Фрэнк покачал головой. Ему было невыносимо слышать это.
— Война — это долг, — продолжал Марс. — Выбор здесь в только в том, принимаешь ли ты ее и на чью сторону становишься. На кону наследство Рима — пять тысяч лет закона, порядка, цивилизации. Боги, традиции, культура, сформировавшая мир, где ты живешь: все это обрушится, Фрэнк, если ты не победишь. Я думаю, ради этого стоит сражаться. Подумай об этом.
— А у меня какой? — спросил Фрэнк.
— Что — какой? — Марс поднял бровь.
— Роковой недостаток. Ты сказал, что у всех героев есть недостатки.
Бог иронически улыбнулся.
— Ты должен ответить на этот вопрос сам, Фрэнк. Но наконец-то ты задаешь правильные вопросы. А теперь поспи. Тебе нужно отдохнуть.
Бог махнул рукой. Веки у Фрэнка отяжелели. Он рухнул на пол... все вокруг потемнело.
— Фай! — сказал знакомый голос, резкий и нетерпеливый.
Фрэнк моргнул. Комната была залита солнечным светом.
— Вставай, Фай. Как бы мне ни хотелось отвесить тебе затрещину, я не в состоянии подняться с кровати.
— Бабушка?
Ее очертания приобрели резкость — она лежала на кровати и смотрела на него. Фрэнк, оказывается, спал, распростершись на полу. Кто-то накрыл его ночью одеялом и подсунул подушку под голову, но он понятия не имел, когда это случилось.
— Да, мой глупый бычок. — Бабушка по-прежнему казалась ужасно слабой и бледной, но голос ее был таким же стальным, как всегда. — Ну-ка, вставай. Великаны окружили дом. Нам нужно многое обсудить, если ты с друзьями хочешь уйти отсюда живым.
XXXV
Фрэнк
Стоило Фрэнку выглянуть из окна, как он понял, что у него крупные неприятности.
На краю полянки лестригоны складывали бронзовые ядра. Их кожа отливала зловещим красным загаром. В утреннем свете растрепанные волосы, татуировки и когти монстров выглядели ничуть не привлекательнее, чем ночью.
Одни великаны были вооружены дубинками или копьями. Другие, напротив, имели при себе доски для серфинга, словно попали не на ту вечеринку. У всех, кажется, было праздничное настроение — они хлопали друг друга по ладоням, повязывали себе на шеи пластиковые салфетки, доставали ножи и вилки. Один из великанов разжигал переносное барбекю и пританцовывал вокруг него в фартуке, на котором было написано "ПОЦЕЛУЙ ПОВАРА".
Эта сценка могла бы показаться забавной, если бы Фрэнк не знал, что главное блюдо на предполагающейся трапезе — он.
— Я отправила твоих друзей на чердак, — сказала бабушка. — Ты можешь присоединиться к ним, когда мы закончим.
— На чердак? — Фрэнк внимательно посмотрел на бабушку. — Ты всегда запрещала мне подниматься туда.
— Потому что мы держим на чердаке оружие, дурачок. Ты что думаешь — монстры в первый раз нападают на нашу семью?
— Оружие? — переспросил Фрэнк. — Ну да, я никогда прежде не пользовался оружием.
Крылья ноздрей бабушки раздулись, кажется, она гневалась.
— Это что — сарказм в твоем исполнении, Фай Чжан?
— Да, бабушка.
— Хорошо. Тогда, может быть, для тебя еще есть надежда. Сядь. Ты должен поесть.
Она махнула рукой в сторону ночного столика, куда кто-то поставил стакан апельсинового сока и тарелку с яйцами-пашот и беконом на жареных хлебцах — любимый завтрак Фрэнка.
Несмотря на все тревоги, Фрэнк вдруг почувствовал голод. Он удивленно посмотрел на бабушку.
— Ты что...
— Приготовила тебе завтрак? Да нет, конечно, Будда милостивый! И не прислуга. Здесь слишком опасно для слуг. Нет, это твоя подружка Хейзел постаралась. Она и одеяло с подушкой принесла ночью. И чистое белье из твоей спальни. Кстати, тебе нужно принять душ — от тебя пахнет, как от козла.
