Марсианин. Книга первая

— Еще одна загадка. Или разгадка, заводящая в тупик, — отвечал тот, развертывая свиток.

Все потянулись к листу. На четвертине ватманского листа была изображено женское лицо. Женщина была красивая и молодая. Отец Кирилл удивленно посмотрел на Антона. Было ясно: он знает, кто это.

— Ну и что? — Нетерпеливо спросил Мишин.

— Никого не напоминает?

— Кончай загадками говорить! — Мишин не расположен был к разгадыванию шарад.

— Вчерашний фильм от Усольцева помнишь?

— Ну и... Постой. Он потянулся к Володиному телефону, лежащему на столе.

— Лида? — Спросил Треядкин у отца Кирилла. Тот кивнул в ответ.

— Что за Лида? — Мишин вывел изображение на монитор, нашел женское лицо, подловил ракурс и зафиксировал изображение. Сравнил с рисунком. — Похоже. Так кто это?

— Мать Володи.

— Эта? — Мишин ткнул пальцем в экран. — Молода больно.

— Она была такой лет 15 назад. Перед смертью... — ответил отец Кирилл.

После этих слов стало удивительно тихо. Антон не выдержал, резюмировал:

— Как в могиле.

— Тьфу на тебя, — отозвался Мишин. — Значит, он узнал мать? И нарисовал ее. Зачем?

— Художники ранимые. Наверно, чтобы успокоиться. — Предположил Павел. Мишин усмехнулся, взглянул иронически, но от реплики воздержался.

— Ладно, у него спросим.

— Можно и у меня, — ответил Антон.

— А ты знаешь? Ну, скажи.

— Он нарисовал этот портрет три года назад. Там на обороте дата есть.

— Постой, и что нам это дает?

— Да ничего, ровным счетом...

— И зачем ты его принес.

— Чтобы ты мог сравнить эти два изображения. Ведь на слово бы отцу Кириллу не поверил?

— Не поверил бы. Хорошо. Теперь кое-что я вам сообщу. Отец Кирилл, секретов от вас нет... Но здесь разговор пойдет специальный и вам, как священнику, чуждый... — Мишин старался говорить как можно мягче. Урок с Володей принес результат.

Отец Кирилл поднялся.

— Мне чужих тайн не надо. Мне своих таинств хватает. — Пошутил он. Попрощался и вышел из комнаты.

— Так вот, — продолжил Антон, как только дверь за ним закрылась, — сегодня на телефон Усольцева был звонок. — Мишин посмотрел в листок, лежавший перед ним. — Номер вам ничего не даст. Фамилия звонившему — Суриков. Место нахождение этого передвижника уточняется.

— Выселки — его место нахождения, — небрежно бросил Антон, наслаждаясь удивлением Мишина. Номер ведь такой? — И назвал номер.

— Однако... Ты уверен? — растерялся Мишин.

— Он правильно говорит, — отозвался Треядкин. — Номера я, конечно, не помню. Но Суриков Константин Андреевич, находится на выселках. Это факт.

— Ладно хоть не Василий Иванович. — Разошелся Антон. Сегодня он был в ударе. Пошла масть: ухватил же логическую связь между Суриковым и Цуриком. На уровне подсознания. И номерок пригодился.

— Откуда в теме? — Спросил Мишин, глядя на Антона потеплевшим взглядом.

— Агентурная информация. Проверю, доложу точней. Хочу сегодня сбегать посмотреть на этого Сурикова. Скажите дежурному, чтобы мне спецкостюм выдали и разрешили его в богадельню занести.

— Один пойдешь?

— С проводником. А так один.

Треядкин поерзал, явно не одобряя намеренье идти в одиночку. Но ничего не сказал. Мишин задумчиво посмотрел на Антона. Потом спросил:

-Ну и зачем ты туда пойдешь?

— Разведку произведу. Володю посмотрю. Ну и парня этого изолирую.

— Спугнешь только. Как ты его изолируешь, если сам не более трех часов в зоне сможешь находиться, а на сухое его вывести нельзя? Или можно?

— Нельзя, — согласился Антон. — И что делать?

— Думать, а уж потом бегать. Знаете, что было в сообщении? — Он сделал паузу и повернулся к Антону, — может быть, ты нам и это скажешь?

