— Как представитель защиты я требую найти и допросить девушку, — стальным голосом произнес Эрик.
— Она не обвиняемая, чтобы ее допрашивать! — Казалось, Мишель теряет последние остатки самообладания. Сыграет ли это нам на руку или поможет утопить нас и Глеба окончательно? Я не знала. Плавала в белых облаках воображения и молчала. Казалось, даже забыла, как дышать.
— Я больше чем уверен — похищения не было, — спокойно продолжал Эрик. — Физического вреда Глеб девушке не причинил. Не вижу смысла травмировать его. Если Вероника захочет, пусть сама его накажет. Ведь именно так вы используете подобных ясновидцев, верно?
Охотники молчали. Даже притихший палач, смиренно ожидающий приказа продолжать пытки, поднял голову и с удивлением смотрел на Эрика. Как же, ведь он посмел таким тоном разговаривать не только со смотрителем города, но и с самим Альриком. Наверняка, не каждый день удается наблюдать такое шоу.
— У меня есть другая теория, — в абсолютной тишине, омрачаемой лишь моим прерывистым дыханием, продолжал Эрик. — Марк торговал Вероникой. А что, отличное вложение. Приемлемое для тех хищных, кто не хочет далеко ехать. Что уж скрывать, нам всем нужно питаться, и мы питаемся. Как можем. Насколько позволяют ваши законы. Появление в городе такого рода пищи бесспорно привлекло многих. Марк на правах помощника смотрителя продавал ее кен. Больше чем уверен, что тебя, Альрик, они забыли поставить в известность. Что ж, бывает. Еще одна оплошность.
— Да как ты смеешь?! — прошипел Мишель и снова вскочил в этот раз его лицо было белее снега — то ли от негодования, то ли от страха. Интересно, что сделает Альрик, если эта сторона правды раскроется? — Закон о клевете распространяется и на тебя!
— Я говорю, что думаю, и мне бояться нечего. Или считаешь, должность смотрителя дает тебе право поступать незаконно? Продавать ясновидцев, шантажом заставлять хищных отрекаться от племени?
— Мммм, как интересно. — Альрик подался вперед, сложил руки под подбородком и с энтузиазмом кивнул: — Продолжай.
Эрик тепло посмотрел на меня и сказал:
— Скажи, смотритель, глядя в лицо своему Первозданному, что Полина больше не атли не по твоей вине. Скажи это, и я отрекусь от вышесказанного и даже приму любое наказание за дерзость, которое Альрик посчитает нужным.
Первозданный посмотрел на меня теперь уже серьезно, прищурился, и я почувствовала легкое, едва заметное давление на жилу. Затем он повернулся к Мишелю, и веселость из его голоса исчезла полностью.
— Полина — не атли? — холодно спросил он. — С каких пор? Поясни.
— Понятия не имею, о чем говорит этот хищный, — пробормотал Мишель и опустил глаза в пол. — Если хищный отрекается, это его право. Охотники не лезут.
— Тогда, может, лучше спросить об этом Влада? — торжествующе продолжал Эрик. — Уверен, уж ему-то будет, что рассказать.
— Не сомневайся, я спрошу, — угрожающе прошипел Альрик, не сводя с Мишеля пристального взгляда. — Кстати, где он? Почему не здесь, ведь судят его человека?
— Ты умрешь за клевету, скади! — не обращая внимания на Первозданного, резко выдохнул Мишель. — Я сам тебя прибью, обещаю.
— Да куда тебе прибить меня? — усмехнулся Эрик. — Но можешь попробовать, я не против.
— Довольно! — резко оборвал Альрик.
По залу растеклась пугающая тишина. Я старалась не дышать, не думать, не чувствовать. Перестать существовать. Хотелось уйти, но я боялась встать, даже пошевелиться. Тишина угрожающе звенела в ушах, напирала сверху прессом тревоги и плохих предчувствий.
Эрик, бесспорно, отличный дипломат, но что это принесет мне? Нужно ли мне все это? Альрик явно не наигрался, а быть подопытным кроликом как-то не хотелось. Впрочем, особого выбора не осталось. Вряд ли Первозданный простил мне ту в сердцах брошенную фразу — такие, как Альрик, ничего не прощают и не забывают.
