Мезозой

— Можно мне идти?

— Конечно, только последний вопрос — могу я попросить тебя пройти небольшое обследование? Возможно, это даже для твоего же блага. Мы — мой коллега и я — осмотрим твой головной мозг с помощью особых датчиков и сканеров.

— Это еще зачем? — Кирилл нахмурился, перспектива позволять кому-то рыться в своей голове совсем не радовала.

— Иногда у людей просыпаются, так скажем, неординарные способности, причиной которых является самая обыкновенная опухоль или девиация. Такое явление ученые от медицины наблюдают в последние десять лет — возможно, это следствие широкого распространения мобильной техники, но точно неизвестно... А еще на других планетах всевозможные отклонения не редкость, они обычно носят временный характер и ничего плохого не сулят, но наш долг ученых — исследовать их, фиксировать, так сказать.

— Понял-понял. А выбор у меня есть? Я могу сказать 'нет'?

В глазах Вита Кирилл с ужасом прочел ледяную решимость действовать до конца, и потому он совершенно не поверил ученому, когда тот после секундной паузы отрывисто выдавил:

— Конечно. Можешь.

— Я согласен, но с одним условием — на обследовании будет присутствовать моя подруга, она врач из медицинского центра.

— Быстро ты нашел друзей, — Вит улыбнулся с облегчением. — Да, конечно, пусть наблюдает — ей, должно быть, тоже будет интересно, как мой коллега-нейробиолог будет тебя изучать. Это не больно и абсолютно безвредно. Я завтра назначу время обследования, все равно мы увидимся — ты и еще трое бойцов поедете со мной далеко на восток.

— Ты будешь наблюдать за динозаврами?

— О, да, — Вит потер руки в предвкушение. — Это будет нечто, Кирилл, такого ты никогда не видел и вряд ли когда-то еще увидишь, так что приготовься. Пусть будет сюрприз.

На этом они распрощались. Кирилл думал, что они пойдут назад вместе, но ученый решил остаться в парке и походить вокруг пруда — мол, так лучше думается.

— Иди к дверям, я сейчас позвоню Гонсалесу, он откроет.

Когда Кирилл миновал короткую аллею с карликовыми елями по бокам и ступил на мощеную плиткой тропинку, ведущую к научному корпусу, вслед ему донеслось:

— Если ты испытываешь какое-либо сочувствие к ним, завтра оно растает раз и навсегда.

Вит говорил негромко, но очень четко и внятно. Вне всяких сомнений, он адресовал это Кириллу. Возвращаться и уточнять желания не было никакого. Наоборот, все, чего хотел Кирилл, это поскорее убраться из этого места и вернуться в родной пролетарский Гросвилль.

76.

Подкова настолько напоминала обычный европейский или американский клуб, что у Кирилла пошла кругом голова. Он почувствовал себя на родной планете и в родном городе, пусть не идеальном и временами навевающим тоску, но хорошо знакомом, даже близком сердцу. Он начал скучать по дому, лишь отдалившись от него.

Сразу подумалось о маме, сразу сделалось тяжело на душе, но Кирилл успокаивал себя тем, что уже через пару недель, когда корабль с Тайи достигнет Земли, мать ждет приятный сюрприз. Оставалось лишь надеяться, что ей достанет смелости сразу же пустить деньги в дело, иначе все зря. Кирилл пообещал себе написать такое письмо, которое точно убедит маму начать лечение. Красноречием он особо не блистал, но в этом конкретном случае все зависит только от его искренности и убедительности, а не от поэтичности подобранных слов.

Полутемное помещение полнилось людьми, выплясывающими на танцполе. На втором этаже стояли столики, за которыми уставшие после долгой пятидневки работяги травили сальные шуточки да посматривали на вьющиеся внизу девичьи фигуры. И откуда же здесь только представительниц прекрасного пола?

Даже музыка в Подкове играла точно такая же, как в приснопамятной Дездемоне, только здесь у людей ощущалось единство, все были дружны. Никто не лез в драку просто так, прекрасно понимая неотвратимость последствий.

