"Неужели соевый соус?" — догадалась девушка, а довольно улыбавшаяся спутница выложила на подиум связку мелкой сушёной рыбы.
"Сюда бы ещё пива", — невольно сглотнув, мечтательно вздохнула путешественница между мирами.
— А вы что принесли, Платино-ли? — поинтересовалась жрица, с усилием вытаскивая из корзины так и не пригодившуюся меховую накидку.
Бывшая рабыня развязала свой узел. Спутница брала каждую вещь и осматривала её настолько тщательно, насколько позволяло скудное освещение.
Но увидев светло-жёлтую юбку отпрянула, удивлённо вскинув брови.
— У вас кто-то умер, Платино-ли?
— Нет, — растерянно покачала головой собеседница, тут же спросив, — почему вы так говорить?
— Эта одежда саунтанг, — наставительно казала женщина. — Её одевают только тогда, когда умирает близкий родственник. Или Сын Неба. Вы зря её взяли.
— Я-то откуда знала, — проворчала Ия по-русски, пояснив в ответ на вопросительный взгляд спутницы. — Я не носить её. Оставить тут.
— Лучше сразу уберите в сундук. — предложила жрица.
Видя нешуточное беспокойство спутницы, недавняя невольница тут же направилась к стоявшему у стены ларю.
Прочие предметы туалета, прихваченные в вымершей деревне, были признаны вполне годными и подходящими для девушки её возраста и положения.
Перед тем как сесть за поздний ужин, девушка осторожно выглянула наружу. Разгулявшаяся метель швырнула ей в лицо сноп холодных, колючих снежинок, а в царившей вокруг чёрной круговерти было невозможно что-либо рассмотреть.
Выстывшая за день лежанка прогревалась очень неохотно, поэтому спать легли, завернувшись во все имевшиеся тряпки. Несмотря на высосавшую мышцы усталость, переполненное впечатлениями сознание мешало уснуть. В своём мире бывшей учащейся циркового колледжа уже приходилось участвовать в рискованных трюках, но там, дома, она ни разу в жизни не оказывалась так близко от гибели. В этот день смерть дважды прошла совсем рядом, и оба раза Платину спасало только чудо. Внезапно Ие показалось, что в воздухе как будто появился лёгкий, еле ощутимый запах корицы и тут же пропал.
"Уже еда мерещиться начинает", — с грустью подумала она.
Лежащая поодаль женщина вдруг тихо всхлипнула, и недавняя невольница поняла, что её спутница тоже не спит, хотя старается дышать размеренно и ровно.
Так они обе и притворялись, пока благодатный сон всё же не снизошёл на них, дав отдых измученным нервам.
Утром метель почти стихла, от волков и следа не осталось, а с ними исчезли и вчерашние страхи. Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, девушка отправилась в овраг.
После завтрака, состоящего из щедро политого соевым соусом варёного риса, жрица насыпала в фарфоровые чашечки по щепотке содержимого одного из бумажных пакетиков и залила крутым кипятком.
— Это чуа, — пояснила она бывшей рабыне. — Пейте, Платино-ли. Только осторожно.
— Надо немного ждать? — уточнила та, хорошо помня, как заваривали чай у них дома.
— Нет, нет, — энергично запротестовала собеседница. — Пейте сейчас, иначе вкус будет уже не тот.
Пожав плечами, Ия сделала маленький глоток. Ничего из ряда вон выходящего. Обычный травяной отвар. Хотя это, конечно, гораздо вкуснее, чем пить простую воду.
— В мудрых книгах сказано, что петсора всегда исчезает зимой, — блаженно щурясь, проговорила женщина. — Сын Неба скоро обязательно освободит дороги. Через три, нет через четыре дня попробуем ещё раз добраться до Букасо. Только бы Вечное Небо уберегло моего брата и его семью.
— Не надо ходить, Сабуро-ли, — возразила недавняя невольница и в ответ на недоуменно вздёрнутые брови собеседницы разъяснила, тщательно подбирая слова. — Сначала смотреть, потом ходить. Есть гора близко идти. Там дорога видно. Мы смотреть. Есть следы — мы идти, нет следы — мы ждать.
— Да, — подумав, согласилась спутница. — Так будет лучше.
Прихваченные из вымершей деревни овощи и специи смогли сделать рис более аппетитным, от чего переносить невольное затворничество стало чуть легче.
Воспользовавшись образовавшейся отсрочкой, путешественница между мирами продолжила интенсивное изучение местного языка, который сама Сабуро называла то датогайским, то тонганским. В любом случае, именно он являлся основным и государственным на территории той страны, где оказалась Платина. Кстати, с названием государства всё тоже оказалось не так просто.
Преподавательница долго, подробно и малопонятно объясняла озадаченной ученице значение эпитета "муннджанг", используя все ранее изученные понятия. Наконец, дабы сберечь мозг, Ия определила его для себя как: "любимая богами". То есть ей повезло попасть в страну, жители которой считают, что именно к ним высшие силы относятся с наибольшей симпатией.
Как она и предполагала, местное общество имеет строго сословный характер. Для лучшего понимания и дабы не запутаться окончательно, раскладывая по полочкам полученную информацию, девушка решила про себя использовать термины и понятия, известные ей из истории родного мира.
