— Да башку ему срубить! — искренне выдал князь Гордята, наливавшийся темным румянцем по мере моего проникновенного рассказа. — Да чуланчик тот по бревнышку раскатать, чтобы неповадно было!
Я слабо улыбнулась: недаром, ох, недаром наследник Велимира слыл человеком крутым, вспыльчивым, даже нетерпимым и гневливым, однако прямым и честным. Князь Сторожецкий и Городецкий не любил интриг, а также терпеть не мог тонких намеков. Такой не станет держать камень за пазухой, а тут же залепит им врагу в лоб!
— Однако, — не моргнув глазом продолжил пристально глядящий на меня Гордята; при всей своей прямолинейности князь был вовсе не прост, — каково бы ни было моё личное желание, в политике подобные ситуации не редкость. Да что далеко за примерами ходить: вон, давеча, в последних числах ревуна-месяца, наследник престола Морании прислал нам в дар одну очень ценную реликвию, ценнейшую, я бы даже сказал, похищенную двенадцать лет тому назад из великокняжеской сокровищницы по прямому приказу его предшественника. И что же теперь прикажешь, идти на Моранию войной? Да ничуть не бывало! Мы поскрипели зубами, да и отправились на его коронацию, а там ещё и спасибо сказали. Нам нужны союзники, а не враги!
— Все верно, Гордята Велимирыч, — кротко кивнула я. — Но вот ведь незадача: вы приехали не к людям, а к эльфам. Понимаете — к эльфам! А они зачастую думают и чувствуют совсем иначе, нежели мы. То, что для людей — разумный компромисс, для Перворожденных — святотатство. По человеческим меркам — вполне допустимо и вообще мы вам премного благодарны, а по эльфийским — казнить вас за это самое с особой жестокостью! Вот ведь как.
— И что же теперь? — немного помолчав, задумчиво поинтересовался Гордята. — Не видать нам союза с твоими эльфами?
— Что вы, — усмехнулась я и поерзала лопатками по гладкой теплой поверхности, — да разве ж они мои? Они свои собственные. Как же я могу сказать, что они решат? Может, проявят снисходительность. Может, выпроводят на все четыре стороны. Хорошо хоть, на месте не растерзали.
— А могли?
Я криво усмехнулась.
— Правитель Эрвиэль очень рассудителен и мудр. Нам здорово повезло, что он сумел противостоять первому движению своей души...
— Тебя послушал?
— Скажем так — соизволил выслушать...
Князь Гордята ещё немного посопел, раздумывая, совершенно по-простецки почесал в затылке, а затем решительно шагнул ко мне:
— А скажи-ка мне, Веслава, вот что...
Что именно заинтересовало наследника престола Синедолии, я так и не узнала. Потому что вдруг перед моими глазами заплясали розовые блескучие мушки, а я начала тихонько сползать по двери на пол, прямо на бесценный эльфийский ковер — мой невесть откуда взявшийся кураж, и так таявший с каждым мгновением, выгорел окончательно, и ноги отказались дальше держать свою непутевую хозяйку.
Князь недовольно нахмурился. Дескать, а это что ещё за новости? Кто разрешил сидеть на полу в присутствии самого наследника престола Синедолии?!
Но возвышающегося надо мною, словно скала из урочища Каменных Великанов, Гордяту внезапно повело куда-то в сторону.
— Да ты, часом, не рехнулся ли, братец?! — негромко рявкнул Дар, отодвигая подальше от меня своего любознательного родственника. — А не пошел бы ты... от моей невесты... со своими... расспросами?!! Ты что же, не видишь — девчонка уже и на ногах-то не стоит!
— А ты сам куда смотришь? — неожиданно миролюбиво огрызнулся старший брат. — Давно бы уже помог девочке придти в себя...
— Да! — оживился зубоскал Радош. — Что ж это ты не помог девочке?!
Дар мрачно зыркнул на обоих, а затем вдруг плюхнулся прямо на пол рядом со мною, обхватил меня своей длинной ручищей, крепко прижал к себе и зарылся носом в мою макушку.
