Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что ж мне теперь с вами делать, ребятки? По-хорошему, надо бы вас обессвойствить, чтобы неповадно было бегать. Но, к сожалению, я гуманист. Тебя, Павел, оставлю в институте, будешь работать дальше. Кто знает, может ты скоро откроешь четвёртый, пятый, десятый эффект у Изобры. Гусарова, — Лар кивнул на дверь, ведущую в коридор, — отправим назад к Леде. Пусть этого воина продолжают изучать прописты. Говорят, уже немного осталось.
Глядя на мычащего Игната, который изображал руками странные знаки, Лар добавил:
— Игната отдавать Леде не стоит. Ей тех двух оставшихся коммерсантов хватит за глаза для исследований. Дилапера отправим в Отстойник. Я даже согласен не обессвойствливать его. Пусть будет священником. С его болтливостью — самая подходящая должность. Отец Игнатий! Звучит?
Но дилапер, видимо, не хотел становиться священником. Он так отчаянно махал руками и мычал, что Лар не выдержал. Он подошёл к двери и крикнул в коридор:
— Элина, принеси из моего кабинета онематор!
Повернувшись, он погрозил Игнату:
— Предупреждаю сразу, дилапер, если думаешь мне мозги запудрить — абстрагирую!
Когда к Игнату вернулся дар речи, дилапер минут десять разминал язык и проговаривал разные слова для тренировки. Через короткое время отдельные слова сменились короткими фразами, потом пословицами и, наконец, скороговорками. Как только Игнат смог произнести без запинки "инаугурант в инаугуральне инаугурировался, переинаугурировался да недовыинаугурировался", Лар обратился к нему:
— Ну и что ты хотел мне сказать?
— Зачем вам завоёвывать наш мир? — напрямую спросил дилапер, чуть шепелявя с непривычки.
Генерал немного опешил:
— Как зачем? Чтобы освободить его от потребительской...
Но Игнат только махнул рукой и смог произвести небольшую речь почти без дефектов:
— Да ладно, это всё лозунги. Вам нужны наши свойства, так ведь? Любой захватчик придумывает красивую миссию: освобождение от злобных правителей, возвращение в содружество цивилизаций и прочая чушь. На самом деле всем нужны ресурсы: полезные ископаемые, плодородные земли, рабы, свойства... Только какие свойства вы сможете у нас забрать? Болтливость? Лень? Мы полностью отравлены Потребиловкой, Лар. У нас на Земле найти смелость, ум и порядочность очень сложно. Таких, как Павел или Гусаров — единицы. Даже пропистка Леда отобрала из всей нашей забредышевой братии только четверых для изучения. Большинство моих сограждан — тупые обыватели. Нужны вам их свойства?
— Погоди, — остановил дилапера генерал, — есть ведь преобраза, которая любое свойство превратить в другое...
— Я сильнее тебя в экономике, генерал, — возразил дилапер, истосковавшийся по хорошему разговору, точнее, монологу. — На это уйдёт огромное количество пропэргии. Потому что прежде придётся поменять у свойств полярности: трусость переделать в отвагу, жадность — в щедрость, лень — в трудолюбие... У вас все пропэргостанции загнутся! Я же совсем другое хочу предложить, Лар!
Игнат быстро глянул на Павла и снова повернулся к директору:
— Ты ведь учёный, Лар, а не вояка! И твой народ тоже не любит воевать: кровь, страдания, вопли раненых... Да и с военной подготовкой у вас не ахти. Я наблюдал, как ваши гвардейцы сменяются на посту — смех один смотреть! Какие из вас бойцы! А ведь можно поступить по-другому. Ты понял, о чём говорил Павел там, в Нелоге? Инобытия, панология, миллиарды иных изобр... Разве это не интересно?
