— Тебе удалось в итоге удивить его?
— О, да, — улыбнулся Мальстен, и на этот раз глаза его восхищенно блеснули. — Однажды удалось.
* * *
Герцогство Хоттмар, Кардения
Десятый день Реуза, год 1472
Сезар Линьи следовал за юным герцогом Ормонтом, заложив руки за спину, глядя на заговорщицкую улыбку своего подопечного с явным недовольством. Несколько минут назад Мальстен воодушевленно позвал наставника к имению, таинственно возвестив, что намеревается кое-что показать. Несмотря на все расспросы, юноша не согласился раскрыть заранее, что именно заставило его пребывать в столь приподнятом настроении, хотя он прекрасно знал, что Сезар не любил сюрпризов. Сейчас на тонком с изящными чертами лице старшего данталли отражались все перебираемые им варианты того, что ему предстояло увидеть, и Мальстен невольно отмечал для себя, что учитель явно не ждет ничего хорошего. И пусть юношу сильно задевала неуверенность Сезара в его способностях, сейчас он старался загнать обиду в далекий угол своего сознания, потому что на этот раз он был уверен в успехе и знал, что сумеет изменить отношение своего строгого наставника к себе раз и навсегда.
— Не стоит так нервничать, — нарочито мягко проговорил Мальстен, стараясь сдержать просящуюся на лицо самодовольную улыбку.
— Много ли ты понимаешь! — закатив глаза, хмыкнул Сезар. — Нервничать я и не думал. Попросту готовлюсь к очередной твоей выходке, вот и все. И молю богов о том, чтобы мой ученик не наломал дров, иначе придется докладывать твоей матушке, что все мои усилия были тщетны.
Юный герцог шумно выдохнул, решив проигнорировать пренебрежительный тон наставника.
— Тебя послушать, так я во всем бездарь, — небрежно бросил Мальстен, внутренне радуясь, что его не подвел голос, лишь недавно окончательно определившийся со своим звучанием и переродившийся из высокого детского в низкий юношеский.
— Я никогда не говорил тебе, что ты бездарь, — качнул головой Сезар, убирая с лица прядь длинных черных вьющихся волос, выбившуюся из низкого хвоста. — Но это не отменяет того, что ты заносчивый, фамильярный и временами слишком самоуверенный юнец. Боюсь, что если не выбью из тебя эти качества, они когда-нибудь выйдут тебе боком.
Мальстену осталось лишь пожать плечами в ответ. Он никак не мог понять, в чем именно его учитель видит ту самую заносчивость — со своей стороны юный герцог Ормонт считал, что никогда не ведет себя заносчиво без видимых на то причин. Что уж говорить о фамильярности, о которой наставник явно имел свои особые представления. Лишь на шестой год работы с Мальстеном он, наконец, позволил своему подопечному перейти с уважительного «вы» и «учитель» на простое «ты» и «Сезар». Впрочем, это и без того было огромным доверительным шагом, сократившим незримую дистанцию между двумя данталли, запертыми в рамки человеческой жизни Хоттмара.
— Мы на месте, — заговорщицки улыбнулся Ормонт, взглянув на своего наставника.
— Ты в своем уме? — шикнул Сезар, оглядевшись и тут же выпустив нити, завидев первую же лошадь, которая начала вести себя беспокойно при приближении двух данталли. — Что ты собрался здесь показывать? Мы в самом центре Хоттмара.
— Так и было задумано, — кивнул юный герцог, незаметно шевельнув руками, и перед придирчивым взором его безжалостного наставника вдруг предстало множество нитей, вырывающихся из ладоней подопечного. Ошеломленным взглядом Сезар проследил, как продолжавший свое неспешное шествие по улице ученик искусно берет под контроль каждого, кто попадает в его поле зрения.
Взгляд Мальстена при этом будто бы подернулся легкой пеленой дурмана, и юноша предусмотрительно опустил голову, делая вид, что рассеянно рассматривает почву под ногами. Тем временем нитей становилось все больше. Казалось, молодой данталли может вечно множить количество своих кукол, пока хоть кто-то попадается на его пути. Расплата за это должна была быть сильна, даже если сам контроль продлится совсем недолго.
Сезар поначалу всерьез заволновался, решив, что заносчивый юнец взял себе совершенно непосильную задачу. Но секунду спустя его заинтересовало другое: нитей становилось куда больше, чем людей в обозримом пространстве. Это при том, что Мальстен продолжал старательно глядеть только себе под ноги. Он ведь не видит целей! Как и за кого он цепляется?
Задать этот вопрос наставник сразу не решился. Поначалу он решил предостеречь своего ученика:
— Мальстен, — многозначительно обратился он. — Слишком много…
— Семь лет, — тихо отозвался юноша.
— Семь лет что? — нахмурился Сезар.
— Ты семь лет уже меня обучаешь. Строго контролируешь и оцениваешь каждый мой шаг. Учишь меня фехтованию, занимаешься моим образованием. Неужели за все это время я так и не доказал тебе, что мне не нужен поводок?
