"Эта шваль... — последний оплот здравомыслия не желал сдавать свои позиции перед пытками. — Она что-то сделала... Но что?!"
Ответ пришел мгновенно — оценивать ситуацию и делать выводы он научился уже давным-давно. Туман... Все дело в тумане! Но как его разогнать, не используя то ниндзюцу?.. Да... только так...
— Я убью тебя, сука!!! — взревел Соучиро, вскидывая меч высоко над головой и резко опуская его себе под ноги. Сотни маленьких взрывных печатей, любовно расположенных под плотными бинтами на лезвии, напитались чакрой и вспыхнули...
Соучиро не устоял. Он знал примерную силу взрыва, он готовился к нему, но даже этого не спасло его от последствий. Взрыв, способный разнести по щепкам ствол векового дерева, обжег и с силой отбросил в сторону его бренную тушку, попутно ломая такую хрупкую лодыжку. Осколки клинка, выброшенные со скоростью недоступную обычным кунаям, в нескольких местах прошили его тело, протыкая одежду и кожу, глубоко застревая в плоти.
Соучиро не обращая внимания на боль, вообще не сравнимую с той, что он испытывал буквально минуту назад, открыл слезящиеся глаза и сквозь мутную пелену лицезрел результат своих действий. Он не просчитался — туман развеяло куда дальше того места, куда отбросило его самого. Он вновь видел окружающий его ландшафт на несколько метров вперед. Идеально...
Боль, вызванная неизвестным воздействием, так же медленно отступала, следуя за удаляющимся туманом, но полностью оставлять его тело кажется не собиралась. Что это вообще было?! Не важно.
Соучиро вскочил, стараясь не напрягать переломанную лодыжку, и вновь пробежал глазами по окрестностям. Девушки не было.
— Выходи тварь! — сквозь плотно сжатые губы просипел он. — Все равно же найду!
Найдет... Обязательно найдет... Туман её не скроет.
Соучиро выхватил очередной меч и, вновь напитав его чакрой, бросил примерно в том направлении, в котором он двигался до возникновения тумана. Теперь уже не было необходимости взрывать туман у себя под ногами — теперь можно было поискать в нем и свою цель.
Новый взрыв потряс окрестности, разогнав белесую дымку и явив порядком помутневшему взору Соучиро склоненную в странной позе девочку.
— Попалась, сучк...
— Дотон: Земляные путы! — достиг слуха еле слышный шёпот со стороны его противника. Достиг... слишком поздно, чтобы он успел отреагировать. Земля, щедро пропитанная чакрой, вздыбилась и, вырвавшись из ровного пласта, в мгновение захватила его ноги, сковав не хуже тюремных кандалов.
— Вау! — притворно восхитился Соучиро, вновь потянувшись к предпоследнему оставшемуся у него мечу. Он был готов взорвать себе ступни, если бы это помогло ему выжить. — А ты молодец, девка! Давай, покажи теперь мне свое мастерство и добей меня, как подобает мечнику!
Но девушка даже не подумала ни подходить, ни давать ему времени на то, чтобы успеть выбраться из этой западни. Она, преодолевая чудовищную боль, вновь быстро и уверенно складывала новые печати. Явно мучительный для неё хлопок по земле... и Соучиро вдруг понял, что он проиграл... Он попросту уже не успевал...
— Йотон: Лавовое копье! — надрывным голосом вскрикнула девочка, отпуская стихию на свободу.
* * *
Сквозь слезы Мей видела как Соучиро, все же успев вытащить из-за спины очередной меч, взмахнул им наперерез выросшему из-под земли конусу раскаленной лавы, но безуспешно. Лезвие взорвалось, едва коснувшись её техники, и осыпало хозяина ливнем из каленой стали.
А копье? А копье, будто и, не заметив препятствия, прошло сквозь грудь старого нукенина, убивая его на месте.
— А я и не мечник, Соучиро Генджи... — выдохнула Мей, прежде чем без сил повалиться наземь. Ей нужен был длительный отдых... и теперь она могла себе его позволить.
Кулисы и закулисье.
Всех с Наступающими праздниками и приятного чтения! Спасибо, что по-прежнему меня ждете)
Хлыщ! В конец уже надоевшая, тонкая бамбуковая ветвь вновь огрела меня по рукам. Больно огрела.
— Сначала! — вслед за ударом проговорил Генджи, совершенно не обращая внимания на мое возмущенное шипение. — Сначала и давай на этот раз правильно! Ками-сама, для кого я битый час расписывал его ошибки? Ты вообще меня слушал?!
Слушал, старый ты козел. Конечно, слушал. Другое дело, что воспроизвести все то, что ты успел мне насоветовать за неполный час "лекции", было куда как непросто. Кинул пару фраз и думает все, его дело сделано? Да будь я тем ребенком, место которого заменяю, то большую часть информации я попросту бы не воспринял. Где точные толкования, где прямые указания на мои собственные ошибки и доступное объяснение правильного метода?! Нигде! Полунамеки, размытости, сравнения и с трудом различимые мною обороты и так непростой для меня речи — вот чем изобиловали его "уроки"! Идиот! О чем он думает, поступая так, в то время когда ему сказали, что жизнь его внука напрямую зависит от качества моего обучения? Стоит ли того этот мелкий бунт из-за непревзойденной гордыни?
