— Уверена, что готова к этому разговору?
Вопреки моим ожиданиям, Кайллан не устроился рядом, а, наоборот, чуть отступил поближе к пруду, устремив взор на замерзший водоем. Он давал мне выбор, и за это я была благодарна, так как прекрасно чувствовала, что после этого разговора многое может измениться. Меня не отпускало чувство, что слово, которым периодически стал называть меня Хранитель, мне было знакомо, словно я уже когда-то слышала его и в тот момент прекрасно знала, что оно означает. Причем слышала от кого-то другого.
— Будем откровенны, Кайллан, я предполагаю, какой оборот может принять эта беседа, — чувствуя, как в животе все сжимается в тугой узел, я глубоко вздохнула, стараясь не нервничать. — И что-то мне подсказывает, что, не важно, сколько времени пройдет, я вряд ли буду к нему готова. Поэтому мне бы хотелось прояснить все уже сейчас, тем более что наблюдательности мне не занимать, и откровенные намеки ваших братьев, как и ваше ко мне отношение, я заметила уже давно.
— В некоторых вещах не стоит торопиться, — обернувшись, он не спеша приблизился ко мне и сел рядом, полуобернувшись так, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Иногда лучше отступить и подождать, выждать более подходящего момента, чтобы в конечном итоге получить желаемое. Однако это понимание приходит лишь с годами.
— Так вы намерены ждать более подходящего момента?
— Боюсь, когда ты рядом, я перестаю понимать, что будет правильнее, а что — нет, — усмехнувшись, Кайллан протянул руку, и я замерла, ощутив ласковое прикосновение к щеке. — Я забываю, сколько лет живу на этом свете, становлюсь тем, кем был многие тысячелетия назад. Более импульсивным, более эмоциональным, более нетерпеливым. Я привык читать людей, как открытую книгу, ты же для меня загадка. Мне не нужно использовать дар, чтобы встретив кого-то, понять, что он из себя представляет и как поведет себя в различных ситуациях. Поверь, когда живешь столько, сколько я, когда знаешь этот мир едва ли ни с момента сотворения, многое становиться кристально-ясным. Но не ты, — он гладил мое лицо, едва дотрагиваясь подушечками пальцев до кожи, выводя узоры, лаская, обжигая не хуже чистого пламени. — А еще ты напомнила мне, что значит страх.
— Вы чего-то боитесь? — глядя в его пронзительные серые глаза, я пыталась поверить в то, что только что услышала.
— После того как встретил тебя? — какое-то затаенное чувство мелькнуло в его взгляде. Что это? Горечь? Смирение? Если бы ни свет горящего над нами фонаря — я бы не заметила. — Многого. Но о моих страхах мы поговорим как-нибудь потом. Ты слишком устала. Ела?
— Завтракала.
— Завтракала, — медленно повторил дракон, и я невольно отодвинулась, наблюдая за стремительно вытягивающимися зрачками. — Сейчас первый час ночи, Меллани. Первый. Час. Ночи.
— Я не в первый раз забываю поесть, ваша светлость. Ничего страшного.
Что-то изменилось. Я не сразу заметила перемены, не в силах пошевелиться под тяжелым взглядом Хранителя. Он больше не пытался прикоснуться и словно забыл о том, что я ждала ответа на свой вопрос. Замер, как хищник перед прыжком, вцепившись одной рукой в спинку скамьи, и просто смотрел на меня так, будто я совершила нечто ужасное. И самое странное, что мне действительно стало не по себе. На мгновенье почувствовала себя несмышленым ребенком, за которым нужен постоянный присмотр, чтобы не дай боги, что-нибудь не случилось.
А потом заметила его. Снег. Настоящая метель, злая, не ведающая пощады и жалости. Температура резко упала, настолько резко, что это смогла ощутить даже я. Яростный, пронзительный ветер выл раненым зверем и закручивал воронками белоснежные льдинки, то поднимая к небу, то резко кидая вниз.
А Кайллан молчал. Злился, неистовствовал, но молчал, не отрывая от меня тяжелого пронзительного взгляда. Метель набирала обороты, грозя перерасти в настоящий буран, несущий смерть и разрушения. И что-то мне подсказывало, что природа здесь ни при чем, что ничего естественного в том, что сейчас творилось на улицах города, не было. И пусть на живых мне было наплевать, я почему-то подумала о жителях этих Земель. Его Земель.
