Хлопнув дракона по шее, Рогвальд добавил:
— Не волнуйся, от самого опасного зверя в этом подземелье мы уже избавились.
Глава 14. Затишье перед битвой
Колдовская птица и вправду летела быстро. Быстрее, чем я смогла бы сама. Ветер трепал крылья, приходилось изо всех сил цепляться когтями. Бедному Куросао было еще хуже: его обмотали веревками и прикрутили к брюху орла между лапами, но почему— то хвостом вперед, так что ветер дул моему коню в самое неподходящее место.
Птица очень быстро набрала огромную высоту и перестала махать крыльями. Я заметила, что парды стараются вести орла над облаками, хотя с земли его не отличить от настоящего — даже я не смогла, а люди и вовсе не умеют отчетливо видеть на далекие расстояния . Рокх негромко гудел во время полета, воздух за его хвостом струился, словно раскаленный.
Сначала мы летели прямо на запад. Здесь, наверно, совсем недавно промчался шквал: орла все время качало, но я ничего не чувствовала, потому что встречный ветер выл, как волк— оборотень.
Чем выше мы поднимались, тем труднее становилось дышать. Вдобавок было жутко холодно. Пока рокх летел через скопление высотных облаков, у меня обледенели рога и шипы, а несчасному Куросао, наверно, отморозило все его конские достоинства. Меч и хаммер покрылись слоем льда, их даже трогать было больно, Кагири и вовсе примерз к чешуе. Я крепко пожалела, что отказалась лететь в животе птицы.
Впрочем, за главной горной цепью орел быстро снизился, и я немного оттаяла. А когда он лег на крыло, меняя курс, во мне снова проснулся интерес к жизни. Я даже рискнула переползти вперед, чтобы лучше видеть землю.
Во все стороны, до горизонта, простирались могучие горы. Карта Тотчигина оказалась удивительно точной, но она быстро кончилась, а горы все тянулись и тянулись... Я видела двух драконов — один летел совсем низко, вдоль ущелья, второй сидел на утесе и сразу спрятался при виде Рокха. Словно мышь, завидевшая сову.
От злости я даже ударила фальшивую птицу хвостом. Ничего, дайте мне только добраться до Джилфьяни... Скоро весь мир станет прятаться, завидев дракона!
Впереди белела большая горная цепь. Орел заметно снизил скорость и пошел вниз; там, низвергаясь с утеса, шумел широченный водопад. Пока я, раскрыв пасть, его разглядывала, птица медленно опустилась у падающей воды, совсем не двигая крыльями.
Вскоре Рокх нырнул в душное, холодное облако водяной пыли. Мне пришлось зажмуриться и зажать нос, что стало с Куросао — даже думать грустно. Тем временем, птица сложила крылья и зависла прямо над бурлящей водой, у самого водопада. Грохот стоял такой, что у меня внешние перепонки на ушах болели.
Я приоткрыла глаза. Рядом с орлом на воде покачивалась большая черная коробка — вернее, лодка, но так похожая на коробку, что иначе и не назвать. Несколько пардов в темных одеждах и масках отвязывали несчастного коня.
— Хаятэ! — позвал кто— то с другой стороны. Обернувшись, я увидела Ванаби: она стояла во второй лодке и махала мне рукой.
Я с трудом поднялась. Тело еще не совсем отошло после высотного полета, сильно болела чешуя на груди, где к ней примерз медальон. Водяная пыль лезла в нос; не удержавшись, я чихнула, потеряла равновесие и бултыхнулась в ледяное озеро. Хорошо хоть, успела покрепче схватить хаммер.
Когда я вынырнула, Ванаби уже собиралась прыгать за мной, да и два ее друга тоже. Я подплыла к лодке и залезла внутрь.
— Х... х... холод— д— дно, — только и сказала. Пантера быстро накрыла меня чем— то мокрым, но удивительно теплым.
— Прости, нам пришлось идти на большой высоте! — водопад так грохотал, что приходилось кричать. Ванаби морщилась от брызг, совсем как кошка, но маску не надевала. Наверно, чтобы я могла ее лицо видеть. Молодец!
