— Нет, это вас, пидорасов, где угодно можно по частной собственности найти. Как ни верти, все равно получается так, что у одних все, а другие на них ишачат!
— Научно называется: эксплуатация.
— Грамотный, с-с-сучье с-с-емя? Н-на!
Собрание рассыпалось. Кто побежал разнимать, кто, напротив, помогать. Рядом с лейтенантом две чистенькие женщины, поварихи или служащие крупной бухгалтерии, кричали друг на дружку, не замечая, что упавшие капюшоны разрушили их инкогнито:
— Ты с ума сошла! Пусть эта рыжая дурочка идет в начальницы предвыборного штаба! Главное чтоб не в остальные штабы!
— Но она же тупая, как бревно!
— Вот и отлично! Кандидаты, не умеющие в политику, и начальница штаба, не умеющая в руководство! Идеальный пасьянс!
— Во гляди, — подпрыгивал невысокий фавн, — вот Йелл и Блау пришли к нам на формовку рабочими. Но Блау в три раза больше впахивал, сверхурочные там, без перекуров, ну вот это все. И через пять лет купил-таки станок по штамповке черепицы, ты знаешь, на углу там.
— Ну знаю, не души меня.
— И вот он Йелла зовет на этот станок формовщиком. Получается, он теперь паразит?
— По книжке так.
— Но он за жизнь этой черепицы в пять раз больше Йелла слепил. Как так?
— Тириана спроси, чего ты ко мне пристал!
— И спрошу, и спрошу, для того и пришел! — низенький фавн, по основе то ли еж, то ли дикобраз, решительно попер к трибуне, но там собралось уже много желающих, и кто-то лез наверх и тоже требовал ответа:
— Тириан, что думать? У нас в поселке бугор на рыбе поднял миллиона два, три, может, больше. И он держал всех во так!
Фавн-лось показал здоровенный кулак.
— Пару лет назад он заболел и по завещанию все это отписал на волнолом и плавучий док. Теперь у нас почти настоящий порт, рыбаки заходят, сборы, деньги пошли, мы хотя бы жить стали. Тириан, скажи: он паразит? Или он прав, так и надо? Если бы он просто платил нам больше, мы бы все равно это пропивали. Если честно отвечать. Никто бы не подумал на порт скидываться.
Тириан что-то объяснял, но лейтенант не слышал, потому что над ухом седой фавн-медведь, взяв за пуговицу такого же солидного енота, вещал наставительно:
— Главное отличие частной собственности от личной заключается в том, что первая подразумевает под собой пользование ей, с целью извлечения прибыли, а вторая — личное пользование, без получения прибыли.
— Че-то я не втуплю, сосед, а такое вообще возможно? Личное пользование и есть чистая прибыль. Так бы я заплатил, чтобы мне канаву выкопали. А так выкопал сам, сэкономил денег. Что это, если не прибыль?
Увидев, что Тириан отступил с трибуны чуть назад и пропал в полумраке, ответа лейтенант не стал дослушивать. Пройдя к лестнице, потом взбежав на второй этаж, он свернул в оговоренную дверь и оказался в комнате без окон, без света; возможно, фавны что-то видели и здесь, человек же только слышал дыхание и голос.
Голос Тириана лейтенант, конечно, узнал:
— Что вы хотите?
— Мне нужно вывести из города одного человека. Он в розыске, искать будут сильно.
— Вы пойдете с ним?
— Туда. Обратно я сам вернусь.
— Что предлагаете взамен?
— Я уже направил сегодняшнюю облаву на ложный адрес и хватит с вас. Теперь предлагать должны вы. Это же вы работаете по его текстам.
Тириан удивился — искренне, и лейтенант заподозрил, что вождь не притворяется. Что для Тириана новость оказалась внезапной.
— Материалы мне выдали на другом континенте. Тот человек в Мантле никак оказаться не может.
Лейтенант стиснул зубы. Получается, Тан Линь говорит правду. Между ним и Тирианом нет связи.
Ну, теперь появится. Его, лейтенантовыми руками. Самосбывающееся пророчество как оно есть.
