Зверь лютый. Книга 35. Измена

Не, не хочу.

Но вот же опять! Мир искушает меня. Задачи растут, зона ответственности расширяется, своих людей не хватает. Ну возьми в "свои люди" "лучших представителей"! Они ж не виноваты! В своих родителях. Ты ж социальный расизм устраиваешь! Как те польские сарматисты. Или большевики с их "классово чуждым происхождением".

Нет.

Единичные случаи возможны, система — нет. Не по рождению, а по воспитанию. Младенец — любой — мне гож. А уже отрок... со своей культурной традицией... надо смотреть. Очень пристально.

* * *

Здешние добровольцы мне не со-трудники, а попутчики.

"Люблю тебя я до поворота. А дальше как получится".

Я их использую, они меня. Чисто бизнес, ничего личного.

Да вот беда, хомнутый сапиенсом в любой "бизнес" вкладывает свои личные эмоции. Обезьяны мы, прости Господи.

Бояре-добровольцы знают, что у меня ни хабара, ни полона брать нельзя. Кивают, соглашаются. Но, подозреваю, всерьёз не воспринимают. А вот репутация полководца...

У меня?! Полководца?! Я ж тихий... беленький и пушистенький... Мне б на постелюшку. Можно — на диван. С хозяюшкой. Диванный эксперт. Вот там я — да. А полки... вводить-выводить... Только по нужде. По большой.

— А кто Киев взял? Во-от. Как Луческ на копьё возьмём — про пушистость свою расскажешь. А ныне показывай место в лагере куда становится.

Они мне просто не верят!

— Ванька-лысый? — Придуривается. Не хочет с собой брать. Дельце-то, видать выгодное. Делиться не хочет.

— Точно. Колдовство какое новое прячет. Ты про его чудище одноглазое слыхал? Навроде игрушки младенцев забавлять, лепесточки крутятся. А ревёт как сохатый в гоне. Так он это чудо в Витебске оставил. Типа: а ненадобно. А теперь прикинь чего он к Луческу тянет.

Меня восхищает здешний народ. Не имея надёжной информации, ничего толком не зная, они по каким-то несвязанным слухам, исходя из недостоверных, а то и прямо ложных посылок, ухитряются получить истинные выводы. "Из дерьма — конфетку". В информационной области.

Так не только в 12 в. Я наблюдал подобное в позднем СССР. Телик — гонит одно. А в трамвае на задней площадке... не то, что бы против, а как оно есть.

Это к тому, что для похода на Луцк имеется у меня "козырь в рукаве". Хотя этот-то "козырь" — как раз в рукав не влезает. Я про свою длинноствольную "поливалку".

* * *

Напомню.

Лет пять тому я вспомнил, в очередной раз, винтовку Жирардони. Пневмат такой был. В самом начале 19 в. вооружали им австрийских пограничников. Французы очень возмущались и пленных стрелков, в нарушение правил "благородной войны", расстреливали на месте.

Мне оно... ни к чему. Мои блочные луки по всем параметрам лучше или не хуже того пневмата. В той области применения, в которой пневмат использовался.

Но есть же и другие! Области. И я сделал себе пистолет. "Рукавница" — в рукав убирается, незаметно носится, оттуда и плюётся. Вот есть в РИ "гаковница", а у меня "рукавница". Только рукав надо широкий. Судя по моим разборкам с булгарским караваном на Аише и с берендейским ханом в Киеве — плюётся эффективно. Насмерть.

Работает? Хорошо? — Куда бы этот "фигурный болт" ещё бы заелдырить? Чтобы — ширее уелбантуривать и глубжее факом шитировать.

Полтора года назад я поразил своих механиков "двойной омегой по-любительски". Трубки срочно понадобились. Для паровичков. Я уже про это очень подробно...

Как отходы технологии вернулись идеи и о ружейных стволах. Взяли всё ту же "Жирардонишку" и начали её "портить". Её-то делали под конкретную задачу: "ружьё пограничника". Максимальная автономность, минимальный вес, максимальная привычность стрелку.

Имитировали привычное пороховое ружьё. Отсюда форма курка, коробки, приклад.