— Легко, — ответил Антон. — Место и время встречи между Усольцевым и Володей. Но только где и когда, непонятно.

Мишин долго смотрел на него. Потом сказал: "Где" — как раз понятно. А вот "когда"... На сегодня все. Завтра, если ситуация не изменится, сбор у меня в 7.00. Надеюсь, нет необходимости предупреждать о том, что никаких разговоров на эту тему с третьими лицами. До свидания. Нет, ты Антон останься и портрет оставь. Я его сканирую и пропущу через распознаватель. Не в службу, а в дружбу, поставь-ка чайник. — Это он так пошутил.

Глава третья

Когда все ушли, Мишин словно сдулся — устало опустился в кресло и откинулся на спинку.

— Дай посидеть минутку. Очахнуть... Ты знаешь, — сказал он через некоторое время уже более бодрым голосом, — кажется, я начинаю привыкать. Здесь в буквальном смысле словно тяжесть с души сбросил. Такого я на Земле не испытывал. Вот так расслабиться, чтобы до истомы, до блаженства... — Он потянулся. — Нет, на Земле такое невозможно. Даже на курорте нет такого полного расслабления.

— Рановато, — серьезно ответил Антон. — Говорят, такое приходит на третий год. Потому, наверное, вахты и нарезаны по два года.

— Может, поэтому. А может, потому, что так удобней вахты возить.

Они помолчали. Да, Марс после трех лет не отпускает. Не всех, конечно, но многих. Земля не принимает после долгого отсутствия. Это так. Но и Марс не отпускает. Притягивает своей слабой гравитацией так, что не вырваться. Неизвестно еще, отчего больше Володя страдал на Земле — от первого или второго.

— Выходит, что, продлив нам командировку, начальство обречет нас на вечное изгнание?

— Я тебе об этом толкую уже две недели, — хмыкнул Мишин. — А ты, что же думал, нас тут силой держать будут? В кандалах? Сами не улетим. Не сможем и... не захотим. Однако согласно инструкции — не имеют права. Если только забудут про нас. Ты обратил внимание, кстати, что Кульков... что тело Кулькова было без защитного костюма?

Антон посмотрел удивленно. Нет, не обратил он внимания. Вернее, что-то такое было. Что-то смущало его своей неправильностью. Но прошел этот факт незамеченным.

— Так он что... Принес себя в жертву служебному долгу?

— Не знаю. Но жил он в зоне наката. В последнее время.

— У отселенцев?

— Нет. Отдельно. С ним твой Володя общался. Был кем-то вроде посредника. Еду ему носил. Но это уже в последние два-три месяца. Пока...

— Как это произошло?

— Точно никто не знает. Есть показания Гущина. Но они невнятные. Исчезал на два дня. Нашли в зоне наката без костюма. В сознании. В нормальном физическом состоянии.

— Сам как объяснил?

— Никак не объяснил. Кому он тут объясняться будет? Он для всех был геолог. Одним изгоем больше. А Земле данных не отправил. Не имел возможности. Аппаратура ведь в сухом секторе. Да и не до него на Земле было в тот время. Твои однополчане бучу затеяли... Но работу не бросил. Ему в пещерку перенесли личные вещи, все оборудование.

— Осматривали... — Антон задумался, подбирая слово, но так и не подобрал подходящего слова — жилье его осматривали?

— Ничего интересного не обнаружили. Ни записей, ни отчетов. Возможно, у него где-то тайники были. Но как их найти?

Помолчали. Мишин расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Покрутил головой, разминая шею.

— К одному я здесь привыкнуть не могу... Пространства не хватает. Слабая форма клаустрафобии, что ли? А так. Сплю ночами, не просыпаясь. И летаю во сне. Вроде бы нервотрепка ежедневная, а настроение прекрасное. Приподнятое. Эйфория какая-то. Словно сто граммов принял. У тебя не так?

— У меня, слава Богу не так, — подумал Антон, но отшутился, — У меня всегда хорошее настроение. Если я занят. А тем более, если сто грамм пропущу. А если не занят — то я сплю. Так что не знаю... А сплю при любой гравитации и погоде.