Казалось, дилапер решил зараз высказать всё накопленное за полгода молчания. Он так красочно говорил, что Лар не удержался, взял со стола иллюстру и включил её. Перед глазами директора, Павла и Фила предстала грандиозная картина мира Лепеста. Грандиознейшие технологические линии из миллиардов звеньев, каждое из которых по сложности не уступает Изобре, непрерывно генерировали удивительные изделия, изготовленные из диковинного сырья или не менее странных заготовок. Прекрасные существа, похожие на Лепеста, отстоящие по разуму от людей настолько далеко, насколько люди отстоят от камней, жили незнакомой, но невероятно интересной жизнью. Они могли существовать и не существовать одновременно, а некоторые из них полусуществовали, антисуществовали, надсуществовали, а также иносуществовали. Богоподобные существа творили инобытия и меняли их псевдоонтологии. Количество субстанций в инобытиях менялось от одной до полутора тысяч, а также попадались инобытия с дробным, отрицательным, нулевым, бесконечным, мнимым и неопределённым числом субстанций.
В повседневной жизни нарисованные иллюстрой земляки Лепеста использовали пантронику, по сравнению с которой онтроника — мыльный пузырь в сопоставлении с суперкомпьютером. Пантроника конфигурировала и варьировала инобытия, добавляла к ним такие категории, которые в нашем Бытии не только не существовали, но и не могли даже вообразиться. Удивительные устройства оперировали с более общими категориями, нежели материя, пространство, причина, следствие. Они управляли субстанциями, акциденциями, субстратами и ещё сотнями категорий, неизвестных пока людям. Ни одно самое смелое и разнузданное воображение не нарисовали бы и триллионной доли чудес мира Лепеста.
Пытаясь изобразить неизображаемое, иллюстра перенапряглась и с треском лопнула. Все присутствующие в лаборатории вздрогнули от резкого звука. Потрясённый Лар вытер со лба пот, а Павел с благоговением смотрел на дилапера, так красочно обрисовавшего гипотезу философа.
— А теперь главное, — снова заговорил Игнат, обращаясь к Лару и стуча себе в грудь кулаком. — Перед тобой, генерал, стоит дилапер, специалист по порче миров. Эдакая ложка дёгтя, которая испортит любую бочку с мёдом. Без ложной скромности скажу, что я, возможно, лучший дилапер в своём мире, а то и всех смежных мирах. Как ты думаешь, Лар, неужели я не смогу дилапировать мир Лепеста? Я знаю, как сканировать смежные миры и искать нужные. Я найду мир Лепеста меньше чем через месяц. Так что максимум через два месяца к вам потоком хлынет такая эксклюза, что вы забудете о глупой мечте завоевать наш скромный мир потребления! Можешь себе представить квинтиллионы, секстильоны видов самой отборной эксклюзы?! И распоряжаться ею сможешь ты персонально! Ты ведь умный человек, Лар. Ты не похож на горлопанов-орбистов, которые только и могут, что орать лозунги и бить витрины.
— Что для этого нужно? — сдавленным голосом спросил директор.
— Раздобыть сканирующее оборудование; тут мой напарник поможет, Виталик, если позволишь с ним связаться. Месяц уйдёт на сканирование. Затем я перемещусь в мир Лепеста и начну дилаперский проект. Ах да, мне ещё понадобится суфлёр-аналитик, который будет следить за каждым моим шагом и подсказывать умные решения. Я предлагаю Павла. Мы с ним много работали, он самый лучший аналитик в нашем мире.
Интересно, как Игнат собрался сотрудничать с Виталиком, если тот под колпаком у земных спецслужб, подумал Павел. Эту мысль философ высказал вслух.
— Мы обменяем сканирующее оборудование на Гусарова, — не смутился дилапер. — Вернём нашего супермена на Родину.
— Он упёртый и без тебя не переместится, — возразил Павел.
— А дублятор на что? — хмыкнул Игнат. — Меня можно задублить. Один я останусь здесь дилапировать, второй я — отправлюсь под суд на Земле.
— Если найдёшь Лепестов мир, то я похлопочу, чтобы пленных забредышей отпустили, — пообещал гуманный Лар, загипнотизированный великолепными перспективами. — И вас с Павлом смогу прикрыть от своих ретивых сослуживцев. Главное, чтобы был результат.
