"Небесные Воины" Борисова - Беларусь

Анастасия нагнулась над лицом Книжника и захныкала в ухо.

— Сергей, миленький. Я понимаю, как тебе трудно, но прошу. Не падай духом.

— Я не падаю, — задрожал голос у парня. — Я просто не вижу смысла дальше жить. Кому я здесь слепым нужен?

— Сергей, друг мой. Я понимаю, что тебе сейчас трудно, но прошу. Не сдавайся. Ты мне, как и всем нам очень нужен. Не покидай нас.

Мускулы на лице Книжника не дрогнули даже тогда, когда на них упала Настина слеза.

— Уйди, — то ли попросил, то ли приказал.

Вероника Михайловна наблюдала как удаляется Анастасия и в очередной раз подивилась её мастерству. Даже плача она сумела сохранить княжескую осанку и лицо. Старшая медсестра уже хотела обрушиться на оскорбившего подругу парня с упрёками, когда её опередил Владислав Леонидович.

— Зря ты так, парень. Она же горькую правду тебе как другу сказала. Почему же ты и дальше отвергаешь нас.

— Да, но...

— Никаких, но! Лейтенант Сергей Ротмистров, ты же 'Воин Небес'. Кем ты остаёшься и по сей день.

— Но я же слепой! Какой теперь из меня воин?

— Самый нужный для нашего задания, — тихо ответил Владислав Леонидович.— Есть очень важная для нашей страны работа с которой сможешь справиться только ты. Согласен ли ты за неё взяться, лейтенант Сергей Ротмистров среди друзей именуемый 'Книжником'?

Пациент зашевелился, повёл головой в одну, в другую сторону, словно стараясь услышать ещё что-нибудь и спросил чего от него хотят.

— Какие книги ты любил читать больше всего? — спросил Владислав Леонидович.

Пациент вдруг затрясся в приступе хохота.

— Не поверите, — еле выговорил через смех. — Но больше всего книги альтернативной истории про попадание. И часто представлял себя на их месте.

Успокоившись, добавил.

— Не знаю только, когда я был более слепым? Тогда или сейчас?

— А помнишь ли ты что-нибудь из прочитанного в детстве?

Книжник не ответил.

— Придётся вспомнить. Мы решили открыть в Борисове книжно печатную мануфактуру, где кроме газеты и справочников по медицине будем выпускать и художественную литературу.

— Книги написанные слепым писателем? Да вы свихнулись!

— Рассказы записанные со слов слепого 'Воина Небес' его секретарём Алесем из рода Храповицких. По нашим расчётам они станут мировым хитом. Теперь понимаешь, почему мы хотим их выпустить на белорусском языке?

— Суки московские, — улыбнулся Книжник. — Этих книг они уже не спалят. Я согласен. Только одно, но...

— Этот мой пахолик. У него руки под кувалду заточены. Советую вам взять кого-то, кто пишет по разборчивее.

— Об этом не беспокойся. У него есть ещё брат и младшая сестра с очень красивым почерком. Сам Алесь будет твоим телохранителем.

— Все наши тайны в одной семье?

— А ты, как думаешь? Так-что обдумывай каждое своё слово перед тем, как его выговорить. Мы же не хотим, что некоторые наши секреты стали достоянием общественности слишком рано.

Вероника Михайловна следила как возвращалась жажда к жизни к молодому воину и радовалась успеху Владислава Леонидовича. И спокойно выдержала объятия Ирины, когда тот увёл парня.

— Он ожил! — закричала ей в ухо молодая подруга.

Вероника Михайловна ласково развела руки возбуждённой Ирины и, как бы не хотя, но согласилась. Ведь план по вытаскиванию Книжника из глубочайшей депрессии она составляла вместе с Настей, потому хвастаться своим достижением считала ниже своего достоинства. Тем более, что если не помощь Владислава Леонидовича, бывшего для молодого парня большим авторитетом, ещё всё могло произойти иначе.

— Бабка Вера, как вы думаете, Книжник найдёт утешение в работе?

