пользуются и проводят время не так, как должно жрецу. Это все знают, но никто никого не пытается разоблачить.
— А ваши Боги?
— А Боги молчат...
— Может они именно этого хотят?
— Они дали бы знать. Не забивай себе голову. До встреч, Риарин.
— До встречи, Аркетт.
Свест и Нияст проснулись почти синхронно. Встали, сели за стол.
— Ну, все, пусть еще и осень, а для нас уже зима, — сказал Свест.
— Аркетт уже ушел... — отметил Ней
— Да, ему пора. Он же давно не Аркетт, а жрец.
— Себя на его месте представить можешь?
— Нет, не могу. Я бы все равно находился в том месте, где бы хотел.
Я пересел к ним. Не справившись с любопытством взял их за руки. Они были не такие, как обычно, но все же стали теплей. Глядеть на их непривычно светлые лица мне было как-то не по себе.
— Привыкай, — видя как я всматриваюсь в его лицо, произнес Свест, — я ж привык.
— А когда вы белыми становитесь, у вас и жажда крови исчезает? — довольно бестактно поинтересовался я.
— Нет, — ответил Нияст, — не совсем, хотя никаких кризисов быть не может. Но изнутри все равно иногда начинает тянуть "дай".
— Иногда и "дают", если есть возможность, — прокомментировал и Свест, — потом еще пару-тройку дней в подвале и вроде не так оно и тянет.
— Есть еще вариант, — напомнил Нияст, — поработать почтальоном...
— Это как? — заинтересовался я.
— Запитываешься линной и вперед к жреческой башне, — разъяснил Свест, — Выход отсюда не полностью замурован — остался маленький проход, который можно разобрать. В нем так же протянута веревка, которой можно дать сигнал снаружи и пустят внутрь. На каждой башне такой есть. Жреческая сейчас пуста, но там все оставляют почту. Значит туда и назад. И сразу в подвал. Но тогда быстро выходишь.
— То есть между башнями зимой есть связь?
— А то? Можешь, например, заготовить письмо для своей Ирлиинн, когда объявят, что готовится почта.
— Стойте, зимой же сумасшедший ветер... Ведь снесет...
— Конечно, если потеряешь короткий путь — считай, пропал. Но между башнями натянуты веревки и сам ты движешься обтянутый петлей, — объяснил Ней, — так что нормально.
— Все здесь интересней, чем я думал...
— Я же говорил, у нас зимой тоже весело, — улыбнулся Свест, — Вот сейчас все аклимаются и будем праздновать.
— Что?
— Удачную зимнюю перестройку. В большом зале выдвинут изваяния всех семи Богов, жрецы перед ними исполнят службу, а потом будем расслабляться.
— Откуда выдвинут?
— А ты не заметил? Эра стоял, помнишь, посередине зала, а больше его там нет. Все статуи находятся в нишах. Выкатывают ту, которая нужна на специальных катышах. В этот раз выдвинут всех, чтобы все Боги уделили нам внимание перед зимой.
— Я, кажется, знаю всех женских божеств, мне их Ирлиинн представила. Может хотя бы назовете остальные пять мужских?
— Лиинн будущее-то предсказывала? — поинтересовался Ней.
— Да.
— Значит какая из жриц благословение дала, — пояснил Свест, — хоть что она там увидела-то?
— Да так, всякую ерунду, — не захотел поделиться я, вспомнив про упоминание малыша на руках Лиинн. Вдруг поверят и помогут моей девочке передумать стоит ли уделять внимание мне, когда можно создать семью, которую Богини ей напророчили.
— Смотри, — предупредил Свест, — это сейчас думаешь — ерунда, а потом как огреет так и поймешь, что когда оно в реале, то уже таким не кажется.
— Все равно не скажу.
— Да и не говори, — согласился Нияст, — свое и держи при себе. Меня больше беспокоит, что что-то нехорошее увидел и жрец в итоге молебна Аккею.
— Думаю этого следовало ждать, — заметил Свест, — помнишь мы с тобой говорили, что у аллиолов не спокойно. Почти наверняка что-то там.
— Ладно, давай лучше Рина по поводу культа просветим, — решил Ней, — ему же тоже обращаться некому, кроме этих божеств.