Деля шкуру неубитого медведя, все забыли про Фила, который, переминаясь с ноги на ногу, стоял в сторонке. Когда он подал голос, все резко обернулись к нему.
— А со мной что будет, господин гвардии генерал? — спросил он, вытянувшись по-уставному.
— Тебя капитан Шат в гвардию обещал взять? — ответил вопросом на вопрос Лар и тут же посоветовал: — Не стоит, рядовой, не нужна тебе Бурая гвардия. Вояка из тебя ещё тот, хуже меня даже! Хочешь в отпуск?
— Я хочу уволиться из армии, — твёрдо сказал нелоголаз.
— И чем заниматься собрался? — удивился генерал. — Нелогу мы уничтожим, так что нелоголазы будут не нужны.
Фил пожал плечами.
— Впрочем, дело твоё, — легко согласился директор, ещё находящийся в прострации от картин мира Лепеста. — Я помыслю твоему непосредственному начальнику, объясню ситуацию, и можешь считать себя гражданским! На вот тебе, подъёмные на первое время, — Лар сунул в руки нелоголазу тощий накопник. — Помни мою доброту. У тебя всё?
Бывший рядовой Народной армии, машинально вертя в руках накопник, почему-то вдруг вспомнил Анта. Уму непостижимо, как бедный поэт, который с собственными штанами разобраться не может, будет служить без покровительства Фила! В горящих глазах Лара нелоголаз увидел дикое желание закончить мелкие делишки и поскорее приступить к новому грандиозному проекту. Поэтому Фил решился потревожить директора ещё одной просьбой:
— И последнее, господин гвардии генерал. Демобилизуй, пожалуйста, из армии ещё одного моего сослуживца...
Он стоял возле ограды и ждал Анта. В накопнике оказалось редкое по нынешним временам свойство — мудрость, которую орбисты в преобразах переделывают в нужные обществу преданность и подобострастие. Фил перенёс в себя всё содержимое накопника и почувствовал себя мудрее Лара и забредышей, вместе взятых. Закачанная мудрость помогла догадаться, чем обернётся вся авантюра с дилапированием: из мира Лепеста сделают банальное общество потребления, и теперь уже земляки Фила начнут тащить сюда кучи разных высокотехнологичных и, быть может, опасных вещей. Маятник снова качнётся в обратную сторону, и фашизм обернётся Потребиловкой. Земляки, как забредыши, зажиреют и отупеют гораздо сильнее, чем при Игнате. Потому что на этот раз центром потребления станет не мир Игната, а его, Фила, родной мир. И кто знает, может совсем скоро к ним заявятся захватчики из какого-нибудь совершенно незнакомого мира. Грубые и жадные, соблазнённые лёгкой добычей, они без усилий завоюют мир Фила, и наступят новые времена, в которых землякам нелоголаза будет отведена роль рабов.
А, может, всё будет совсем по-другому. Кто знает, существует ли мир Лепеста: ведь это только гипотеза Павла. Если не существует, то у хитрого Игната есть месяц, чтобы найти решение сложной задачи: запудрить мозги наивному Лару, уволочь в свой мир философа и свою первую версию и, заодно, спасти землян от вторжения. Для опытного дилапера месяц — огромный срок. Что именно придумает Игнат своим изощрённым мозгом, Фил не мог додумать — в накопнике, как сожалению, ни хитрости, ни другого ума.
Погружённый в невесёлые мысли, бывший рядовой не заметил, как демобилизованный Ант растерянно мнётся рядом. Поэт — бесполезнейший человек при любом строе, хоть при орбизме, хоть при Потребиловке, хоть в старые добрые времена — тискал пустой вещмешок, теребил пуговицы серой формы и с надеждой смотрел на товарища. А в отдалении, прислонившись к ограде, стоял Харпат, сжимая увольнительную записку: сегодня выходной, и ефрейтора отпустили на побывку к жене. В другой руке, по обыкновению, ушлый каптёрщик держал свёрток со списанным барахлом. Харпат смотрел на бывших сослуживцев, освобождённых от воинской повинности, с завистью и одновременно с сочувствием, видя из подавленное состояние.