Приклад — ресивер с сжатым воздухом. Нехорошо. В аркебузе приклад — средство повышения безопасности: чтобы вспышка пороха не выжгла глаза стрелку. Здесь наоборот, ресивер потенциально опасен — взорвётся, не выдержав давления, на солнышке, например.

Ружьё — и без приклада? Как это?! Не бывает!

В нынешнем моём мире про приклад никто не знает. Вот на тысячи вёрст — никто! Кроме моих арбалетчиков. У них смысл другой: фиксация при специфической форме заряжания — в "поясном поклоне". Удивляются: а что это за хрень такая неслыханная? Оно же длинное! Оно ж тяжёлое! Но, видя необходимость, терпят.

Убираем ресивер под ствол, как у меня "рукавница" сделана. Меняем коробку и спуск.

Нет приклада — удлиняем ствол. Ещё удлиняем, до "Смуглянки Бесс" в юности. Ей устроили "обрезание" потому, что центр тяжести далеко от стрелка. А мы сильно нагружаем казённую часть: центр тяжести у стрелка почти в руке.

У Жирардони винтовка многозарядная, но не автоматическая: после каждого выстрела надо оттянуть затвор и поднять ствол вверх. Тогда круглая свинцовая пуля из трубчатого магазина скатится через дырочку в ствол. Ставим в магазин пружинку. Во: уже стволом махать не надо. Сама-сама в ствол лезет.

Меняем затвор. У Жирардони он большой и корявый: на каждый выстрел стрелок, сидя где-то за камнем, должен большим пальцем затвор отжать.

Не надо нам такого. Затвор полностью убираем внутрь коробки. Снаружи только рычажок. Затвор не продольно-скользящий, как распространено в 21 в. Он поворотный, но слово занято для другого типа. Ну не знаю я, как эту пипочку, которая на оси влево-вправо поворачивается, назвать! Пусть будет "пипочный".

"Кто щёлкал затвором на левом колене...".

"Щёлкал"... а подробнее?

Принять патрон из питателя (обоймы, магазина...), дослать патрон в ствол, запереть ствол, наколоть капсюль, отпереть ствол, выбросить гильзу.

Половина элементов "щелканья" — исчезает.

Нет затвора со штоком, который туда-сюда прыгает — упрощается и облегчается коробка, снова можно увеличить длину ствола.

Шептала нет! Ни переднего, ни заднего! Шептать некому! Уж-жас!

Нет гильзы — нечего выкидывать после выстрела. Нет пороха — нет порохового нагара. Из-за чего у "Смуглянки Лиз" между пулей и стенками ствола просвет в 1 мм.

Винтовка Жирардони имела восьмигранный кованый нарезной ствол калибра 13 мм.

Не кованых стволов в эту эпоху нет: сварка тут такая, я про это уже...

Мы, в силу "двойной омеги", имели возможность нормально, не на "играющей" оковке, проковать ствол. И куда более тяжёлым молотом, чем делали оружейники в Европе на рубеже 18-19 в. Несколько иначе, но и ресиверы получаются более прочными: обычно их собирают пайкой из трёх частей. Мы же тянем из одного куска металла "крючком". Сам металл более однородный. Напомню: металлурги увидели льющееся железо только во втор.пол. 19 в.

Повышение прочности позволяет не только компенсировать рост веса, но и повысить давление. У Жирардони ок. 33 атм. Хотя видел модерновые имитации под 800 psi (57 атм). Вот примерно такое и сделали.

В 21 в. знаю охотничье ружьё с 200 атм. Баллоны у дайверов — 300. Нам пока... рано.

Для сравнения: у ДП на "зеркале" затвора 2500 (3500) кг/см2.

В оригинале для нужного давления требовалось качнуть ручным насосом 1500 раз. Здесь — закачать надо вдвое. У Жирардони насос маленький, типа велосипедного. Понятно: всякий лишний фунт, когда по горам бегаешь — тянет. У нас? — У нас ничего нет! Даже гор. Сделали ножной насос типа автомобильного. Стало 200.

Уполовинили калибр. 7.5 мм. Фронтальная площадь пульки почти вчетверо меньше — сопротивление воздуха аналогично.