— Ну, наконец-то! — пробормотал он мне в волосы. — А я уж думал, мне теперь всю жизнь придется гоняться за тобой по всему белому свету! Нет, это же надо — у самих эльфов спряталась! Никто их разыскать не смог, думали — всё, отошли Перворожденные в область сказок и легенд. А ты — пожалуйста!
— Да это мне просто повезло с соседом по темнице, — растерянно промямлила я. — Я не нарочно...
— Да, Радош что-то такое говорил,... но ты потом мне сама ещё раз расскажешь, хорошо?
— Ладно, — протянула я, — если хочешь...
— Хочу-хочу, — подул мне в шею Дар, — а сейчас посиди-ка спокойно.
Он обхватил ладонями мои виски и замер, словно прислушиваясь. Затем подсунул одну руку мне под лопатки, а другую положил на ключицы. Потом его ладони скользнули вниз и накрыли живот и поясницу. Я, замерев, ждала, пытаясь понять, что же Дар делает. Длинные пальцы моего чародея слегка подрагивали, лицо было серьезно и сосредоточено, но чем дальше, тем отчетливее на нем проступало недоумение.
— Слушай, а что с тобою происходит? — удивленно спросил он. — Ты будто бездонный колодец — поглощаешь всю мою энергию, но не усваиваешь ее, а вроде как рассеиваешь! Всё словно в болоте тонет! Не могу ничего почувствовать!
— Эликсирчик, бес бы его побрал! — уныло ответила я. — Сто двадцать семь компонентов, тридцать одно заклинание... ты ж понимаешь!
— Ничего ж себе! — присвистнул Дар. — Как ты после такого ноги ещё не протянула?! За что это тебя так?
— Здоровье крепкое, вот и держусь пока, — вздохнула я. — А без эликсирчика мне никуда! Пью, да ещё спасибо говорю.
— Кому говоришь-то?
— Да есть тут один лич... то есть, прошу прощения, баэлнорн. Короче, хранитель местной мудрости. Вот он меня и выручает.
— Ну и зачем ты пьешь это невероятное зелье? — чародей насмешливо изогнул левую бровь.
— А затем, мой милый, — внезапно вспыхнула я, — что без этого, как ты изволил выразиться, невероятного зелья я очень скоро стану нежитью! Обращенной! Злобной, мерзкой тварью! Убийцей! Разве Радош "ни о чем таком" не упоминал? — волна раздражения накатила внезапно, и я уже почти кричала, не обращая внимания на вытянувшиеся лица князя Гордяты и его витязей. — Ну что, ты всё ещё удивляешься, что я благодарна магистру Бранниану за то, что он помогает мне не стать чудовищем? Держать в узде монстра, который затаился внутри меня?.. Скажи, тебе не противно ко мне прикасаться?!
Я попыталась оттолкнуть Дара и подняться на ноги. О, Боги, как же ужасно всё получилось! Демоны бы меня побрали с моею нынешней несдержанностью!
Даже и не поговорили по-человечески...
Но сильные руки Дара держали меня по-прежнему крепко. Я в упор посмотрела на него — и замерла. На лице моего чародея почему-то не было ни отвращения, ни обиды, только искреннее сочувствие.
— Ах ты моя глупая гусыня! — насмешливо прошептал он, ласково касаясь губами моего уха. — Мышь моя отважная, кролик мой отчаянный, вот ведь как тебе досталось! — Легко поднявшись, он подхватил меня на руки и, бросив через плечо: "Зорана разыщите, срочно!", начал быстро подниматься по неширокой винтовой лестнице, ведущей в верхние покои, круглую, затянутую светло-зеленым шелком небольшую светелку, из окон которой, я знала, открывался прекрасный вид на молодую дубраву.
Большую часть комнаты занимало широченное ложе с кованым кружевным изголовьем и тонкими витыми ножками — мебель из металла (как всегда, неземной красоты!) была у эльфов в большом почете. Я, с детства привыкшая к деревянным скамьям и сундукам, до сих пор не могла освоиться с этими изделиями мастеров кузнецов. Но Дара не заинтересовали ни легкие узорные стульчики, ни столики, изукрашенные черными глянцевыми цветами и листьями, ни ажурные поставцы. Не глядя по сторонам, он решительно пересек светлицу, осторожно положил меня прямо на роскошное шелковое покрывало, а сам сел рядом и принялся внимательно вглядываться в мое лицо.
— Тебя в этом зелье замачивают? — спросил он немного погодя. — По-моему, ты пропиталась им насквозь.
— Бочки подходящей не нашлось, — покачала головой я, — так что приходится пить.
— Что-то не похоже. Или ты только им и питаешься? Тебя здесь что, голодом морят? — Левой рукой Дар обхватил моё исхудавшее запястье, а пальцы правой легко скользнули по моей впалой щеке.
— Не клевещи на эльфов, — прошептала я. — Они меня просто на убой кормят.
— Оно и заметно, — хмыкнул чародей. — Убоина из тебя знатная получится. Прямо хоть сейчас в котел!
Я отвернулась, чтобы не видеть любимого лица и насмешливых серебристых глаз, по которым так тосковала.
— Прости меня, пожалуйста, — попросила я, глядя, как за окном раскачиваются на ветру голые замерзающие ветви.
— Да за что?! — оторопел Дар.
— За истерику. За то, что не оправдала твоих надежд. За то, что превратилась бес знает во что. За то, что никогда не смогу стать твоей женой и подарить тебе наследников. За то, что тебе пришлось ехать за мною на край света, и совершенно напрасно. Кстати, спасибо, что приехал. Мне, правда, стало гораздо легче...
Я врала. Мне стало гораздо тяжелее. Оказалось, что смириться с грядущей разлукой намного проще в одиночку.
— Что-то я не понял, — Дар хитро сощурился. — Я бы, конечно, мог поинтересоваться, каких таких надежд ты не оправдала и куда денутся наши с тобой наследники. Но ты мне лучше расскажи, почему же ты не сможешь за меня замуж выйти?
Я уныло вздохнула. Вот, казалось бы — умный человек. Чародей. Маг высшей степени посвящения. Неужели ему надо объяснять, почему он не может взять в жены недообращенную змеевиху, чудовище, монстра?! Что тут непонятно-то? Или Радош ему не все рассказал?! Оборотень, конечно, застал только цветочки, все ягодки потом Алу выпало собирать, но и того было достаточно. Однако кто его знает, этого многомудрого кицунэ? Коварный лис мог запросто посвятить моего чародея лишь в ту часть правды, которую счел нужной.
Между тем, пока я раздумывала, что и как сказать, Дар, видимо, решил помочь мне с выбором формулировок. Или, может, подумал, что я снова, как после памятной битвы с личами, впала в оцепенение и опять уподобилась сказочной спящей княжне. Как бы то ни было, рецепт на оба случая у него был один.
Поцелуй был долгим и убедительным — точь-в-точь таким, о котором я мечтала все эти бесконечные месяцы. Дар целовал меня с такой страстной нежностью, что я в тот же миг позабыла всё, что намеревалась ему сказать, и без оглядки ринулась навстречу моему любимому чародею в самый омут поцелуя. Чувство долга, здравый смысл, страх, моё отчаяние, простая осторожность — всё это больше не имело никакого значения. Моё сердце сжималось от сладкой боли, я задыхалась от счастья и сжигающей меня страсти, но лишь сильнее прижималась к Дару. Наконец-то мы снова были рядом друг с другом, прикасались друг к другу, дышали одним и тем же воздухом...
Вспышка ослепительной ярости застала меня врасплох. Ведь моя вторая сущность так давно и прочно находилась под контролем волшебного эликсира! Но всё-таки, мне не стоило забывать, что где-то там, в самых темных закоулках моей души мерзкая тварь, стремящаяся превратить мою жизнь в Преисподнюю, по-прежнему терпеливо копит силы и выбирает подходящий момент для атаки. Оказывается, её кормят не только злоба, раздражение и усталость. Сойдет любое сильное чувство, даже такое чуждое и ненавистное ей, как любовь, лишь бы оно заставило меня забыться и потерять голову!
Любовь даже лучше! Ведь до сих пор эликсир вполне справлялся с засевшей во мне змеюкой...