— Ладно, давай к делу.— Мишин посерьезнел. — Попробуем разобраться с ситуацией. Что мы имеем? Натурально — дверь в иной мир. Закрытую дверь, но недавно открывавшуюся. То есть, пройти туда можно. И ходят. Что за дверью? Открытое пространство, если верить Усольцеву.

— Любую информацию надо проверять.

— Согласен. И это задача номер один. Но все-таки, давай прикинем, что за дверью?

— Сначала надо с дверью разобраться. Как получилось, что о ее существовании никто не знал? Поселок уже более ста лет существует.

— А ты ее различишь, если не знаешь, где она? Скала и скала на вид. К тому же место удаленное. Большая пещера с плохо различимым лазом. Озер с жидким стеклом и кроме этого достаточно. Необходимости ходить именно к нему нет. Набрать стекла для изготовления брони можно в местах более доступных и не так удаленных. Так что, большая удача, что вообще ее обнаружили.

— А пульт?

— Какой пульт? А, Сим-сим... Ну, а что пульт. Выступы на поверхности скалы. Ну, конечно, они просматриваются. Однако не каждый сообразит, что это такое. Если бы не смерть Кулькова, так бы и остались в неведении.

— После этого камеру установили в пещере?

— Да. Она и зафиксировала появление этих ребят с копьями. И их отбытие в известном направлении. Да и твои подвиги, кстати. Потасовку вашу.

— Но ведь информация об этих аборигенах и раньше была?

— Косвенная. Обломки копий подбирали. Ну, рассказы очевидцев о контактах зафиксированы. Трупы иногда находили с колотыми ранами. В основном отселенцев. Один раз труп дикаря нашли. Он в сухое вышел и заблудился. Его изнутри стеклом порезало. Было несколько версий. Как ты понимаешь, самая фантастическая в числе первых не числилась. Но отрабатывалась тоже. Кульков этим должен был заниматься. Он собрал хороший материал. Доказательный. Даже визуальный контакт с дикарями у него был. Кстати... — Мишин помолчал, словно обдумывал, говорить или нет, и все же сказал, — он даже собирался, если контакт возникнет, натурализоваться.

— Не понял!

— Ну... Надышаться. Уйти из сухой зоны.

— Не фига себе! — Антон потер затылок. — Так, значит, был контакт? Он ведь и натурализовался...

— Не знаю... Нет данных. Может быть, кто-то помог. Но установить контакт в скафандре трудно. Ну, кто к тебе подойдет, если лицо скрыто маской, сам в балахоне?

— Нам такая жертвенность не понятна.

— Я думаю, за этим что-то есть и очень серьезное. Но что? Кульков получил доступ к каким-то сведениям. Но, к каким — теперь этого никто не узнает.

— Может, еще явится. Здесь такое бывает.

— Это тоже вызывает жгучий интерес. Здесь вообще интересно, если интересоваться.

— Да. Ходячие мертвецы. Слава Богу, хоть не вампиры. Да и вообще они какие-то малахольные. Сами по себе. До живых им и дела вроде бы нет. Хоть бы поулюлюкали для острастки. Попугали как-нибудь.

— Острых ощущений хочется? А мне нет. — Мишин поежился. — К тому же, вряд ли они имеют отношение к загробному миру. Впрочем, ты уже, наверное, догадался? Я когда сюда прилетел, первым делом со старушкой пообщался, которая кошек и скатерти из ничего моделирует. Не знаешь такую?

— Нет. Я знаю человека, который людей сотворяет аки Господь.

— И самолеты неизвестной конструкции... — Ответил Мишин, усмехнувшись. И отреагировал на удивленный взгляд Антона словами, — что смотришь? Один ты умный?

— Ну, почему один? Просто самый умный. Ты вон ориентировки и инструкции изучал, а я своим умом дошел.

— Не до всего дошел пока. Сейчас я тебе продемонстрирую преимущества коллективного разума перед гениальным. — Мишин включил компьютер. На мониторе появилась картинка, присланная Усольцевым: толпа дикарей и женщина. — Присмотрись к ее лицу.

— А что присматриваться? Я точно знаю, что она похожа на володькину мамашу.

— Да. Это Гущина А.Н. Во всяком случае внешне. Но откуда она там? Вернее, откуда женщина-двойник там?

— Ну мы же пришли к выводу, что Володя подсознательно способен к созданию фантомов. Вот и...