— Позовите смотрителя атли, — деловито велел он. — Пусть найдет Влада Вермунда.
— Не стоит беспокоиться. Я уже здесь.
Все, кто находился в зале, за исключением Глеба, который все еще был без сознания, повернули головы к двери.
Ох, не вовремя ты приехал, почему-то подумалось мне.
Накатила апатия и какая-то непонятная обреченность. Если все мы — лишь фигуры на доске Альрика, стоит ли переживать? Он все равно отыграет свою партию, а если кто-то станет мешать... Интересно, что теперь будет с Мишелем? Все же он древний охотник, к тому же смотритель города. Не может же Альрик его убить. Или может?
Чуть позади Влада бледная, как снег, с фанатичным блеском в огромных темно-синих глазах стояла Ника. Смотрела она лишь на Глеба. Казалось, ясновидице плевать на охотников, на Мишеля, даже на Альрика, который тут же оживился и расслабился, предвкушая очередную интересную постановку. На лице девушки отчетливо читался страх.
Наверное, никто из нас не боялся больше, даже я. Все же у меня был Эрик, его кен говорил во мне, призывал успокоиться. А она была одна. Приехала с хищным, которого наверняка презирала, чтобы спасти другого — того, кто был дорог.
Спасет ли появление Ники Глеба? А меня? Финальные точки всегда ставят редакторы. Редакторы решают, что оставить, а что выкинуть из текста. Альрик любит ставить точки, а наша с Владом история явно для него не окончена.
Мишель честно пытался сохранить невозмутимое выражение лица. Это выглядело комично и жалко, потому что у него не получалось. Совсем. Он присел в кресло и тяжело дышал, в то время как Альрик, казалось, совершенно забыл о нем. Смотрел на Влада, на Нику и... на меня. Попеременно.
Что старался высмотреть? Или просто читал мысли, которые уже совершенно нельзя было контролировать? О чем я думала в тот момент? И не вспомнить...
Ощущение дежа вю не уходило, словно прошлое догнало меня и накрыло волной. Сменились лишь декорации, прибавилось зрителей, но ощущения остались теми же — металлический привкус ужаса на языке, беззащитность перед миром, сожаление от потери. Страх. Нет, не смерти — ее я больше не боялась. Не после того, что Эрик сделал с Гердой. Такая участь намного хуже смерти.
— Вероника, — ласково произнес Альрик, наконец, обращаясь к девушке. — Ты нас изрядно напугала. Мы волновались.
— Прошу прощения, мастер. — Ника смиренно склонила голову, но Альрик тут же потерял к ней интерес. Повернулся к Владу, и на этот раз его взгляд был другим.
Если до этого момента в помещении самым уязвимым был Глеб, то сейчас ситуация изменилась. Потому что такие, как Альрик, всегда отдают долги. А там, на берегу Дуная, Влад разозлил его гораздо больше, чем я. Уж не знаю, чем скорее — тем, что не послушал 'мудрых' советов, или тем, что я все же помогла Владу. Ведь совсем другого исхода ждал древний манипулятор.
Ах, Эрик, знал бы ты, во что втравил всех нас...
— Как все же многогранна и интересна жизнь, — с приветливой улыбкой и абсолютно ледяным взглядом произнес Первозданный. — Давно не виделись, Влад.
— Не так уж давно, — невозмутимо ответил Влад и бесцеремонно выдвинул Нику вперед. — Думаю, девушке есть, что сказать.
— Да, покончим уже с делом Измайлова, — поморщился Альрик, в нетерпении потирая руки. — Тем более, тут нарисовалось гораздо более интересное.
— Альрик, ты же не станешь слушать его? — глухо спросил Мишель, теряя остатки самообладания. Альрик даже не взглянул на него, лишь безэмоционально бросил:
— Выйди.
— Он соврет. И она соврет, чтобы выгородить его. Ты же знаешь это! Знаешь!
— Идем, Мишель. — Древний, до этого момента сидевший молча, поднялся. Невозмутимое лицо, гладкое, почти не тронутое морщинами. Наверное, он редко улыбался. Интересно, как его зовут?
