Беда не приходила одна. Примчалась посыльная от Киринэ на дракхе — Кайярэ. И назад её, Атрий уже не отпустил. Воспротивиться приказу командора корпуса, воспитанница валькирий не имела права.
— Сёстры не справятся там без меня! — едва ли не рыдала слёзно Кайярэ — сдержалась, хотя глаза юной амазонки и увлажнились, но слёзы не полились.
— Справятся, верь мне, Кайярэ. Ты нужнее нам здесь — принесёшь больше пользы корпусу! Да и Марк места себе не находит — рвётся вперёд с передовой колонной обоза при Гектрии. Совсем загонял ветеранов, мальчишка!
— Что мне Марк, — не подала виду Кайярэ: он небезразличен ей, — когда там, на заставе, гибнут люди и... валькирии! Мой долг быть там, а я...
— У тебя ещё будет возможность поквитаться с морфами, и даже умереть! Чего и дальше делать не советую! Это проще всего! А ты попробуй выжить, Кайярэ! Всё поняла, юная воительница? Ты — меня?
— Я — валькирия! Айя-А-А...
Юная амазонка обрушилась на морфов, погнавшихся оравой за воительницами на серангах, пускала в них стрелы одну за другой — не успокоилась, даже когда опустел колчан. За что едва не поплатилась — её саму обстреляли камнями и дротиками, по применение ей хлыста против них.
Атрий еле успел к ней на выручку.
— Себя не жалеешь, бестия, — было лестно услышать в свой адрес Кайярэ от Атрия сие сравнение. — Так дракха пожалей!
Крылатые твари ценились дороже золота на вес. А их жизнь вообще считалась бесценной. Столь высоко себя не ценил даже легендарный командор.
Однако обошлось — и то хорошо, а лиха беда начала. Морфов и впрямь — десятью тысячами воинов сброда, возглавляемых Атрием — не остановить. Овчинка выделки не стоит. Но тогда хотя бы в соответствии с иной поговоркой: с паршивой твари хошь шерсти клок урвать — и то за счастье! А тут такое несчастье...
* * *
Великая Империя. Северная Армия.
Переход давался "младшенькому" нелегко, если легионеры шли ровным строем без разрывов и быстрым шагом, чётко следуя в указанном направлении не зная устали, то Иб-ба-Рих выбился из сил на втором десятке лиг — у него заболело "седалище". Он остановился, а с ним и оба легиона. Но объявлять привал, по мнению Лапия, было рано.
Выход нашёлся быстро — Тараний смастерил для престолонаследника походный паланкин.
— В нём, вас будет меньше всего трясти, сир, и вам будет легче переносить тяготы походной жизни, — коротко пояснил декурион, отвечая на вопрос "младшенького": почему ему не подали воз?
Однако по прошествии легионами двух десятков лиг и заходе на третий, Иб-ба-Риха с непривычки укачало даже на паланкине, и вырвало на носильщиков.
Стало ясно: поход будет короткий, а намечающийся внеочередной привал — длительным.
Легионам пришлось остановиться — Лапию скрепя зубами, прекратить продвижение Северной Армии к внешней границе Великой Империи, и озаботиться добором недостающего количества легионеров.
— Куда это дезертировал лапоть? — возмутился Иб-ба-Рих. — И как вообще посмел сбежать без моего на то приказа?
— Он отправился за новыми легионами, сир, — выдал Титаний, став неожиданно для себя легатом и попутно помощником Лапия при управлении Северной Армией.
— Этот лапоть мог ведь и сам предупредить! Ну ужо я ему устрою показательную порку, возвернётся он ко мне... один!
— А коль с легионами, сир? — заинтересовался Тараний. — Наградите?
— Ага, так, что мало никому не покажется, — лежал Иб-ба-Рих на животе, поскольку не мог ни только стоять, но и сидеть.
Наступили сумерки, и всем в Северной Армии Великой Империи стало очевидно: ночь они проведут здесь, дожидаясь возвращения Лапия.
Поутру заиграл горн, заставив подскочить от неожиданности "младшенького".
— Кто посмел будить меня в столь ранний час?!
На глаза возмущённого престолонаследника попался...