Слова молодого герцога прозвучали с задевающей сухой язвительностью, заставившей его наставника поморщиться — почти болезненно. Скрипнув зубами и проглотив обидный вопрос, Сезар качнул головой:
— Я не считаю, что тебе нужен… гм… поводок, Мальстен. Я говорю не о том, — он понизил голос почти до шепота. — Я о том, что ты делаешь. Ты ведь не видишь целей…
— Зато они видят, — с кривой улыбкой, заставившей глубокую ямочку показаться на левой щеке, отозвался Мальстен.
— Они?
— Люди, — почти шепотом сказал герцог. — Они видят друг друга.
Поняв, к чему клонит ученик, Сезар ошеломленно замер, глядя в спину удаляющемуся юнцу, продолжавшему свое победное шествие по Хоттмару. Люди, взятые им под контроль, при этом продолжали вести себя обыденно, будто нитей и нет вовсе. Однако женщина, неосторожно несущая корзину с яблоками, под действием дара демона-кукольника вдруг перехватила ее надежнее, а бегущий по тропинке ребенок предусмотрительно миновал камень, о который мог споткнуться. Одновременно с тем нити продолжали множиться, улетая все дальше от кукловода и, казалось, охватывали уже все герцогство.
— Но это… это немыслимо! — выдохнул Сезар. Мальстен продолжал идти вперед, не обращая на учителя внимания. Мастер Линьи шумно выдохнул, прибавил шаг и вскоре нагнал своего подопечного. — Ты смотришь через них?
Голос Сезара вновь превратился в заговорщицкий шепот.
— Ты сам учил меня, что главное — увидеть, за дальнейшим дело не станет. Разве не так?
— Но не чужими глазами… это… — слово «невозможно» буквально застряло в горле черноволосого данталли, и произнести его он не смог, потому что в эту самую минуту наглядно видел опровержение этого утверждения. — Как? — сумел лишь выдохнуть он.
На этот раз Мальстен заслужил свое право на самодовольную улыбку, однако, как ни странно, сейчас самодовольства в нем не было и на толику: юный кукловод был полностью сосредоточен на своей работе, и, видят боги, это было настоящим искусством.
— Я их вижу, Сезар, — тихо ответствовал юноша. — Вижу их всех.
Нити не распространялись лишь на тех людей, в одежде которых присутствовал запретный красный цвет. Эти цели виделись нечетко, представляли собой чуть размытые пятна, уцепиться за которые не представлялось возможным. Однако все остальные… все остальные были подвластны кукловоду.
Сезар вновь заметно занервничал. В голове у него стучала лишь одна мысль: «Слишком долго. Расплата будет жестокой, он не сможет…»
— Мальстен, — вновь предупреждающим полушепотом произнес он. — Хватит. Слишком долго. Это опасно.
— Я справлюсь. Я должен, раз взял на себя эту задачу.
— Мальстен, пожалуйста, — с явным трудом выдавил из себя наставник, и впервые в его голосе прозвучал не страх перед провалом ученика, а искреннее опасение за его дальнейшую судьбу, хотя сам юноша вряд ли почувствовал разницу. — Остановись. Тебя это убьет…
Видят боги, этот шепот был сильнее любого крика.
Сезар боялся за него.
«Но почему он боится? Опять — недоверие? Опять — мысль, что не смогу? Он ведь всегда так думал!»
— Ты мне не доверяешь, — утвердил Мальстен. — Тогда смотри дальше. Пусть это станет новым испытанием, и ты поймешь, что я выдержу.
Сезар чуть прибавил шаг, опередил своего подопечного, остановился напротив него и положил руки ему на плечи.
— Мальстен, — многозначительно обратился он. — Послушай меня внимательно. Я знаю, что ты выдержишь. Знаю, что справишься, и понимаю, что ты на деле можешь куда больше, чем я сам. Но ты играешь с огнем, мой мальчик, в эту самую секунду. Подумай о… подумай хотя бы о своей матери! Я поклялся ей, что смогу тебя защитить, и — боги мне свидетели — я это исполню. Ты самый талантливый ученик из всех возможных, ты способен на удивительные вещи, но, заклинаю тебя, будь же благоразумен! Ты неосторожен, а должен — быть.
— Сейчас из нас двоих неосторожен ты, — хмыкнул юный герцог.
— Что?
— Ты слишком много говоришь вслух опасных вещей. Это тебя нужно уводить отсюда, не меня.
— Мальстен, — качнул головой Сезар. Голос его звучал мягко. — Я ведь отвечаю за тебя…
— Тогда доверься мне, наконец! — воскликнул юноша, подняв глаза на наставника, и впервые в них пылала настоящая злость, взросшая на почве давней обиды на непрекращающееся недоверие. — И признай уже, что я знаю, на что способен!
Сезар, понимая, что подопечный забывает о всякой осторожности, опасливо оглянулся, глаза его быстро сменили выражения со строгого и разозленного до снисходительно-заботливого.