По рассказам Сабуро выходило, что всё население здесь в самых общих чертах делилось на рабов, лично свободных простолюдинов и дворян. Последние две категории также имели свою ещё не вполне понятную градацию.
Так спутница недавней невольницы принадлежала к наиболее многочисленной части благородного сословия, называемой "гау", и, судя по всему, являвшейся "средним классом" местного дворянства. Выше их по общественному положению располагались "вандзи" — местная элита элит, о которых служительница культа говорила мало и с большим почтением.
Нижний слой привилегированного сословия именовали "хокару". Ничего подобного в знакомой истории Ия вспомнить не смогла. Это были дети благородных отцов, рождённые не законными жёнами, а столь же законными наложницами.
К несказанному удивлению путешественницы между мирами выяснилось, что местные альфа-самцы, кроме главной супруги, имеют право совершенно официально заводить себе столько сожительниц, сколько смогут содержать.
Платина неоднократно переспрашивала собеседницу, стараясь сформулировать вопрос по-новому, но все её ответы, сопровождавшиеся пространными разъяснениями, не оставляли никакого сомнения в том, что она попала в страну, где многожёнство является совершенно законным и обыденным явлением, а положение наложницы богатого и знатного мужчины в глазах аборигенов выглядит почётным и привлекательным.
Детей этих женщин и называли "хокару". Они так же считались благородными и имели все полагающиеся привилегии. Однако их потомки уже не будут дворянами, если, конечно, отцы не подсуетятся и, устроившись на государственную службу, не достигнут определённого ранга или не выслужат положенное количество лет.
А сделать это, по словам Сабуро, совсем непросто. Для начала следовало сдать экзамен, подтверждающий знание священных книг, истории и ещё чего-то, что путешественница между мирами пока не понимала.
В случае успешного прохождения данного испытания, соискатель становился младшим чиновником, которого власти могли послать в любой, самый отдалённый уголок страны.
Если же молодой дворянин проваливался на экзамене, то вновь попытать счастья стать государственным служащим он мог только через три года.
Ия жадно впитывала сведения об особенностях структуры здешнего привилегированного сословия, но гораздо больше её интересовало место женщины в том мире, где ей придётся провести остаток своей жизни.
А вот с этим всё оказалось не просто плохо, а совсем отвратительно. Даже дворянки не имели практически никаких прав, находясь в полной зависимости и подчинении сначала отца, потом мужа, а в случае его смерти — старшего сына.
Когда Платина робко поинтересовалась, каким образом женщина может заработать себе на жизнь, собеседница посмотрела на неё с явным непониманием.
Значительно откашлявшись, она наставительно пояснила, что долг благородной дамы — рачительно вести хозяйство, всячески ублажать мужа, а главное — рожать побольше сыновей, чтобы было кому совершать моления и ритуалы почитания предков.
Всё остальное женщину просто не касается, ибо обеспечивать семью деньгами — обязанность мужчины.
— Разве у вас не так? — спросила жрица после короткой лекции.
— По всякому бывает, Сабуро-ли, — уклончиво ответила бывшая рабыня, всячески старавшаяся избегать разговоров о её мире. Но тут имел место прямой вопрос, а значит, надо что-то говорить. — У нас и женщины деньги зарабатывают.
— И что же они делают? — заинтересовалась спутница.
— Торгуют, шьют одежду, готовят вкусную еду, — взялась перечислять Ия. — И делают ещё много вещей, названия которых нет в вашем языке.
— Подобные занятия приличествуют разве что простолюдинкам, — презрительно скривила губы собеседница.
— Учат детей, — продолжала задетая за живое девушка. — Лечат людей и животных... Даже служат на государственной службе!
— Не может быть! — ошарашенно охнула служительница культа. — У вас есть женщины-чиновники?
— У нас их много, — гордо заявила путешественница между мирами. — Есть даже очень важные. Начальники округов, как ваш брат, или даже начальники областей!
— Уж не хотите ли вы сказать, госпожа Платино, что ваши женщины командуют мужчинами? — крайне недоверчиво усмехнулась жрица.
— Да, госпожа Сабуро, — подтвердила Ия. — И очень часто.
Судя по растерянно-ошарашенному лицу, известие о том, что в мире спутницы женщины занимают руководящие посты, поразило собеседницу не меньше, чем картинки и видео на экране смартфона.
Придя в себя, жрица вдруг спросила:
— А чем занимается ваша достойная матушка, Платино-ли?
— Она помогает отцу, — машинально ляпнула бывшая рабыня.
— Вот как! — вскинула брови женщина, тут же поинтересовавшись. — Ваш благородный родитель, должно быть, служит чиновником?
Девушка мысленно выругалась. Долгое время ей удавалось избегать разговоров о родителях, то ссылаясь на плохое знание языка, то искусно переводя беседу на другую тему.
Однако неизбежное случилось, и необходимо что-то отвечать, иначе спутница может насторожиться и даже, чего доброго, заподозрит её в неискренности.
