Томока-сан смущенно склонила голову набок.
— Я не вполне уверена. То, что я только что рассказала, было на прошлой неделе; с тех пор Мацунага-сан заходил сюда еще два раза. Всякий раз я пыталась вернуть его к этой теме, но он ничего не помнит.
— В смысле, не помнит, что сам говорил?
— Да. Сколько бы я ни спрашивала, он всякий раз делал недоумевающее лицо и говорил, что ничего не знает.
— ...
— У меня сложилось впечатление, что он помнит, что пятнадцать лет назад в классе три-три происходили "катастрофы" из-за "проклятия". Но самое важное для нас — кто в том году был "лишним" и почему "катастрофы" прекратились — он не помнит.
— Как вы думаете — может, он все знает, но просто не хочет говорить?
— На это было непохоже, — Томока-сан вновь склонила голову набок. — В тот вечер он был настолько пьян, что, возможно, случайно ухватил какую-то тень воспоминания. Так мне показалось.
Начиная с определенного момента воспоминания о "мертвом" у всех вовлеченных тускнеют и исчезают. Почти наверняка это произошло и с Мацунагой-саном, бывшим учеником класса 3-3.
Сейчас, пятнадцать лет спустя, похоже, какой-то фрагмент воспоминания пробудился в его пьяном мозгу. А что? Нельзя ведь с уверенностью утверждать, что это невозможно. Такое у меня сложилось мнение на этот счет.
— В этом что-то есть, скажи? — и Тэсигавара заглянул мне в лицо. — Въезжаешь, что это значит? — теперь он заглянул уже в лицо Мотидзуки.
Мотидзуки опустил глаза. Я, жуя соломинку в своем бокале с ледяным чаем, ответил:
— Угу.
Тэсигавара торжественно кивнул и сказал:
— Я не против сгонять в этот лагерь и попросить богов о помощи, но до тех пор, может, не стоит просто сидеть по углам?
— ...М?
— Тебя рассказ Томоки-сан ни на что не натолкнул? Что этот Мацунага пытался ей сказать?
— И что же?
— Он сказал "я их спас", так? Он сказал, что спас всех. И, чтобы кому-то сообщить, оставил "это".
— И спрятал в классе?
— Точно. Причем втихаря — то есть никто не знает, где именно. Я без понятия, что это за "это", но оно точно как-то связано с "проклятием"... теперь сечешь?
— Если под таким углом смотреть, то да.
— Скажи? Скажи? — лицо Тэсигавары загорелось энтузиазмом. — Нужно пойти его искать.
— Эээ? — вырвалось у меня, и я повернулся к Мотидзуки, чтобы посмотреть его реакцию. Он опустил голову и весь съежился. Я развернулся обратно к Тэсигаваре и осторожно спросил:
— И кто будет искать?
— Мы, — ответил Тэсигавара. Судя по его лицу, ответ был совершенно очевиден. Хотя насколько он продумал свое предложение, мне оставалось неясно. — Я, Сакаки, ну и Мотидзуки. Это ведь он добыл информацию у Томоки-сан.
Все еще не разгибаясь, Мотидзуки протяжно вздохнул.
— Я хотел бы Кадзами тоже припрячь, но он только на вид такой серьезный. Он если с нами пойдет, будет трястись как маленький. Эй, Сакаки, почему б тебе не пригласить Мей-тян?
Я возмущенно поджал губы и сердито уставился на Тэсигавару.
— Кончай уже, а?
5
Так я ему ответил, но...
Всего час спустя я был в Мисаки, на кукольной выставке "Пустые синие глаза в сумраке Ёми". Я позвонил Мей сразу, как только попрощался с Тэсигаварой и Мотидзуки на выходе из "Инои". В таком душевном состоянии я просто не мог не позвонить.
Трубку взяла Кирика-сан. Как и в первый раз, полтора месяца назад, когда я туда позвонил, в ее голосе прозвучало легкое удивление — или неловкость, — но, как только я представился, она тут же меня узнала — "А, Сакакибара-кун" — и передала трубку дочери.