— Я больше уповаю на сестру пахолика. У неё хорошая фигура и приятный голос.

И увидев, что подруга с недоверием смотрит на неё, весело добавила.

— Ирина, держу пари, не пройдёт и неделя как наш молодой жеребец затащит её в постель. А там и до свадьбы недалеко. Так что хандра в течении ближайших лет ему точно не грозит.

— А если Книжник решит, что нельзя совращать сестру своего подчинённого? Ведь мы его знаем, как порядочного человека, а не какого-то ловеласа.

— Иногда так приятно побыть сводницей, — Вероника Михайловна мечтательно закатила глаза. — И девушку, и её мать мы с Настей хорошо проинструктировали. Так что мы скоро станцуем ещё на одной свадьбе.

— Свадьба, это хорошо, — грустно сказала Ирина. — Только меня на ней не будет.

— Что случилось? — Вероника Михайловна со всех сил старалась выглядеть удивлённой.

— Завтра мой дядя, князь Огинский и Вильнюсский епископ отправляется к королю с дипломатической миссией. Моего мужа они назначили главой своей охраны и я должна поехать с ним.

Ирина вдруг припала ко груди старшей медсестры и разрыдалась, утверждая, что совсем не хочет оставить Борисов и своих друзей.

'Ты не хочешь, но надо!' — размышляла Вероника Михайловна, поглаживая волосы девушки. — 'Михаил узнав, что его в очередной раз провели, извернётся, но найдёт способ извести твоего мужа. '

Она успокаивала плачущую Ирину и понимала, что никогда не решится рассказать ей, об истинных причинах, почему их с Мацеем включили в дипломатическое посольство. И о том, что к этому она тоже приложила руку.

**

Ощущение недоброго взгляда в спину не покидало Филина уже несколько часов. Он в который раз позвал главу охраны и приказал ещё раз послать дозор к ближайшему лесу.

— Что-то вороны там раскаркались? — предупредил он воина.

Глава охраны, Анджей из рода Красенских зло сплюнул в противоположную от него сторону, но приказ выполнил.

Филин посчитал сколько охраны едет с ними и вспотел от страха. Кроме него и Вячика в ней находились только четверо ветеранов боёв за Борисов и ещё пятеро покрытых шрамами новых наёмников. Остальные молодые люди разного сословия, если и нюхали когда-нибудь порох, то только обучаясь стрелять из пищалей. И присоединились они к возвращающемуся из Новогрудка в Борисов эскорту княгини Герасимой, в девичье Радзивил, только из праздного любопытства.

Один из них, школяр лет около четырнадцати, как раз и нагнал Филина.

— Ваша мошць, — обратился он, не высказывая никакой почтительности. — А правда, что скоро вы всю дорогу от Борисова, до Минска и даже до Вильни выложите брусчаткой и такие кареты, как ваша, будут там ездить постоянно?

Филин простил оскорбление молодого пацана, обратившегося к нему не по чину и кивнул.

— Дороги будут! Как только мир наступит на этой земле. А кареты?

Сюрреализм увиденного заставил бы усмехнуться любого жителя Европы двадцать первого века. Вид, как три пары породистых лошадей, а на меньшее княгиня Герасимова-Радзивил была не согласна, тащат репортёрский Рено Трафик двух тысяч восьмого года никакой другой реакции у них бы не вызвал. Особенно после того, как бусик раскрасили позолоченными лентами.

Филин уже который день ругал себя, что поддался просьбам баб и втянулся в эту авантюру? Ну захотели они попрощаться со своей подружкой, проводить её до Новогрудка и спокойно вернуться в Борисов. Так могли и без него обойтись. Хотя другого выхода у него и не было.

*

— Филин, — недавно к нему обратился один из СОБРовцев, капитан Качинский.

Сергей Антипенков, а именно под такой фамилией его знали все в Борисове, тогда растерялся, но тут же взял себя в руки и дальше подгонял барабан к револьверу.