Выходит, содержание лекций либо совпадение, либо та самая историческая закономерность. Сотни, тысячи людей и фавнов, разделенные веками и бездной космоса, выходят на митинги за одни и те же обиды, требуя одного и того же... С чужих слов лейтенант бы не поверил в такое совпадение, но вот беда: он лично видел и звездолет "Парус" и самого Тан Линя там, на месте посадки.
— Впрочем, парень, самостоятельно додумавшийся до того же и так хорошо все расписавший, наверняка пригодится... Делу освобождения пролетариата, — сказал Тириан после паузы. — Вас проводят в нужные точки города.
— Способ?
— Теплотрассы пронизывают весь Мантл. А обслуживают их, конечно же, фавны.
* * *
— Фавны с теплотрассы? Что за дурь вы несете?
— Господин генерал, но это правда. Поступила информация, что им помогают фавны с теплотрассы!
Джеймс Айронвуд кинул руку на пояс, рванул клапан кобуры; докладчик, не дожидаясь продолжения, крутанулся на пятке и выскочил в дверь.
Айронвуд заставил себя отнести руку от кобуры и несколько минут просто дышал.
— Фавны. С теплотрассы. Наш противник. Как вам понравится? Не Тириан, и не стоящие за ним... Силы. Не те, кто разрушил наш проект на северном побережье. Нет, что вы. Самый страшный наш враг — фавны. С теплотрассы!
— Просто идиот, усердный не по разуму.
— Винтер, идиота можно простить. В том и беда, что он как раз неидиот. Усидчивый, исполнительный, трудолюбивый — столько написать не каждому дано. Увы, он видит мир только с одного ракурса. Его потолок — старший по бараку. Капо. Тащить и не пущать. А что не так, отрубать руки. Вот где он вполне уместен и даже будет уважаем такими же... Одноколейными.
Джеймс прошелся по комнате, потом обернулся к собеседнице:
— Гримм с ними. Винтер, вы верите в магию?
Винтер прикрыла веки.
— Пойдемте, я покажу, для чего я вас вызывал.
В лифте Айронвуд молчал; каменный профиль его излучал нерушимое спокойствие. Лифт миновал подвальный этаж и двигался еще сколько-то, затем встал и открыл двери. В лица ударили лучи фонарей. Проверили документы; Винтер, понятно, не видела, кто и сколько. Слепящий свет убрали, открыли решетку в коридор. Потом еще пост, сканирование сетчатки, капелька крови, анализ биометрии.
Стальная дверь. Бункер и саркофаг посреди, нагромождение белых ящиков с зелеными огоньками, рядом дремлющий на стуле дежурный доктор, большой планшет.
Доктор подскочил; Айронвуд усадил его жестом.
— Итак, Винтер, вы верите в магию?
— Проявление?
— Нет, конечно. Проявление — наше общее свойство. Оно изучено, предсказуемо и относительно объяснимо. Я про Волшебника, Дев четырех сезонов...
— И Королеву Гримм. Черную Королеву, сидящую на черном троне где-то в сердце заповедных земель... Магии не существует. По крайней мере, так мне говорили всю жизнь.
Джеймс Айронвуд подошел к саркофагу.
— Винтер, вот здесь Дева Зимы. Она просто состарилась. А по правилам той самой сказочной, несуществующей магии, сила Девы передается подходящей девушке, оказавшейся рядом в момент смерти.
— Что я подходящая, уже понятно. Мне поселиться тут и ждать... Пока она умрет?
— У нас нет времени ждать. Нас давят со всех сторон. Вы сами докладывали мне о "городе Ноль", куда бегут фавны пока что Вейла... Но скоро дойдет и сюда. Доктор Полендина разработал машину для переноски аур, и мы могли бы попробовать... Но машина не испытана, и что она сделает с аурой, с Девой Зимы, с реципиенткой... Никто не скажет.
Айронвуд отошел под скат стены, сложил на груди мощные руки, нахохлился — при его здоровенном телосложении получилось угрожающе.