— Да он же у нас стал почти не верующий, я заметил, — словно бы возразил Свест.
— Все равно пусть знает. Итак, первый Бог это Луиран — покровитель небесных светил. Второго ты видел. Это Аккей — управитель прощаний и встреч. Третий Аскрент — покровитель подобных богам. В сущности людей. Только тут считается, что покровительствует он как бы не всем, а только тем, кто угоден Богам и подобен им по своим устремлениям. Четвертый Сиидин — покровитель земли и вод ее. Затем Эра пятый, Мэрун — управитель стихий и ветров, шестой. А седьмой это Кодмий — покровитель зелени и трав. Запомнил?
— Почти... Без имен.
— Я тебе напишу. Ну кого когда вызывают не скажу, может потом, по мере необходимости. Видишь как: женщины сами служат своим Богиням, жрицы им только дают напутствия, а у нас жрецы все выполняют сами, а мы остаемся зрителями. Нет, у наирий, конечно, бывают общие обряды и полновесных статуй в залах их башен полный пантеон. Это у нас половина.
— Наирии стоят ближе к Божествам, чем мы, — дополнил Свест — и могут обходиться без посредников.
— Хорошо, что они редко обращаются к мужским Божествам, но, я знаю, у них и эти изваяния у каждой есть.
— Ты только можешь предполагать, что у каждой... — уточнил Свест.
— Я, честно говоря, иногда путаюсь все-таки девушками или женщинами правильней называть наирий, — вслух задумался я, — вот у нас все просто, если еще вне семьи — девушка, создана семья — женщина до конца дней... Или еще вариант — геттам.
— Правильней называть наирией, — пояснил Ней, — в нашем языке нет аналогов вашему делению. Отдельным словом выделяют только наирией, в периоды, когда они семейные. Но и тут дело скорей в произношении. Слово то же, но концовку принято произносить нечетко, ну нечто вреде наиэ не склоняя. То же самое с наэрлом, в этом варианте звучит примерно наил. Но это не точно. Ты же знаешь, у нас шире звуковой спектр.
— Да, ты, кстати, забыл про еще одно божество... — дополнил Свест и перешел почти на шепот, — Оуиаэ.
— Ну, это Бог непричастности, если ему и молится кто, то разве что сами Божества. Его не принято изображать...
— Но жрецы иногда пытаются вызвать и его...
— Как, как? — переспросил я, — Оу...
— Тихо, — одернул меня Свест, — его имя запрещено произносить вслух, только тихо и только тем, кто его не помнит.
— Оуиаэ, — чуть слышно повторил Ней.
— Будто что-то знакомое... — заметил я, — хотя должен вам признаться, что я не помню всех смиалоэтских Богов. Только тех, которых вызывают чаще.
— Если будет интересно, можешь летом взять в библиотеке смиалоэтский молитвенник — типа памятки жрецу, — сообщил Нияст, — память освежишь.
— Откуда у вас? — удивился я, — это же не дают простым смертным...
— Кто ж аллиолов на охоте сортирует, простой, не простой, — засмеялся Свест, — главное, чтобы место и время подошло. Ну выпала книжечка и разумеется хищник ее подобрал для коллекции.
— Вот так живешь и даже не думаешь, что лесное зверье знает не меньше проводника Богов... — отплатил я за любезность, — мало того, что кормятся, еще и вещи прикарманивают.
Свест блеснул в мою сторону глазами, но смолчал.
— Если вы сцепитесь — разнимать не стану, — предупредил Нияст.
— Да из-за чего? — снова развеселился Свест, — При недостатке иных зверей, которые остались лишь в наскальной живописи, люди другого вида на эту роль вполне годятся. Тем более при таких природных взаимоотношениях.
Я придвинулся к Свесту, он прижал меня к себе рукой. Заглянув ему в глаза, я произнес:
— Тебе осталось только сказать, что я совсем ручной и не опасен для общества вампиров, то есть, извините, людей.
— Да, тебя здесь самого за зверя порой почитают. Целая группа наэрлов только и ждет, кого ты в следующий раз отправишь восстанавливаться.
— Ну они, допустим, не просто ждут, а предпринимают некоторые действия, — заметил Нияст, — и пока жрецы в итоге считают их виновными.