— Филин, — снова повторили за его спиной и киллер испугался. Ведь на этот раз его опознала сама 'Цель'.

— Филин, не шути с оружием! Мы к тебе пришли совсем по другому делу.

— Это вы к кому обращаетесь? — спросил Антипенков обернувшись.

Он по привычке снял свои очки и начал их протирать. Не дождавшись ответа, Филин изобразил сонный взгляд и посмотрел на пришедших.

Пришедшие были не вооружёнными, но он сразу понял, что любая попытка выхватить пистолет окончится плохо для его самого. Потому решил дальше играть невиновного.

Владислав Леонидович взял со станка заготовку ствола и замурлыкал.

— Австрийский путь. Система Жирардони. А ты знаешь, что когда они вооружили своих снайперов такими ружьями, Наполеон выпустил приказ о расстреле их носителей на месте. После этого, пневматику оставили в покое на долго.

Филин надел очки, посмотрел на заготовку ствола и скривился.

— Но ей не нужен порох и на расстоянии сотни метров она разит беззвучно.

— Филин, пневматическое ружьё это тупиковая ветвь в будущем, где роль играют большие массы вооружённых людей. Ты лучше посмотри на это.

Владислав Леонидович положил на стол мушкету и полудюжину патронов к нему.

— Что вы там разболтали этому аборигену, если он за какие-то три недели ухитрился соорудить винтовку, соответствующую временам Крымской войны середины девятнадцатого века, только с лейнированным стволом из нашего времени. Если его знания достанутся в чужие руки, даже я боюсь сказать, чем нам такое аукнется.

Он взял один из патронов и показал Филину.

— А такой конструкции пули я вообще не припоминаю! Хорошо ещё, что никто пока не догадался стрелять не высыпая из неё пороха. Прогрессоры хреновые, мать вашу!

Филин впервые увидел злого Владислава Леонидовича и вспотел. Этого шведского перебежчика он с Пакулином взял в свою компанию из-за его знании во местной металлургии и использовал в качестве подмастерья. Парень часто угощал их местным пивом и притворялся таким неумехой, что посмеяться над его тупостью уже стало традицией среди инженеров. Но теперь его поведение уже не казалось таким безобидным.

Надеясь выиграть время Филин осмотрел пули.

— Шоб его! Свен нашёл оригинальный путь приспособить старые гильзы. Сейчас у нас появилась возможность оснастить такими пулями новые револьверы!

Он ходил по комнате рассказывал всем о своих давно назревших планах, чертил схемы и всё время старался не встречаться глазами со своей 'Целью'. Но даже не смотря в его сторону Филин чувствовал, что его задание провалилось и теперь ему назад дороги нет. А его 'Цель' всё это время молчала и улыбалась, да так, что даже пот пробирал.

— Это всё хорошо и даже я сам помогу вам при этом, — сказал Владислав Леонидович. — Тем более, что с таким патроном увеличиться их пробивная способность. Но мы пришли к тебе другому вопросу.

— И что вам надо?

— Сначала расскажешь нам, почему твой наниматель решил от меня избавиться? Ведь договор то я исполнил?

— Я не понимаю, о чём вы говорите! — киллер посмотрел в глаза 'Цели' и изобразил беспомощную улыбку.

— Филин, твой напарник оставил мне предсмертную записку. И с тех пор ты постоянно находился под нашим наблюдением. А все твои попытки незаметно приблизиться ко мне пересекались сразу.

Филин понял, что отпираться бесполезно. А слишком большое число охранников и свидетелей мешало исполнить задание и уйти. Осталось только признать своё поражение.

— Вячеслав Леонидович, можно нам поговорить с глазу на глаз. Ведь я ещё надеюсь, что дорога назад нам незакрыта. А информация эта слишком опасна для непосвященных.