Но она ж лёгкая стала! Отношение поперечного сечения к массе пули определит степень её торможения в полёте.

Меняем пульку.

Масса пули патрона 7,62в54 мм R от 9,0 до 13,75 гр. (обр. 1891 г.). Надо в этот диапазон.

Пуля у "мосинки" не круглая, как у Жирардони, а цилиндроконическая. А мы чё? Не могём?

И сделали мы пульку. Чугунную. В вершок длиной. С двумя выступами на ведущей части по 0.5 мм каждый.

Сразу во избежание: никакого фрезерования. Пули литые, выступы — следы технологически необходимых литьевых канавок, по ним воздух выходит. Обязательна двойная сетка на выходном контроле — минимум/максимум. Первые партии давали до трети брака, нынче меньше десятой. "Вылижем" технологию — будет в пределах процента.

Носик пульки построили по "оживалу Кармана". Образован дугами двух окружностей. "Острота" формы определяется отношением радиуса окружностей к калибру. У нас около 6. Летят лучше.

Пули в 21 в. составные. Типа: стальная оболочка, свинцовая рубашка, штампованный сердечник из мягкой стали (малоуглеродистая сталь марки 10 заместила 50% массы пули со свинцовым сердечником). Это уже для АКМ.

Тут просто: свинец дорог. В СССР. А уж у меня... вообще. А чугун мы гоним сотнями пудов. Да, у чугунов или сталей удельный вес раза в полтора меньше. Ну так сделай пульку чуть длиннее!

"Не до жиру — быть бы живу" — русская народная мудрость. Ей и следую.

Ещё деталь. Доводилось видеть, как АК непрерывно отстреливает магазины тазиками. Держать — только в брезентовых рукавицах как у сварщиков. Пластмассовые детали от температуры "плывут". Однако механика и ствол сделаны из столь качественного металла, что уже и светиться начинает, а ничего не клинит и за угол не уводит.

Оружейные стали. У меня такого нет и не предвидится.

И не надо.

Все слышали?

Делаем ружьё. Без ружейных сталей.

Тут прибегают эксперты, начинают стучать руками-ногами... Не надо.

Надо знать школьную физику. Температура вспышки пороха от 200®С. Вот ствол и греется.

В пневмате — воздух. Который расширяется. И охлаждается. Я про турбодетандер — уже...? Проще: поднять температуру на 200®С или опустить — две очень большие разницы.

Ружьё Жирардони — штуцер: винтовые нарезы. Такие, как делали на рубеже 18-19 в. Два, в пол-оборота по всей длине ствола, очень широкие. Поля между нарезами в те времена часто меньше, чем ширина самого нареза.

Делать в стволах нарезы начали в конце 15 в.: чтобы в них скапливался нагар от пороха. Нагара было столько, что без чистки после двух-трех выстрелов заряжать в ствол калиберную пулю затруднительно. Ствольный вариант придорожной дренажной канавы — мусороотстойники.

Потом нарезы сделали винтовыми. Даже древнейшие из сохранившихся, германских мастеров нач. XVI в., нарезные штуцеры укладывали девять пуль из десяти в 45 см круг с дистанции 140 м. В то время лучшие из гладкоствольных показывали такую же точность на расстоянии 50 — 60 м, а рядовые — и вовсе порядка 30.

Пока оружие оставалось дульнозарядным преимущество прицельного выстрела сводилось на нет слабостью заряда и низкой скоростью заряжания.

Заряжание — по "пластырной" системе. Сферическая пуля, несколько меньшего диаметра, чем калибр ствола по полям, заворачивалась в пластырь — кусочек кожи или ткани. Аккуратно вколачивали молотком и шомполом.

Спешка приводила к перекосам и деформации мягкой свинцовой пули, что снижало точность стрельбы. Без спешки штуцера имели в три раза большую точность и втрое меньшую скорострельность. Впрочем, низкая скорострельность на поле тогдашнего боя не важна: все стреляют редко. "Пуля — дура...".

Срок службы штуцера 100 — 200 выстрелов. Нарезы повреждались шомполом, быстро засвинцовывались, заполнялись окалиной, стирались при чистке ствола. Для сохранности наиболее ценных образцов шомпол делали из латуни, а в дуло при прочистке вставляли защищающую нарезы трубку.