Кинозал находился дальше, и вход в него располагался не слишком-то удобно — требовалось пересечь танцпол или же обойти его. Кирилл избрал первый путь. Взяв Юлю за руку, он с мягкой настойчивостью принялся освобождать дорогу, и вскоре, пропустив девушку вперед, закрыл тяжелую дверь. Стоило ей захлопнуться, как громкие биты умолкли. Ребята оказались в мягкой тишине.

Кирилл огляделся. Они очутились в небольшой комнате, ведущей в главный зал и в приватную комнату. Осведомившись у скучающего за стойкой паренька, Кирилл выяснил, что в приватной комнате стоят двухместные кабинки. Такой вариант казался более соблазнительным, тем более что в основном кинозале начинался какой-то тупой голливудский боевик, сюжет которого сможет в подробностях предугадать даже кошка, едва увидев заставку.

— Ну, мы тогда пойдем во вторую дверь.

— Пожалуйста, — отозвался парень — на его плечах лежали наушники, из которых лился какой-то тяжеляк, и все, чего он хотел в данную минуту, так это как можно скорее вновь предаться меломании. Кирилл даже немного ему позавидовал. Здорово, наверное, работать в уюте и безопасности, когда всякие бариониксы с цератозаврами шныряют далеко за ограждением и не могут до тебя дотянуться.

Юля не возражала. Она не усмотрела в предложении Кирилла ничего непристойного, потому что и сама не горела желанием лицезреть приключения очередного простого американского паренька, делающего миру одолжение в виде спасения оного.

Из пяти красивых белых кабинок занята была лишь одна, о чем свидетельствовала закрытая дверца.

— Дама выбирает.

— О, какая честь. Предпочту вот эту, — Юля показала на ближнюю кабинку.

Они забрались внутрь, устроились на удобном диванчике, нарочито малой шириной подталкивающем к ненавязчивому сближению, и отгородились от внешнего мира. Кирилл потянулся было к очкам, но тут вмешалась Юля.

— Может, без этих штук посмотрим?

— Ну, хоть датчики-то можно прицепить? — спросил он, пряча воодушевление — как же, девушка предложила смотреть фильм без очков! А значит... Все и так знают, что это значит.

— Нужно, — и Юля сама начала прикреплять сенсоры к рукам, и шее.

Датчиков оказалось всего двенадцать. Негусто, конечно, но в сочетании с очками эффект все же, наверное, достигался. Впрочем, трехмерное изображение было очень красивым и без очков — оно передавалось не только на переднюю панель, но и на боковые.

Покопавшись в списке фильмов, Кирилл с Юлей остановились на какой-то японской мелодраме. Кинокартина неизвестного режиссера неожиданно затянула их, а неповторимая урбанистическая атмосфера Токио действовала столь удручающе, что ребята в ходе всего просмотра ощущали себя в самом эпицентре событий. Каково же было их облегчение, когда главный герой в конце концов развелся со склочной супругой и перебрался жить на Кунасири, где взялся писать картины для крупных европейских заказчиков.

Если честно, Юля куда больше увлеклась фильмом, чем Кирилл. Столь заинтересованное выражение на ее лице позабавило его и создало какое-то странное ощущение новизны, будто Кирилл видит девушку впервые.

Он не совсем понимал, что же так толкает его к Юле — настоящая симпатия или банальное желание близости, коей у Кирилла с момента разрыва с предыдущей пассией так и не случилось. Будь на его месте Сеня, все завершилось бы постелью уже сегодня, но Кирилл не любил так форсировать события, не желая понижать ценность знакомства с интересной девушкой. Возможно, это ошибка, и ему наоборот нужно с головой нырнуть в водоворот страсти, готовый закрутиться в любой момент, а не мелко и неуверенно шагать, выписывая круги вокруг близкой цели. Не только Арсентий разнес бы стратегию Кирилла в пух и прах — любой парень, имеющий положительный опыт общения с девушками, поступил бы так же. Но спутница Кирилла пребывала в замечательном настроении и в готовности дать ему шанс.