— Времени все меньше. Мало нам дыры величиной в половину забора, так еще и эта коммунистическая агитация. Фавны, иху мать, с теплотрассы... Даже я, хоть и не Озпин, способен догадаться, что готовится удар по Атласу. А если существуют четыре Девы, то существует и Королева Гримм. Они из одной сказки.
— Вы подводите меня к мысли...
— Нет. В роли глупого солдафона есть и преимущества. Можно не играть словами, а просто распорядиться. Хватит с вас той проклятой деревни. Хотя бы потому, что вы мне симпатичны чисто по-человечески. Я уважаю ваше желание пойти на службу. Вас же никто не заставлял окунаться в наши проблемы. Могли бы танцевать и пить.
Айронвуд выпрямился и теперь уже не казался ни смешным, ни глупым.
— Так что я просто вам приказываю. Если до конца месяца Дева не умрет сама, то убейте ее. Возьмите ее силу, станьте новой Девой Зимы.
— А если бы я не сожгла ту проклятую деревню, как там ее... Клен Осенний... То...
— То вас просто пришлось бы дольше уговаривать. Вы в любом случае самый подходящий кандидат.
Винтер не видела поданного знака, но шаги трех вошедших штурмовиков услышала. Тихий щелчок снятых предохранителей раздался в ушах ее громом.
— Винтер, исполняйте приказ либо сдавайте оружие и садитесь под арест, потому что такой секрет выпускать наружу нельзя, сами понимаете.
В коридорчике послышался шум. Писк прибора. Потом зазвенел внутренний телефон на стене. Айронвуд снял трубку, выслушал доклад, мрачно кивнул: так я и знал.
Сказал прежним голосом:
— Поправка. Не до конца месяца, а до вечера. Вот шприц... Действуйте. А я пошел организовывать погоню.
— Кто-то сбежал?
— Винтер, не разочаровывайте. Кто-то! Тан Линь!
* * *
Тан Линь слушал речь обвинителя спокойно, хотя даже охранники между собой делали ставки: признают коммуниста виновным по суду, или просто тихо удавят, чтобы сохранить в Атласе прежнее спокойствие. И гримм с этими новыми знаниями. Технологиям Тан Линя все равно до наших далеко. Социальный мир дороже, взывал обвинитель. Мы плывем в океане черной ненависти гримм. Не надо раскачивать лодку!
Один охранник тихонько сказал другому:
— Старается Сракопион. Отмывается. Небось, как малолеток трахать, так он первый.
— Ну да, — фыркнул соратник. — Чего и ждать от психологов. У бабы моей сына в первом классе досматривали мозговеды, вопросы задавали. Типа, как тебя зовут? Откуда ты? И прочую муть.
— И че?
— Через плечо, гы. Пацан сидел и молчал, как тот фавн на допросе. Его и распределили в школу для слабоумных. Баба, понятно, в шоке: "Винни, ты что?" А он отвечает: какого гримма ему такие тупые вопросы задают, когда личное дело с именем и адресом прямо на столе лежит.
— Тихо, команда выводить.
Выводили здоровенного арестанта с бережением, потому что прут решетки он легко связывал узлом, гвозди наматывал на палец. Посадили в транспорт, и тут водитель транспорта, внезапно, целый спецназовский лейтенант, скомандовал:
— Отставить, вы не летите.
— Полномочия?
Лейтенант спокойно откинул предохранитель с ручного пулемета, оттянул затворную раму и пока что придержал, не спуская:
— Вот, проверяйте. А то, может, печать неразборчивая? Или завиток на подписи не в ту сторону?
— Гримм-прах! — Первый охранник оттянул второго за рукав. — Не лезь, дурень, тут политика.
Второй положил руку на оружие, но и он понимал: одного лейтенант успеет убить по-любому. А пуля дура, и часто летит совсем не туда, куда первоначально смотрит ствол. От ручного же пулемета в упор не спасает никакой бронежилет. Которого у них и нет, кстати. Они же полиция, не армейские штурмовики.
— Идите, парни, идите, — вздохнул спецназер. — Вас, конечно, вздрючат. Но поверьте, лучше бегать наскипидареным, чем лежать наформалиненым.
