— Арн, — выдохнул он. У Виктора Фэлла оказался приятный голос. На лице показалась тень удивительно мягкой улыбки, — так, значит, это правда. Я до конца не верил, что это ты.
Я плотно стиснул челюсти. Виктор сделал ко мне еще несколько шагов и усмехнулся.
— Кастер предупредил, что ты не сильно разговорчив, — качнул головой наместник, — но, видимо, вы все же поговорили, раз он привел тебя ко мне.
Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Приходилось каждый раз одергивать руку, то и дело тянувшуюся к эстоку, которого не было на привычном месте.
Виктор следил за каждым моим движением. И хотя в его взгляде не было ни страха, ни даже тени опаски, казалось, что он отдает должное моим навыкам и примерно представляет себе, на что я способен, поэтому предпочитает держаться на ощутимом расстоянии. В конце концов, многому из того, что есть в арсенале моих умений, научил меня он сам.
Взгляд наместника бегло скользнул по тыльной стороне моей правой ладони перед тем, как мы посмотрели друг другу в глаза. Я отчего-то задержал дыхание: мною завладело неприятное ощущение того, что этот человек действительно знает обо мне больше, чем я сам.
— Мне знаком этот взгляд, — спокойно, с долей... кажется, досады, произнес Виктор, опуская руки и вновь сплетая пальцы, — ты движешься, как человек, готовый схватиться за оружие. Ты нервничаешь, хотя глаза у тебя холодные, решительные. Ты не стремишься говорить со мной, хотя Кастер привел тебя именно для этого. Полагаю, на сердечные объятия можно не рассчитывать, так, сын? Ты пришел убить меня.
Лорд Фэлл говорил размеренно, вкрадчиво, не тараторя и не повышая голоса. В ораторском искусстве ему было не отказать: его действительно хотелось слушать. А спокойная интонация заставляла мягкий голос проникнуть в самую душу. Я встречал не одного оратора в своей жизни, но такое действие мог оказать далеко не каждый. Большинство ораторов могли заинтересовать людей и даже настроить их на свой лад, однако чаще всего этот эффект быстро проходил. Поселить свои слова непосредственно под кожу слушателя — это, пожалуй, редкий дар, и орсский наместник обладал им. Подобного эффекта, к слову, умел добиться наш король, Ирес Десятый. Его слова тоже проникали в самое сердце.
— Я безоружен и в ошейнике, — мой голос невольно вдруг начал походить на голос Виктора, что вызвало у него легкую улыбку, которую я постарался не заметить, — ты же вооружен и владеешь магией. Не думаю, что я представляю для тебя угрозу. По крайней мере, сейчас.
Лорд Фэлл чуть прищурился, и легкие морщинки сбежались к уголкам его глаз.
— Справедливо, — кивнул он, делая ко мне еще шаг, — должен заметить, что на этот раз "Кресту и Мечу" удалось по-настоящему задеть меня. Прислать сюда в качестве убийцы моего сына — низко даже для ордена.
Я недоверчиво прищурился.
— Почему же моя голова все еще на плечах, а не на пике в назидание остальным, если ты уже второй раз называешь меня убийцей?
Виктор поморщился, словно увидел в супе муху.
— Не помню за собой привычки насаживать головы на пики, — усмехнулся он.
— Прости, я забыл. Ты больше любишь распинать монахов на крестах.
В моих глазах, кажется, мелькнула злость, не укрывшаяся от зоркого взгляда наместника. Он тяжело вздохнул и покачал головой.
— Жизнь вдали от Орсса не пошла на пользу твоей памяти? — между бровей Фэлла пролегла глубокая морщина, но голос его оставался спокойным, почти миролюбивым, — даже в детстве ты прекрасно понимал, почему мы так поступаем. А сейчас проникся пошлыми идеями вашего ордена? Зачем ты пришел, Арн? Кастер рассказал мне о твоих действиях на берегу Тайрьяры. Они неоднозначны. С какими намерениями ты явился, раз оскорбляешься, когда я называю тебя убийцей?
Настал мой черед тяжело вздыхать.