У Юли были красивые темные волосы и чуть смуглая кожа, длинные ресницы, темные глаза с каким-то хитрым огоньком внутри — все это идеально соответствовало любимому женскому типажу Кирилла, и даже кажущийся великоватым нос и, пожалуй, слишком тонкие губы не отталкивали, а, напротив, притягивали своим несовершенством. В конце концов, Кирилл ведь и сам не красавец с обложки модного журнала.

Наверное, медлительность и неуверенность в решающий момент — это ни что иное, как чувство вины перед Олей. Он ведь оставил ее безо всякой конкретной причины, объяснил свой уход тем, что он не может ей дать того, чего она заслуживает. Это был малодушный поступок. На самом деле в их отношениях что-то выгорело дотла, Кирилл начал избегать девушку, хоть внешне она по-прежнему привлекала его, да и темы для разговоров всегда находились. Что же случилось между ними, что Кирилл охладел? Он сам не понимал, и это пугало его, сдерживало от новых амурных приключений, потому что нет никаких гарантий, что подобное не случится вновь, и что он не причинит боль еще одному ставшему близким человеку. Когда уходишь сам, сердце порой болит ничуть не меньше, чем если кто-то оставляет тебя.

Однако и противиться естественным желаниям сил уже не было. Кириллу как воздух нужно было живое тепло, молодость требовала того, что ей причитается, и, когда на экране замелькали титры, он чуть неловким, но все же уверенным движением обнял Юлю, привлек к себе и поцеловал. Девушка совершенно не противилась и податливо двинулась навстречу. Прикасаясь к ее губам, Кирилл чувствовал, как по уставшему от серого одиночества телу волной расходится приятное, почти забытое тепло.

77.

— Представляешь, они хотят забраться в мой мозг. И отказаться нельзя — судя по тону этого Вита, на мне и так уже какие-то подозрения.

В ночном парке царило блаженное безмолвие. Никому не было дела до этого места в субботу, и, пока Подкова ломилась от наплыва требующих отдыха посетителей, стеклянный филиал Земли пустовал.

В воздухе витал густой запах чайных роз и мирабилиса, погружая ребят в легкий и приятный дурман. Без Юлиной помощи Кирилл не опознал бы ни один аромат, а она разделяла каждый оттенок, незамедлительно сообщая, какому растению он принадлежит. Когда-то девушка хотела стать ботаником, но, увы, как-то не срослось.

Ребята лежали на еще теплой травке, глядя сквозь невидимый из-за своей чистоты стеклянный потолок прямо в небо. Кирилл до сих пор не привык к невероятной яркости здешних звезд, которым больше не мешали ореолы искусственного света, укутывающие земные города. Небесные светила были прекрасны, и, приглядевшись, можно было различать их цвета и оттенки — чье-то сияние теплело оранжевым, чье-то отдавало прохладной синевой, а чье-то завораживающе отсвечивало перламутром.

— Так ты и не сопротивляйся, — Юля приподняла голову, поцеловала Кирилла в щеку и снова легла, вернув правому плечу приятную теплую тяжесть. — Пусть делают свои дурацкие тесты. Я могу присутствовать, если хочешь.

— Хочу, конечно. Как раз хотел тебя об этом попросить. Вит вроде согласился — я его уже об этом спросил — но кто знает, вдруг тот нейробиолог запротестует.

— С чего бы? Никаких секретных операций ведь там не планируется, а со мной тебе будет спокойнее.

В Кирилл сердился. Сердился, и ничего не мог с этим поделать. Ему не нравилось, что такая вот непонятная и достаточно неприятная ситуация омрачает начало новых отношений. То, что это именно новые отношения, Кирилл уже не сомневался.