Хотя, если подумать, а какое мне собственно до этого дело? Его судьба, как и судьба его семьи, меня волновала слабо — мне и без того было чем заняться. Моим приоритетом все еще оставалось лишь собственное развитие. Пусть учит, как хочет, пусть строит из себя кого угодно — лишь бы материал, что он давал мне, был более или менее мне полезен.
А пока он, даже не смотря на все его непонятные ухищрения, все же был таковым. Пускай, потратив тонну нервов, сил и времени, но я все же понял какую мысль скрывал за всеми своими пустословными лекциями принципиальный и недальновидный старейшина. Понял и, проверив на практике, в очередной раз поразился тому, как же на самом деле все было просто. Понял и, осознав сколько лишнего времени умудрился отнять у меня Генджи, едва не наорал на этого старого мудака.
Вместо того, чтобы просто сказать что-то типа: "Акио, тебе достаточно знать, что чакра подобна камню, который необходимо привести в движение, " — этот старик решил скрыть все за горой лишней информации, буквально заставив меня разгребать все эти дебри его словесного недержания. Но я справился — я добрался до этой простой и совершенно логичной сути. Главный смысл был в том, что ты можешь либо толкать камень, либо создать условия, при котором он будет двигаться и без твоего вмешательства. Лично я его толкал... и тем самым будто шел против своего организма. Вместо того чтобы лишь дать направление и легонько подтолкнуть ручеек чакры к созданному мною же каналу, я насильно заталкивал его туда. Я будто не использовал собственные же запасы, а едва ли не силой отбирал их у себя. Идиот... мог бы додуматься и раньше.
Именно тогда, когда и пришло это озарение, именно тогда, когда были проведены первые успешные тесты, я наконец-то с чистой совестью признал, что сдвинулся с той мертвой точки, с которой не мог слезть все свое время работы с чакрой — жжение в глазах.
Да — они, наконец, перестали раздражать меня каждую минуту своей активности. Это казалось едва ли не чудом — стоило мне только освоить новый, куда более правильный принцип работы с чакрой, как большинство негативных эффектов связанных с подачей чакры к глазам ушли. Пускай мой мозг по-прежнему не справлялся с потоком получаемой информации при активном Бьякугане, но тут я уже был практически бессилен. Конечно, пытаясь развивать собственную память, можно было ожидать хоть какой-то качественный скачок и в этой области, но вот только верилось мне в это довольно слабо. Я решил направить все свои усилия в другом направлении, справедливо полагая, что данная проблема решится со временем. Теперь, получив действительно видимый прогресс, я был готов ждать.
Дальше мой путь лежал в другом направлении, ведь была и еще одна интересная информация, до которой мне все же удалось дорваться даже сквозь дебри словесного мусора со стороны Генджи. Принцип работы ручных печатей. Правда, тут уже было все куда сложнее. Говорил Генджи на эту тему до противного мало, и потому, чтобы добраться до вожделенных знаний, приходилось просеивать едва ли не каждое его слово. И я это делал... делал, подключив и мои знания канона. Зная о тенкетсу, одноручных печатях, потоках и разновидностях чакры, я сумел-таки все это объединить и получил достаточно вменяемую теорию работы этой более чем странной системы.
Ручные печати не были тем, что можно было бы назвать неким обязательным ритуалом для воплощения той или иной техники. Нет. Не было это и подобием слов заклинания, что требовались для его использования. Все было гораздо проще и куда как понятней. Стоило только использовать эту теорию, как сразу становилось ясно, отчего печатей было столь мало и почему изучению каждой из них в академии уделялось так много времени. Все это было не банальным сложением непонятных фигур пальцами и кистями рук, а едва ли не рефлекс, команда организму, разъясняющие когда, сколько и в какие тенкетсу посылать чакру. В юные академические годы, днями и ночами заучивая каждую из печатей, дети по требованию преподавателей осознано направляют свои внутренние резервы в ту или иную активную точку тела, со временем прививая себе это на уровне рефлексов. Таким образом, в будущем, при необходимости воспроизвести нужную технику, шиноби попросту повторяют необходимую серию движений, уже подсознательно правильно направляя чакру, и в итоге получают правильно исполненную технику.
А одноручные печати? Они также с легкостью попадали в рамки этого предположения. Со временем, прогрессируя и вырастая в контроле над собой и собственным телом, более опытные чакропользователи могут с чистой совестью пропускать сложение печатей, ограничиваясь либо простой, укороченной печатью, либо вообще одноручной. Все дело лишь в сознательном контроле, которого достигает далеко не каждый шиноби. Тут шиноби либо заменял заученные в детстве рефлексы более новыми, заточенными более узкую задачу — например, на воспроизведение целой техники, либо собственноручно управлял подачей чакры в те или иные требуемые тенкетсу. Вроде все просто, но если продолжать следовать этой теории, то получалось что...