— А получше место нельзя было выбрать? — спросила я хрипло. Ванаби ответить не успела: один из пардов что— то повернул на носу, сзади загудело и лодка быстро попыла к водопаду. Я вскочила.
— Что вы делаете?! Нас разобъет!
— Нет, нет, смотри! — быстро ответила пардия. Я даже пасть открыла от удивления: едва лодка подплыла к водопаду, из его глубины выдвинулась широкая железная крыша, разрезавшая поток воды надвое. Мы спокойно проплыли за водопад и оказались в самом настоящей пещере: только стены у нее были железные, а на потолке ярко светились какие— то длинные палки. У левой стены оказался маленький причал, тоже весь железный, у других стен на воде покачивались тени — может, корабли, а может рокхи со сложенными крыльями. Мне стало не по себе, только виду я не подала.
— Это ваш дом? — спросила я, стараясь выглядеть невозмутимой. Ванаби кивнула.
— Добро пожаловать, Хаятэ. Ты первый дракон, посетивший нас.
Я огляделась. Пардов в подземелье было довольно много, они стояли на странных решетчатых мостиках, приделанных прямо к стенам, и смотрели на нас. За спиной грохотал водопад; пока я осматривалась, вторая лодка, где лежал неподвижный Куросао и сидели пленные люди, притащила на тросе Рокха. Железная крыша опустилась, ворота задвинулись и грохот воды сразу стих.
— Что с ним? — спросила я тревожно, глядя как шестеро пардов вытаскивают коня из лодки. Жеребец был без сознания, весь мокрый, свалявшаяся грива беспомощно висела. Когда его втащили на причал, я подбежала первой.
— Куросао? — позвала громко. Конь лежал неподвижно, с шерсти стекала вода. Не в силах поверить, я опустилась на колени.
— Он не дышит! — обернувшись к Ванаби, я схватила ее за руку — Сделай что— нибудь, он не дышит!
— Кислородное голодание, — вздохнула пантера. — Драконы приспособлены к тем высотам, где нам пришлось лететь, а лошади этого не выдержать.
Я попятилась.
— Так вы знали?! Вы знали, что он умрет?!
— Хаятэ, не волнуйся! — Ванаби шагнула ко мне. — Его разум в полной безопасности. Через несколько часов Керр навестит тебя, и вы наконец сможете поговорить...
От неожиданности я чуть равновесие не потеряла. Сами собой выдвинулись когти, шипы на гребне мгновенно вздыбились. Ванаби удивленно моргнула.
— Хаятэ, что ты...
— Вы убили его!!! — ударом хвоста я бросила пардию на пол и рванула с пояса меч — Убили моего друга!!!
Ударить не успела, стоявший рядом пард помешал. Он был почти так же быстр, как я, и намного сильнее; но я все равно извернулась, ударила его ногой под колено и сразу — когтями в горло. Меч пришлось выпустить, но есть хаммер!
Третий пард из лодки попытался меня схватить. Я ударила его прикладом, оттолкнулась и прянула в воздух, раскрыв крылья. Перед глазами мелькнул потолок, где светились белые палки, проскользнули стальные колонны и фальшивый орел в воде; а потом с одного из решетчатых мостиков на меня прыгнул пард. Он пролетел, наверно, половину пещеры, падая с такой высоты, что не будь у меня крыльев — даже я бы прыгнуть испугалась. А он не только не испугался, но и не промахнулся...
От удара мир закружился колесом. Мы с пардом рухнули в воду, при этом я оказалась внизу, и сила падения увлекла нас на самое дно. У меня оба крыла чуть из суставов не вывернуло.
А пард сознания не потерял и, прежде чем я опомнилась, ткнул меня какой— то штуковиной в грудь. Все тело мгновенно свело судорогой, в глазах потемнело. Ледяная вода рванулась в пасть; я хотела закричать, но не смогла, и мир, последний раз отразившись в желтых тигриных глазах, погас окончательно.
* * *
Очнулась я в совершенно белой комнате, где отвратительно пахло. Сразу все вспомнила и решила притвориться, словно еще без сознания. Осторожно, едва приподняв веки, осмотрелась.
Я лежала на каком— то мягком сундуке, до самого горла накрытая белой тканью. Сильно болели крылья и грудь, но все это пустяки по сравнению с тем, что пропал медальон! Когда я это поняла, то похолодела прямо.