Такая штука хороша на охоте. В руках какого-нибудь Соколиного Глаза. Поэтому с массовым применением нарезного огнестрельного столкнулись англичане во время американской войны за независимость. После чего в британских войсках появились подразделения стрелков-штуцерников. Отсюда, например, "Приключения королевского стрелка Шарпа".

Еще недостаток винтовки — относительно низкая мощность. "Тугой" ход пули в первый момент движения в стволе и опасность срыва с нарезов у дульного среза не позволяли использовать большой заряд пороха. Дальность эффективной стрельбы из гладкоствола оказывалась выше (200 — 240 против 80 — 150 м).

"Не попадёт, но убьёт".

Преимущества гладкого ствола проявлялись в залповом огне по плотному строю пехоты или лавине атакующей конницы. Так в Европе и воевали. Французский батальон времён Наполеона даёт 16-18 выстрелов в секунду. Как скорострельный пулемёт. По сомкнутому строю противника...

Ещё пара деталей.

Пуля, пройдя по нарезам, вращается вокруг оси, совпадающей с осью ствола. Шарик, вылетая из гладкого ствола, вращается вокруг оси, поперечной оси ствола. Пуля из нарезного — "вкручивается в пространство", из гладкоствольного — "наматывает" его. Это даёт возможность использовать "эффект бумеранга", "выстрел за угол": траектория снаряда, вылетевшего из "положенного на бок" гладкоствола, куда более криволинейна.

При полёте пули более 2.5 сек. необходимо учитывать Кориолисову силу. Баллистические таблицы для круглых снарядов с учётом таких эффектов попадались в первой жизни.

У Жирадони казнозарядное ружьё. Круглая свинцовая пуля упала в казённик, дунули воздухом. Пулька вдавливается в нарезы, деформируется, "освинячивает". Те же заботы, что у дульного штуцера, только без порохового нагара.

А это хорошо? Тратить энергию на утаптывание свинца в нарезы — правильно? Засвинцовывать ствол — разумно?

Обычно нарезы овальной или подпрямоугольной формы. Но в 1604 г. Балтазар Дрехслер ввёл остроугольную. После 1666 г. в Германии распространились винтовки с очень глубокой и острой нарезкой в форме шести-, восьми— или двенадцатилучевой звезды. Скользя по острым граням, пуля легко входила в ствол и крепко держалась в нарезах при самой большой их крутизне. Но глубокие "лучи" плохо поддавались чистке. Заложить под пулю мощный заряд пороха по-прежнему нельзя. "Звездчатую" нарезку получали "чинки" — известные с XVI в. мелкокалиберные винтовки для охоты на птиц. От прочего длинноствола их отличал приклад, предназначенный для упора не в плечо, а в щеку.

Выступы на пуле. "Крылышки". Сбивать? — А зачем? У нас же "двойная омега", швы сварки по всей длине. Вычищаем-выравниваем, протягивая через ствол твердосплавную головку button-дорн. Нагреваем трубу в середине, и по бельгийскому оружейнику нач. 19 в. (я рассказывал), сворачиваем вдоль продольной оси. Получаем нарезное ружьё!

"Крылышки" входят в нарезы. Красота!

Ага. Не-а. "Нарезное" хорошо, но не так.

Мы же ствол из половинок собираем? — Нарезы в половинках пробиваем штампом. "Сворачивание" выкидываем: при операции края шва стремятся сдвинуться друг относительно друга — прочность шва падает. Дорнирование с его заморочками тоже выкидываем. Но сам шов изнутри... неровен. Закладываем медную проволоку и получаем пайку. Про качество русской пайки — я уже... Медь заполняет шов, лишнее при ковке выдавливается внутрь ствола, где легко снимается при внутренней шлифовке.

— Медь?! В ствол?! Потечёт! Брызгами!

— Спокойно. Пороха нет. Температуры и давление видите? Можно и медь.

Глава 716

Пороха — нет. Множество знатоков и ценителей хлопают себя по щекам и ляжкам, восклицая: