Главный артиллерийский штаб крепости, штабы отделений обороны, наблюдательные пункты и вышки, для наблюдения, выявления целей, корректировки огня. В штабы стекались сведения от охотников и разведчиков о старых и новых целях, изменениях у противника, дальше в главный. В главном штабе была большая карта линии обороны Севастополя с обозначенными секторами, своими батареями и то, что уже узнали и узнавали вновь о противнике. Батареи, пороховые погреба, укрепления, места постоянного расположения пехоты, вероятные места сбора и сосредоточения пехоты на позициях вблизи и на удалении и прочие возможные цели. Карта была разбита на квадраты, а они ещё на квадраты. В штабах отделений линии обороны были свои подобные карты. Приходил из главного штаба приказ, квадрат такой, по улитке так то, цель такая-то, столько-то снарядов, такого калибра — 'огонь'. Или сам начальник артиллерии отделения мог принять решения на открытие огня.
Генерал-майор, а в это звание его произвёл лично император Александр Николаевич на военном совете в Бахчисарае, сказав при этом, 'что богу войны пора уже и в генералах ходить', начальник артиллерии Севастопольской крепости Карл Федорович Шейдеман не знал кто предложил — карты позиций, 'улитки', квадраты, маскировочные сети, ложные батареи для выявления батарей противника, шлемы и кирасы для расчётов, железные щиты для пушек и другие новшества для его любимой артиллерии. Но, всё это ему было очень по душе. Как и поток приборов для ведения огня, прежде всего с закрытых позиций, подзорных труб, биноклей. Очень впечатлили его новые бомбы и гранаты с новым порохом. Взрывались они так необычно сильно, что у него бывалого артиллериста аж дух захватывало. Одна такая могла заменить две -три штатных бомбы при удачном попадании. Но, пока пришли только несколько партий, поэтому их должны были использовать только по самым значимым целям батареями с самыми лучшими расчётами и по приказу начальника артиллерии Севастопольской крепости. На такие лучшие батареи, которых могло быть несколько в отделении линии обороны, кроме лучших расчётов, шли самые качественные бомбы по качеству изготовления, соотношения по весу между собой, так же выверенные заряды с порохом лучше обычного, такие же картузы для них, лучше и больше приспособлений для точной стрельбы. Всё, чтоб вести борьбу с противником не просто на равных, а превосходя его. Такие батареи среди артиллеристов стали называть 'штуцерными'. 'Штуцерники' у пехоты выделялись для ведения меткого огня из нарезных штуцеров. Хотя штуцера стали сейчас в Севастополе всё чаще называть по-новому — винтовка. И по разговорам с пехотными офицерами их соратники артиллеристы узнавали, что винтовок с каждой неделей у пехоты становилось всё больше и больше. У неё больше винтовок, у них больше орудий. Значит и воевать можно было по-новому. Впрочем, Керчь, сражения 18 июня и рост активности русской армии в Севастополе это уже показали.
А новый вариант связи между штабами и ключевыми батареями радовал генерала Шейдемана простотой и эффективностью. Телеграф оптический и ... особенно электрический!!! Чик-вжик! И через секунды приходят данные для стрельбы и приказ на открытие огня. Были ещё сигналы, флажками и световые, ну и конечно проверенные многими войнами посыльные. Но, больше всего вселяло уверенность и воодушевляло последнее время, количество артиллерии крепости Севастополь, её калибры и запасы боеприпасов к ней. Ещё два месяца назад он мог только о таком пиршестве мечтать. Теперь это всё было в его руках, и он всем этим управлял стоя над картой, принимая решения и отдавая приказы. Наконец-то он получил возможности бросить в бой, обрушить на противника всю накопленную силу, мощь, ярость обновленной артиллерии Севастополя. Выполнить поставленную задачу, нанести максимальный урон противнику в живой силе, артиллерии, материальный, моральный. Сорвать замыслы противника по штурму и взятию Южной стороны используя своё как ему казалось преимущество в тяжелой артиллерии. Отбить даже помыслы о штурме и взятии, Малахового кургана, ключевой точки обороны Южной стороны Севастополя. Ну и вернуть должок за прошлые обстрелы крепости, на которые она могла отвечать совсем не так как сейчас. За гибель своих товарищей, за то, что на один русский выстрел получали в ответ от неприятеля несколько.