Слева, на таком же сундуке, лежал пард, которого я узнала мгновенно. Это он на меня прыгнул! Могучий, ярко— рыжий с полосками, тигр притворялся спящим. Больше в комнате никого не было.
Я тихо поднялась и скользнула к парду. Принюхалась. Среди кошмарной вони удалось различить хорошо знакомый запах Тошибы. Тигр дышал ровно и глубоко, на запястье мускулистой руки блестел браслет. Похоже, он правда спит...
Беззвучно встав за головой парда, я сцепила руки, выпустила все десять когтей и острожно опустила, окружив его горло острым ожерельем. Тигр мгновенно открыл глаза.
— Шевельнись, и смерть будет болезненной, — сказала я ровным голосом. Пард дернулся, но вовремя ощутил когти у горла и замер, глядя на меня снизу вверх.
— Хаятэ, не надо, — голос у него оказался низким и звучным.
— Вы убили моего друга. Вы обманом завлекли меня в ловушку и скоро убъете. Но уж одного из вас я точно заберу с собой, — у меня даже гребень шипов вздыбился от ярости. Усилием воли я снова его опустила.
— Куросао не погиб, — быстро ответил пард. — Его разум живет во мне, я — это он! Мы с тобой проскакали всю степь...
— Не смей! — рявкнула я. — Куросао был лошадью и не мог говорить, но он стал моим другом и достойным спутником. Я никому не позволю оскорблять его память!
— Хаятэ, — пард улыбнулся. — Кто ты, скажи? Человек или дракон? Самурай или крылатая рептилия?
Я стиснула зубы.
— Тебе не обмануть меня, гэйдзин!
— Хаятэ, — серьезно сказал тигр, — Мне неизвестна правда о твоем рождении и воспитании. Я не знаю, кто и по какой причине оставил тебя Годзю, и почему из всех дочерей только тебя Годзю посвятил в Бусидо. Но я не хочу это знать. Ты Хаятэ Тайе, Сокол Бури; и какая бы жизнь не ждала тебя впереди, верь: ты проживешь ее сама.
Я невольно попятилась.
— Ты... как ты смеешь! Ты украл память моего друга!
— Это моя память, Хаятэ, — пард сел и посмотрел на меня желтыми глазами. — Однажды ты сказала, что судьба и драконов, и самураев — умереть в любой миг. Запомни, маленькая: судьбы нет.
Он улыбнулся.
— Мы с тобой проскакали всю степь, Хаятэ. Нас чевствовали тавры и хотели убить люди, мы спасали драконов и пардов, убивали зверей и охотников. И вот, спустя много дней, мы наконец можем поговорить...
Спрыгнув с сундука, пард опустился на четвереньки, подошел ко мне и ткнулся носом в бедро. Я прижалась к стене.
— Что это значит?! — от волнения я не могла говорить нормально, приходилось рычать. — Куросао убили! Я сама видела! Ты просто украл его память!
— Я и есть Куросао, — мягко ответил тигр. — Вспомни, что тебе рассказала Ванаби. Несколько месяцев назад у меня, Керра, забрали личность, то что люди зовут душой, и вложили в искусственное тело лошади. Конь, которого ты видела, был всего лишь плотью и не обладал разумом. Ты полюбила не коня, Хаятэ, ты полюбила Куросао, разумного, верного и бессловесного.
Он улыбнулся.
— Это я, малышка. Твой конь. Просто теперь я могу говорить.
Сглотнув, я замотала головой и рухнула на мягкий сундук.
— Не верю... Не верю! Почему вы убили коня? Кому он мешал?! Я обещала ему...
— Ты обещала мне! — оборвал тигр. — Мне, Хаятэ, ты обещала мне свободу. И ты исполнила обещание. Без тебя я никогда не смог бы вернуться, и до конца своих дней был бы обречен оставаться животным.
Я стиснула зубы.
— Куросао не был животным. Он был моим другом.
— Он был мной, — возразил тигр. — Я помню все, что видел Куросао до последнего мига, помню даже полет над горами и холод, страшный холод. Тело мое задыхалось и билось в путах, но разум радовался, потому что знал — мы летим домой...