— Как быстро человек ко всему привыкает! Несколько дней назад сама эта мысль казалась сумасшедшей, а сегодня мы используем ее как отражение факта, не требующего доказательства. Ты уверен, что она творение Гущина?

— Звучит, конечно, нелепо: сын произвел на свет мать... Но.

— А ты обрати внимание, что она там... Как это сказать? Адаптирована. Рядом со всеми и, сразу видно, в общении участвует.

Антон всмотрелся в снимок. Действительно, женщина была в самой гуще событий. Выражение лица, поза, взгляд — все говорило за то, что она нормально общается с окружающими.

— Если бы она была отсюда, вряд ли бы ее принимали как свою. — Мишин вывел на монитор следующий кадр. — Дома. Странные, по земным понятиям. Окна без рам, крыш нет.

— Долгострой... — Прокомментировал Антон. — Зачем там рамы и крыши? Если над нами не каплет, то и крыши не нужны.

— Нужна информация. Очень нужна. Но возможности у нас ограничены. Прежде всего, нужен контакт с Усольцевым. Он возможен только через Гущина. Его надо срочно найти. Потому что неорганизованный контакт может пойти во вред делу.

— Усольцев потребует гарантии.

— Дадим. Но действовать будем по обстоятельствам.

— Тогда я пас. — Антон встал.

— Да что ты как купец, после неудачной сделки? — Мишин не смог сдержать раздражения. — Пас он. Ты задействован в операции. И твои пассы могу тебе стоить дорого. Это трибунал, дорогой. И потом, с чего ты решил, что мы собираемся его надуть? Он нам нужен. Очень нужен. Именно такой и именно там. Будем договариваться. Потому что мы ему тоже нужны. А сейчас надо подумать о составе группы двояких.

— Можно и отселенных ввести в группу.

— Ты их видел?

— Сегодня посмотрю.

— Ну вот посмотри. Уголовники отпетые. Ты же понимаешь, они не просто изгои, они изгои навсегда и без вины. Ну, многие без вины. У них там законы зоны. Пахан, шестерки, беспредел. Их там некому окоротить. Так что надежды на эту публику маловато.

— А тот, к которому Володя пошел.

— Не знаю. Пойдешь, проверишь. Оружие возьми.

— Смеешься? Оружие всегда при мне.

— Слушай, — поморщился Мишин, — кончай ты этот балаган. — Он кивнул на антонову кобуру. Ну что ты, в самом деле! Что ты там продукты таскаешь?

— А что мне там носить? Пистолет что ли? — Удивился Антон. — Я жить хочу. Пока пистолет там нашаришь... А с бутербродами спешить некуда. И то — кобура из-под штатника емкая. Три хороших бутерброда вмещает.

— Про тебя уже анекдоты ходят.

— Вот она — слава. Но давай к делу. Володю придерживаем и выходим на связь с Усольцевым? Или...

— Ищи Гущина. Остальное потом. Выходи прямо сейчас. Докладывай в любое время обо всем мало-мальски значимом.

— Ну тогда я пошел, что ли?

— Иди уж, — вздохнул Мишин.

Глава четвертая

Дядя Коля шагал ходко, и Антону почти не приходилось сдерживать шаг. Всю дорогу проводник болтал. А Антон, включив маршрутник, который получил со спецкостюмом, и потому не особенно озабоченный тем, чтобы пытаться запомнить дорогу, с интересом его слушал, время от времени направляя беседу в нужное русло.

— Я, Антоша, — дядя Коля очень быстро перешел на родственно-патриархальную манеру общения, — тебе так скажу. Здесь жизнь хорошая. Вот бы только небушко иной раз увидеть, тогда бы совсем славно было бы. Но я и лабиринты эти люблю. Сколько прошел по ним. Ого! Иной раз, как с работы возвращаешься, свернешь куда-нибудь в боковушку и пошел бродить. Только ниточку на выступ какой нацепишь, и вперед. Ходы эти бесконечные. Идешь и думаешь — кто их нарыл? Зачем? А ведь рыли когда-то! Ученые говорят, что тыщи лет назад. Ходишь, осматриваешься. Ищещь, не потеряли те, кто рыл ходы, чего-нибудь такого? Ихнего. Ну, инопланетного.