— Нет, — хмыкнул он, вновь заставив что-то внутри ученика яростно вспыхнуть. — На деле ты понятия не имеешь, на что способен. Это очень мощный шаг, но он — первый. И первый шаг нужно вовремя завершить, иначе возьмешь на себя больше, чем можешь. Ты хотел впечатлить меня этим действом? Тебе удалось. А теперь нужно уходить отсюда. И придется держать контроль, пока мы не отойдем достаточно далеко, — последние слова были произнесены настолько тихо, что даже сам Мальстен едва ли мог их расслышать.
Юный данталли больше не множил марионеток. В момент, когда учитель сказал ему о первом шаге, Мальстен понял, что Сезар прав: это было слишком много за раз. Чересчур. На висках выступил пот, руки начинали чуть подрагивать от напряжения. Лишь теперь в голову пришла мысль о расплате, и от нее по спине пробежал холодок. Боги, что же это будет?
Страх сковал тело, помешал концентрации. Казалось, по каждой нити, связанной с марионетками, пробежала заметная дрожь. Мальстен стиснул зубы, всеми силами стараясь удержать контроль. Мысли отнимали слишком много внимания, и несколько людей, которые не находились в поле зрения молодого данталли, будто отгородились некоей мутной пеленой, связь с ними оборвалась, породив лишь новый всплеск неконтролируемого страха. Мальстен запнулся о камень, едва удержал равновесие, но начал терять марионеток одну за другой.
«Не удержу…» — мелькнуло в его сознании, и холодный ужас разоблачения пробежал по его позвоночнику нервной дрожью.
Сезар сжал руки в кулаки и быстро повлек своего подопечного к ближайшему хлеву.
— Так, времени нет, уходим, — буркнул он себе под нос.
На этот раз юноша спорить не стал. Каждый шаг сбивал его концентрацию. Теперь ему необходимо было видеть свои цели, но от напряжения кружилась голова, зрение не фокусировалось, а пространство расплывалось перед глазами, и нити продолжали таять. Вот-вот останется последняя.
«Не успею», — сокрушенно понял Мальстен, тихо застонав от бессилия. Перед ним открылась дверь хлева, в котором, на его удачу, сейчас не оказалось никого из горожан, только животные. В ту же самую секунду последняя марионетка отсеклась, и из груди юноши вырвался тихий вздох, полный страха.
— Проклятье! — сквозь зубы бросил Сезар, и Мальстен увидел, как из рук наставника вырывается сразу сотня нитей. Он лишь беглым взглядом окинул всех, кто попал в поле зрения, и все по воле кукловода отвели глаза в сторону от юного герцога, пока он шаткой походкой ввалился в хлев. Сезар мгновенно захватил под контроль забеспокоившихся овец и свиней, находившихся в помещении, и плотно закрыл за собой дверь. — Чтобы ни звука! — прошипел он ученику, и на этот раз гнев его был вполне справедлив.
Мальстен плотно стиснул челюсти, готовясь к первой волне, однако шумный вздох, наполненный болью, сдержать не сумел. Ноги его подкосились, и он тяжело рухнул на устланный соломой пол, едва не прикусив язык. Расплата с силой вгрызлась в каждую клетку тела, парализовав голосовые связки и попросту лишив юношу возможности кричать. Казалось, потерять сознание с первой же волной не дал лишь ужас ускользнуть в объятия Жнеца Душ, холодное дыхание которого молодой герцог уже ощутил за своим плечом.
В немой попытке отвлечься от страшной агонии Мальстен обратил внимание на то, что из рук Сезара сейчас протягивается великое множество нитей. Часть из них вдруг исчезла, а животные в хлеву послушно погрузились в сон — таким образом на некоторое время наставник позволил себе передышку. Те нити, что цеплялись за оставшихся на улице горожан, также начинали понемногу исчезать.
— А ты был прав: можно смотреть чужими глазами, — тихо проговорил Сезар, невесело усмехнувшись. — Должен признать, мне никогда не приходило это в голову.
Со лба юноши градом струился пот, тело пронзали жаркие стрелы боли, он запрокинул голову, с силой закусив губу, стараясь не издать ни звука.
Его учитель осторожно прислонился к стене и опустил голову, также издав болезненный вздох.
— Терпи, — приказал он. — Нас не должны услышать, ясно?
Мальстен заметно задрожал.
— Я не уверен… смогу ли… молча…
— Сможешь, — отчеканил Сезар. — Ты создал себе идеальные условия для такого испытания.
Наставник и сам несколько секунд помедлил, стараясь справиться с болью расплаты, поспешившей наказать и его за контроль над хоттмарцами. Однако, к удивлению ученика, Сезар держался так, будто почувствовал лишь легкое недомогание, а ведь на деле он испытывал то же самое, что молодой герцог.
«Как ему это удается?» — мелькнула мысль в голове Мальстена, прежде чем очередная волна боли залила его тело. Он с силой зажмурился, слезы брызнули из глаз.