— Я сейчас недалеко от школы, — сказал я самым небрежным голосом, на какой только был способен. — Ничего, если я к тебе загляну?
Даже не спрашивая, почему я хочу зайти, Мей тут же ответила:
— Конечно. Давай снова встретимся в подвале выставки. Скорее всего, посетителей не будет.
— Договорились.
Бабушка Аманэ не стала брать с меня плату, и я направился прямиком к лестнице в подвал. Мей уже была внизу. Она стояла у черного гроба у дальней стены, прямо возле куклы, так похожей на нее.
Одета она была по-спартански: джинсы в обтяжку и простая футболка. Причем футболка светлая, в тон платью куклы в гробу...
— Привет, — махнул рукой я. Потом подошел и задал вопрос, который меня уже долгое время занимал, но я не мог найти ответа. Собственно, он сам собой у меня вырвался. — Слушая, эта кукла... — я указал на куклу в гробу. — Ее ведь делали с тебя, да? Когда мы тут впервые встретились, ты сказала... что это только половина тебя? Но что это значит?
— Может быть, даже меньше половины, — отозвалась Мей. Ну да — она и тогда примерно так же сказала.
"Но она — только половина меня. Может быть, даже меньше".
— Она... — взгляд Мей скользнул по гробу. — Эта девочка — ребенок, который был у моей матери тринадцать лет назад.
— У Кирики-сан? Так она, значит, твоя младшая сестра?
Но Мей же говорила, что у нее нет сестер?
— Эта девочка была у нее тринадцать лет назад, но умерла, даже не родившись. Ей даже имя не успели придумать.
— Э...
"У тебя... есть старшая сестра или, может, младшая?"
Когда я задал этот вопрос, Мей лишь молча покачала головой. Если бы я сейчас спросил, почему, думаю, Мей ответила бы: "Потому что ты задал вопрос в настоящем времени".
— Да, делалась эта кукла с меня, но думала Кирика при этом о своем ребенке, которого она не смогла родить. Вот почему я только половина ее. Или даже меньше.
"Понимаешь, я одна из ее кукол".
Я вспомнил, как Мей описывала свои отношения с Кирикой-сан. Она говорила...
"Я живая, но ненастоящая".
Я совершенно ничего не понимал и не мог придумать, что сказать. Мей спокойно отошла от гроба и поинтересовалась:
— Кстати, что случилось? — она легко сменила тему. — Ты вдруг ни с того ни с сего позвонил. Что-то серьезное произошло?
— Ты удивилась?
— Немного.
— Понимаешь, я только что встречался с Тэсигаварой и Мотидзуки. Они попросили меня подойти в кафешку, которой заведует сестра Мотидзуки.
— Вот как?
— И... в общем, я решил, что надо с тобой поговорить.
Мысленно я увидел вкрадчивую ухмылку Тэсигавары, без слов говорящую: "Значит, ты таки берешь с собой Мей-тян, э?" Опять же мысленно я одарил его сердитым взглядом... и продолжал это делать, пересказывая Мей новую информацию, услышанную в кафе "Иноя".
Когда я закончил, повисла короткая пауза, потом Мей спросила:
— Где он собирается искать?
— В старом здании, — ответил я. — Кабинет в нулевом корпусе, где раньше был класс три-три. Ты говорила, что там берут старые парты для тех, кого "нет", да?
— Да. Но знаешь, там на второй этаж подниматься запрещено.
— Ну, сейчас каникулы... Мы решили, что выберем время, когда там рядом никого не будет, и попробуем пролезть. Конечно, кто знает, что мы там найдем... может, вообще ничего. Но мы должны попытаться.
Мей вздохнула и откинула со лба прядь волос.
— Вы не собираетесь рассказать Тибики-сану? Наверняка он бы вам помог...
— Ага, я тоже считаю, что надо бы. Но Тэсигавара... не знаю. Он сейчас в режиме поиска приключений. Говорит, что мы все должны сделать сами, и вряд ли его можно переубедить.
— А... — уронила Мей и замолчала. Не может же быть, что ей это неинтересно... С этой мыслью я спросил:
— Ну так что, хочешь пойти?