Фрэнк молча открыл и закрыл рот, как рыба. Не смог произнести ни звука. Все это сделала для него Хейзел? А ведь Фрэнк был уверен, что вчера, вызвав Серого, навсегда утратил какие-либо шансы на дружбу с ней.
— Она... ммм... она не...
— Не твоя подружка? — спросила бабушка. — Так должна стать, недоумок! Не упусти ее. Тебе в жизни нужна сильная женщина, если ты этого еще не понял. А теперь к делу.
Пока бабушка докладывала ему боевую обстановку, Фрэнк ел. Утром ее кожа казалась такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали вены. Дышала бабушка так хрипло, будто у нее в груди надували и спускали пакет из хрустящей бумаги, но говорила она твердым голосом.
Бабушка рассказала, что великаны вот уже три дня как окружили дом в ожидании Фрэнка.
— Они хотят тебя зажарить и съесть, — с отвращением сказала она. — Это просто смешно. На вкус ты абсолютно ужасен.
— Спасибо, бабушка.
— Признаюсь, я немного порадовалась, когда они сказали, что ты возвращаешься. Хорошо, что я смогла увидеть тебя еще раз, хотя ты весь грязный, а волосы нестрижены. А ведь по тебе будут судить о нашей семье.
— Я тут был... немного занят, бабушка.
— Для неряшливости не может быть извинений. Ну, хотя бы твои друзья выспались и поели. Они выбирают оружие на чердаке. Я сказала им, что ты скоро придешь, но великанов тут слишком много и долго отбиваться от них вы не сможете. Мы должны обсудить ваш план бегства. Посмотри-ка там, в моем ночном столике.
Фрэнк выдвинул ящик столика и достал запечатанный конверт.
— Ты помнишь посадочную площадку в конце парка? — спросила бабушка. — Сможешь ее найти?
Фрэнк молча кивнул. Площадка была в трех милях к северу, по главной дороге в каньоне. Бабушка иногда водила его туда, когда фрахтовала самолеты, привозившие ей специальные грузы из Китая.
— Но...
— Не спорь, мальчик, — пробормотала она. — В эти последние дни меня посещал Марс... составлял мне компанию. Он рассказал о вашем поиске. Найти Смерть на Аляске и освободить. Исполни свой долг, Фай.
— Но если мне это удастся, то ты умрешь. И я тебя никогда не увижу.
— Верно, — согласилась с ним бабушка. — Но я, так или иначе, умру. Я старая. Думаю, что по мне это ясно видно. А теперь скажи, твой претор дала тебе рекомендательное письмо?
— Ммм, да, но...
— Хорошо. Покажи его пилоту вместе с моим. Пилот — ветеран легиона. Если у него возникнут сомнения или он струсит, эти письма обяжут его помочь тебе всеми имеющимися средствами. Вам только нужно добраться до посадочной площадки.
Дом задрожал. Снаружи в воздухе взорвался огненный шар, залив всю комнату ослепительным светом.
— Великаны начинают проявлять нетерпение, — констатировала бабушка. — Мы должны поспешить. Теперь насчет твоих способностей. Я надеюсь, ты уже сообразил, что к чему?
— Ммм...
Бабушка пробормотала — словно из пулемета выстрелила — проклятия на китайском.
— Боги твоих предков, мальчик! Неужели ты ничему не научился?
— Научился! — Фрэнк неуверенно передал бабушке подробности его разговора с Марсом, но с бабушкой он был намного косноязычнее, чем в разговоре с богом. — Дар Периклимена... я думаю. Я думаю, он был сыном Посейдона, то есть Нептуна. То есть... — Он развел руками. — То есть морского бога.
Бабушка неохотно кивнула.
— Он был внуком Посейдона, но, в общем, верно. И как же твой блестящий интеллект постиг это?
— Ясновидец в Портленде... он говорил что-то про моего прадедушку Шень Луня. Ясновидец сказал, что прадедушка был обвинен в землетрясении тысяча девятьсот шестого года, которое разрушило Сан-Франциско и прежнее место, где был лагерь Юпитера.
— Продолжай.
— В лагере говорили, что потомок Нептуна вызвал катастрофу. Нептун — бог землетрясений. Но... но я не думаю, что это и вправду дело рук прадедушки. Вызывать землетрясения — это не наш дар.