— Лапоть! Опять ты! И чего творишь? Я тебя спрашиваю! Отвечай, иначе...
— Армия в сборе, сир, и насчитывает четыре легиона, общей численностью в двадцать тысяч легионеров!
— Тараний! — окликнул Иб-ба-Рих декуриона. — Паланкин мне — да поживее!
На нём "младшенький" и отправился осматривать вновь набранных легионеров в собственную армию.
— То что такое? Кого подсунул мне этот лапоть? Что за лапотники "солдатиками" завелись у меня в Армии? — запротестовал "младшенький".
— Они не лапотники, сир! Это велиты** и гастаты**, — заявил Тараний.
— Сам вижу, что... лапотники! Почему они не триарии или хотя бы ауксилия?
— Сии лапотники, сир, как соизволили вы обозвать их, будут незаменимы нам на севере, — вмешался Титаний. — Там ведь горы, а не только тундра!
— М-да? Как интересно? А что такое тундра?
— Равнина, сир, но покрытая сопками с холмами и сильно заболочена местами.
— Фу, какая мерзость! И как там могут жить эти...
— Йети, сир!
— Я сейчас не про них, Тараний, а про поселенцев на Окраинах Империи!
— Живут же, сир, пока что там, и не изволят жаловаться!
— Вот как? Даже так! Варвары они там все, что ли?
— И таковые поселенцы имеются среди них, а ещё гномы и...
— То такие маленькие люди?
— Полукровки они, сир!
— Хм, забавно, очень презабавно! Говорят, они тоже славные воины? Вот бы с кем поиграться в солдатики!
— Прикажете выступать, сир? — надоело Лапию выслушивать чудовищные бредни престолонаследника.
— Чего-чего?!
— Прокатимся, сир? На паланкине? — выручил Тараний.
— У-у-у... — запротестовал "младшенький", капризничая. — Не хочу-у-у...
— Я справил вам мягкую постилку, сир! Вот, сами попробуйте лечь на неё. Даже сесть...
— Лёжа поеду!
— Как прикажете, сир!
Северная Армия Иб-ба-Риха двинула в поход. Сего дня Лапий запланировал наверстать упущенное вчера время, поэтому сегодня легионам предстояло покрыть порядка пяти десятков лиг, ибо в день обычно, в походе, легионеры проходили до четырёх десятков лиг. А вчера едва осилили три, да и то не полностью.
* * *
Подземелье гномов. Катакомбы.
Яр-Гонн не обманул меня, и моих ожиданий, мы наконец-то попали туда в уменьшенном на треть составе, куда и ради чего, подались в горы, а за гномьим хабаром. Я узнал знакомые места. Ещё бы — сам тут такое творил, правда, в миниатюре, чего потом на поверхности в куда большем масштабе. Мне вспомнился подрыв яруса у арсенала, а затем ещё и обрушение лавин в ущелье. Видимо мне тогда было мало того катаклизма, вот и устроил новый, куда более широкомасштабный в планетарном масштабе. А и дальше намерен был творить такое, за что самого мало было пристрелить. И за что меня терпели тут те, кто заслал в этот мир? Когда сам себе удивляюсь и по-прежнему изумляюсь. Одно слово — Чудак. И дальше не могу без чудачеств, поскольку они — моё единственное предназначение по жизни и одновременно состояние души. Вот видимо такой, я нужен кому-то в этом мире, кто также забавляется со мной, наблюдая со стороны.
Да роль шута не для меня, пускай я и превратил Корону Империи на знамени в колпак, дурачиться не собирался, как и умирать просто так от нечего делать.
Заваливаемся внутрь того, что я толком не разглядел в прошлый раз, и заходим в арсенал без морфов и прочих наёмников. При мне исключительно атаманы, гномы и Удур-Аг в единственном лице, как представитель братьев наших "меньших".
Огнестрелы на месте. Их первым делом и заставляю учесть, производя повсеместную опись. То же самое касается бочонков с порохом и круглыми, как шарики, пулями.
Пока их считают гномы Яр-Гонна, я с ним, прочими атаманами и Желанной, иду дальше, освещая подземелье тусклым светом кристаллов. Они, конечно, не карманные фонари, но всё лучше, чем жечь факелы, иначе одним кратером, но спящего вулкана, в горной стране нелюдей станет больше, а нами всеми тут присутствующими — меньше.