— Искать в старом корпусе? — на губах Мей появилась тень улыбки. — Оставлю это мальчишкам. Все равно в этом деле должно быть немного участников.
— Тебе неинтересно? Даже не любопытно, что спрятано в том кабинете?
— Мне интересно, — тут же ответила Мей. — Если что-нибудь найдете, дай мне знать.
— Ну ладно...
— Все равно я с завтрашнего дня уеду на какое-то время.
— Уедешь?
— Отец вернулся, — по лицу Мей прошла тень. — И собирается всей семьей провести время на даче. Я от этого не в особом восторге, но так бывает каждый раз, и я не могу отказаться.
— У вас есть дача? Где?
— На море. Отсюда три часа на машине.
— Не в Йомияме?
— Ну да. Или ты видел в Йомияме море?
— Значит, на время каникул уезжаешь?
Мей решительно покачала головой.
— Я вернусь через неделю.
— Тогда...
— Я никому из моих не рассказывала о "катастрофах". И я собираюсь поехать в лагерь, когда вернусь.
— ...А.
После этого я еще немного порассказывал о своих делах. Мей в основном слушала молча, лишь иногда ее правый глаз спокойно улыбался.
— Ты опять пытался понять, можешь или нет сам оказаться "мертвым"? — первое, что спросила Мей, когда я замолчал. — Насколько серьезно ты все продумывал?
— ...Достаточно серьезно. Стоит только начать об этом думать, и уже не остановишься.
— Но ты уже разобрался со своими сомнениями?
— Мм, более-менее, — я неопределенно кивнул.
Мей неспешно развернулась и без единого слова исчезла за черным гробом.
Что она делает? Я поспешил следом за ней. Она что, хочет подняться на лифте, который тут установлен?
Едва я обогнул гроб, у меня вырвалось "ай!". До этого момента я не замечал, что тут кое-что изменилось.
Раньше темно-красная портьера висела прямо за гробом, но теперь гроб был выдвинут вперед. А в пространстве между ним и портьерой -
Стоял второй гроб.
Такой же формы, такого же размера... Отличался только цвет: этот гроб был красным. Стоял он "спина к спине" с черным.
Я услышал голос Мей:
— Она работает наверху над новой куклой. Думаю, она собирается поместить ее в этот.
Голос, похоже, доносился из "этого", как выразилась Мей.
Между красным гробом и колышущейся из-за кондиционера портьерой оставалось немного места. Я медленно двинулся вперед. Отодвинув правым плечом портьеру, я заглянул в новый гроб.
Мей была там.
В такой же позе, как кукла в черном гробу. Ей было тесновато, но она чуть подогнула колени и съежила плечи.
— ...Ты не "мертвый".
Когда я заглянул в гроб, ее лицо оказалось в считанных сантиметрах от моего. Она сняла повязку с левого глаза — непонятно, когда успела. "Глаз куклы", пустой и синий, смотрел прямо на меня.
— Расслабься.
Она говорила шепотом, но при этом с неким напором. Не очень в своем стиле.
— Это не ты, Сакакибара-кун.
— Т-ты... ээ...
Она была чересчур близко. Я попытался отодвинуться, слишком резко отшатнулся и потерял равновесие. Моя спина тут же стукнулась обо что-то твердое — о дверь лифта, спрятанную за портьерой.
— А что с фотографией твоей мамы? — спросила Мей, по-прежнему оставаясь в гробу. — С той групповой фотографией в день выпуска? Ты говорил, что она может быть в доме твоих бабушки и дедушки. Ты ее нашел?
— Нет, пока нет...
Я уже спросил бабушку, и она сказала, что поищет.
— Когда найдешь, дашь посмотреть?
— Конечно, не вопрос.
— Тогда...
Мей наконец выбралась из гроба и снова пошла в середину комнаты. И опять мне оставалось лишь неуверенно двинуться за ней.
— Вот, — Мей развернулась и протянула мне что-то. — Если что-то случится, позвони по этому номеру.