Изменил своё отношение генерал Шейдеман к ракетам, когда сам увидел одномоментные залпы с установок двумя дюжинами ракет, узнал о их дальности и веса боевой части. Прикатил установки, навёл, дал два-три залпа и как можно быстрее убрался с этого места. Противник то за эти месяцы тоже в стрельбе поднаторел, так что ответ прилетал довольно быстро, точно и немалым числом и калибром. На ракетные батареи стали ловить как на живца батареи противника. Ударили и убежали. Прилетал ответ на обстрел. Его источник наблюдатели засекали, наводили по СУАО на него несколько орудийных, ракетных батарей и били на подавление, и уничтожение. Что вызывало вновь ответный огонь и завязывались дуэли по несколько батарей друг против друга. Противник не хотел без борьбы отдавать своё преимущество в артиллерии. Вот тут свою роль играли опять ракеты, накрывая залпами четырёхдюймовых ракет позиции супостата. Их 10-ти фунтовые гранаты были хорошим средством против орудий и их расчетов. А новые станки и ракеты системы Константинова уверенно доставляли их более чем на четыре с половиной версты. И всё-таки, Карл Федорович Шейдеман был ... артиллерист. Поэтому вишенкой на десерте в виде мортир и ракет он считал всё же пушки. Вот такие.
Трёхпудовые орудия образца 1849 года на новом лафете и поворотном станке, которые делала команда лучших артиллеристов России во главе с мэтром, полковником Венгловским. К лафетам добавлялась собственная вышка на батареи для наблюдения и корректировки, прямая линия телеграфа в главный артиллерийский штаб, отдельная система управления огнём артиллерии и целый комплект приборов, прицельных приспособлений, начиная от отличных даже не труб, а скорее малых телескопов и до устройства для измерения скорости ветра. Для зарядов отбирался лучший порох и его отмеривание шло даже на аптекарских весах, картузы были только из шёлка. Бомбы в сравнении даже с лучшими по качеству изготовления были на уровне шедевра. Ко всему этому прилагались лучшие артиллеристы Севастополя. А это значило на данный момент времени, что они были ... лучшие в мире. Лучшие тяжелые орудия, лучшие артиллеристы на погибель врагу.
'Царская батарея' располагалась на правом берегу Южной бухты и стала очень значимым элементом в обороне Севастополя. Её орудия доставали своими бомбами трёхпудовками за четыре версты и это был ещё не предел. Часть бомб делали из стали, чтоб увеличить вес взрывчатого вещества больше от обычного чем в штатной. Были и зажигательные . 'Царской' её назвали от того, что сам император участвовал в её строительстве и она царила над всей линией обороны Севастополя. От Карантинной балки на правом фланге до Килен балки и Большой бухты на левом. Вот она своей четырёхорудийной царственной дланью в этот день и заставляла замолкать своими трёхпудовыми бомбищами вражеские батареи, причём на таком расстоянии, на котором они питали надежду остаться недосягаемыми. В этот раз не вышло. Усиленная и обновлённая артиллерия, ракеты и конечно артиллеристы русского Севастополя не давала им такой возможности. Поэтому после обеда союзники прекратили огневую дуэль, несколько уничтоженных взрывами, осколками, выжженные огнём, батарей осадных мортир и ещё больше утративших в разной степени боеспособность, взрывы четырёх пороховых погребов заставили их это сделать. Русские ещё с полчаса постреляли по выявленным целям и тоже угомонились. Порох, бомбы, заряды можно доставить новые, орудия сделав их тоже, а вот разорванные на куски, раскромсанные осколками и сожжённые расчёты орудий и батарей взять было неоткуда. Подготовленные, опытные, обстрелянные, с боевым опытом расчёты, каковыми они стали под Севастополем. Лучшие расчёты лучших артиллерий в мире. Хотя, судя по итогам завершившийся артиллерийской дуэли европейских союзников с русскими, уже наверно нет.