— Пойдёмте ко мне, ребята! — неожиданно предложил он. — Я тут недалеко живу.
Фил, не веря своим ушам, повернулся к прощелыге-ефрейтору.
— Пойдёмте, а? — повторил тот. — Переночуете у меня, не спать же на улице!
Они втроём двинулись к дому Харпата. Ефрейтор вёл их по окраине города и приговаривал на ходу, обращаясь к шагавшему рядом Филу:
— Ничего, всё утрясётся, образуется... Найза рада будет гостям. Душевная женщина! Ждёт, небось! Поесть приготовила... Эх, сейчас супчику горячего поедим! Полезно с устатку жиденького похлебать...
Ант брёл чуть позади. Он, пустыми глазами глядя перед собой, читал себе под нос стихи:
— Наполню чашу светлыми слезами,
Взгляну в неё печальными глазами
И прокляну угрюмый тленный мир,
Что корчится под злыми небесами.
Время от времени поэт останавливался и поддёргивал сползающие штаны.
МИР НЕДАЛЁКОГО БУДУЩЕГО
I. МИОГЕН
Мир, условно названный Миогеном, является смежным (параллельным) по отношению к нашему миру. Природа смежных миров остаётся неизвестной. Возможно, это трёхмерные миры в четырёхмерном пространстве. Переходы между смежными мирами осуществляются через вещевод — некий коридор между мирами.
1. Общее описание
В отличие от нашего технологического мира Миоген является онтологическим миром. Раздел философии, изучающий наиболее общие свойства бытия — онтология — в Миогене превратился в прикладную науку, своего рода инженерную философию. На его базе построена вся миогенская цивилизация. В нашем мире естественные науки породили технику, в Миогене же философия (онтология) породила онтронику — различные приспособления и устройства, применяемые во всех сферах миогенской цивилизации и использующие в своей работе онтологические свойства и законы.
На онтронике построена вся миогенская цивилизация. Например, вместо сельского хозяйства, промышленности и строительства используются выдумальни (производственные комплексы с онтронным оборудованием), в которых пища, различные изделия и здания выдумываются и материализуются (используется умение стирать грань между реальными вещами и выдуманными). Медицина существует в специфическом виде: используются ремницы (для "ремонта" больных) и молодилы (для омолаживания).
Ещё одна особенность общественного устройства Миогена — нет постоянных организаций и общественных структур. При какой-либо потребности часть общества конфигурится, чтобы эти потребности удовлетворить. Например, при появлении уличных хулиганов конфигурятся дружины по охране порядка.
Общественная формация Миогена уникальна. Её нельзя отнести ни к капитализму, ни к феодализму, ни к социализму. Миогенцы умеют обмениваться свойствами и накапливать их; у власти стоят смелые, умные, красивые и волевые, в общем, хорошие, люди, а трусливые, глупые, страшные и безвольные, словом, плохие (нищесвои — люди с малым количеством хороших свойств) — содержатся в специальных отстойниках. Плохие люди пытаются воспитать в себе хорошие качества, но они изымаются и идут на "подпитку" хороших людей. Таким образом, в Миогене диктатура хороших людей, нещадно эксплуатирующих плохих.
Земляне пытались превратить Миоген в обычное общество потребления, но потерпели неудачу. Миоген переконфигурировался, и в нём воцарился орбизм — аналог земного нацизма, только в роли наций выступили мировые цивилизации. Орбисты являются патриотами (ура-патриотами) собственного мира и ненавидят забредышей — выходцев из других смежных миров.
2. Философия, наука и религия
Поскольку философия в Миогене является главной наукой, имеющей большое прикладное значение, то она чрезвычайно развита.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |