В своё время Суру научил его стрелять, и сейчас это очень пригодилось. Он сдвинул предохранитель, вскинул оружие и несколько раз выстрелил в светящуюся тварь. Но, попав в свечение, пули разорвались ослепительными фонтанами искр, не причинив нагому Ньярлату никакого вреда. Тот рассмеялся.
— Твои пули не достигнут моей плоти. Ну, иди сюда, иди в свет, — он начал вновь, плывущими шагами хищника, приближаться к Элари. Радужная дымка переливалась при каждом его шаге, ярче всего сияла гхата...
Гхата! Других шансов не было. Он вскинул оружие и выстрелил уже почти в упор, целясь в браслет. Из гхаты ударил фонтан искр, — и, в ослепительной вспышке пламени, она разлетелась на куски.
10.
Пол под ними содрогнулся, воздух наполнил тяжелый гневный гул... и тут же стих. Светящийся ореол Ньярлата мгновенно погас, словно сдутый ветром. Какой-то миг файа ещё смотрел на него широко открытыми, бессмысленными глазами, потом с костяным стуком грохнулся на пол и застыл неподвижно. Элари увидел, что кожа на его левом запястье разорвана и обожжена, она ещё дымилась. Рана моментально набухла кровью, и та тонкой струйкой потекла вниз. А у мертвых кровь не течет...
Когда он перевернул Ньярлата на спину, тот медленно открыл растерянные, полные боли глаза.
— Будь ты проклят, — прошептал файа. — Затворы не открыть без гхаты, а тут нет второго такого браслета.
— И что? — спросил Элари. — Мы умрем тут от голода и жажды, потому что не сможем выйти?
— Нет. Ещё есть запасные браслеты... сюда придут... через несколько часов... но тот, кто надевает гхату... становится правителем. Так что я теперь просто... — он замолчал, зажмурившись, потом с усилием продолжил. — Меня зовут не Ньярлат. Ньярлат — это сокращение от Ньярлатхотепа, Бесформенного, посланца Древнейших... мне нравилось это имя... на самом деле я Наэкс Энтиниин... Наэ... я носил этот браслет со дня совершеннолетия... два года... не снимая ни на секунду... он стал частью моей души... а сейчас в ней пусто. И темно. Теперь меня выгонят к черту из крепости, а тебя просто убьют, — если ты не согласишься войти в машину.
Элари удивленно посмотрел на него. Превращение Ньярлата в Наэкса было поразительным. Он потряс его, и файа слабо застонал сквозь зубы. Похоже, ему было очень плохо, — как и всем наркоманам без любимой дури.
— Кто придет сюда? И когда?
— Не... не знаю, — простонал Наэкс. Похоже, он с трудом сознавал ситуацию, и Элари ещё пару раз крепко встряхнул его. — А-а! Моя... моя жена, Атхим Ир, — мой преемник, чтоб он подох, начальник охраны и с ним ещё пара солдат, — просто для гарантии...
— А когда?
— Не знаю... А! Когда им надоест меня ждать... — Наэкс подтянул колени к животу и застонал. Его била дрожь.
Элари встал и осмотрелся. Машина была из монолитного, без единой щели металла. Чтобы разрушить её, нужны были тонны взрывчатки. Оставалось дождаться преемника Ньярлата и достойно встретить его... а потом попытаться выбраться из крепости. Элари понимал, что шансы на это никакие, но он не вовсе не хотел попасть в руки этой свихнувшейся банды живым.
Надеясь пополнить свой арсенал, он вытряс из карманов Ньярлата всё содержимое, — несколько запасных обойм, увесистую связку ключей, фонарик, какую-то плоскую стальную коробку, — и, к его радости, завернутый в бумагу бутерброд с ветчиной. Элари сразу съел его, а остальное рассовал по своим карманам. В тяжелой коробке из нержавеющей стали лежало восемь золоченых патронов. Он удивленно рассмотрел один. Судя по весу, пуля действительно была из золота, с прозрачным колпачком на конце. Там горела яркая огненная точка, — словно звезда в ночном небе. Элари не знал, что это, но явно не простые пули. Он положил патрон в гнездо и опустил гладкую коробочку в карман.
Спустившись с возвышения, он подошел к краю диска, и, примерившись, легко вспрыгнул на мост. Через полминуты он уже стоял возле ворот. Здесь были такие же панели с отпечатками ладоней и стальными кнопками. Он приложил к каждому руку, наугад потыкал в кнопки, — ничего. Хотя вход явно открывался и без гхаты, простым набором кода, он сомневался, что Ньярлат-Наэкс скажет ему код просто так... а пытать раненого он не хотел и не мог.
Элари сел у проема, рассматривая пистолет. Отделанная кремовой пластмассой рукоять сама ложилась в ладонь, все его детали были удивительно соразмерны. Правда, в обойме осталось всего три патрона, и он заменил её одной из трех запасных. Всего у него было двадцать семь выстрелов, — вполне достаточно, чтобы уложить Атхима Ира и всю его свиту. Теперь юноша был совершенно спокоен, зная, что всё зависит только от него, — а в себе он был уверен. После Ньярлата уже никто не казался ему чересчур страшным.
11.
В томительном безделье прошел примерно час. Ничего не менялось. Элари терпеливо ждал. Потом он увидел Наэкса. Тот на четвереньках ковылял к краю диска, точно жук, ползущий по граммофонной пластинке. Наконец, его с громким стуком ударило о мост. Он нелепо обвис на нем, его неловко подвернутые ноги волочились по металлу.
Через минуту файа медленно взобрался на мост, вновь поднялся на четвереньки, потом, заметив Элари, с трудом встал и заковылял к юноше. На его плече и боку, — там, где его ударило о мост, — из свежих ссадин текла кровь. Когда он вошел в туннель, Элари вскинул оружие.
— Стой! Если подойдешь ещё ближе — получишь пулю прямо между глаз. Я — твой единственный шанс избежать изгнания, не так ли? Если ты уговоришь меня войти в машину, — тебя оставят тут, хотя и не правителем, а?
Наэкс промолчал, сев на пол. Через пару минут он поднял глаза.
— Да. Но, — он приподнял искалеченную левую руку, — шансы на это... невелики. Без гхаты моя жизнь стоит мало, так что если ты решишь выйти, прикрывшись мной, — меня просто убьют, чтобы взять тебя живьём.
— Я вижу, ты заботишься о своей драной шкуре. Что ещё ты готов сделать, чтобы сохранить её?
— Ничего, — тихо ответил Наэкс. — Просто я не люблю, когда кто-то умирает даром. Так меня научили... воспитали и так далее.
— Ты бы лучше оделся, а? — сказал юноша.
— Что? — файа взглянул на себя через смуглое блестящее плечо. — Ты думаешь, что это будет просто? Впрочем, ладно, — он осторожно поднялся, прошел по мосту и снова свалился, спрыгнув вниз.
Элари проводил его сумрачным взглядом. Через несколько минут Наэкс вернулся одетым и вновь сел у начала моста. Он дрожал, — на миг очертания его рук и плеч размазывались, потом всё прекращалось.
— Что с тобой?
— Ничего, — Наэкс криво улыбнулся. — Просто ломка. Как у наркоманов. Эта гхата — довольно мерзкая вещь... особенно если её у тебя нет.
— Хочешь, я тебя отвлеку? — спросил Элари.
— Попробуй, — Наэкс криво улыбнулся.
— Ты можешь открыть эти ворота без гхаты? Иначе зачем здесь все эти кнопки?
— Могу. Но не могу понять — зачем мне это?
— А ты, случайно, не хочешь жить?
— Случайно, хочу. Но, если ты меня убьешь, — кто откроет выход?
— Ну, не обязательно убивать человека — или файа — сразу. Можно прострелить ему одно колено... потом второе... ты же не хочешь всю жизнь шкандыбать на костылях?
— Нет, — Наэкс хрипло рассмеялся. — Чудесный аргумент, не так ли? И чертовски убедительный, особенно для того, кто уже искалечен. Ладно, — он поднялся, подошел к панели и начал, казалось, праздно тыкать туда-сюда пальцем, точно забавляясь от скуки, потом вдруг прижал сразу четыре кнопки...