А недавняя невольница понимала, как важно сохранить доверительные отношения со служительницей культа, принадлежащей к знатному роду и имевшей брата главой местной администрации.
Вот только рассказывать правду Ия уже не хотела. Судя по последним беседам с Амадо Сабуро, та вполне может посчитать занятие четы Платиных "недостойным".
Как нельзя кстати девушка вспомнила, что, если верить историческим фильмам и книгам, всякого рода артисты в Средние века считались людьми даже не второго, а третьего сорта. Конечно, она не в своём мире, но пока что нет никакого основания полагать, будто бы здешние дворяне относятся к цирковым по-другому.
Однако и обманывать жрицу не хотелось. Как никак, женщина самоотверженно ухаживала за ней во время болезни и, в конечном счёте, спасла жизнь.
Но Сабуро — всё же жительница этого мира, воспитанная в соответствии с его нравами, обычаями и представлениями о правильном устройстве общества. Вряд ли она сможет понять жизнь России двадцать первого века. Скорее всего, будет судить о ней, опираясь на привычные для себя понятия. Поэтому путь лучше думает, что они принадлежат к одному социальному слою.
В противном случае, Ия опасалась, что их отношения могут сильно измениться. Она судорожно сглотнула, лихорадочно гадая, какое занятие не вызовет у привередливой спутницы очевидного отторжения?
Называть отца "чиновником" как-то не хотелось. Уж очень негативное значение имело это слово на её родине.
Тут девушка вспомнила, что в молодости её родитель пять лет отслужил по контракту в вооружённых силах и даже вроде бы умудрился повоевать где-то на Кавказе. Хотя сам отец не очень-то любил вспоминать об этом периоде своей биографии, путешественница между мирами посчитала, что вполне может назвать его воином.
— Вот как? — в который раз за время разговора удивилась собеседница. — Но почему на картинках в те-ле-ф-не я не видела вашего почтенного отца с оружием?
— Наши воины не делают такие картинки, — после секундного замешательства нашлась с ответом Ия. — Может случиться плохое.
— Удачи не будет, — понимающе кивнула жрица, добавив с философской интонацией в голосе, — у каждого народа свои приметы и обычаи.
— Это так, Сабуро-ли, — с облегчением выдохнула девушка, радуясь, что, почти не соврав, соскочила со столь щекотливой темы.
Но тут её спутница встрепенулась.
— Чем же тогда помогает отцу ваша матушка? Неужели она тоже воин? О Вечное небо, так у вас и женщины воюют?
— Бывает и такое, Сабуро-ли, — выигрывая время, важно кивнула бывшая рабыня, кляня себя за длинный язык и совершенно не представляя, что говорить. — Но моя мама — не воин. Она... Она помогает отцу... своей заботой.
Жрица облегчённо рассмеялась.
— Тогда все наши благородные дамы тоже помогают своим мужьям. Долг супруги — содержать дом так, чтобы господин чувствовал себя в нём уютно, отдыхая от трудных дел и забот. Но вы же сказали, что у вас женщины сами зарабатывают деньги. Почему же ваша матушка так не поступает? Или подобные занятия даже у вас считаются недостойными супруг благородных мужей?
— Нет, нет, — энергично запротестовала Ия. — Многие благородные дамы зарабатывают даже больше своих мужей. Но... мой отец... часто менял место службы, и у матери не хватало времени найти достойный заработок.
— У нас чиновников тоже иногда посылают служить далеко от дома в разные места, — понимающе покачала головой собеседница, но в её голосе девушке впервые послышалось плохо скрытое недоверие.
Видимо, тоже ощутив внезапно возникшую между ними неловкость, спутница спросила:
— Видимо, ваш отец не простой воин, а какой-то начальник?
Путешественница между мирами согласно кивнула, тут же на всякий случай предупредив:
— Только я в этом ничего не понимаю.
— Я и сама не разбираюсь в воинском искусстве, — поморщившись, поспешила успокоить её жрица. — Мне интересно, как высоко ценит ваш правитель своих воинов?
— Мой отец — небольшой начальник, — продолжила вдохновенно врать недавняя невольница. — Но мы хорошо жили. У нас было всё, что нужно.
— А сколько у вашего отца слуг и наложниц? — спросила собеседница, как показалось Ие, с лёгкой издёвкой.
— У нас, — со значением произнесла Платина. — Мужчина может иметь только одну жену и никаких наложниц.
Она с трудом сдержала улыбку, представив себе реакцию мамы на желание отца жениться ещё раз.
Вопрос о слугах она нарочно проигнорировала, рассчитывая на то, что после её слов собеседница сама о них забудет. Так и получилось.
— Вы ещё слишком молоды, Платино-ли, — грустно вздохнула служительница культа. — И не знаете, что мужчина из-за преобладания в его организме светлой сущности никогда не сможет удовольствоваться одной женщиной. Такова уж их природа... Или ваши мужчины совсем не похожи на наших?
— Я мало знаю ваших мужчин, Сабуро-ли, — отведя взгляд, проворчала девушка. — Но, думаю, они ничем от наших не отличаются. Только, если у нас жена узнает, что её муж... проводит время с другой женщиной, она сильно обидится и может даже уйти от него.