И на этот раз у меня была великолепная позиция для нападения! Ненависсссстный человек был не просссто рядом, на расстоянии укусссса, он имел наглость и безрассудство целовать меня. Меня!!! Что ж, сейчасссс, сейчасссс он узнает, что значит цс-с-селоваться с волчьим капканом!
Волна свирепой радости захлестнула меня с головой. Вот-вот, через какие-то полмгновения, мои клыки наконец-то погрузятся в сладкую плоть, и горячая кровь разумного существа, такая восхитительная и желанная, хлынет в мою жадную глотку.... Предвкушение наслаждения было таким захватывающим, таким острым, что я даже позволила себе растянуть его ещё на целый удар сердца. Вссссё равно этот человек в моих зубах!
Последнее, что сумел сделать гаснущий разум — это заставить мои руки, внезапно ставшие нечеловечески сильными, оторвать от себя Дара и отшвырнуть его на другой конец комнаты, прямо на затянутую шелком стену. Впрочем, моё гибкое и быстрое тело хищницы тут же стремительно рванулось вслед за добычей.
Хвала Пресветлым Богам, что мой любимый был не только чародеем, но и витязем. Так что, реакция у него была отменная. Но даже, несмотря на это, Дар едва успел остановить меня. Повинуясь замысловатому движению его руки, я застыла всего в паре шагов от него, яростно рыча от бессилия. Я не могла пошевелить даже кончиком пальца, и все, что мне оставалось — это с лютой ненавистью смотреть в сосредоточенные серебристо-серые глаза, которые, медленно приближаясь ко мне, затягивали, завораживали, выпивали из меня желания, силы и жизнь...
Наваждение спало так же внезапно, как и накатило. Шипя и оглядываясь, злобная тварь убралась прочь, в самую глубину моего нутра, чтобы, теперь я знала это наверняка, рано или поздно вернуться обратно. И никакие эликсиры ей не помеха. Главное — не спешить, накопить достаточно сил, терпеливо дождаться подходящего момента, и уж тогда.... От ужаса у меня перехватило горло, и, всё ещё обездвиженная Даровым заклинанием, я почувствовала, как из моих глаз хлынули слезы.
— Всё, всё, — зашептал Дар, обнимая меня, и я почувствовала, что снова могу шевелиться. — Всё прошло, и больше не вернется. Чщ-щ-щ! Не плачь, моя хорошая, не надо.
Мои человеческие руки были слабы, но всё-таки у меня хватило сил, чтобы оттолкнуть любимого. Отступив к узкому стрельчатому окну, я кое-как утерла рукавом слезы и, собрав последние остатки мужества, посмотрела Дару в глаза.
— Прости меня, — горько сказала я. — Мне очень, очень стыдно. Но теперь-то ты видишь, что со мною произошло. Не знаю, что именно тебе рассказал Радош, но я больше не человек. Это не я пришла однажды среди ночи в твой дом у Синих Гор, не я летала вместе с тобою на спине сапфирового дракона, не я помогала тебе заклинать стихии земли и огня, не мне ты надел на палец обручальное кольцо. Та девушка давно мертва. Осталась только нежить, мерзкое, злобное чудовище, которое спит и видит, как бы вцепиться тебе в горло. И с этим ничего не поделаешь! Тебе как, понравилось мое новое лицо? А глаза? Как ты теперь станешь меня ласково называть? "Гадючка моя, медяночка ненаглядная"? Что, ты всё ещё считаешь меня своей невестой? Хочешь меня поцеловать? Тебя не тошнит от сознания того, что ты меня уже целовал, а?.. — я задохнулась и хрипло прошептала: — Уходи! Беги прочь, немедленно!!!
Дар пристально смотрел на меня. Его глаза потемнели, так любимые мною серебристые искорки погасли. Нас разделяло несколько шагов, но мне казалось — пропасть, которая с каждым вздохом, с каждым ударом сердца становилась всё шире. Я отвернулась к окну, чтобы только не видеть, как будет уходить мой любимый чародей.
Эльфийские ковры всегда славились тем, что полностью заглушали шаги. Так что, мягкий смешок прямо у меня над ухом раздался совершенно неожиданно.
