Дэвид Вебер "Старые солдаты" (Боло 2)

И личные достижения и награды были по меньшей мере столь же велики. Его оставшиеся в живых сыновья и дочери — все пятнадцать — большинство с такими же серебристыми волосами, как у него самого, окружили его кресло жизнеобеспечения сплошным блоком. За ними были их сыновья и дочери, его и Мэйники внуки, правнуки и праправнучки. И на его коленях сидел самый младший из их пра-пра-правнуков. Толпа их была огромной, но для всех них было достаточно места на их собственной специальной площадке весом в пятнадцать тысяч тонн, подумал он с мысленным смешком.

Он вспомнил дни своей юности, еще в Конкордиате, когда демографическое давление привело к низкой рождаемости на перенаселенных внутренних мирах, и люди, которые хотели иметь большие семьи, боролись за переселение на колониальные миры, где большие семьи были нормой. Даже те люди, которые думали в терминах "больших семей", были бы ошеломлены средним размером семьи Индрани, но тогда их семьи обычно не состояли из детей, рожденных как в результате естественных родов, так и в искусственных матках, которые были неотъемлемой частью Индрани с самого начала.

Шрамы, оставленные мелконианской атакой, которая была так близка к уничтожению всей человеческой жизни в этой системе, были тщательно сохранены правительством Республики. Эта цепь горных полей сражений была самым почитаемым памятником Индрани — после самого Кенотафа. И это гарантировало, что какой бы мирной ни была жизнь населения Индрани после тех сражений, жители планеты никогда — никогда не смогут — забыть безжалостную войну с геноцидом, которая была единственной причиной, по которой была создана эта система.

Хоторн едва ли мог возразить на это, но в нем чувствовалась твердость или, возможно, готовность, которая его немного беспокоила. Ощущение собственных достижений, собственной доблести. По большей части он предпочитал такое отношение робости, пряткам с затаенным дыханием в своей мышиной норе, в то время как кошка жадно рыскала снаружи. Но, возможно, это также несло в себе нотку... дерзости. В худшем случае, почти страстное желание противостоять смертельным врагам человечества и показать мелконианам, что индрани стали их учителями в искусстве войны.

Каковыми, признал он, они вполне могли бы быть. Конечно, они уже более пяти поколений посвятили себя изучению войны, подготовке к ней, а также исследованиям и разработкам в ее поддержку. Они начали с полных технических спецификаций оружейной технологии Конкордиата текущего поколения на момент отбытия колониальной экспедиции, и они потратили большую часть столетия — как только были удовлетворены насущные потребности выживания и обеспечения их растущего населения — на совершенствование этой технологии. Было удивительно, чего могло достичь население, неуклонно увеличивающееся с миллионов до миллиардов, когда оно настроило на это свой коллективный разум.

Хоторн вспомнил свой последний флагманский корабль, прежде чем его невероятный возраст окончательно отправил его в отставку. Супердредноут флота Индрани "Гатри Чин" уничтожил бы крупные корабли Конкордиата в шесть или семь раз больше своей массы, гораздо быстрее, чем лучший из тех, которыми могла похвастаться Мелконианская империя на момент начала операции "Кукурузное семя". И более поздние корабли были значительно мощнее, чем "Гатри"... который, подумал он с оттенком ностальгии, после более чем трех десятилетий службы в Резервном флоте, наконец, был списан три года назад как безнадежно устаревший.

Нет, если республика столкнется с империей, он не ожидал, что империя получит удовольствие от этого опыта.

К сожалению, как узнал Конкордиат, количество само по себе имеет качество. Если бы империя выиграла войну против Конкордиата, то было бы слишком вероятно, что у нее все еще были бы размеры, чтобы отразить любую атаку, которую могла бы предпринять республика, и все равно заплатить цену за уничтожение одной звездной системы.

— Ты следишь за своими показателями кислорода в крови, Эд? — промурлыкало знакомое сопрано через коммуникатор, имплантированный в его сосцевидный отросток.

— Нет причин беспокоиться, не так ли? — отправил он в ответ. — Не тогда, когда вы с Лазарусом шпионите за ними вместо меня!

— Кто-то должен присматривать за таким старым пердуном, как ты. Кроме того, подумай, как отреагировали бы дети, если бы ты упал замертво на них именно сегодня, из всех дней!

Ему удалось превратить свой животный смех в почти убедительный приступ кашля, хотя он сомневался, что это одурачило кого-либо из их детей. Они слишком привыкли к односторонним или даже полностью беззвучным разговорам папы с мамой... среди прочего. Взросления с осознанием того, что твоя мать жила внутри пятнадцатитысячетонного Боло, было достаточно, чтобы дать любому ребенку... уникальную перспективу, предположил он.

— Тебе следовало жениться на Лорен, когда у тебя был шанс, Эд, — мягко поддразнила Мэйника. — Подумай, каким богатым ты был бы! И управление крупнейшим в республике ликероводочным заводом стало бы для вас забавным проектом после того, как им наконец удалось вынудить вас уйти на пенсию. Всегда предполагая, — задумчиво продолжила она, — что ваша печень пережила бы этот опыт.