— Густав, — сказал Альрик и улыбнулся мне. — Его зовут Густав, Полина.
В груди словно все заледенело. Сердце, легкие, пищевод. Так просто — перестать контролировать себя. Невозможно постоянно контролировать. Альрику не нужно прилагать много усилий, чтобы узнать правду. Мы для него — открытые книги, или одна, с интересным сюжетом. И он готов прочесть...
Древние молча покинули зал, и он сразу увеличился в размерах. Навис у нас над головами потоком с массивными лепнинами, столпился вокруг серыми стенами, пялился ночью из окон.
Эрик слегка сдавил мои пальцы, и я нервно улыбнулась ему.
Зачем я здесь? Все мы? Ах да, Глеб!
Словно прочитав мои мысли, или же действительно прочитав, Эрик сказал:
— Может, отвяжешь парня? Несправедливо, что он там еще висит.
— Все зависит от девушки, — пожал плечами Альрик. — Что скажешь, Вероника? Тебе решать.
— Отпустите, мастер, — прохрипела она и сделала шаг вперед. Отважная, смелая. Интересно, о чем думала в тот момент ясновидица? Можно ли ей об этом думать? — Он помог. Я скажу... все скажу. Про смотрителя и его палача... Марка. Только отпустите Глеба!
Альрик закатил глаза.
— Молодежь! — Повернулся к молодому охотнику. — Сними его. Пусть отлежится где-нибудь... — И снова обратился к Нике: — Говори.
Она испуганно покосилась на Влада.
— Здесь? При... них?
— Это суд, девочка. Эти хищные мои гости и представители защиты.
Ника громко выдохнула и поморщилась. С губ Глеба сорвался глухой стон. Новоявленный палач взвалил его на плечо, словно мешок с песком и понес к выходу.
Потерпи, миленький. Немного осталось. Нам всем нужно просто потерпеть.
— Полина? — Я поймала вопросительный взгляд Эрика. — Все хорошо?
Я кивнула. Ему не объяснишь. Все равно не поймет — ни о любви, ни о предательстве. Ни о том, как тяжело сейчас осознавать, что не осталось ничего личного. Совсем. Эрик никогда не любил, никогда не проникался по-настоящему. Никогда не терял. А дар позволяет ему знать больше, чем знают остальные.
— Да, — кивнула я.
— Марк был моим... любовником, — честно призналась Ника. — Не по моей воле, но что я могла? Клан больше не защищает меня, а охотники... Вы не можете контролировать всех, мастер. Здесь у Мишеля свои дела, и ясновидцев вне клана никто не защищает. Даже в городе. Скорее, наоборот.
— Вот как?
— Узнав о моих особенностях, Марк торговал мои кеном, не стесняясь запретов. Он даже не вывозил меня за границу... — Она опустила глаза. — Я приходила в себя в притонах, в дешевых гостиницах. Иногда без одежды... А когда пожаловалась смотрителю, он сказал, что я сама виновата.
— Глебу Измайлову тоже Марк тебя продал?
— Нет! — воскликнула Ника. — Я сбежала. Глеб не нарушал закона сохранности территории.
— Это очень трогательно, но ты же понимаешь, что такой союз не имеет будущего? Я никогда не одобрю.
— Понимаю, — кивнула она. — Я... мы не станем. Обещаю.
— Хорошо, — заключил Альрик. — Я верю тебе. Можешь идти. Но лучше бы тебе вернуться в клан или найти себе другой. У меня есть хороший предводитель на примете, могу посодействовать.
— Спасибо, мастер! — Ника порывисто поклонилась и быстро покинула зал.
— Люблю радовать людей, — потянулся Альрик и лукаво подмигнул Владу. — Сохранить жизнь иногда так занимательно, не так ли?
— Тебе лучше знать, — невозмутимо ответил Влад.
— Ну почему же? Ты тоже на этом поприще преуспел. Вон же оно — доказательство — сидит. — Он указал на меня, и я влипла в спинку кресла. — Впрочем, Полина отдала долг, не так ли? Как тебе живется вне семьи, девочка?
— Живется, — сквозь зубы процедила я.
— Скучаешь?
— Какое это имеет отношение...