Оно мне надо, как и моим подопечным? Когда, что именно — исключительно оружие, прямо как мирный атом... в анекдоте из прошлой, забытой мной жизни: "Ты кто?.. Мирный атом!.. А почему с топором?.."
Вот так и мы, бродяги, решили вооружиться тем, чем кто-то там нам послал! А и самим недолго всех своих врагов!
— Опаньки! А енто чё такенное? — заинтересовали меня у стен знакомые рога — и как мне кажется: козерогов гномов.
Ими и оказались, имея вид больших луков.
— Как — луки?! — выпучил я глаза на Яр-Гонна. — Они ж метра два, а вы, гномы, много короче?
— Да то трофейные — варварские луки, — оказались запасливыми гномы.
И то хорошо — сгодятся. Если не нам, бродягам, то морфам при нас.
— Сосчитать и также описать! Будем брать! А всё заворачивать, что сгодиться в бою! Стрелы к ним имеются?
— Угу.
— А эти луки далеко бьют?
— У варваров стрелы летели на лигу.
— А если перевести на иной язык мер? Сколько будет от версты?
— Вдвое меньше, Чудак!
Хм, восемьсот метров — не хухры-мухры! Выходит, что эти луки будут пострашней огнестрелов, а куда действеннее на дальней дистанции. Да и морфа легче из него научить пулять — тянуть за тетиву, чем заряжать огнестрелы шариками, на которые они смотрели в растерянности, поскольку не разгрызались и были несъедобны на вкус.
Нашлись и арбалеты.
— Берём! Лишним ничего не будет!
Атаманы всё учитывают, а их люди всё заворачивают следом. Сами мы столько добра, конечно же, не унесём, да горбули нам на что — также имеются в наличии. За гужевой "транспорт" нынче и сойдут нам. Как и кони всадников послужат им же в дополнение.
Крат сражён богатством оружейной гномов. Арсенал впечатлил его.
— Да тут можно армию снарядить! Легион — несомненно!
— Вооружим, — заверил я, вот только не уточнил: чей, и какой, а также то, на чьей стороне выступит наша сила.
И пословица здесь: мы хорошие ребята, жаль, патронов маловата — не про нас. У нас тут этого добра навалом, а вот вояк как раз наоборот — недобор. Но это, насколько я понял, проблема решаемая.
Продолжаю бегать, а мои спутники орать вслух то, что я про себя: неужели это всё моё, то есть, наше, общее?!
Кукумэ отстала, и мне понятно причина её отлучки. Ну, сучка! А и Желанна вместе с ней! Наверное, подалась следить за ней! Ох, и не завидую я шпионке Кесаря — достанется ей от моей донны! — предвкушаю я предстоящее событие. И понимаю: как бы их очередная стыка не закончилась кровопролитием. И потерю амазонки уж как-нибудь переживу, а вот Желанну — не собираюсь.
— Хватит, и того, что уже забрали! Всё одно до последнего огнестрела и лука с арбалетами не унесём. А имеется всё — и гномье — боевые топоры, двусторонние секиры, щиты, доспехи, и прочее, прочее, прочее. Как знали недомерки, запасая веками всё это на чёрный день. Вот и наступил он с моим приходом сюда, сэра Чудака и вожака.
Это я понял со спутниками, когда мы вновь оказались на поверхности. Огненная стихия приближалась — вдали текли огненные реки, впадая в ущелья и пропасти, а в небо струились тёмными клубами столбы дыма.
М-да, тут работы с хабаром гномов непочатый край — придётся всё перетаскивать и прятать выше. А лучше заставы на плато — места не найти. Но надо поискать чего-то ближе.
Мы действуем по принципу: найти и перепрятать, чтобы никто не мог найти — даже сами. Сомневаться не приходится: Кукумэ уже отправила донесение о гномьем арсенале палачу.
Я сам не прочь её отправить, и много дальше, чем она своё послание, шпионка!
А где Желанна?
Ору вне себя от дурного предчувствия, вспомнив про шакалов. Морфы из горных джигитов ни в счёт, после того, что мы устроили им тут с их равнинными сородичами — не беру в расчёт.