— Поужинаем? — улыбнувшись, встряхнула волосы, припорошенные снегом, и вновь подняла взгляд на Хранителя. — Уверена, вы знаете, где в Харланде можно перекусить даже в это время суток. Заодно и поговорим.
Кайллан словно очнулся. Вздрогнул, отвернулся, оглядывая то, что творилось за моей спиной, нахмурился и, тихо выругавшись, резко поднялся на ноги.
— Пойдем.
Идти пришлось недолго, всего около получаса, но и этого времени мне хватило, чтобы понять, как же измотало меня использования дара. Радовало то, что метель кончилась, стоило дракону успокоиться и взять себя в руки, иначе мне пришлось бы еще тяжелее, так как каждый шаг давался с трудом. А еще действительно хотелось есть. Странно было вновь ощущать желания, пусть и столь примитивные, столь естественные для всех живых существ. Раньше, даже когда живот сводило от голода, я не придавала этому значения. И не будь Аллана рядом, наверняка голодала бы до истощения. Да и усталости, как таковой не чувствовала. Как и боли. Нет, не так. Все это я ощущала, но словно не замечала, будто это происходило не со мной. Тем удивительнее было вновь открывать для себя столь обыденные вещи.
— Ваша светлость! Какая великая честь принимать вас в нашем заведении, — склонился перед Кайлланом в глубоком поклоне невысокий пожилой мужчина, одетый весьма прилично даже по меркам аристократии Срединных Земель. — Ваша светлость, — второй поклон адресовался мне, как и внимательный взгляд, в котором явственно читалось неприкрытое любопытство. — Кабинет для вас и ее светлости уже готовят. Я провожу.
— Благодарю.
Идя рядом с Хранителем, я с интересом рассматривала ресторан, в который привел меня мужчина. Красиво. Если говорить откровенно, я не ожидала от Закрытых Земель подобной роскоши, утонченности и шарма. Мне здесь нравилось. В главном зале, через который вел хозяин ресторации, а именно он встретил нас у входа, было на удивление людно. В час ночи? Хотя чему я удивлялась, учитывая, что представители высшего света вели именно ночной образ жизни, просыпаясь лишь в полдень и посещая ежедневные балы, которые по обыкновению начинались не раньше одиннадцати часов вечера. Но почему-то в моем сознании Харланд не ассоциировался с местом, которому присуще разделение на разные слои общества. Почему? Ведь преступниками бывают не только нищие, очень часто именно знать окуналась в порок и наслаждалась безнаказанностью. Да и, получив второй шанс на нормальную жизнь и поддержку со стороны Хранителя, предприимчивые шулера, контрабандисты и мошенники легко могли добиться успеха и заработать приличные деньги на жизнь, о которой раньше лишь мечтали.
Чувствуя на себе десятки любопытных взглядов, я меж тем не обращала ни на кого внимания, запретив себе просматривать судьбы живых. Хотя, не буду отрицать, мне было интересно узнать их истории. Но Тироун был прав, говоря, что наша сила накладывает определенную ответственность — у меня не было права без стоящих причин лезть в их жизнь.
Поэтому вместо посетителей рассматривала само заведение. Действительно красиво. Украшенные лепниной колоны посреди огромного зала, необычные узоры, черной паутинкой покрывающие окна, обрамляющие зеркала, искусно вырезанные стулья с высокой спинкой, портьеры из великолепного и качественного бархата. Черно-белая цветовая гамма, элегантная, подобранная с изысканным вкусом. Мне здесь нравилось.
— Сюда, ваша светлость, ваша светлость.
Нас привели к одной из четырех дверей, расположенных в самой дальней части ресторана, и, войдя внутрь помещения, я с интересом оглядела небольшую комнатку. Действительно кабинет, а не маленькая отдельная кабинка, которые обычно бывают в подобных заведениях для особо привилегированных гостей. Три небольших удобные диванчика, расположенных по краям огромного стола, великолепные кованные настенные светильники, создающие уют и придающие особый шарм. И пустое пространство чуть в стороне от обеденной зоны, вероятно предназначенное для танцев, но способное вместить максимум две пары. Все та же черно-белая гамма.