— Скорей всего спровадят отдыхать именно меня, — высказался я, — причем не исключено, что в вечность.
— На территории никто не посмеет всерьез напасть, — успокоил меня Свест, — тем более, что жрецы становятся уже пристрастными. Даже если случится, что ты сам что-то сделаешь против Миертса и тех, кто с ним, вполне вероятно, они примут твою сторону. А тех предупредят, что не надо было дразнить... Только не прими за руководство к действию. Это не наверняка.
— Да и группа-то противников свободных аллиолов не так уж велика, — включился Нияст, — Конечно, есть еще сочувствующие... Гарида выпустили перед зимовкой... Но все равно — большинство из тех, кого я знаю, принимают тебя за своего, Рин. Даже в большей степени, чем многих аллиолов из тех, которые здесь давно.
— Да я не боюсь, — нашел нужным оправдаться я.
— Угу, — кивнул Свест, прижимая меня крепче, — именно поэтому мне порой хочется тебя везде незаметно сопровождать, хотя и знаю, что тебя раздражает опека.
— Ладно, то, что поединком вы меня не развлечете я уже понял, — заметил Ней, — так что давайте чем-нибудь займемся. Лично я — читать.
— Что, собственно, читаешь?
— Да пока больше пытаюсь разобрать... Листы в двух древних ларах перемешаны произвольно. Нумерации страниц нет. Слова трудно понимать без контекста. Древний же язык. Поэтому и не хватало одного сундука, чтобы все прочесть. Хотя, в принципе, письменность давно расшифрована. Теперь я выбрал некоторые листы, которые, как показалось мне, должны быть интересны и соберутся в последовательность. Теперь пытаюсь их правильно сложить, разбирая начала и концовки листов, чтобы получился общий текст. Потом уже буду вникать о чем он.
— А, ну дерзай, — согласился Свест, — я пойду Аркетта разыщу. Если не занят — есть что с ним обсудить.
— Ну раз вы расходитесь, я тоже возьмусь за учебники, — решил я.
— Хочешь — перебирайся ко мне, — предложил Ней, — рядом уютней, но тот сундук запрещено по комнатам носить. Жрецы будут регулярно проверять его сохранность по переписи листов.
Я кивнул.
— Мы, кстати, зимой часто живем практически вместе, — сообщил мне Свест, — необходимости в личной жизни как-то меньше. Так что если никто не возражает, то у Нея — читальня, а у Рина и меня спальня и столовая поочередно. Кому хочется побыть отдельно — в любую свободную комнату.
— Я точно не против — заметил я, — я тут по любому в хоромах по сравнению с прежними зимовками.
— Я тем более, — согласился Ней.
— Рин, проводи меня, что-то покажу — выходя позвал меня Свест.
Мы прошли несколько ниш и дошли до развилки. Там висела дощечка с какими-то письменами.
— Ней говорил, что ты понимаешь наши числительные, — кивнул на дощечку Свест, — так что вверху?
— Четырнадцать... — разобрал я.
— Это значит сегодня 14 день текущего танца лун. Ниже его название, но ты не разберешь. Потом видишь кружок с лучами?
— Да
— Это значит, что сейчас день. Вечером солнышко перечеркнут двумя чертами, ночью под ним появится просто кружок с нарисованным внутри полумесяцем, ближе к рассвету еще один такой же. Утром все сотрут и появится другое числительное. Кружок без лучиков означает, что полудня еще не было, потом дорисуют лучи и так далее. Так можно не теряться во времени. Ясно?
— Да, вроде как да... А кто это рисует?
— Помощники жрецов шустрят. Потом будут из прочих дежурных выбирать. А за временем следят жрецы, у них мерники есть. Когда нас поставят оповещать о времени суток увидишь, что это. Вот, собственно, и все. Пойду.
— Ну тогда удачи тебе...
Уже сидя за столом у Нея, стараясь выучить новые слова и их произношение, я несколько раз бегал к дощечке и проверял есть там изменения или нет. Ней снисходительно поглядывал на меня. Потом вдруг устроил экзамен. Спрашивал, как звучит то или слово на этарике. В половине случаев я угадал. Правда, он немного поправлял произношение.