— Хотел бы я сам это знать, — мы столкнулись взглядами, и я заметил, что Виктор растерян. Он молча смотрел на меня, ожидая пояснений, и сейчас наступил самый удобный момент, чтобы дать их. Я отвел взгляд и неспешно зашагал по залу, держась от наместника на расстоянии нескольких шагов, стараясь говорить ровно и почти безразлично, — не буду скрывать, что я получил задание убить тебя. Ты знаешь это.
— Не ты первый, не ты последний, кто за многие десятилетия пытается это сделать, — небрежно повел плечами Виктор Фэлл. Я сглотнул. Сколько, интересно, их было? Скольких Солнечные Земли, получается, отправили на смерть?
— Я шел в Орсс с твердой мыслью выполнить задание короля, потому что последние шестнадцать лет это то, чем я занимаюсь. Выполняю задания разного рода. Это плата за то, чтобы носить это клеймо, — я указал на тыльную сторону своей правой ладони, — и не посвящать всю свою жизнь служению Святой Церкви. Тому, что ты называешь служением ложному Богу, если я не путаю.
Виктор кивнул, не перебивая. Похоже, мои слова заинтересовали его. Я продолжил.
— Последние шестнадцать лет я знал лишь распространенные слухи о тебе, об Орссе, о дексах и об этом замке. По пути сюда мне стало понятно, что добрая половина этих слухов — заблуждение. А полдороги спустя я начал понимать, что иду убивать собственного отца. По крайней мере, у меня были догадки, когда мне опытным путем объяснили, что такое темная кровь.
Виктор Фэлл изогнул бровь. Взгляд его вдруг сделался сочувствующим, он вздохнул, покачав головой.
— Ты потерял память, — сказал он, и, казалось, я услышал в его голосе искреннее сожаление.
— Да. И она не вернулась ко мне до сих пор. Я помню лишь обрывки. Ярче всего мне вспоминалась та ночь, когда умерла моя мать. От твоей руки.
Виктор вновь тяжело вздохнул. Мне показалось, на его лице отразилась смертельная усталость.
— Отр свидетель, я знал, что Литиция захотела бы отомстить мне твоей рукой, — невесело усмехнулся он, — она делала это в ту ночь и продолжает делать сейчас. Даже потеряв память, ты находишься под ее влиянием. Эта женщина своими убеждениями с детства затуманивала твой разум.
Я сжал руки в кулаки, давя желание заставить Виктора Фэлла замолчать. Не хотелось, чтобы он даже говорил о Литиции Виар после того, что сделал с ней, однако я заставил себя прикусить язык.
— Если надеешься услышать от меня слова сожаления, забудь об этом, — спокойно произнес наместник, покачав головой, — я не сожалею о том, что сделал. Я поступил так ради цели, выше которой ничего стоять не должно.
— Какой цели? — нахмурился я. Виктор едва заметно улыбнулся.
— Это положено знать лишь стражам Орсса. А ты, мой мальчик, наемный убийца из Ордена, а не страж.
Я нахмурился, пытаясь заглушить раздражение. Виктор Фэлл тем временем кивнул, соглашаясь со своими мыслями, и повернулся ко мне в пол-оборота, снова сложив подушечки пальцев, словно в молитве. Это странным образом напомнило мне Дайминио, и впервые воспоминание о добром старике не принесло никаких приятных ощущений.
— Выходит, люди лорда Тюрена поплатились своими жизнями за то, что предали твоего короля? — с усмешкой спросил Виктор, вновь поворачиваясь ко мне и наклоняя голову чуть набок.
Я вздохнул и понял, что пришло время ответить на этот вопрос честно. И, как ни странно, Виктор Фэлл — единственный, кто сумеет понять меня правильно.
— Знаешь, я хотел бы, чтобы это было так, — я отвел взгляд и взглянул на свои ладони, — очень хотел, пусть даже это бы стоило мне жизни. Я узнал о желании Тюрена заключить с тобой от него самого. Но решение убить его и его людей принял не поэтому.
Наместник с интересом посмотрел на меня, и я спокойно выдержал его взгляд.