— Тебе здесь нравится? — спросил Кайллан, едва я устроилась за столом, а хозяин ресторана ушел, получив указание принести все "как обычно для меня и леди".
— Прекрасное место. Если честно, не ожидала увидеть здесь нечто подобное.
— Здесь живут отнюдь не дикари, heile, — впервые за этот вечер улыбнулся дракон, чуть насмешливо взирая на меня со своего места. — Харланд — вполне цивилизованный город, как и остальные города моих Земель. Но со временем ты и сама в этом убедишься. Да, у нас не бывает помпезных балов и приемов, которые так любят давать правители тех мест, где ты выросла, однако светскую жизнь никто не отменял. И праздники у нас намного интереснее, нежели те, к которым ты привыкла, более веселые, не обремененные рамками лживой скромности, однако не выходящие за нормы приличий.
— Как вам удалось этого добиться? Привить нормы морали выходцам из трущоб... Это удивительно.
— В этом и состоит мой долг, как Хранителя. Я просто показываю им, что жизнь может быть совершенно иной, что можно много достичь, не убивая и не крадя. Многие сбиваются с пути и совершают ужасные поступки не просто так, Меллани, на все существует причина. Кто-то вырос среди себе подобных и просто не представляет, что может быть по-другому, что вместо того, чтобы красть, на жизнь можно заработать своим трудом. Кого-то толкнула на преступный путь нужда и стремление защитить близких, семью. Кто-то разочаровался в жизни, в мире, в обществе. А кто-то пережил ужасные вещи, стал жертвой людской жестокости. Ты как никто другой должна это понять.
Я поняла. Действительно, что стало бы со мной, переживи я ту ночь без участия богини? Одно я знала твердо — маркиза я убила бы собственноручно. Не важно, каким образом, и какое наказание заслужила бы после этого. Убила бы, наслаждаясь каждой секундой его агонии, смотря в медленно стекленеющие глаза.
— Я восхищаюсь вами.
Сказала абсолютно искренне, смотря в отдающие серебром омуты, и лишь заметив, как замер после моих слов Хранитель, как потемнел его взгляд, поняла, что возможно следовало бы промолчать. Но мне хотелось, чтобы он знал, какие чувства во мне вызывал, как безмерно уважала я его за то, что он делал для своих людей, как восхищало меня его мировоззрение, находившее отклик в моей душе.
— А я тобой, — тихо ответил мужчина, удерживая мой взгляд своим, не позволяя опустить глаза.
— Я не заслуживаю восхищения, ваша светлость.
— Кайллан, — тут же поправил меня дракон. — И очень прошу тебя обращаться ко мне на "ты".
— Но...
— Тебе так сложно сделать мне приятное?
Он играл не по правилам и прекрасно знал об этом. Знал, что при такой постановке вопроса, я не смогу ему отказать. Не смогу, видя искренне желание в его глазах, помня, сколько он сделал для меня, чему обучил. Подлый прием. Но ничего похожего на возмущение я не почувствовала. Напротив, мне вдруг захотелось стать к нему ближе, а не отгораживаться привычными нормами этикета, тем более что по имени этого мужчину я называла уже давно.
— Хорошо... Кайллан.
— Спасибо, heile, — от его улыбки мне внезапно стало нечем дышать. — Но почему ты считаешь себя недостойной восхищения?
— Потому что прекрасно помню свое поведение в последние полгода. Многие мои поступки достойны порицания, а не восхищения. И я говорю об этом абсолютно объективно, — быстро добавила, видя несогласие, написанное на его лице. — Не надо, Кайллан, это не то, что следует оспаривать. Я не осуждаю себя за них, так как прекрасно понимаю причины, стоящие за всем этим. И, конечно же, не утверждаю, что никогда не буду застуживать восхищения. Буду. Чуть позже, когда наберусь опыта, когда научусь правильно оценивать собственные силы, когда, как и вы, наведу порядок в своих владениях, стану истиной Хранительницей. Я не хочу, чтобы мной восхищались просто так, лишь за внешние данные, положение в обществе и дар, все это у меня было и в прошлой жизни. Мне мало этого. Теперь мало. Я не хочу больше быть слабой, Кайллан. Я не буду слабой.