К таким выводам пришла 'Delafield Commission (Комиссия Делафилда)', её глава полковник Ричард Делафилд, военный инженер, майор Альфред Мордехай артиллерист, подполковник Джон Бэнкхед Магрудер тоже артиллерист, капитан Джордж Бринтон Макклеллан, инженер, лучшие офицеры армии США, наблюдатели в армии союзников в Восточной войне. Магрудер и Макклеллан участники и герои войны с Мексикой. Их отправил на эту войну военный министр Джефферсон Дэвис в апреле. Они не особо спешили, получая удовольствие от комфортной Европы удивляясь и смеясь над её правилами, нравами, но, после известий о разгроме союзников под Керчью ими был произведён форсированный переход по Европе и уже к середине июня они были в осадной армии союзников.
То, что они увидели здесь их неожиданно поразило, хотя они был далеко не новичками в военном деле. Прежде всего масштаб противостояния, гигантское по меркам Америки количество флота, войск, артиллерии с обеих сторон. Большие, по их мнению, сражения в Мексике при Серро-Гордо, Чурубуско или Чапультепеке, осада Веракруса, где у американцев было под десять тысяч и более штыков и сабель, на фоне осады Севастополя и сражений вокруг него, выглядели весьма блекло. Титанический размах произведённых инженерных работ, вызывал восторг и зависть профессионалов. Но, ещё больше их удивляло ожесточение, с которым вцепились в друг друга противники, упорство с обеих сторон, у одних в желании взять верх, других, наоборот не дать сделать этого. Из-за этого русские их теперь интересовали всё больше и больше. Как они сумели, после ряда крупных поражений, продолжать удерживать Севастополь и нанести в ответ серьёзное поражение казалось уже побеждающим союзникам под Керчью на суше и море? Затем в сражении за высоты и взяли со второй попытки Евпаторию. Но, больше всего их поражали ... потери. Небывалые, невозможные для американской армии, в которой они служили. Они были такие, что даже у них, бывалых офицеров видевших войну, шёл холодок в груди, когда они слышали о количестве убитых, раненых, без вести пропавших. В одном сражении 18 июня за Федюхины высоты и Гасфортову гору, они потеряли бы половину американской армии сразу! А в Евпатории ... всю!!! Поэтому они все согласились с полковником Ричардом Делафилдом, когда он высказал мнение, что Господь и вправду хранит Америку, отрезав её от Европы с её войнами, армиями, океаном. Хотя от Британии до Канады по морю ближе чем до Крыма.
Делал новые выводы по итогам как казалось отгремевшего сражения, немного оглохший на левое ухо и замазанный гарью ещё один американец, только из Южной Америки. Франси́ско Сола́но Ло́пес, чрезвычайный и полномочный министр Парагвая в Великобритании, Франции и Сардинском королевстве. Военный наблюдатель и по совместительству сын президента Парагвая, Карлоса Антонио Лопеса — старшего. А поскольку республику и демократию в этой далёкой стране понимали очень по-своему, то Лопес-младший, был не кем иным как преемником своего отца. Отправленный им в Европу, чтоб мир посмотреть, опыта набраться и начать активно помогать продолжать модернизировать свой любимый Парагвай. В первую очередь конечно армию. А где лучше всего увидеть в деле лучшие армии в мире? Естественно на войне. Вот и сегодня Лопес-младший имел возможность вновь их сравнить и сделать выводы. И судя потому что он увидел на позициях у французов и британцев, про продолжение посещения Сен-Сира стоит подумать.
Генералы, Жан-Жак Пелисье, сэр Джеймс Симпсон, Альфонсо Ферреро Ламармора, командующие силами союзной осадной армии и их штабы, находясь в разных местах осадной армии, начав получать первые данные о потерях, можно сказать одновременно пришли к мысли, что теперь им Севастополь не взять. Не сделать этого с тем количеством солдат и тяжелой артиллерии, которое есть у них сейчас. Тем более, что артиллерии после сегодняшнего наверно небывалого ранее сражения сотен тяжелых орудий между собой, стало меньше. Вот если увеличить минимум в два раза количества солдат и больших орудий, тогда ещё можно будет надеется на успех. Но, дадут ли им такие силы политики? Если и дадут, то, когда?