— Лорен была совершенно довольна двумя мужьями, которые у нее были, — парировал Хоторн. — И не то, чтобы мне — лихому офицеру, которым я был — точно не хватало женского общества.

— Да, ты был, — нежно сказала она, и он слегка улыбнулся благодарности в ее голосе. Иногда он задавался вопросом, сожалеет ли она об утрате физической близости, которую они когда-то разделяли. Если она и любила, то никогда этого не показывала, и она никогда не обижалась ни на одну из женщин — многих женщин, поправил он себя с другой, более глубокой улыбкой, — которые разделили его жизнь. И все же она была права. Он никогда не был женат. Что, вероятно, признал он, говорило что-то немного странное о его собственной психике. Не то чтобы его это особенно заботило.

Он собирался сказать что-то еще, когда его старшая дочь Мэйника тронула его за плечо.

— Могу сказать по выражению твоего лица, что вы с мамой снова доставляете друг другу неприятности, папа, — сказала она с улыбкой. — И все же, думаю, это та часть, которую ты хотел увидеть.

— Хм! Действительно, доставлять ей "неприятности"! У женщины есть целый чертов Боло, чтобы побить меня!

— Похоже, ты довольно хорошо держался на протяжении многих лет, — отметила она. — А теперь замолчи и слушай!

Он ухмыльнулся ей без всякого раскаяния, но тоже подчинился, сосредоточив свое внимание на говорившем. Он видел, что это был молодой Спиро Симмонс. Генерал Спиро Симмонс, в наши дни одетый в форму заместителя главнокомандующего вооруженными силами Республики.

— ... и целые поколения самоотверженности, — говорил Симмонс. — Я думаю, нашим основателям было бы чем гордиться, если бы они могли дожить до этого дня, но всем, чего мы достигли, мы обязаны им. Именно их мужество, их самопожертвование, их непоколебимая решимость и самоотверженность позволили нам не просто выжить, но и процветать. Теперь наша очередь принести ту же самоотверженность и решимость в еще одну звездную систему, и...

Хоторн слушал с внимательным выражением лица, потому что его дочь была права, они подходили к той части, ради которой он потащился прочь со своей виллы для престарелых. Хотя, судя по тому, что он слышал до сих пор, молодому Спиро еще многое предстояло сказать.

Что ж, все было в порядке. Сегодня состоялось официальное открытие первой в республике колонии за пределами Лакшмании, и, видит Бог, каждый заслужил возможность похлопать себя по спине. Он вспомнил, как впервые был проведен референдум о колонизации. Тогда он все еще был начальником операций флота и втайне испытал облегчение, когда референдум провалился.

Многое можно было сказать о расширении, о поиске дополнительных корзин для некоторых их яиц. Но как парню, который был ответственен за защиту Лакшмании, мысль о том, чтобы распределить свои ресурсы тоньше, ему точно не понравилась. И всегда существовал этот скрытый страх — более распространенный среди быстро исчезающих рядов основателей, чем среди их потомков, признал он, — что экспансия в другие звездные системы сделает их более крупной мишенью. Если бы мелкониане одержали победу и в конечном итоге снова расширились в направлении Лакшмании, дополнительные заселенные звездные системы вполне могли бы сделать республику более уязвимой для преждевременного обнаружения ее врагами.

Он посмотрел на шаттлы, разбросанные по огромному пространству поля Аньелли, мысленно сравнивая их с поблекшими воспоминаниями о первоначальной экспедиции "Кукурузное семя". Новая колония в вызывающе названной системе Бастион должна была начаться с первоначального населения почти в полмиллиона человек, защищенного шестью боевыми эскадрами и массивными сборными орбитальными оборонительными сооружениями. И Бастион не будет зависеть исключительно от космических защитников.

Ах, наконец-то Спиро приступил к делу!

* * *

— Мне не нравятся показатели Эда, — сказала Мэйника Лазарусу.

— Мэйника, ему сто тридцать один стандартный год, — мягко ответил Боло. — Для человека его возраста его показатели удивительно хороши.

— Я знаю, — вздохнула она. — Это просто...

Ее голос затих с сильным впечатлением от мысленного пожатия плечами, и Боло позволил себе излучать чувство понимания в сочетании с уверенностью, что его утешение будет рядом с ней в неизбежный день.

Мэйника послала в ответ поток своей собственной благодарности. Странно, подумала она еще раз, как изменились их отношения с тех пор, как она впервые очнулась в его резервном центре выживания. Во многих отношениях они были ближе, чем когда-либо, и Лазарус узнал гораздо больше о человеческих эмоциях — и иногда иррациональности — чем, вероятно, когда-либо узнал любой другой Боло. В конце концов, они вдвоем провели более стандартного столетия, живя в одном и том же "теле".