— А кто говорит, что меня восхищает твоя внешность, положение и дар? — он вдруг подался вперед, положив сцепленные ладони на стол и задумчиво разглядывая меня сверху вниз. — Хотя не буду спорить, ты очень красива. Знала бы ты, сколько раз я любовался тобой издали, девочка моя. Ты как роза, белоснежная роза, столь же утонченно-прекрасная, и столь безжалостно ранящая шипами. Но меня восхищает не это, а сила твоего духа, рассудительность, стремление учиться и отстаивать собственное мнение. Умение видеть не только ошибки окружающих, но и свои собственные. Ты сильная, Мелани, очень сильная.
От необходимости отвечать спасли нарушившие наше уединение девушки, которые принесли и быстро расставили на столе наш заказ. Мне столько не съесть. Никогда не видела, чтобы в ресторане были столь огромные порции, мне даже показалось, что то, что лежало передо мной рассчитано минимум на двух человек. Что странно, порция Кайллана была абсолютно обычной, раза в два меньше моей.
— Кажется, они что-то напутали, — подняла тарелку и протянула мужчине, предлагая поменяться, однако тот, к моему удивлению, лишь улыбнулся, отрицательно покачав головой.
— Ешь, Меллани.
— Здесь слишком много.
— По крайней мере, начни. Я не заставляю тебя съедать абсолютно все.
Что-то было не так. В его улыбке, в том взгляде, которым одаривал меня дракон, наблюдая, как не спеша я принялась за трапезу, было непонятное удовлетворение, даже удовольствие, которое понять мне было не под силу. Какое-то знание, недоступное мне. Но спорить, не имея представления о том, что происходит, я не стала и, наевшись, просто чуть отодвинула в сторону опустошенное лишь на треть блюдо.
— Позволишь?
Кивнула, слишком изумленная тем, что он делал. Почему не притронулся к своей порции, а вместо этого, не спуская с меня взгляда, доедал то, что осталось после меня? И почему от этого действия сердце замирало в груди, а все внутри сжималось в узел противоречивых эмоций? Почему под его взглядом стало нестерпимо жарко, а тело перестало подчиняться, застыв напротив ледяного дракона каменной статуей? И откуда взялось непонятное и столь острое удовольствие, растекающееся в груди? То, что сейчас происходило, имело определенное значение, было неким ритуалом, известным лишь сидящему напротив мужчине. Я знала это. Знала, но не воспротивилась.
— Не представляешь, как давно я этого ждал, — он вновь заговорил лишь тогда, когда на тарелке не осталось ни кусочка. — Как мечтал разделить с тобой еду.
— Кайллан...
— Пей, — не позволяя ничего спросить, он протянул бокал с вином, и лишь когда я сделала глоток, быстро допил все остальное. — Ты хотела ответов. Я тебе все объясню. Не передумала?
— Нет.
— Пусть будет так. Ты знаешь, что Хранители живут бесконечно долго, — вновь наполнив бокал, он откинулся на мягкую спинку дивана, устремив задумчивый взгляд на рубиновый напиток. — Мы не всегда были такими, какими ты нас увидела, не всегда понимали, какую ответственность на нас возложили родители. Возьмем Заккари. По человеческим меркам он невероятно стар, но для нас тысяча лет — юность. Дар меняет наше сознание, заставляет на многие вещи смотреть с определенной точки зрения, воспринимать мир иначе, чем населяющие его расы. Ты должна была и сама это заметить. Твой дар отличается от наших, он заставляет взрослеть, вести себя более хладнокровно, отстраниться от жизни, так как связывается тебя с Гранью, безжалостной вечностью покоя, тишины и льда. Ты связана со смертью, поэтому не знаешь жалости, однако способна на милосердие, ведь сама по себе смерть не отличается жестокостью, напротив, она многим приносит облегчение от страдания, от бесконечных мук. Жестока жизнь, но не смерть. И нося на себе отпечаток своего дара, ты за каких-то полгода внутренне стала такой, какими мы становимся спустя тысячелетия. Познала мудрость, до которой мы дошли не сразу. Я говорю это, чтобы ты поняла, что когда-то все мы совершали ошибки. Глупые ошибки. Были самонадеянны, упивались свалившимися на нас возможностями, наслаждались силой и властью. И однажды доигрались в богов. Мы с Тироуном, так как в то время Хранителей было лишь двое.