Юноша вздрогнул, когда стеклянистые массивы поползли с протяжным рокотом, открывая кромешную черноту ущелья, — лампы в нем почему-то погасли. Наэкс неожиданно легко шагнул во мрак, — и исчез, точно опущенный в глубокую воду.
Элари какое-то мгновение растерянно смотрел ему вслед, потом вскинул пистолет и разрядил всю обойму во мрак, стараясь перекрыть веером пуль весь провал туннеля. Раздавшийся оттуда крик боли подтвердил, что он не промахнулся.
Держа оружие наготове, он осторожно вступил в темноту, не видя ничего, кроме бледных отблесков пола под ногами. Но тут за его спиной вновь раздался рокот, свет плавно потускнел и погас. С громовым ударом на него обрушился мрак, и окружил его, словно стена.
12.
На несколько мгновений Элари охватил постыдный, жалкий страх потерявшегося в темноте мальчика... потом он услышал слабый стон... потом ещё один.
Осторожно, опасаясь ловушки, он пошел вперед и вздрогнул, когда нога коснулась живой плоти. Он потыкал её носком башмака.
— Возьми фонарь, — неожиданно спокойно сказал Наэкс. — Посмотри, что со мной.
Включив свет, Элари вздрогнул, увидев прямо у своих ног распластанное тело файа. Чуть ниже поясницы на шубе расплылось кровавое пятно. Когда он перевернул Наэкса на спину, тот застонал. Внизу его живота тоже расплылось пятно крови пополам с вонючей мерзостью, — тупорылая пуля раздробила крестец, перебила нервы, разворотила кишечник и мочевой пузырь, превратив всё содержимое таза в кашу. Насколько Элари знал анатомию, ранение было на сто процентов смертельным.
— Что... что со мной? — растерянно спросил файа.
Он приподнял голову, взглянув на себя, потом откинулся назад.
— Всё. Конец, — сказал он через минуту. — Я не чувствую ног... даже боли... только слабость и тяжесть. Я умру через несколько часов... очень некрасивой смертью. Я её заслужил, верно? Но я... не хочу умирать... не хочу, не...
Вдруг он крепко схватил Элари за ногу.
— Слушай. Тебя это не слишком затруднит. Затащи меня в... ну, туда, где ты видел тот бассейн с... чтецом душ. Я прошу... у тебя ещё много времени. Нас не скоро хватятся. Я люблю подолгу здесь сидеть... любил.
— Куда тащить? — хмуро спросил юноша.
— Я покажу.
13.
Это путешествие напоминало кошмарный сон. Впрочем, даже в кошмарном сне Элари не мог представить, что будет пробираться в кромешном мраке ледяного подземелья, разорванном лишь бледным лучом фонарика, волоча за собой тяжелое тело слабо стонущего главного врага, — бывшего главного врага, — чтобы дать ему вечную жизнь...
В слабо освещенном лабиринте душ стало полегче, и вскоре Элари с облегчением отпустил ворот Наэкса у огороженного решеткой бассейна, — файа весил совсем немало. Сейчас его лицо буквально посерело и осунулось. Похоже, ему действительно немного осталось...
— Что делать дальше? — отрывисто спросил юноша.
— Открой решетку, — вот этим ключом... потом плиту, — там есть рычаг... да, вон тот, — и уложи меня на лоток. Всё остальное сделают машины. А ты сможешь... сможешь попытаться выбраться. Желаю удачи... ну, чего же ты ждешь?
— Откуда берется электричество в крепости? — вдруг спросил Элари. — От Великой Машины, да?
— Да, — растерянно ответил Наэкс. — Но зачем тебе...
— Она вращается, — значит, кабели отходят от центра её днища, потом через туннель и шахту идут наверх — сюда. Где это?
— А зачем тебе? — испуганно спросил файа. — Что ты задумал?
— Говори! Иначе не видать тебе бассейна. Я так разнесу тебе башку, — всю обойму выпущу, — что твои мозги разбрызгает по стенам. Тогда вряд ли твой чтец душ сможет что-то из них вытянуть. Итак?..
14.