Хрипло зарычав, я схватила парда за горло и опрокинула на ковер.
— Ты!!! — от ярости у меня в глазах все покраснело. — Говоришь, твою душу вложили в тело коня? Лжец! Ты прыгнул на меня у водопада! Как же ты смог, без души? Куросао был уже мертв!
— Да не мертв он... — прохрипел тигр, тщетно пытаясь разжать мои когти. — Отпусти...
— Говори! — рявкнула я. — Ты украл память моего друга и должен знать, на что способна Хаятэ!
Пард попытался освободиться, но я немного сдавила когти. Сообразив, что произойдет, стоит мне нажать сильнее, тигр прекратил вырываться.
— Конь жив. Его вернули к жизни специально ради тебя. Пойдем — убедишься сама.
— Очередная ловушка? — спросила я презрительно.
Тигр хрипло вздохнул.
— Хаятэ, оглянись. Ты в центре нашего убежища, одна, безоружная. Ты полностью в нашей власти. Желай мы причинить тебе вред, маленькая, ты бы просто не проснулась сейчас.
Стиснув зубы, я выпустила парда из захвата. Он сел и потер шею.
— Теперь понятно, что чувствуют жертвы драконов на охоте, — буркнул тигр. Я хлестнула себя хвостом:
— Это правда? Куросао жив?
— Да, да, остынь, — пард покачал головой. — Едва мне переписали память, накопленную конем, я сразу приказал его оживить. Твой характер мне хорошо известен...
— Я хочу его видеть. Немедленно.
Кивнув, тигр встал, но я заступила ему путь.
— Нет. Ты останешься здесь. Пусть приведут Куросао, и верните мои вещи!
Пард вздохнул.
— Хорошо, Хаятэ. Через несколько минут ты увидишь свою лошадь.
Я быстро оглядела комнату.
— Нас слушают?
Он удивленно моргнул, потом усмехнулся.
— Да— а, нашим горе— солдатам будет чему поучиться у дракона. Сама судьба свела меня с тобой...
— Это мы еще посмотрим, — Я шагнула вперед. — Где мои вещи?
— Здесь, — тигр кивнул на сундучок у стены. Не сводя с него глаз, я подошла и открыла крышку. Внутри лежал Кагири; я сразу его надела.
— Где оружие?
— Прости, но оружию придется подождать, — серъезно ответил пард. — Сначала ты должна понять, что мы друзья.
— Друзья? — скрестив на груди руки, я прислонилась к стене. — У меня до сих пор крылья болят после дружеской встречи.
— Ты не оставила нам выбора, — тигр тяжело вздохнул. — Прости, Хаятэ. Ванаби ждет очень неприятный разговор, ей следовало бы догадаться, как ты воспримешь смерть... Не смерть, нет! — поспешно поправился он, — всего лишь внешние признаки смерти коня.
Я прищурила глаза.
— Куросао знал, что с ним будет? Он знал это, когда вызывал вас?
— О, когти Солнца! — пард даже зарычал. — Это я вызвал самолет! Я стоял в Степи, рядом с тобой, я научил тебя, как похитить людей, я охранял ребенка, пока ты мстила за драконов! Я — Куросао!
— Это мы у него самого спросим, — ответила я спокойно.
Несколько минут царила тишина. Пард глядел на меня, я на него. Он был очень похож на тигра, только двуногий, с торсом как у могучего человека, и весь покрытый рыжей шерстью с полосками. Из одежды на нем была лишь дамагаки вокруг бедер, с дыркой сзади чтобы пропустить хвост.
Я заметила, что шерсть парда выглядит совершенно сухой. Значит, после боя в пещере прошло немало времени. Почему же у меня до сих пор болит чешуя на груди? Отвернувшись, я незаметно скосила глаза и осмотрела себя. Так и есть. Прямо под медальоном щель между двумя чешуйками слегка распухла, словно ее разрезали и снова заживили колдовством!
Не давая страху проникнуть в разум, я сделала вид будто полирую Кагири и ощупала грудь. Все было нормально, но я чувствовала себя странно. Какое— то давление, словно изнутри... Неужели они зашили в меня такую же штуку, как в Куросао?!