— Ты, кажется, пришла помочь Глебу, — перебил он. Расслабленно улыбнулся. — Так ответь, скучаешь ли ты по атли? Насколько я понял, тебя вынудили уйти.
— Вынудили, — кивнула я. — Мишель.
— Ты отреклась?
Я покосилась на Влада. Его невозмутимости можно было позавидовать: он выглядел совершенно спокойным и, казалось, равнодушным. А ведь ему так же тяжело, как и мне. Смотреть на Альрика, говорить с ним. Интересно, чего добивается древний манипулятор? Что мы тут друг другу в любви признаваться станем? Серьезно? Так Влад признается — ради Глеба. Соврет о чем угодно. Неужели Альрик не понимает, что Влад Вермунд замечательный актер?
А я? Эрик говорил, у меня талант, просто неразвитый.
— Нет, — ответила невозмутимо. — Влад изгнал меня.
— Умно, — похвалил Альрик. — Впрочем, ты всегда отлично просчитывал многоходовки. На помощь Эрика рассчитывал?
— Думаю, сам справлюсь, — пренебрежительно бросил Влад.
Альрик покачал головой.
— А вот это глупо. Ревность сама по себе глупа. А ведь я предупреждал, но ты сам выбрал. Были времена, когда женщины знали свое место, сейчас же... Но, как говорится, все, что ни делается, к лучшему.
— Это все? Или мы и дальше будем обсуждать мою личную жизнь?
Альрик повернулся к Эрику, наигранно вздохнул и доверительно поделился:
— Злится. Из-за вас. Вы хоть бы за ручки держаться перестали, а то нетактично выходит.
Захотелось врезать ему. И если не трубой, которая почила на глубине нескольких сотен метров рядом с расчлененным телом драугра, то кеном сольвейга. Встать, раскрыться и ударить. И плевать на последствия! Лишь бы заткнуть его, лишь бы он перестал говорить.
Эрик, к слову, ладонь мою не выпустил. По непроницаемому лицу что-то понять было сложно, и я пожалела, что боги не наделили меня даром чтения мыслей.
— Но может, для тебя все решится благополучно, — как ни в чем не бывало, продолжил Альрик, снова обращаясь к Владу. — Эрик, насколько мне известно, уйдет в кан. Потеря для мира, но ничего не поделаешь — кан забирает лучших из лучших. Девушка поплачет и одумается. Так ведь, Полина? Если захочешь вернуться в атли, у тебя будет возможность. Я отменяю все распоряжения Мишеля. Посвятиться можешь хоть завтра. — Он склонился ко мне ближе и добавил: — Хочешь обратно, домой?
— Щедрое предложение, я подумаю. Благодарю... мастер, — поддразнила я и встала.
Эрик выпустил мою ладонь, и стало неуютно. Нет, страхов больше не было — они ушли вместе с палачом, который унес Глеба. В душе мутной жижей плескалась горечь, пульс противно отдавался в висках. Влад не сводил с меня пристального взгляда и, казалось, тоже изучал реакции.
А Эрик... Эрик выглядел задумчивым и отстраненным.
— Что будет со смотрителем? — тихо он спросил Альрика.
— Мишель — охотник, Эрик. Он виноват, и будет наказан, обещаю. Но смотреть на это вы не будете.
— Мне нужны гарантии. После того, как я уйду в кан, девушка не должна пострадать от его посягательств.
— Это так трогательно. Ну как тут не умилиться! — всплеснул руками Альрик и тоже встал. — Полина больше не пострадает от Мишеля, даю слово. Думаю, Влад проследит.
Эрик помолчал еще несколько секунд и кивнул. Поднялся. И мне показалось, от него повеяло холодом. Он вползал в мою грудь с каждым вдохом, делая последующий еще болезненнее. В душе поселилась обреченность.
Я слишком рано забыла, что он уйдет. И вот он сказал, а я... я оказалась не готова. Даже услышать это было больно. Настолько, что хотелось выть прямо там, в огромном зале заседаний штаба охотников.
Надеюсь, ты пресытился, гад древний! Надеюсь, захлебнешься. Когда-нибудь ты захлебнешься заимствованными у других чувствами. Не выдержишь. Своих-то давно нет...