Дождавшись, пока оба отойдут вдоль улицы на сто шагов, лейтенант задвинул дверь. Летучий коробок завыл турбинами, поднялся, дергаясь из стороны в сторону, выдавая неопытность пилота, и ушел в сине-белое небо.
* * *
Небо заглянуло в колодец небоскребов, дохнуло теплым дождиком конца лета, пошевелило ветром и каплями хлипкий ряд можжевеловых кустов. Старое кладбище стискивалось городом со всех сторон, как та железнодорожная станция. Но станция все-таки нужна живым, а тут уже давно перестали хоронить, и только старые-старые семьи, владеющие участком с незапамятных времен, сохранили право добавлять свежие урны с пеплом в общую стену.
Вайолет еще раз перечитала надпись на ячейке. Имя, фамилия, начертание — совпадало все до последней черточки. Пра-правнук госпожи Нисы находился именно здесь, и спорил с этим единственный прибор.
Танатоскоп, одолженный у Хоро, упорно не желал признавать потомка несуществующим. До знакомства с шайкой оборотней Вайолет бы не поняла, что это значит.
Нет, не так. До знакомства с янтарноглазыми Вайолет бы просто никогда не оказалась в такой ситуации. А письмо пра-правнуку, вот этот конверт, доставляла бы обыкновенная почта. И вернула бы на полку с пометкой: "адресат выбыл".
В конторе кладбища сообщили только, что парень умер молодым. Кажется, попал под машину. Шел, наверное, в этих своих наушниках, по сторонам не глядел... Вы же знаете, как это бывает.
Вайолет кивнула, распрощалась, вышла под мелкий летний дождик и сочла его недостаточно сильным для раскрытия зонта.
Поглядела в небо, пробормотала:
— Где можно взять данные о умерших родственниках? У неумерших родственников. Логично...
* * *
— Логично, — зевнул Капитан, — и совершенно правильно. Уволен по причине смерти, так это и переводится. А вот чего вы лепите дальше: "С приказом ознакомлен" — это кто? Уволенный мертвец? Ему приказ в курган положили? Или на отпевании поп зачитал?
Старший брат помотал головой с искренними стыдом и досадой. Младший отважно рванулся на выручку:
— Товарищ капитан, зашиваемся. Горы бумаг, водопады просто. Гоним из Свитков подстрочник не вчитываясь. А что Свиток, это же компьютер. Он же дурной, как пробка!
— Да-да, — вздохнул Капитан, — я это не раз от вас выслушивал. Но вы же у нас по Свиткам специалист?
— Я в земной технике разбираюсь, и то в советской, — младший брат выставил перед собой обе ладони жестом отрицания. — Я программист.
— И сколько нужно программистов, чтобы заменить лампочку? Один держит, четверо табуретку крутят?
Младший принял подачу с благодарной улыбкой:
— Ни одного, тарщ ктан, it's hardware problem!
— А серьезно, бумаги по борделю к суду готовы?
— Готовы, — старший брат сплюнул. — Я поимел ценный и, надеюсь, уникальный опыт коммуникации.
— А теперь по-русски?
— Таких мудаков я даже в Хабаровске не встречал. Товарищ капитан, я никоим образом не требую, но когда уже мы по специальности приступим?
— Когда привезут заказанные телескопы. Здесь это не очень ходовой товар.
— Ну да, засветочка, звезды особо не разберешь.
И все трое поглядели через окно на громадную расколотую луну Ремнанта.
Распахнув дверь без стука, вбежала Вельвет; оба брата захлопали глазами. Не то, чтобы фавнов они не видели. Но всякий раз изумлялись сплаву человеческого и звериного, откровенной насмешке над земной наукой в целом, а биологией в частности.
Вельвет поздоровалась общим кивком и подала Капитану записку. Прочитав бумажку, Капитан поморщился:
— Извините, товарищи. Труба зовет. За ударный труд объявляю вам два выходных. Только здесь очень вас прошу по городу ходить с опаской и оглядкой, дежурному обязательно сообщать, куда и с кем, и когда планируете вернуться.
После чего вышел за Вельвет, комкая поданую записку в руках.