— Верно, — подтвердила бабушка. — Но вину и в самом деле возложили на него. Как потомок Нептуна он не пользовался любовью. А еще он не пользовался любовью, потому что его истинный дар был гораздо более странным, чем вызывать землетрясения. К тому же его не любили потому, что он был китайцем. Никогда прежде китайский мальчик не утверждал, что в его жилах течет римская кровь. Отвратительная правда, но отрицать ее бессмысленно. Он был ложно обвинен и изгнан с позором.
— Значит... если он не сделал ничего плохого... почему ты сказала мне, что я должен за него извиниться?
— Потому что лучше извиниться за то, что ты не сделал, чем умереть за это! — Щеки бабушки зарделись. — Они вполне могли возложить вину и на тебя. Я не знала, избавились ли римляне от прежних предрассудков.
Фрэнк доел завтрак и задумался. На улицах и в школе его иногда дразнили, но нечасто. А в лагере Юпитера — никогда. Никто в лагере не высмеивал его за то, что он азиат. Никого это не волновало. Если над ним и смеялись, то потому, что он такой неповоротливый и медлительный. Он не мог представить себе, что чувствовал его прадедушка, когда его обвинили в уничтожении всего лагеря и изгнали из легиона за то, чего он не совершал.
— А наш настоящий дар? — спросила бабушка. — Ты, по крайней мере, понял, в чем он состоит?
В мозгах Фрэнка крутились старые истории, которые рассказывала ему бабушка. "Сражался, как рой пчел. Он был сильнейшим из всех драконов". Он вспомнил, как мама мгновенно появилась во дворе, словно слетела с чердака, когда маленький Фрэнк повстречался с медведицей гризли.
— "Ты можешь быть кем угодно..." Вот что мне всегда говорила мама, — сказал наконец Фрэнк.
Бабушка глубоко вздохнула.
— Наконец-то ты произнес что-то разумное. Да, Фай Чжан. Твоя мать не просто хотела повысить твою самооценку. Она говорила тебе правду в буквальном смысле.
— Но...
Еще один взрыв сотряс дом. С потолка посыпалась штукатурка. Но Фрэнк был так заворожен, что даже не заметил этого.
— Кем угодно?
— Ну, с ограничениями, конечно. Живым существом. Лучше если ты будешь хорошо знать это существо. Еще лучше, если тебе будет грозить смертельная опасность, например в бою. Почему у тебя такой удивленный вид, Фай? Ты всегда говорил, что тебе неудобно в твоем теле. Мы все так чувствуем — все, в ком течет кровь Пилоса. Такой дар смертная семья получила только раз в истории. Мы единственные среди полубогов. Посейдон, когда наделил нашего предка этим даром, видимо, пребывал в особенно щедром расположении духа... или в особенно злобном. Этот дар часто оборачивался проклятием. Он не спас твою мать...
Снаружи до них донеслись радостные крики лестригонов. Кто-то прокричал:
— Чжан! Чжан!
— Ну, ты должен идти, глупый мальчишка, — сказала бабушка. — Наше время истекло.
— Но я... я не знаю, как пользоваться моим даром. Я никогда... я не умею...
— Сумеешь! — отрезала бабушка. — Иначе ты не доживешь до того дня, когда должен будешь исполнить свое предназначение. Не нравится мне это пророчество семи, о котором говорил Марс. Семерка — несчастливое число у китайцев, число-призрак. Но с этим ничего нельзя поделать. А теперь ступай. Завтра вечером — Праздник Фортуны. Времени в обрез. Обо мне не беспокойся. Я умру, когда и как мне суждено. У меня нет намерений быть сожранной этими идиотскими великанами. Иди!
Фрэнк повернулся к двери. Сердце сдавило так, словно оно попало в соковыжималку. Но он поклонился, как подобает.
— Спасибо, бабушка. Тебе не будет стыдно за меня.
Она пробормотала что-то себе под нос. Фрэнку показалось, что бабушка сказала: "Уже не стыдно".
Он удивленно посмотрел на нее, но на ее лице тут же появилось сердитое выражение.
— Прекрати на меня пялиться, мальчик! Иди, прими душ и оденься! Причешись! Вижу тебя в последний раз, а ты с такими патлами!
Фрэнк пригладил волосы и снова поклонился.