— Почему же ты принял такое решение? — с улыбкой спросил он, поняв, что пауза затянулась. Я кивнул.
— Потому что я знал, что Орссу даром не сдался такой союзник, как Рихард Тюрен. Мы не ведем дел с предателями. Люди, которым мы доверяем, с нами едва ли не с самого рождения и до самого конца. Своим решением Рихард сам подписал себе смертный приговор, я лишь его исполнил, потому что мог и должен был так поступить...
Собственные слова заставили меня осечься. Забывшись, я вдруг начал говорить "мы", имея в виду Орсс и стражей. И, что самое странное, я говорил это искренне и чувствовал свою причастность каким-то неизвестным доселе образом. Орсс так быстро заставлял меня чувствовать себя... дома. А ведь ушло много времени, чтобы я стал называть своей родиной Дираду. Сейчас я понимал, что все шестнадцать лет попросту пытался убедить себя в этом. Элла — прекрасный город, и она тепло принимала меня, но все же...
Виктор Фэлл понимающе хмыкнул.
— Надо отдать должное хитрости вашего ордена, — усмехнулся он, — они превзошли себя. Мне впервые так хочется поверить своему убийце. Но желание верить не есть доверие. И если ты считаешь, что этот поступок снова сделает тебя стражем Орсса, то глубоко заблуждаешься.
Я постарался не улыбнуться в ответ на эту реплику и опустил глаза, покачав головой.
— На это мог рассчитывать только круглый идиот или самонадеянный индюк, вроде Рихарда Тюрена.
Мои слова заставили наместника ухмыльнуться.
— Ты прав, я не страж Орсса. Я перестал быть им в ту ночь, шестнадцать лет назад, — мы столкнулись глазами, и мне вдруг показалось, что взгляды у нас одинаковые. Это вызвало у меня невольную, немного нервную ухмылку, — но если надеешься услышать от меня слова сожаления, забудь об этом. Я не сожалею о том, что сделал. Для меня тогда не существовало цели выше, чем отомстить за смерть матери. Я могу этого не помнить, но я это знаю.
Виктор пронзительно смотрел на меня, не в силах сдержать улыбку.
— А что же теперь? Ты здесь с той же самой целью, Арн?
Эти вопросы заставили меня отвести глаза — на этот раз не наигранно.
— Не называй меня так, это имя потеряно для меня вместе с памятью.
Лорд Фэлл чуть приподнял подбородок.
— Я перестану называть тебя Арном не раньше, чем ты избавишь себя от ложного бога, — с усмешкой отозвался он. Я непонимающе посмотрел на него, и он кивнул, поясняя, — ты просишь меня отказаться от того, во что я верю — от твоего имени, которое для меня является непреложной истиной. Я согласен принять твои условия, если ты отплатишь мне той же монетой. Откажись от того, во что веришь ты.
Он говорил с едва скрываемым азартом, в глазах горел огонь настоящего игрока. Я тяжело вздохнул и, чуть помедлив, сорвал ставший таким родным небольшой серебряный нательный крест. Посмотрев на него секунду, я поднял глаза на наместника и швырнул подарок Дайминио к ногам лорда Фэлла. Он неопределенно качнул головой.
— Считаешь, этого достаточно? — спросил он, приподняв бровь. Я посмотрел на тыльную сторону своей ладони.
— Хочешь, чтобы я срезал клеймо? — голос мой прозвучал ровно, однако идея вовсе не показалась мне привлекательной.
— Опыт показывает, что гораздо важнее то, что у тебя под кожей, чем то, что на тебе надето, — Фэлл пожал плечами, — и я могу с тем же успехом надеть на себя этот крест хоть прямо сейчас, это ничего не будет значить. А вырвать из-под кожи печать — уже куда более значимый поступок. Разве нет?
Я был согласен не со всем, что говорил наместник: подарок Дайминио значил достаточно много, однако доля истины в словах лорда Фэлла все же была.
— Я безоружен, — повторил я.
— Ты торгуешься, — не согласился Виктор, легко улыбаясь, — если ты действительно хочешь добиться цели, ты найдешь способ.