Когда лишние ушли, Филин ещё раз подумал, что теперь может закончить 'Задание' голыми руками и тут же отбросил эту нелепую мысль в сторону. Разговор с 'Целью' был нелёгким, но очень поучительным. Скоро киллер понял, что даже в случае успешного окончания операции его, как слишком много знающего, списали бы тут же. И что его крыша на это согласилась. Проклиная себя за жадность, Филин признался себе, что теперь назад дороги нет и что надежду вернуться придётся похоронить.

— Спасибо, что не запаниковал и не сорвался, — поблагодарил Вячеслав Леонидович. — А то в мгновения, когда я оставался один мне всегда мерещилась твоя тень.

Филин честно признался, что пару раз почти сумел достать его, но постоянно рядом вертелись местные мальчишки и он был вынужден отступать.

— Признайся, — спросил он решившись. — Это ты сам их на меня натравливал? Ведь других защитников, когда все наши были на задании, у тебя не оставалось?

— Я не скажу нет, — многозначительно ответил Владислав Леонидович. — Так-как за тобой приглядывали ещё и другие игроки. Случай с немым служакой в вашем ресторане был не единственным.

— Отравление. Сам заставил его сожрать ту стряпню, в которую он насыпал порошок. Я сразу вычислил, что он чей-то шпион и не спускал с его глаз, — похвастался Филин.

— Он был послан иезуитам только для отвода глаз. Все видели, что это не тот, за кого себя выдаёт и сразу успокоились. Настоящий убийца был простым поварёнком в кухне. Он твоих рук дело?

Филин решил быть откровенным.

— Обычная комбинация, когда под камнем прячется змея. Банально. Вычислил парня уже на третий день. Но зачем вы спасли Немого? Я же хотел его казнь сделать показательной для других работников кухни.

— А мы так и сделали. Когда его отравившегося увезли и промыли желудок, очень многие поняли, что на нас их яды не действуют. А когда он снова появился в вашем ресторане, восставшим из мёртвых враги перестали посылать к нам отравителей. А в том, что многие из них сразу оставили эти места, была и твоя заслуга.

Филин согласился с его доводами. Тогда разозлившись на шпионов в 'Тошниловке', которую считал своим детищем, он решил помочь местным стражам порядка в качестве следователя. Скоро он узнал очень многое о преступном мире Республики Двух Народов, стран Западной Европы и Московского царства. Филин знал, что такие сведения ему всегда пригодится и потому не выпускал из вида ни одной мелочи.

— Что вам от меня надо? — спросил он Владислава Леонидовича, уже догадываясь о причине.

— У тебя в застенках сидит несколько наёмных убийц. Профессионалов своего дела, можно сказать. А нам уже сейчас начали мешать некоторые люди, до которых мы не можем дотянуться.

Филин самодовольно улыбнулся и спросил.

— Это вы о том епископе говорите?

— Я рад иметь дела с умным человеком, — улыбнулся в ответ Владислав Леонидович. — Следующая моя просьба будет более серьёзной.

Филин выслушал её и согласился с доводами, что для друзей можно сделать услугу и бесплатно. Арестанта охраняли как зеницу ока и намеревались разменять на своих высокопоставленных пленников и приличный выкуп. Даже генерал, не много поколебавшись, согласился с этим. Остался только один недовольный — Качинский.

Задачу эту Филин решил в своём стиле. Все знали, что полковник Поклонский ненавидит атамана Золоторенко и винит того во всех своих бедах. И очень любит поиздеваться над ним при людно. Когда старик Григас сказал, что это не по шляхетскому, Филин обеспокоился и не прогадал. Он, изображая поиск недозволенных предметов, несколько раз провёл в камере заключённых тщательный обыск, выбрал место и положил туда включённый на запись магнетофон. Слушая разговор Поклонского и Золоторенко он удивился только тому, что Григас знал, о будущем заговоре.

— Я не могу понять одного, — сказал он Владиславу Леонидовичу обговаривая детали будущей операции. — Когда я дал ему послушать запись, старик ахал и охал расхваливая наше технологическое превосходство. Но делал это с таким воодушевлением, что я на секунду присмотрелся к его глазам. И мне стало страшно.