Когда он в последний раз поглядел на бабушку, она смотрела в окно, словно думая о той жуткой нахлобучке, которую она устроит великанам, когда те войдут в дом.
XXXVI
Фрэнк
Фрэнк быстренько принял душ, надел то, что приготовила ему Хейзел — темно-зеленую рубашку, бежевые брюки, потом схватил свой запасной лук и колчан и бросился по лестнице на чердак.
На чердаке было полно оружия. Его семья собрала столько старинного вооружения, что можно было оснастить целую армию. На одной стене висело множество щитов, копий и колчанов со стрелами — ничуть не меньше, чем в арсенале лагеря Юпитера. У заднего окна стоял здоровенный арбалет, уже заряженный стрелами. У переднего окна располагалось нечто похожее на пулемет, а рядом с ним — несколько бочонков.
— Гранатомет? — вслух спросил он.
— Нет-нет, — сказал голос из угла. — Картошка. Элла не любит картошку.
Гарпия соорудила себе гнездо между двумя старыми чемоданами. Она сидела на горке китайских свитков и читала сразу семь или восемь.
— Элла, а где остальные? — спросил Фрэнк.
— Крыша. — Гарпия посмотрела наверх и тут же вернулась к чтению, попеременно пощипывая свои перышки и переворачивая страницы. — Крыша. Следить за великанами. Элла не любит великанов. Картошка.
— Картошка? — Фрэнк понял, о чем речь, когда развернул пулемет. Все его восемь стволов были заряжены картофелинами. У основания пулемета стояла корзинка, наполненная съедобными снарядами.
Он выглянул в окно — в это же окно на него смотрела мама, когда он повстречался с медведицей. Во дворе толпились великаны, подталкивали друг друга, время от времени кричали и бросали в сторону дома бронзовые ядра, которые взрывались в воздухе.
— У них ядра, а у нас картофельный пулемет, — посетовал Фрэнк.
— Крахмал, — задумчиво проговорила Элла. — Крахмал вреден для великанов.
Еще один взрыв сотряс дом. Фрэнку нужно было выбраться на крышу, чтобы посмотреть, как там дела у Перси и Хейзел, но ему не хотелось оставлять Эллу одну.
Он присел рядом с ней, но не очень близко.
— Элла, тут небезопасно, когда великаны рядом. Мы скоро полетим отсюда на Аляску. Ты полетишь с нами?
Элла нервно вздрогнула.
— Аляска. Шестьсот двадцать шесть тысяч четыреста двадцать пять квадратных миль. Символ штата — лось.
Внезапно она перешла на латынь, которую Фрэнк с трудом, но понимал — благодаря урокам в лагере Юпитера.
— "На севере, где у богов нету силы, корону свою потерял легион, там сын Нептуна со льда упадет и рыбам пойдет на корм..." — Она замолчала и почесала растрепанную красноволосую голову. — Ммм. Сожжено. Остальное сожжено.
У Фрэнка аж дыхание перехватило.
— Элла... это что было — пророчество? Где ты это прочла?
— Лось, — произнесла Элла. Ей явно нравилось это слово. — Лось. Лось. Лось.
Дом снова сотрясся. С балок посыпалась пыль. Снаружи донесся голос великана:
— Фрэнк Чжан! Покажись!
— Нет! — запротестовала гарпия. — Фрэнк не должен. Нет.
— Ты... ты оставайся здесь, ладно? — попросил Фрэнк. — Мне нужно помочь Хейзел и Перси.
Он подтащил лестницу к слуховому окну.
— Доброе утро, — мрачно поприветствовал его Перси. — Хороший денек, верно?
На нем была та же одежда, что и вчера, — джинсы, алая футболка, теплая куртка, — но явно постиранная. В одной руке он держал свой меч, в другой — садовый шланг. Фрэнк сначала не понял, зачем на крыше нужен садовый шланг, но когда гиганты в очередной раз бросили ядро, Перси вызвал мощную струю воды и взорвал ядро в воздухе. Судя по отработанности действий, делал он это не впервые. Тут Фрэнк вспомнил, что его семья тоже восходит к Посейдону. Бабушка говорила, что их дом и прежде подвергался нападениям. Может, для этого и вывели сюда шланг?