... что можно было обойтись и совсем без печатей. Да, именно этот вопрос далее занимал все мое внимание, даже во время медитаций, летая где-то на краю сознания. Над ним я размышлял долго... очень долго. В итоге, пережив несколько бессонных ночей и зверских мигреней, мне все же удалось прийти к согласию со своим внутренним сомнением.
Да. Если моя теория работы печатей была верна, то полный контроль над чакрой при формировании техники мог позволить использовать оную и без "костылей" в виде залома пальцев в странных фигурах. Другое дело, что достижение такого результата должно быть непомерно тяжелой ношей и обладал рядом минусов, среди которых скорость изучения техник и обязательное исследование каждой из печати. Если первая проблема не решалась никак кроме как путем превозмогания, то обладание Бьякуганом частично справлялось со второй. Мне было достаточно лишь научиться видеть чакру и тогда, подсматривание за активностью энергии как внутри собственного тела, так и у других, могло дать не хилое подспорье на этой долгой дороге...
... и вот, довольный тем, что, наконец, обрел свою полноценную отличительную черту попаданца, не считая глаз, лука и не самой счастливой на данный момент судьбы, я сидел и, стараясь не обращать внимания на гнусавое ворчание Генджи, упорно направлял чакру к глазам, скрытым под родной повязкой. Пора было мне прозреть окончательно.
* * *
Я ждал... ждал долго и нацелено... Время вокруг, будто застыв тягучим желе, с огромным трудом и нежеланием продвигалось вперед. Каждая проклятая секунда длилась едва ли не вдесятеро дольше, а каждая вечная минута казалась едва ли не часом. О да, "главный закон времени" предстал передо мной во всей красе. Как же я устал ждать...
Скрип... Скрип открываемой двери донеслось до моего слуха куда раньше, чем я смог это увидеть. Увы, но даже Бьякуган не видит, если попросту не смотреть.
Я предвкушающе ухмыльнулся. Наконец-то, дождался. Повернувшись, скорее по привычке, чем по необходимости, лицом к сдвинутой в сторону перегородке, я увидел вошедшего в образовавшийся проем и не замешкался. Настал час расплаты.
Я сорвался с места ровно так, как учил меня Генджи — легко, но резко, чуть пригнувшись, но не упуская цель из виду. Такой простой, иногда кажущийся нелепым способ бега оказался на удивление практичным — смещенный вперед центр тяжести, уменьшенная зона поражения и практически полное отсутствие сопротивления воздуха, что при скоростях шиноби играло немаловажную роль. Все это оказалось столь ощутимо и весомо, что даже мой безмерный скептицизм к подобному умению был быстро и умело сломлен уже спустя несколько, не до конца правильных, попыток скопировать подобную манеру передвижения в бою. Признавать свою ошибку было не легко.
И вот теперь уже привычными широкими, бесшумными шагами сближаясь с целью, я, благодаря практически идеальному зрению, попутно отмечал мелкие, но столь значимые детали. Я знал, что был замечен — слегка сдвинутая в сторону дальняя от меня нога явно давала понять, что мой рывок встретят лоб в лоб, а специально скошенные в сторону глаза безуспешно пытались создать иллюзию незнания... Вот только мне было все равно. Я был уверен в своей безопасности.
Три шага... мои руки отлипают от тела...
Два шага... подготовка к встрече и броску...
Шаг...
— Ты опоздала! — кричу я, максимально достоверно изображая томящегося в ожидании ребенка, и, не сбавляя шага, врезаюсь в соблазнительное тело молодой куноичи, заключая её в детские объятья. — Ты сказала, что придешь после обеда!
Да, это её я несколько добрых часов ждал аки верный песик, сидя у двери и гипнотизируя оную взглядом из-под маски. Во мне буквально пробудилось, ранее практически не наблюдаемое, истинно буддистское терпение. И тому была причина...
— Акио! — совершенно не натурально схватившись за сердце, воскликнула Кохару, — Ну испугал! Незаметный, как настоящий шиноби!
Я против воли и осознания того факта, что это обыкновенная ложь, надулся от гордости, при этом не забывая слегка елозить руками по крепким бедрам девушки. А почему нет? Психологический возраст требовал, а рост позволял — ведь даже на цыпочках, я с трудом доставал ей макушкой до груди.
— Извини, — теплая ладонь Кохару уже привычно потрепала меня по голове, удивительным образом прогнав из неё все похабные мысли, — задержалась на работе. Но ты ведь простишь бедную, уставшую девушку?
Я, подобно болванчику, лишь тупо закивал головой. В такие моменты я, отчего-то, был готов простить ей, казалось бы, любую провинность.
— Вот и молодец! — Кохару тепло улыбнулась. — Сразу видно, что из тебя вырастет прекрасный мужчина, Акио!
Кохару расцепила мои сомкнутые вокруг неё руки и присела, оказавшись своим лицом на одном уровне с моим. Я же только молчал, ожидая либо заветный вопрос, либо неприятное сообщение.
— Ну что, малыш, готов идти? — не убирая с лица теплую улыбку, спросила девушка и я почувствовал, что меня буквально распирает от радости. Наконец-то! Свершилось!