Элари отпер заедающий замок и с усилием поднял тяжелую стальную панель люка. Наэкс не соврал. Луч его фонаря высветил толстенные, как трубы, черные кабели, тянувшиеся по стенам квадратной шахты. На её дне блестело серебро, — тот же жидкий металл, в котором плавала Великая Машина. Сразу под люком кабели изгибались, исчезая в узких нишах.
Юноша перезарядил пистолет и выстрелил вниз. В тот же миг его ослепила яростная синяя вспышка, что-то затрещало. Прикрыв глаза, Элари выстрелил в люк ещё несколько раз. Треск стал уже страшным, свет ослепил даже сквозь закрытые веки. Он отскочил, и вовремя, — из люка в потолок ударил столб огня. Внизу что-то взорвалось, — так, что вздрогнул монолитный пол. Элари ударило по ушам, отбросило назад. Перекрытие шахты сорвало, тяжелая стальная плита, отскочив, врезалась в процессор, — здесь был ещё один зал для записи душ, — и опрокинула его в бассейн, словно гнилое дерево, выворачивая корни-кабели. Фонтанами брызнули искры, стекло лопнуло, всё провалилось вниз. Что-то с пронзительным звоном раскололось, раздался хлюпающий взрыв, — и из тучи ледяного пара полетели обжигающие, как расплавленный свинец, брызги. Свет погас, вокруг что-то шипело, звенело, потом всё стихло, — и во мраке разлилась тишина...
15.
— Ты дурак, — сказал Наэкс, когда Элари вернулся к нему. — Сейчас все наши бросятся сюда. А починить кабели — дело всего нескольких часов.
— Возможно. Но как они откроют ворота, — эти бронированные перекидные мосты? Ведь они открываются электроприводом, верно?
— Ворота? Ах черт, я забыл... Но ведь защита тоже не работает, так что построить помост и вскрыть их автогеном, — дело нескольких часов, не больше, а потом... ну, умирать ты будешь долго. Сколько патронов у тебя осталось?
— Две обоймы. Одиннадцать выстрелов.
— Ну вот... правда, один из них — твой, и, конечно, ты им достанешься не даром, но... зачем? Ты же мог...
— Я думаю, что Великую Машину надо охлаждать, — спокойно ответил Элари. — Сколько она протянет теперь, когда остановились насосы? Кстати, для умирающего ты болтаешь слишком уж складно.
— Я перестал чувствовать боль, — хмуро напомнил файа. — А машина остановится лишь через несколько дней. Там есть предохранительный контур. Когда металл в бассейне нагреется до критической температуры — реле разомкнет основной контур...
— Её можно будет потом запустить?
— Нет — без внешнего источника энергии. Но наши, в любом случае, доберутся сюда гораздо раньше. Слушай. У тебя есть лишь один шанс избежать смерти. Я был хранителем машины... моя душа наверняка ей подойдет. А ты...
— А я стану властелином мира, не так ли? Только не бросайте меня в терновый куст!
— Что? А, понятно. Нет. Без указаний снаружи она ничего не сможет сделать, да и без гхаты ты просто сгоришь, если прикоснешься к... впрочем, можешь попробовать. А я... я не хочу стать частью машины... её рабом... но всё же, это лучше, чем небытие. Меня учили, что если неизбежна смерть, — нужно умереть с наибольшей пользой для своего народа. Великий труд собирания будет завершен, и так, что об этом будут складывать песни. Машине без разницы, кто будет... последним. Моему народу — нет.
— И ты думаешь, что я помогу вам завершить вашу затею? Помогу шайке психов стать владыками мира?
— А почему нет? Новым Хранителем Машины ты не станешь, но ты смог одолеть меня, а этого достаточно, чтобы встать рядом с ним. Выбора-то у тебя нет. Из крепости ты не уйдешь, да и куда? Смешно... Я вижу, ты меня ненавидишь. Разве ты не хочешь столкнуть меня в огонь машины, куда я отправил столько людей? Ну так тогда ты не только дурак. Ты ещё и трус. Жалкий трус.
— Заткнись!
— Трус!
— Заткнись! Или я...
— Что? Убьешь меня, и так уже мертвеца? Давай. Я приму смерть с радостью. Мертвым не больно. Ну!
— Ладно. Будь по-твоему. И какого черта я решил отправиться сюда?..