Появляется моя ненаглядная и желанная особа.
— Ты где была, а? — злюсь я на неё, и одновременно на себя. — Куда пропала?
— По надобности отошла, — смутилась она.
— И что это за надобность такая?
— Нужда!..
Заставила.
— А... ну тогда понятно. Однако не — ладно! Чтоб одна больше по нужде не ходила, а брала с собой... — Гляжу на Кукумэ, и кумекаю: с ней, Желанне, лучше не оставаться тет-а-тет из-за "шерше ля фам", и останавливаю свой выбор на жане Яр-Гонна. — Вот её!
— Хорошо, Чудак. И чего ты разорался так... как вожак?
Ну не дура ли, а? — вопрошаю я сам у себя.
"Тогда кто ты, мой милый чудик?"
И что ты будешь делать с этой непоседой? А ведь понимаю её: просидеть столько времени взаперти на заставе — сам себе кажусь уже её дядькой — этим вздорным стариком. А ревную — и к кому? А к чему? Сам к себе! Ну, точно Чудак, а тот ещё... м-м-м...
Пора брать себя в руки, но один поцелуй от Желанны — и в щёку — заставляет меня потерять самообладание.
Нет, я не бабник и не подкаблучник! И так считаю я, а как моя желанная и ненаглядная?
— Вожак, — отвлекает Яр-Гонн.
— И? — отвлекаюсь я на него, поскольку дело превыше всего. — Есть тут у меня одна пещерка на примете, но...
— Там обитает дракон?
Я почти угадал. Ну, надо же! Что неудивительно для меня. Однако гном всё же постарался удивить меня.
Тамошним чудищем оказались логры, а пещеркой — их логово.
— Здорово! Посадим их на цепь, как эти горные йети, они и перетащат весь наш арсенал туда сами! — даю я понять: гном не на того напал.
Чего выпучил свои зенки на меня? Удивил я тебя, Чудак? Ага...
Со мной соглашаются вожаки. И мы идём к лограм в гости. Те рады видеть нас — ещё бы — "еда", в нашем лице, сама идёт к ним в пасть. Да получили у нас по клыкам, а бить в глаз этих "циклопов" мы не стали — я запретил. Просто поговорили с ними с глазу на глаз, объяснив: кто в горах хозяин, и они согласились со мной, Чудаком, и моим не менее чудаковатым воинством. Потом ещё благодарны будут нам за то, что мы воспользовались их услугами. После нас к ним двинет столько желающих за нашим арсеналом, что только успевай открывать шире пасть, да знай себе, набивай брюхо. И тут этих логров не парочка, как тогда, что повстречалась нам с гидом в лице Ёр-Унна. Яр-Гонн оказался проворнее него. Логров здесь, как морфов в берлоге. Так что милости просим не проходить мимо нашего арсенала всех, кому так же интересен, как и нам.
А нам пора туда, где давно заждались любой помощи извне.
— К заставе! — радостно возвестил я.
Соратники по оружию, поди, заждались нас там, а если и нет — всё одно сюрприз будет — вот-вот вновь встретимся. Тут уже рукой до них подать, ну и горным йети, как водится, наподдать.
А уже появились, и никак с хабаром — пленных ведут!!!
Глава 18
Восточная Диктатория. Дикий лес.
Беглянка устала, да и делянка ягод, найденная ей, пришлась по душе. Здесь уже не пришлось наклоняться столь низко за ними и собирать в траве, ими были усыпаны кусты. Но подобраться к ним легко не получилось — имелись шипы.
Обколовшись по неосмотрительности, беглянка всё равно по достоинству оценила вкус прекрасных, не только на вид, ягод. Удовлетворительно затянула:
— У-у-у... какая вкуснотища, Фыр! Ты себе даже не представляешь! Настоящая вкуснятинка! Ням-ням...
Барсаг отвлёкся, прислушиваясь к посторонним шумам, о которых самка человека не имела понятия, продолжая беззаботно чувствовать себя в смертельно-опасном лесу. У них появился достойный противник, и также явился сюда полакомиться плодовитой растительностью густого кустарника на опушке леса. И вдруг столь неожиданная и малоприятная встреча.