И все же они жили там как два совершенно отдельных существа. Когда они полностью соединились, они слились еще более плавно, чем когда Мэйника обладала человеческим телом, но между этими периодами слияния существовал тщательно поддерживаемый барьер между их личностями и точками зрения. Что, вероятно, было и к лучшему для нее, учитывая подавляющую природу личности любого Боло.

Все еще были времена, даже часто, когда она сожалела о потере своей смертности. Ее психотронное состояние никак не уменьшило боль, когда умерли друзья и близкие, и хотя сенсоры и вычислительные способности Лазаруса стали ее собственностью, были моменты, когда ей невыразимо хотелось еще раз ощутить запах горячего шоколада, вкус хот-дога, сдобренного перцем чили и луком.

Прикосновение губ другого человеческого существа к ее собственным. Она все еще могла пережить эти переживания, потому что ее психотронная память о них была такой же совершенной и нетленной, как у любого Боло, но это было не то же самое, и никогда не могло быть.

И все же, если многое было потеряно, многое также было дано, сказала она себе. Ее собственная особая версия синдрома идентификации оператора была чуть более выраженной, чем у любого другого командира Боло в истории, подумала она с проблеском веселья. На самом деле, во многих отношениях, у нее было два "мужа" за последние сто пять стандартных лет. Возможно, у нее и Эда не было никаких физических отношений друг с другом в течение этих лет, но совместное воспитание их детей и ее собственное полное, если не совсем нормальное, участие в их жизни породили связь, которая не поддавалась использованию какой-либо другой терминологии. И в течение тех же самых лет она и Лазарус были, в буквальном смысле, соединены браком в одном теле.

И с того момента, как Эдриэн Аньелли позволил себе признать, что каким-то образом, каким бы невероятным это ни казалось, Мэйника Тревор все еще жива внутри дюраллоевого корпуса единицы 28/G-179-LAZ, она также наслаждалась полноценной и бесконечно полезной "карьерой".

— под умелым командованием адмирала Джу, — сказал генерал. — Если наши прогнозы оправдаются, первоначальные поселения Бастиона выйдут на полное самообеспечение не более чем через два стандартных года. И, конечно, военная безопасность наших новых колонистов будет для нас таким же приоритетом, каким всегда была наша собственная безопасность здесь, в Лакшмании. В космосе за эту безопасность будет отвечать наш флот. И на самом Бастионе...

* * *

Нетрудно проследить за мыслями моего командира — Мэйники — в этот момент. Действительно, со дня ее физической смерти я узнал о человечестве, и об этом человеке в частности, больше, чем даже я когда-либо подозревал, что можно узнать. Они — самый замечательный вид, мои создатели. Столь многие из них так далеки от стандартов, к которым они стремятся, и все же у всех есть потенциал стремиться к ним. И некоторые, такие как Мэйника Тревор и Эдмунд Хоторн, Эдриэн Аньелли и Индрани Лакшмания, поднимаются на самую вершину этого потенциала, несмотря на краткость и хрупкость своей жизни.

Для меня было огромной привилегией быть частью этого процесса, хотя я понимаю, что даже мой командир по-настоящему не осознает, насколько это верно. Люди видят жертвы бригады. Они видят разрушенные военные корпуса, роли жертв. Они видят выведенных из эксплуатации Боло, старых Боло, чьи личностные центры были сожжены, когда они стали опасно устаревать. В глубине души они боятся, что мы, служащие человечеству мечом и щитом, должны возмущаться тем фактом, что наше творение обрекает нас на существование воина и боль и смерть, которые так часто ожидают воина. Они не до конца осознают тот факт, что мы, Боло, признаем в себе — в нашей верности, нашем чувстве идентичности и преемственности, а также в нашей приверженности гордой истории и кодексу чести бригады Динохром — отголосок бесконечной борьбы несовершенного человечества за достижение той же верности, той же приверженности. Они дали нам по праву рождения то величие, к которому они сами должны вечно стремиться, и лучшие из них служили — и умерли — на наших командных палубах, так же преданные существам молекулярных схем, сплавов и термоядерных электростанций, как когда-либо бригада Динохром была предана существам из хрупкой протоплазмы, которые создали нас. И именно поэтому мы никогда не можем обижаться на них. Потому что даже в своих неудачах они всегда соблюдали соглашение между нами.

Я полагаю, что Мэйника, которой больше, чем любому другому командиру Боло, было дано испытать оба аспекта традиций и преемственности бригады, возможно, на самом деле пришла к пониманию того, что Боло-люди сотрудничают даже лучше, чем мы, Боло. И это понимание является частью того, что так хорошо подходит ей для выполнения задачи, к которой она была призвана даже после смерти человеческого тела, в котором она родилась.

Я горжусь ею и привилегией служить вместе с ней. Почти так же горжусь, как и благодарен за понимание человечности, которое она мне дала.

* * *

— компонент планетной обороны, конечно, будет, как всегда, в ведении бригады Динохром.