Это была карточка, похожая на визитку, с контактной информацией выставки. Номер, о котором сказала Мей, был написан на обороте карандашом.
— Это... — я взял карточку и посмотрел на цифры на обороте. — Телефонный номер? От мобильника?
— Да.
— От твоего мобильника?
— Да.
— У тебя он есть? Я думал, ты их считаешь ужасными машинками?
— Это и есть ужасные машинки, — правая бровь Мей дернулась от отвращения. — Когда ты двадцать четыре часа в день связан со всем миром по радио — это гадость. Хотела бы я, чтобы у меня этой штуки не было.
Я пристально смотрел ей в лицо.
— Хотела бы я, чтобы у меня ее не было, но... — повторила Мей, потом уныло продолжила: — ...Но она заставляет меня ее таскать.
— В смысле... Кирика-сан?
— Иногда она вдруг начинает безумно беспокоиться... так что она единственная, с кем я по этому телефону говорю. Никогда еще ни с кем другим по нему не говорила.
— Хм.
Я снова взглянул на телефонный номер, написанный на карточке; меня не покидало ощущение нереалистичности. Мей вновь скрыла "глаз куклы" под повязкой и тихонько вздохнула.
— Если найдешь фотографию или что-нибудь в классе, позвони. Прямо на этот номер.
6
Еще до поступления в начальную школу — мало что помню из того времени — я смотрел фильм под названием "Дракула". Это был один из самых известных фильмов британской киностудии Hammer Film Productions, снятый задолго до моего рождения. Первый на моей памяти фильм ужасов. После этого я все время смотрел — вынужденно — многочисленные фильмы про Дракулу, которые мой отец обожал и потому коллекционировал.
Несмотря на юный возраст, у меня уже тогда появились вопросы.
Почему солнце садится сразу же, как только главный герой попадает в замок Дракулы?
Дракула — ужасный монстр, но у него столько слабых мест. Главное из них — уязвимость к солнечному свету. Средь бела дня с ним вообще бы не было проблем. И вот главный герой собирается сражаться с Дракулой — почему же он так выбирает время для похода в замок, что оказывается на месте прямо перед закатом?
Сейчас я отлично понимаю, почему. Ответ — "для продвижения сюжета", естественно. Но тем не менее.
Звучит странно, но, когда мы с Тэсигаварой и Мотидзуки составляли план проникновения на второй этаж нулевого корпуса, это мне вспомнилось в первую очередь.
Нарочно ждать ночи, прежде чем туда идти, — сумасшествие какое-то. Мы, конечно, шли не с вампирами воевать, но все равно — пока мы будем там, наверху, солнце должно оставаться на небе. В этом я был совершенно убежден.
Тэсигавару невозможно было уговорить идти в середине дня. И рано утром туда проникать "тоже как-то не так", по его заявлению.
Впрочем, вопрос был не только в том, что ему нравилось больше. Следовало выбрать правильное время, чтобы трое третьеклассников, шляющихся возле школы во время летних каникул, не очень привлекали внимание. Это тоже следовало держать в уме. Короче, в конце концов -
Сложив вместе наши распорядки дня, мнения и все такое прочее, мы пришли к компромиссу: отправимся 30 июля в три часа дня. Закат будет незадолго до семи, так что, скорей всего, мы успеем обыскать кабинет еще засветло.
В итоге мы так и не посвятили Тибики-сана в наш план. И, конечно, ни бабушке, ни Рейко-сан я тоже рассказывать не стал. Может, это влияние Тэсигавары, но меня тоже охватил дух "тайного приключения на каникулах".
В день Х мы собрались в кабинете рисовального кружка на первом этаже нулевого корпуса, в западной части. Мотидзуки заранее отпер дверь — он же был членом кружка.
Мы не хотели выделяться, поэтому все трое надели форму. Мы решили, что если наткнемся на учителя, то выкрутимся, сказав, что у нас собрание кружка.
Дождавшись трех часов...
...мы, согласно плану, двинулись на второй этаж.
Поперек и западной, и восточной лестниц были натянуты веревки; посередине на каждой висела картонка с надписью "Проход воспрещен".