В свою очередь командующий обороной Севастополя, адмирал Нахимов, его штаб, как и весь гарнизон города от генерала до солдата и матроса облегченно выдохнули, сбросив напряжение этого трудного и возможно решающего дня. Успех, которого они достигли неимоверным трудом и усилиями был вновь на их стороне. Что несомненно радовало, воодушевляло, придавало ещё больше сил и уверенности. Тем более, что гарнизон мог теперь отдохнуть и нормально утолить голод за весь трудный, но, славный день. Тем более, что наверняка, расчёты орудий, а может и не только их, ждала заслуженная внеочередная чарка полугара, который и после отъезда государя-императора оставался настоящим, а не как раньше.
— Господа, уверен, сегодня на ближайшие время, желание штурмовать Севастополь, мы, у неприятеля отбили. Результат артиллерийского сражения, дуэли, превзошёл ожидаемые мною результаты. Поздравляю всех нас с большим успехом в деле обороны Севастополя, -сказал Нахимов, на совещании штаба, открыв его. -Теперь необходимо так же успешно завершить начатое согласно плану действий.
— Степан Александрович, — обратился он к генералу Хрулёву.
— Дело вновь за вами, вы у нас более, чем просто умелец в таких делах.
— И, вы, Константин Романович, не сильно отстаёте в умение атаковать, -обращаясь теперь, к генерал-лейтенанту Семякину, начальнику войск на городской стороне 1-е и 2-е отделения оборонительной линии Севастополя.
— Наш, козырь к делу готов, Карл Федорович? -спросил он сегодняшнего героя дня и сияющий как бронзовый единорог, начищенный для высочайшего смотра, генерал Шейдеман, дал утвердительный ответ.
— Что ж, давайте, тогда ещё раз пройдём по плану действий, -сказал Нахимов, перейдя к большому столу где лежала подробная карта Корабельной стороны. По его приглашению присоединились и все остальные участники совещания и будущих событий. Был среди них молодой, высокий поручик, артиллерист, с нелегким, но, умным взглядом.
Старший капорале Пьетро Бертолуччи уже несколько раз за этот день вознёс горячие молитвы Господу, Деве Марии и тем святым, которых помнил, за то, что что они в очередной раз уберегают его от погибели в этой войне. Первый раз был, 18 июня, когда во время атаки на Гасфортову гору от его взвода осталось чуть больше половины. За этот бой он и получил повышение, сумев вывести оставшихся из кровавого месива столь неудачного сражения для сардинской армии. Прежде всего для пехоты. Сейчас же он был просто счастлив, что он именно в пехоте. Поскольку уже четвёртый час сидя в траншее со своим капральством он наблюдал идущий по небу со стороны русских беспрестанный поток бомб, ракет на позиции союзной армии, в первую очередь артиллерийские батареи. И слыша заслонивший все звуки вокруг гул взрывов и ощущая под ногами постоянное содрогание земли от них. Пьетро уже бывший в бою мог представить, что сейчас твориться у артиллеристов. Не позавидуешь, хотя раньше бывало завидовал, был грех. Тем, кто служил на гаубицах до русских пуль и штыков было далеко в отличии от него, пехотинца. Теперь он благодарил Создателя за то, что он в пехоте. И когда как казалось бесконечный артиллерийский обстрел, который их миновал закончился он и повеселевшие от этого его солдаты решили, что на сегодня всё. В этой непонятной для них войны с русскими достаточно. Но, видать Всевышний занялся другими делами и забыл на время о верных ему сардинцах в далёкой России. А вот схизматики русские нет, потому-что буквально через четверть часа, когда старший капорале Пьетро Бертолуччи скомандовал 'отбой' своим бойцам. С русской стороны закричали, приводя в дикое бешенство всю передовую осадной союзной армии, своё 'гу-га-ура'. Их батальон был поднят по тревоге, но, не выдвинулся на самый край в ожидании атаки русских как в первые дни 'гу-гы'. И попадали под обстрелы. Теперь уж нет, обдурить себя русскими они уже не дадут, но, и сна теперь не будет. А ведь и день был не из лёгких. Но, такова военная служба, особенно, когда ты на войне. На ней тоже можно было выспаться и отдохнуть, в лазарете или госпитале, если тебе вовремя окажут помощь и ты выживешь, будут лечить и ко всему этому ещё и Господь ниспошлёт свою милость. Или как мрачновато шутили солдаты ... в гробу и то если он тебе достанется.