Из моей груди вырвался вздох. Способ был. Я сорвал перчатку с правой руки и, сосредоточившись на тьме внутри себя, я позволил магии всколыхнуться. Ошейник сильно сдавил шею, дышать стало намного тяжелее, но все же еще возможно. Задержав дыхание, я выпустил темное облако. Кожаная полоска туго обвилась вокруг горла, я почувствовал, как начали вздуваться вены на висках.
Струйки черного дыма начали хищно лизать тыльную сторону ладони. Запахло горелой кожей, я стиснул зубы, резко выдохнув, чтобы не вскрикнуть. Голова закружилась, стало не хватать воздуха.
Виктор Фэлл смотрел на меня, чуть приподняв голову. Для него это было своеобразным испытанием, которое я должен был пройти.
Ладонь горела огнем. Клеймо, глубоко вбитое в кожу, начало покрываться волдырями и лопаться, превращаясь в сплошной кусок обгоревшей плоти. Я зарычал от боли, зажмурился, но продолжал. Дышать становилось решительно невозможно, кровь пульсировала в висках, перед глазами плясали цветные пятна.
Эта самостоятельная пытка длилась около минуты. Когда клеймо было, наконец выжжено, а рука превращена в кровавое горелое месиво, я, наконец, сумел приказать магии рассеяться. Ошейник перестал давить на шею, и с первым глотком воздуха мое тело едва не рухнуло на пол.
Виктор Фэлл стоял на месте, хотя я видел его порыв податься в мою сторону.
Боль в обожженной руке пришла лишь после того, как я смог снова дышать. Кисть предательски дрожала. Я плотно стиснул челюсти и постарался попросту не обращать внимания на боль. Всего лишь ожог, нестрашно. Бывало и хуже.
— Как тебя называть? — спокойно спросил Виктор, глядя на меня со смесью сочувствия и уважения.
— Райдер Лигг, — прохрипел я, приложив обожженную руку к горлу. На лицо лорда Фэлла так и просилась улыбка, но он подавил ее. В его глазах удивительным образом смешивались интерес, снисхождение, азарт и досада. Похоже, ему было искренне обидно, что я все же нашел способ избавиться от имени Арн Виар-Фэлл.
Наместник склонил голову, словно бы изучая меня, затем вопрошающе кивнул.
— Что же мне с тобой делать, Райдер? — он чуть выделил мое имя, словно примерялся к нему, пробовал на вкус. Казалось, Виктор действительно адресовал этот вопрос мне, а не бросил его в пустоту. Я усмехнулся.
— Ты правда надеешься, что я облегчу тебе эту задачу и выберу за тебя, отец? — глаза Виктора Фэлла, казалось, загорелись ярче. Похоже, это первый раз, когда я обратился к нему так, и на него это, как ни странно, произвело не меньшее впечатление, чем на Кастера, — можешь посадить меня снова в клетку, пока будешь думать, что предпринять. За это время те, с кем я пришел сюда, попытаются решить мою судьбу за тебя: для них я теперь предатель после расправы с людьми Тюрена.
Наместник тяжело вздохнул, глядя на меня и покачал головой.
— Интересный способ просить пощады, — усмехнулся он. Я состроил недовольную гримасу, выставив руки перед собой. Обожженная правая отозвалась еще более резкой болью, но я постарался не обратить на это внимания.
— Думаю, ты неверно меня понял. Просить пощады я не собираюсь. Ты взял меня в плен и теперь волен делать то, что хочешь. Ради твоей высшей цели, о которой ты говорил, — на моем лице появилась скептическая усмешка, — не знаю уж, что вы здесь защищаете, но раз ты ради этого готов убить и жену, и сына, думаю, оно того стоит. Ты не выглядишь дураком и не гонишься, судя по всему, за безграничной властью. Ты, кажется, действительно что-то свято оберегаешь, так что... как это ни странно, но я доверяю тебе. Решай сам.
Виктор изучающе нахмурился и чуть прикусил нижнюю губу. Его глаза буравили меня, стараясь почувствовать подвох, но не видели его. А еще во взгляде наместника была искренняя досада.