Если честно, он совсем не был уверен в том, что в лаборатории все пройдет гладко. Неспроста ведь он 'разговаривает' с чудовищами, заставляя их действовать себе в угоду. Ой, неспроста... Все это как-то связано с голосами в голове, и само признание в подобном автоматически поставило бы Кирилла в глазах ученых в один ряд с сумасшедшими. Но и обмануть технику не выйдет, это, наверное, невозможно.

Точное и современное оборудование — а оно у гросвилльских мозгоправов точно имеется — враз выведет Кирилла на чистую воду. И самое забавное, что ученые узнают о нем больше него самого. Черт подери, он должен как-то докопаться до истины первым, прежде чем это сделают другие. Но времени в обрез, все закрутилось слишком уж нежданно и быстро.

— Мне нужно самому узнать правду. Узнать ее первым, понимаешь? — Он повернул голову к Юле и прочел в ее глазах тревогу и сочувствие.

— Конечно, понимаю, — тихо проговорила она. — Я могу сто раз спросить тебя про твоего папу, выведать все мелкие детали, какие ты помнишь, но я не уверена, что это принесет результат.

— Почему?

— Мне кажется, что такие 'якоря' срабатывают внезапно и отчасти случайно, когда этого не ждешь.

— Давай все же попробуем. Вдруг поможет — я ведь настроен на то, чтобы вспомнить. Я очень этого хочу.

— Что ж, давай.

Юля задавала самые каверзные вопросы, выпытывала все до самых мелочей, забиралась в самые глубины памяти Кирилла, но тот, отвечая и вспоминая, не ощущал ничего особенного. Он с замиранием сердца ждал, когда же заколет в затылке, но этого так и не случилось.

— А-а, да хрен с ним, — Кирилл сел и с досадой саданул рукой по земле.

По позвоночнику пробежал такой разряд, что Кирилл чуть не задымился — температура тела по ощущениям подскочила на секунду до сорока с лишним градусов. Изо рта вырвался какой-то хилый хрип, перед глазами заплясали ослепительно-яркие разноцветные круги.

Дыхание обжигало горло, координация движений нарушилась, но Кирилл заставил себя перевернуться. Он встал на колени и начал с неистовой яростью копать землю в том самом месте, куда пришелся удар ладони. Тело слушалось все лучше, сбившееся дыхание почти восстановилось.

Земля плохо подавалась пальцам, их приходилось сжимать жестко и твердо и вгрызаться глубже, на манер лопаты. Прижав ладонь по рту, Юля в полном шоке сидела рядом и наблюдала, как бесноватый кавалер ищет непонятный клад. Наверное, не таким виделось ей первое свидание.

Но Кирилл чихать хотел на всех и вся, ему словно сделали укол адреналина или угостили амфетамином — все его существо стремилось как можно быстрее достичь цели.

К счастью, глубоко рыть не пришлось. Рядом с лункой высилась вычерпанная голыми руками кучка земли, а на самом дне тускло поблескивал какой-то предмет, не имеющий четкой формы. Это не был ни прямоугольник, ни квадрат, ни овал, ни даже октаэдр. Просто небольшой обломок чего-то крупного, с торчащими металлическими острыми языками там, где произошел разрыв, где его выдрали из основы.

Кирилл осторожно взял предмет в руки. Захваченный находкой, он сразу и не заметил, что его попустило окончательно. Как и после предыдущего приступа, когда сознание померкло, Кирилл явственно почувствовал, что сил изрядно поубавилось — наверное, это просто падает давление. Хорошо, что он в этот раз сидел, а не стоял.

Подняв осколок на свет, падающий от звезд и пары спутников, Кирилл залюбовался его таинственным отблеском странного темно-мятного цвета. Поверхность вещицы была безукоризненно гладкой, вес в руке почти не ощущался, да и размер обломка едва ли превышал размер спичечного коробка. Он мог попасть сюда как угодно и оказаться чем угодно, даже каким-нибудь прекрасно известным минералом, но интуиция не просто подсказывала, она орала Кириллу в ухо через мегафон — это не просто камешек или железяка. Это — что-то большее.